Навсегда

– Колбасы нет в холодильнике? – спросил Паша.

– Нет, для фигуры вредно. Привыкай, муженек, – улыбнулась Лена.

– Я на это согласен. Я откажусь от колбасы, не буду кушать вредную еду. Не отбирай только шашлыки и скумбрию холодного копчения. Умоляю, – Паша картинно рухнул на колени.

– Поднимайся, мясоед, – Лена подала Паше руку, – шашлыки я тоже люблю. Ты многого обо мне не знаешь.

– Расскажи, – Паша отряхнул колени, – я не тороплюсь.

– Ты отцу сперва позвони. Не торопиться он. У меня эпопея на тысячу и одну ночь. Не меньше.

Паша набрал рабочий номер отца.

– Алло, будьте добры, Ивана Сергеевича, – начал Паша, – это его сын спрашивает.

Лена взяла нож, и сама принялась намазывать бутерброды.

– Алло, папа, привет.

– Привет, сын, – ответил отец, – сто лет не звонил мне на работу. Что случилось?

– Жениться собрался, хочу сегодня вечером тебя познакомить со своей будущей женой, – ответил Паша.

– У меня сын жениться! – крикнул отец кому-то на том конце провода, – молодец. Погуляем! Мать-то в курсе?

– Да. Я ей звонил только что.

– Симпатичная?

– Очень.

– Тебе с ней хорошо?

– Да, пап, очень.

– Ты хорошо подумал? Не будешь потом жалеть?

– Не буду, – твердо ответил Паша.

– Ну, добро. У меня как раз по такому случаю есть классный тост. Приводи на смотрины. Оценим твой выбор, сынок.

– Спасибо, пап. До вечера.

– Пока.

Паша отложил телефон на край стола.

– Я отстрелялся, – гордо сообщил Паша, – теперь твоя очередь.

– Я нее буду звонить родителям, – сообщила Лена.

– Почему? – удивился Паша.

– Потому что у них на даче нет телефона, – рассмеялась Лена, – Купился? Купился! Ха-ха-ха!

– Я тебя обожаю, – Паша обнял смеющуюся Лену.

Влюблённые переместилась в спальню. И вновь в постели было прекрасно и нежно, как никогда. Паша удивлялся как может заниматься любовью долго и много раз подряд. Лишь изредка они прерывались на разговоры и совместные походы в душ. Лена рассказала Паше, что ее в Москве практически ничего не держит, нет ни работы, ни учебы. После окончания института она еще не успела никуда устроиться. Паша спросил про Питер и подругу Дашу, не ждут ли ее там творческие друзья. Лена поведала ему страшную тайну, что с Дашей они поссорились на сексуальной почве. Живя в Питере, Даша разочаровалась в мужчинах, и прониклась отношениями с девушками. В последнюю ее поездку в Питер, Даша пыталась затащить Лену в постель. На что Лена возмутилась, обозвала всех подруг Даши по матерному. Затем гетеросексуальная москвичка схватила свой рюкзачок, и убежала куда глаза глядят. Всю ночь до утра в одиночестве прошаталась по ночному Питеру. Под утро Лена вышла к Московскому вокзалу, и уехала на первом попавшейся электричке в сторону Москвы.

Дома она провалялась две недели в депрессии, потому что разрушились все творческие планы. Она себя целиком и полностью ассоциировала с Питером. С его свободным рок-н-рольным духом. Через пару недель Лена пришла в себя, защитила диплом, и на сегодняшний день готова идти работать в любую школу города Москвы преподавателем английского языка. Так что московскую школу вполне можно заменить на новосибирскую. Даже интересно пожить в далекой Сибири. Месяц назад, оказавшись на ступенях педагогического института с дипломом в руках, она вдруг поняла, что отмечать успешную сдачу не с кем. За пять лет обучения с одногруппниками Лена не сдружилась. Погружаясь в стихи и музыку, веселые студенческие годы прошли на берегах Невы вдали от Арбата и тенистых аллей города Моквы.

Лена позвонила паре школьных подруг. Одна была в отъезде. Другая лежала в больнице с аппендицитом. Тогда-то она вспомнила Пашу, странного попутчика, который сумел неожиданно понравиться, и в тот же день отвратительно разрушить впечатление о себе. Не позвонить ли ему, подумала она? Лена почти месяц мусолила эту мысль в голове, сомневалась, ведь у Паши тоже был ее телефон, и он не звонил. Почему? Может у него жена или девушка? Вполне вероятно, что он ее просто не помнит. Что случилось с ним в пьяном угаре в Питерской квартире? Лена кинула монету, выпала решка. Дальше Паша все знает.

– Я должен тебе рассказать страшную тайну, – заговорщицким тоном сообщил Паша, – если не расскажу, то будет нечестно. Ты должна знать ужасную правду о том злополучном и одновременно важном дне в нашей с тобой биографии.

– Я тебя слушаю, – сказала Лена, и поуютнее устроилась на Пашином плече.

Паша поведал Лене про сновидение и общение с Купидоном, про его пророчество, и про вселение в разум Паши ангела-алкоголика.

– Прошу, прости меня за поведение в тот вечер, но я ничего не мог поделать. На следующий день с утра я везде искал тебя, но Даша не знала адреса куда ты уехала. Бумажка с твоим телефоном намокла, и чернила потекли. Номер был утерян. Через три месяца я снова поехал в командировку в Питер, но Даши в квартире уже не было. Там жили совсем другие люди. Я два дна стоял на Невском проспекте, всматриваясь в глаза музыкантов. Но никого из твоих знакомых не встретил. Я часто бродил по Арбату или по Кузнецкому мосту, слушая уличных музыкантов, но нигде тебя не встретил. Я думал, что потерял тебя навсегда. Если бы ты не позвонила сама, я не знаю, что было бы. Хотя Купидон обещал, что мы обязательно встретимся рано или поздно, потому что мы предназначены друг другу судьбой.

– Как красиво и романтично, – Лена мечтательно смотрела в потолок, – я всегда верила, что есть ангелы-хранители и прочая потусторонняя жизнь. Хоть одним краешком глаза заглянуть бы туда!

– Представь, ты открываешь глаза, и на спинке кровати сидит жирный полуголый ангел. Трясет луком и влюблятельными стрелами. «Я же говорил», – говорит он.

– Здорово. Спасибо тебе, Купидончик, – Лена помахала воображаемому ангелу.

– Премного благодарю, – кивнул Паша, – я очень рад, что все получилось.

Занавеска на окне слегка качнулась. «Ветерок», – подумал Паша.

– Мы не опоздаем к родителям? – вдруг вспомнила Лена.

– Блин! – вскочил Паша, – бежим скорее. Уже полседьмого. Опаздываем.

Молодые и беспечные влюбленные спешно собрались.

– Блин, я без прически! Что подумает обо мне твоя мать! – ужаснулась Лена, поглядев на себя в зеркало перед выходом.

– У тебя чудесный хвостик, – подбодрил Паша невесту.

– Ничего ты не понимаешь в женщинах, мальчишка, – отмахнулась Лена, – прорвемся. С другой стороны, чего из себя строить принцессу-недотрогу, если это не правда?

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Паша, – присядем на дорожку?

– Почему бы и нет? – согласилась Лена.

В лифте влюбленные заспорили как лучше ехать на метро или на такси. Лена настаивала на такси. Паша объяснял, что лучше и быстрее на метро, потому что сейчас в Москве вечерние пробки. Улыбнувшись, кинули «Камень, ножницы, бумагу». У Лены выпала «Бумага», в Паши – «Ножницы». Рассмеявшись, они поехала на такси.

Улыбчивый парень таксист всю дорогу травил байки и анекдоты. Стоя в пробке на садовом кольце, спросил у влюблённых:

– Я вас еще не подвозил? Что-то лица знакомые.

– Нет, – ответил Паша, – мы в такси первый раз вместе.

– Как сказал классик, все счастливые пары похожи друг на друга, – заметил таксист, – вероятно, перепутал.

– Возможно, – подтвердила Лена.

– Долго еще нам стоять? – Паша заметно волновался.

– Вечер, Москва, все едут с работы, ничего не поделаешь, – ответил таксист лихо лавируя в потоке машин, – вот анекдот есть на эту тему:

Отец-армянин сыну:

– Ашот, а гдэ тот пистолэт Колт, каторый я подарил тэбэ на дэн

рождэния?

– А папа, он мнэ нэ нужен, я его продал, купил сэбэ часы Ролыкс,

пасматры, харощи часы!

– Да-а-а! (Пауза) Прэдстав, приходит к тэбэ нэгодяй и гаварит:

«Я твой мама имел, я твой папа имел, дэда, бабку и вообщэ всю

твою сэмью», что ты ему отвэтищь, «Пол-второго»???

– Извините за ненормативную лексику, – добавил таксист, и все рассмеялись.

Таксист действительно старался, и как мог объезжал пробки и заторы. В результате, Паша и Лена опоздали всего на пятнадцать минут, что можно признать, вполне допустимым по московским меркам.

– Надо было мне твоей маме цветы купить, – спохватилась Лена в лифте.

– А папе электробритву Харьков, – добавил Паша, – не волнуйся, все будет хорошо.

Паша нежно обнял Лену, поцеловал, погладил по попке, и нажал на кнопку звонка.

– Не буду открывать своим ключом, как будто мы пришли в гости, – пояснил Паша.

За дверью зашаркали ногами, зашептались.

– Ваня, иди сюда скорее, – услышали они голос матери.

– Иду, не кричи, – ответил отец.

Дверь распахнулась. За порогом квартиры в нарядной одежде стояли папа и мама Паши. Отец был в темно-синем костюме с галстуком в горошек, как у Ленина. Мама, Антонина Петровна, в строгом сером платье, которое, однако выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. На вытянутых руках отец держал вышитое полотенце и круглый белый хлеб с солонкой наверху.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Иван Сергеевич, – а вы думали будет все просто. Ешьте, дети дорогие!

– Папа, этот обычай для свадьбы, – возразил Паша.

– А мы сейчас отрепетируем, – не согласился отец, – отломи кусок хлеба благодатного, сколько душа просит.

– А мне нравится, – сказала Лена, и отломила небольшой кусочек хлеба.

Обмакнув в солонку, отправила его в рот. Скривилась, видимо много соли зачерпнула, затем рассмеялась. Паша нехотя последовал примеру невесты и отломил кусочек побольше, а в соль макнул поаккуратнее.

– Вообще это шутка, но отца твоего остановить невозможно, – сообщила мама, пока дети в сухомятку давились хлебом, – проходите в дом.

Иван Сергеевич не скрывал хорошего настроения, улыбка не сходила с лица.

– Ну, мать, здорово же: любовь-морковь, новая семья, ячейка общества. Совет да любовь, как говорится, – не мог остановиться от потока афоризмов и крылатых фраз отец.

– Что о тебе девушка подумает? – укоризненно толкнула отца в бок мама.

– Подумает, что та еще семейка, развернется и уйдёт. Так мы спасем дорогого сыночка от семейной кабалы и мещанского быта. Правда? – Иван Сергеевич, подмигнул Лене.

– А если мне понравится? – подыграла Лена.

– Тогда, милости просим в семью, – отец сделал широкий жест, приглашающий молодых внутрь квартиры.

– Мама, Папа, знакомитесь: это Лена.

– Ну, наконец-то. А то мы уже не знаем, как к твоей девушке обращаться, – съязвила мать, – Леночка, проходите. Вот вам тапочки, там у нас ванна, направо – туалет.

– Лена, мою маму зовут Антонина Петровна, папу – Иван Сергеевич, – закончил представление Паша.

– Очень приятно, – ответила Лена.

– Взаимно! – воскликнул отец.

Праздничный каравай из рук отца куда-то пропал. Иван Сергеевич стоял в предвкушении пиршества и зрелищ, потирая руки.

– Быстро за стол, а то все стынет, – громко возвестил глава семейства.

Неловкая толкотня в прихожей, Паша с Леной переоделись в домашние тапочки. Ногам стало приятно и уютно.

– Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба, – напевал Иван Сергеевич.

– Не обращай внимания на отца, он у нас хохмач, – шепотом на ушко сообщил Паша.

– А мне нравится, он прикольный, – также тихонечко ответила Лена.

Родители накрыли шикарный стол в большой комнате. Для этого был раздвинут коричневый стол-книжка. Сверкал фамильный хрусталь, фарфоровый сервиз наполнился салатами, нарезками и овощами с зеленью.

– Чем богаты, – Антонина Петрова широким жестом пригласила гостей за стол.

– Мам, зачем ты столько наготовила? Я же просил – давай сегодня попроще, – напомнил Паша.

– Я старалась, – развела руки мать.

– Антонина Петровна, а мне нравятся богато накрытые столы. Я такая голодная, что готова съесть кабана на сто килограмм, – поддержала будущую свекровь Лена.

Мать первый раз улыбнулась, оценив поддержку невестки.

– Ну, что по маленькой? За знакомство! – произнёс Иван Сергеевич, спешно разливая мужчинам коньячок, дамам красное грузинское вино Хванчкара.

– Мое любимое, – сообщила Лена, поднеся бокал и понюхав его.

– Пап, ты обещал тост, – напомнил Паша отцу.

– Я готов, – Иван Сергеевич встал с рюмкой в правой руке, – мои дорогие дети, я поднимаю этот тост за наше знакомство. Надеюсь, что у вас все получится. Конечно, не все будет гладко, будут проблемы, и даже ссоры. Но если есть в сердце любовь, вера и взаимоуважение, то вы сможете преодолеть препятствия, выпавшие на вашу долю. Надеюсь, что после сегодняшнего общения с тобой, Лена, мы не разочаруемся, а очаруемся. Хотелось еще надеяться, что наша семья, я и мама, тебе тоже понравимся. Ведь нам в дальнейшем много придётся делать вместе: растить внуков, встречать дни рождения, клеить обои в прихожей, ходить за грибами и ездить на дачу.

Отец поднял рюмку, мама смахнула слезу. Паша, скрипя стулом, встал, за ним потянулась Лена. Благородно зазвенел хрусталь. Мужчины выпили до дна, женщины пригубили вино. Мать ненавязчивым взглядом не переставала оценивать выбор сына. В принципе девушка ей нравилась и не нравилась одновременно – Лена была красива, хотя сейчас это не было большим достоинством, скорее наоборот. Будущая жена сына вела себя сдержанно, учтиво, сразу запомнила родителей по имени отчеству, потому что, вероятно, хитрая и лизоблюдка.

– Леночка, расскажи нам о себе, – предложил Иван Сергеевич, – можно я на «ты»?

– Да, конечно, – кивнула Лена, отправляя в рот аппетитный кусочек обжаренного с грибами мяса, – мои родители – школьные учителя. Я единственный в семье ребёнок…

Лена подробно рассказала про свою семью. Паше было тоже очень интересно, ведь он слышал Ленину биографию в первый раз. Лена родилась в Москве, всю жизнь прожила здесь. Поэтому не очень любит и ценит это город. В противовес столице, очень любит Питер с его геометрическими формами, набережными и фонтанами. В этом году она окончила педагогический институт, и теперь имеет диплом преподавателя английского и французского языков. В свободное время немного пишет стихи и песни. Ну, Паша, знает. Бабушек и дедушек уже нет в живых. Генеалогические корни по маминой линий теряются на просторах Смоленской области. Папины родные из Поволжья. Трудового стажа Лена пока не имеет, и хочет с первого сентября устроиться в какую-нибудь школу учителем, и, тем самым, продолжить семейную династию.

– Здорово, – отметил Иван Сергеевич, – интеллигентные родители, хорошее образование. Леночка, видимо детей любит, раз выбрала такую профессию. Мать, ты как думаешь?

– Время покажет, – скоромно оценила достоинства невестки Антонина Петровна.

– По этому поводу у меня есть, что сказать. Наливай, Паша, – Иван Сергеевич встал, – я часто думаю, чтобы было, если бы я не встретил Тоню. Наверное, встретил бы другую женщину. Вероятно, женился и были бы дети. Возможно, я был счастлив или несчастлив. Может быть, пять раз развелся, и наделал бы ошибок. Брал бы деньги в долг, или пил напропалую. Возможно, уехал бы жить в Прибалтику или на Дальний Восток. Неизвестно. Но сейчас я благодарен судьбе, за то, что произошло в моей жизни именно так. Я люблю свою жену, своего сына. Ни секунды я не жалею о своем выборе. Я прожил счастливую жизнь. Так же, Тоня?

– Да, Ваня, – мама, еле сдерживаясь от слез, часто моргала глазами.

– Я хочу поднять этот бокал за благосклонную судьбу, что вас соединила. Слушайте свое сердцу, оно не подведет.

Повторился звон бокалов. Минутка на закусывание.

– Теперь я хочу узнать, как вы познакомились, – не унимался отец.

– В поезде Москва-Питер, – коротко сообщил Паша, – почти год назад.

– Вы уже год встречаетесь? – спросила мать, – почему ты нам ничего не рассказывал о Леночке?

– Мы познакомились год назад, а встречаемся немного меньше. Но это не имеет значения, – сбивчиво продолжил Паша.

– Я все сейчас объясню, – Лена взяла повествование в свои руки, – мы ехали вместе на дневном поезде «Красная стрела» на соседних креслах. И разговорились…

Лена в красках рассказала, как они сели на Ленинградском вокзале на соседние кресла спиной к Питеру и поехали назад, вглядываясь в удаляющуюся Москву и пригороды Подмосковья. Лена сообщила, как она проговорила треть суток с незнакомым молодым человеком на совершенно разные темы от погоды до политики и музыки. Это было самое интересное путешествие на поезде. Потом она рассказала, как ребята не пошли по своим ночным адресам, а гуляли всю ночь по не темнеющему ночному Питеру, как любовались набережной Невы, проплывающими кораблями и разводными мостами. С Пашей они беседовали всю ночь, и расстались под утро, и то только потому что Паша приехал в Питер по делам, ему надо было ехать на работу.

– А нам Паша до сегодняшнего дня ничего о тебе не рассказывал, – упрекнула Антонина Петровна сына.

– Просто он очень скромный, – поддержала любимого Лена.

– Слушал я вас, дети, – взял инициативу отец, – и не могу сдержать слов радости. Как будто сам стал молодым. Снова знакомлюсь с Тонькой, опять сижу под ее балконом. В который раз бегаю срывать цветы с клумбы у привокзальной площади. Ой, здорово же быть молодым! Леночка, давай поднимем следующий тост за тебя. За правильный выбор спутницы жизни. Живите долго и счастливо помогайте друг другу, уступайте, берегите. Жизнь слишком короткая, чтобы отравлять ее горестями. Только недавно, кажется, я бегал за Тоней по Арбату, а уже скоро внуки пойдут. Вижу, что ты душевный и добрый человек. За тебя!

– Дай бог, – добавила Антонина Петровна.

После третьей рюмки гости и хозяева захмелели. Пошли разговоры про политику, погоду, про правильное воспитание детей, про семейные рецепты квашения капусты и соления огурцов. Паша был заметно удивлен, но Лена квалифицированно поддерживала разговор на разные специфические темы. Под занавес вечера, Иван Сергеевич вспомнил, что Лена поет и пишет стихи.

– Леночка, исполни нам что-нибудь из своего репертуара, – попросил очарованный невесткой Иван Сергеевич.

– А есть гитара? – спросила Лена, – Паша говорил, что он не поет и не играет.

– Я не играю, но это не значит, что гитары нет, – включился Паша, – мама меня пыталась отдать в музыкальную школу. Я даже какое-то время ходил, но музыканта из меня не получилось.

– Жаль, мы бы с тобой спели дуэтом, – улыбнулась Лена.

Иван Сергеевич достал гитару с антресолей, смахнул пыль с чехла. Оказалось, что у гитары лопнула вторая струна.

– Ничего страшного, – успокоила всех Лена, – сыграем на пяти струнах.

Пим-пим-пим… Привычными движениями Лена быстро настроила залежавшийся инструмент. Комната наполнилась волшебными звуками гитары, а потом и звонким девичьим сопрано. Лена спела несколько своих песен, затем «Надежду» и «Эхо» Анна Герман. Паша смотрел на свою любовь с гордостью и обожанием. Если в начале вечера он переживал, что родители не поймут его выбора, будут придираться, и говорить всякие неприятности. То сейчас он был уверен на все сто процентов, что не полюбить и не принять такую девушку, как Лена, просто невозможно. С каждым аккордом, с каждой строчкой песни Паша влюблялся все сильнее и сильнее. Антонина Петровна и Иван Сергеевич внимательно слушали пение Лены, знакомые песни пытались подпевать.

– Мне похоже пора домой, – отложив гитару сказала Лена, – уже поздно, у всех завтра тяжелый день.

– Всего-то одиннадцатый час, – возразил Иван Сергеевич.

– Нам пора, – сказал Паша, – мы завтра с утра едем к Лениным родителям. Они сейчас на даче.

– А как же работа? Ты опять не будешь ночевать дома? – удивилась мать.

– На работе у меня – двухдневный отпуск. Мам, не удивляйся, – продолжил непутевый сын, – мы с Леной уже живем как мужчина с женщиной. Я не хочу ночевать отдельно от Лены. Совсем скоро мы будем мужем и женой официально. Я уже взрослый.

– Твои родители, Лена, не против таких внебрачных отношений? – не сдавалась мать.

– Они пока не знают, – ответила Лена, – думаю, что мы сможем понять друг друга.

– Тонечка, не приставай к молодым. Мы были не лучше в их время. Лучше скажи им тост на прощание, – решил смягчить обстановку Иван Сергеевич.

– Хорошо, – Антонина Петровна взяла в руки бокал с вином, – Паша я тебя люблю и желаю тебе только счастья и любви. Лена, я тебе отдаю самое лучшее, что у меня есть, своего сна. Береги его, люби, уважай, и тогда у нас тобой сложатся теплые отношения. Извини, если сегодня была несколько сдержанна.

– Я вас понимаю, – кивнула Лена, – все будет хорошо.

– За вас, молодые, – мать подняла бокал с вином.

– Горько! – вдруг крикнул Иван Сергеевич.

– Папа! Сейчас не свадьба, – возразил Паша.

– Какая жалость! – наигранно удивился отец.

– Ваня, держи себя в рамках приличия. Что о тебе подумает Лена? – строго поправила мужа Антонина Петровна.

– Все нормально. Я не подумаю плохо, – ответила Лена.

– Я тоже так думаю, – продолжил отец, – пускай лучше сейчас узнает, чем потом будет мучиться и ходить мимо нашего дома. Пашка же он весь в меня. Знай, Леночка, за кого замуж выходишь.

– Спасибо, я учту, – улыбнулась Лена.

Толкотня в прихожей. Поиск затерявшегося ботинка. «По аэродрому, по аэродрому», – напевал Иван Сергеевич. Неловкие объятия и поцелуи…

– У тебя хорошие родители, – сообщила Лена в лифте.

– Спасибо, – благодарно ответил Паша.

– У тебя мамины глаза, папин подбородок и нос, красавчик, – Лена поцеловала Пашу в нос.

– А ты в кого?

– Не уводи следствие в сторону. Про меня узнаешь завтра. Ты характером в кого? В папу?

– Думаю, что да.

– Твоя мама не скучает с таким папой. Веселый он у тебя. А мама строгая. Да?

– Мама очень добрая. Это она при тебе включила наставника. Вероятно, еще женская ревность. Ты же сына у нее уводишь.

– Я не увожу. Как сын ты останешься всегда ее ненаглядным мальчиком. Не волнуйся. Мне нужно от тебя совсем другое.

– Завтра объясни это своей маме. Думаю, что тещи своих зятьев тоже не долюбливают.

– Возможно. Такси или метро? – спросила Лена.

– Сюда ехали на такси, назад поедем на метро. Торопиться некуда. Согласна? – предложил Паша.

– Хорошо.

На эскалаторе метро прикольно обниматься. Паша стал на ступеньку ниже Лены. Его голова естественным образом упиралась в грудь невесты. Шаловливые руки блуждали под курткой, изучая изгибы любимого тела.

– Паша, люди же увидят, не удобно, – вздрогнула Лена, когда Паша опустил руки на мягкую попу.

– Не переживай, всем по барабану. Никто в наш строну не смотрит, – возразил Паша.

– Смотрит. Вон посмотри – мужик пялится, – Лена показала глазами на мужчину сорока лет, который проехал по эскалатору наверх.

– Он уехал, и больше никогда в жизни мы его не увидим. Не переживай. Давай шалить, – подмигнул Паша.

– Давай, – кивнула Лена и запустила руки Паше под рубашку…

Эскалатор, к сожалению, быстро закончился. Не Питер все-таки. Дальше влюбленные пошли, держась за ручки, как школьники. Было безумно приятно идти, поглаживая родную теплую руку. Паша ежесекундно поглядывал на Лену, убеждаясь, что это не морок и любимая все еще рядом.

Иногда хочется затормозить время, крикнуть ему: «Остановись!» Сейчас было именно такое мгновение. Паша мысленно обратился к вселенскому разуму с просьбой остановить течение секунд.

– Я хочу остаться здесь, держась за твою руку и глядя тебе в глаза навечно, – сказал Паша на ушко Лене, – мне больше ничего не надо.

– Может лучше в постели, голенькими? – спросила счастливая Лена.

– Может быть, главное, чтобы вместе и навсегда, – не сводя глаз с любимой продолжил Паша.

Казалось время действительно замедлило свой бег. Размазанно мелькали фонари, входили и выходили пассажиры. Низкий голос диктора объявлял станции, растягивая окончания. Паша не видел ничего, кроме глаз и лица своей любимой.

– Я тебя люблю, – медленно растягивая слова говорил Паша.

– И я тебя люблю, – также долго отвечала Лена.

Как они вышли из вагона, потом из метро, как доехали до дома, вошли в квартиру и оказались в постели, Паша не помнил. Неведомая сила обмотала влюбленных в прозрачный кокон и бережно доставила на широкую родительскую кровать. Кокон распался при соприкосновении с простыней, возникли звуки, прикосновения, свежий ветерок из открытого настежь окна…

В семь утра зазвонил будильник. Ни Паша, ни Лена не могли открыть глаза, потому что заснули они всего пару часов назад. Паша решил, что слишком рано ехать на дачу не стоит, перевел будильник на одиннадцать часов и мгновенно заснул. Так спят только счастливые, здоровые и безмятежные люди. Но проспать положенные часы им в этот день было не суждено.

Дело в том, что соседка по даче сообщила родителям Лены, Семену Игоревичу и Тамаре Викторовне, что ночами в их квартире творится черт знает что. Мобильных телефонов в ту пору еще не было. Лениным родителям пришлось ехать самим и разбираться. Рано с утра в семь часов они поднялись, и по росе дошли до железнодорожной станции. Ровно в девять тридцать утра родители вошли в московскую квартиру. В прихожей были раскиданы вещи: лифчик Лены, трусы Паши, колготки, носки…

– О, боже! – воскликнула Тамара Викторовна.

Если бы Паша или Лена услышали, что кто-то ходит по квартире, то еще можно было бы спасти ситуацию. Но они крепко спали и видели счастливые сны. Семен Игоревич прошел на кухню, там в раковине красовалась гора немытой посуды. Леночка себе никогда такого не позволяла. Как же так? И где она? Тамара Викторовна заглянула в комнату дочери, там был относительный порядок и заправленная кровать.

– Здесь никого нет, – сообщила она мужу.

– Ну, кто-то же устроил бардак, – громко возразил Семен Игоревич.

Глава семейства заглянул в ванную, затем в туалет. И лишь после этого распахнул дверь в свою собственную спальню. Что он увидел, его поразило до глубины души. Его маленькая девочка, доченька Леночка, которую он не видел голенькой с двухлетнего возраста, именно тогда он последний раз ее купал и держал за подмышки, видел ее гладкую розовую попку и голую писю, лежала на кровати абсолютно голая бесстыдно раскинув ноги, не прикрывая взрослую девичью грудь с крупными коричневыми сосками.

Но мало этого, рядом с ней лежал такой же голый мужчина с отвратительно волосатыми ногами. Они занимались сексом? На родительской кровати? Какое бесстыдство, наглость, невоспитанность! Семен Игоревич молча стоял и переводил взгляд с Лены на мужчину, и обратно.

– О, боже! – второй раз воскликнула Тамара Викторовна, – Сема, ты чего уставился?

– Я? А! О! – нечленораздельно смог выдавить из себя Семен Игоревич.

– Мама! Ты откуда здесь? – первой проснулась Лена, судорожно прикрывая наготу, – Папа! Отвернись немедленно!

– Нам необходимо объясниться, – строго сказала Тамара Викторовна, – ждем тебя и твоего жеребца на кухне через пять минут.

Родители вышли, и громко захлопнули дверь. От этого хлопка проснулся и Паша.

– Что случилось, любимая? – протирая глаза, спросил Паша, – что за шум?

– Просыпайся, Паша. Мы пропали. Ехать на дачу к родителям не надо.

– Почему? Ты выйдешь за меня без родительского благословения?

– Похоже, так и будет.

Лена впопыхах надевала на себя разбросанную одежду – трусы, блузка, платье отсутствовало. Где они покидали одежду? Попадающиеся мужские носки и штаны, она спешно кидала на кровать перед Пашей.

– Одевайся, Пашенька. Прошу тебя. Времени нет. Родители приехали!

– Родители? – в это мгновение до Паши дошло, что случилось.

– Будем знакомиться, – Лена накинула на плечи простыню, – жди здесь, я найду твою одежду.

На цыпочках Лена вышла в коридор, молча под испепеляющими взглядами родителей, собрала раскиданную одежду, и прошмыгнула обратно в спальню.

– Держи, – Лена кинула на кровать собранный кулек мятой одежды, – папу зовут Семен Игоревич, маму – Тамара Викторовна. Они учителя в школе. Люди интеллигентные и строгие. Поэтому будь аккуратен и учтив.

– Не переживай, – Паша погладил Лену по спине, – все будет хорошо. Зато не надо ехать на электричке. Представляешь, как было бы плохо, если бы мы не проспали, и в семь утра уехали на дачу? Приезжаем, а там никого нет. Мы обратно, а родители снова в деревню. Так и ездили бы туда-сюда, как дураки.

– Представляю, – нервно хохотнула Лена, поправляю прическу, – как я выгляжу?

– Шикарно. Я тебя люблю, – Паша обнял Лену, ласково поцеловал.

– Я тебя тоже. Только на это и остается надеяться, – Лена преданно посмотрела Паше в глаза, – теперь пути назад нет. Позади – Москва.

– Ладно, пошли на баррикады, – Паша обнял Лену за талию и пропустил вперед.

На кухне заметно пахло валокордином и шумел закипающий чайник.

– Здравствуйте, Семен Игоревич и Тамара Викторовна, – начал с порога Паша, – извините, что так получилось, но мы очень рады вас видеть. Меня зовут Паша, я жених вашей дочери.

– И давно ты жених? – сурово спросил Семен Игоревич.

– Мы знакомы с Леной уже около года. Я прошу вас извинить меня за столь необычное появление в вашей жизни. Мы просто не предполагали, что вы внезапно приедете. Именно сегодня мы собирались ехать к вам на дачу и представляться. Там же я планировал попросить руки вашей дочери.

– Ты беременна? – строго спросила Тамара Викторовна дочь.

– Нет. Пока, нет, – с улыбкой ответила Лена, – мам, ты не сердись, прошу тебя. Паша сказал правду. Мы вчера были в гостях у его родителей Паши. Приехали поздно, уснули.

– Дочь, помолчи, – прервал Семен Игоревич, – я хочу поговорить с твоим избранником. Как ты мог так поступить? Если ты любишь Лену, как ты мог ночевать в моей квартире, не имея на то веских оснований?

– Каких оснований? – не понял Паша.

– Если ты действительно любишь Лену, как ты мог поставить ее в столь двусмысленное положение? Думаешь только одним местом? Вы не женаты, чтоб спать вместе! Что нам прикажешь думать о дочери, и о тебе?

– Прошу простить меня, – перебил отца Паша, – я люблю вашу дочь. Собираюсь на ней жениться и прожить вместе до конца жизни. Она меня любит, на самом деле мы уже муж и жена. Все остальное условности, которые не имеют никакого значения.

Лена кивала на каждое сказанное Пашей слово, мило улыбалась. Семен Игоревич открыл рот от такой наглости, Тамара Викторовна начала оттаивать и слегка улыбнулась. Она видела, что молодые люди смущены, но они стояли, держась за руки, улыбались, были счастливы от того что вместе. Они видела, что Паша не врет и говорит искренние слова.

– Спали мы вместе потому что не понимаем и не хотим находиться отдельно, – продолжил Паша, – потому что каждую минуту, когда я не вижу Лену, считаю для себя потерянной и прожитой зря.

– Пап, ты не сердись на нас, – поддержала своего избранника Лена, – я его тоже очень люблю. И дала согласие выти за него замуж.

– Мнение родителей вас не интересует? – сурово спросил Семен Игоревич.

– Ну, почему же? Интересует, – Паша склонил голову, – Семен Игоревич, Тамара Викторовна, прошу руки вашей дочери.

– Ишь, какой быстрый, – слегка подобрев сказал отец, – я подумаю. Садись за стол и рассказывай, кто ты такой, с чем тебя едят.

– Папочка, я тебе обожаю, – вспрыснула Лена, – давайте чай пить.

– Чаем тут не отделаетесь, – Семен Игоревич снял куртку, передал ее жене, – Тома, неси подаренный на юбилей коньяк.