оставайся свободным и счастливым
несмотря на саранчовое жало
и того, кто споткнулся
о саранчовую пулю
он упал в сирийскую пыль – он –
не вернулся
А я споткнулась о сожженную
библиотеку –
тысячи костров листали останки Мосула
Раскрошили свои древние святыни и
Бога
Я стала современницей темного века –
злого рока – возвращения средневековья
Врата Бога они превратили в пустыню
и предвечное в ней уснуло
Но кто-то совсем не вернулся –
он обагрил чужую пыль – он
где-то в другом месте проснулся
По нему теперь стенают и плачут
Выплачешь насмерть глаза –
все равно не поднимется
но молчит старая Мачеха –
даже если мое сердце вынет себя –
скупая на слова – беззрячая
III
Конец войны увидят только мертвые —
сказал Платон еще в те времена
Я сидела на лекциях по философии и
не знала – Платон мне пригодится –
в моей жизни будет война
В моем шкафу стоит рюкзак потертый
Он пахнет до сих пор костром и смертью
помнит гул ветра и Евфрата воды –
Конец войны увидит только мертвый –
так размышлял философ – о человеческой
природе
В Германии не приветствуется, когда
молодые люди уходят добровольцами на
фронт, чтоб бороться в Сирии с
террористами. Когда они возвращаются
домой, их допрашивают, изымают паспорта
и вещи в качестве улик, и пытаются
навязать связи с ПКК.
Власти считают, что эти люди портят
имидж страны перед лицом мирового
сообщества. Тем более, не идет речь о том,
чтоб почтить память погибших в Сирии в
борьбе с терроризмом.
Прощание с мини-юбкой
То ли Сулеймания то ли Истанбул
речь Востока на улице – напевы из шиша-
баров
магазины золота мужские чаевни гул
четки и мечети в руках прохожих
Речь Востока на улице – дёнерские будки
Возвращусь домой спрячу юбку в шкафчик
Жены их все в черном – от лица лишь
щелка
Взгляд стальной пронзает мою мини-юбку
А мужчины смотрят славно ухмыляясь
Словно я – верблюдица их давно родная
И служу им верно и живу в их доме
Нет пора упрятать мини-юбку в шкафчик
И пора закутаться в черный блеск чадры
А для головы – щелку лишь оставить
Смертницею черной в город выходить
Слышу за стеною заунывный клич
Прячу юбку в шкафчик – время для
молитв
То ли Сулеймания то ли Истанбул
А когда-то был – был немецкий город
А куда же немцы – немцы подевались
Немцы на Майорку видимо сбежали
Ну а что былого в городе осталось
Вот кусочек го́тов да рококо в Буртшайде
Да кантаты Баха в маленькой церквушке
Не пойму
То ли Сулеймания то ли Истанбул
Господи спасибо – все-таки не Ракка
Новая Кассандра
Если не верите мне – так что ж
будущее вас отыщет само
Догонит – накроет словно волной
покажет – что правда и – что ложь
И ненависть обретет покой
надо мной –
вам не будет охоты глумиться
охоты на ведьм закончатся –
и за пазухой нож – он
МАРИЯ ТУХВАТУЛИНА
Родом из Рязани. Филолог, журналист.
Автор книг «Простые вещи» (2016 г.), «Чудеса и
чудовища» (2017 г.), «Молитва дилетанта» (2019 г.).
Финалист Филатов Феста – 2017, суперфиналист
Чемпионата поэзии им. Маяковского – 2017.
В 2019 г. вошла в Золотую Сотню фестиваля
«Всемирный День Поэзии», заняв второе место по
Москве.
Ссылка на Творчество в сети Интернет:
https://vk.com/mezhdu_strok
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
* * *
Так приходит волчок, не зная,
кого кусать –
переходят впотьмах друг в друга черты
лица,
умолкают в одном созвучии голоса:
разбери
лиса,
для чего засыпающих с краю караем.
Зажигалки и мелочь из их карманов –
вряд ли откуп зажравшимся слугам зла.
Подождут будильники и вокзал – не ворчи
«когда же», –
их разбросанные одежды
и невытертая посуда – знак того, что они
отсюда.
След помады на пустом бокале.
Переполненная пепельница на балконе.
Кто из раковины лакает – их оставит вот-
вот в
покое,
потому что – кого кусать? И квартира на
вид
– пуста.
Даже если чуешь, что рядом – локоть,
марципан или свежие сливки плоти –
каноничного края нет,
как у моря, что снится спящим. Нежить
ищет –
да не обрящет.
Забирает лишь горсть монет.
11 Страница
I
Мне даже нравилась та девочка из зеркала –
худые плечи, карие глаза.
Пока стихами правды не коверкала,
пыталась лишь снежинки вырезать:
до срока – раз стихи бывают белыми,
по осени засыплет пустыри.
Мне – нравилась, но зеркалу не верили,
не посвящая в правила игры.
II
Я пытаюсь понять, для чего в математике
буквы,
ты считаешь меня поглощённой учебником
букой,
а таких не зовут гулять.
Целоваться, курить и лгать
рот пока ещё не научен.
Первый лифчик слегка колючий –
кружева. Мне самой здесь скучно,
и не светит за четверть «пять».
Я люблю бунтарей – но встречаю их только
в книжках.
Я готова простить равнодушных ко мне
мальчишек –
как с такой танцевать медляк:
с той, что ждёт непомерно много,
что из клетки с подушкой мокрой
хочет выйти – не знает, как.
III
О милая, ты знала наперёд,
что внученька – ходячий тихий омут.
У ней внутри такое, блин, живёт –
не то, чтоб йохохо, бутылка рому,
но за окном беснуется весна –
и можно прочь из дома без скандала
с забавною заколкой в волосах,
куда захочешь с этого вокзала.
Алиса
Однажды дождливым утром Алиса
проснулась взрослой.
В нехитрой системе жанров все сказки
остались в прошлом.
Алиса расчешет косы, и кто-то ей сварит
кофе,
С годами стал как-то строже ее аккуратный
профиль.
Алиса любима жизнью – по вазам бутоны
лилий,
Пылятся на книжной полке Пелевин,
Бальзак, Тит Ливий…
Паланик сожжен бойфрендом, Коэльо
самой Алисой…
Они оба любят регги. Не любят соседи
снизу.
И вроде бы все как надо – Алиса в ладах с
мейнстримом,
Уверена – те, кто рядом, не пустят ей пулю
в спину,
С учебой – и там порядок, сданы без
проблем зачеты,
И средь облаков улыбку не чертит уже в
блокнотах.
Ты помнишь их всех, Алиса? Боялся
разлуки Чешик,
Вдоль края доски печально ходили слоны и
пешки.
А Шляпник – того всех жальче, как знал –
не вернешься больше.
Уйдешь – и забудешь напрочь. Ты
вырастешь, если проще.
Когда-то читала мама, что так умирают
сказки,
Когда в них не верим больше, когда
надеваем маски.
Сказала: «Нет в мире чуда», – и книжка
упала с полки,
Теперь поливай слезами, живою водой, что
толку?
Того и боялся Шляпник, он знал, что убьет
забвенье,
И зря заготовил с Соней к зиме для тебя
варенье…
Пока ты накрасишь губы, истлеет дворец
волшебный.
Ведь ты их не помнишь, правда? Ни
капельки.
Совершенно.
* * *
Март уже на подходе. Снегам
всё труднее держать лицо.
Если я не подам сигнал –
всё равно замыкай кольцо,
потому что не то, чтоб я
лишь сейчас начинала жить –
я и так легион бабья
не пополню – наладив быт,
я не стану над ним дрожать,
начадив фитилём свечи:
раз над разумом есть душа –
и тебя ли тому учить,
значит каждый неверный шаг –
лишний шанс приукрасить век.
Так однажды легко дышать –
а вокруг почерневший снег.
Говорят, что девочка без кожи
и в калашный ряд с такой-то рожей.
Мне досталась странная эпоха:
ни пера, ни пуха, ни гороха.
Я не лезу в сложные вопросы –
ветхий домик ждёт смиренно сноса,
дремлет на крошащемся боку.
Данте на троллейбусном кругу,
Дориан на выцветшей картине,
Покормить хромающую псину
половиной булки с ветчиной.
Мы малы – любой величиной.
В одну из антрацитовых ночей
уйду без телефона и ключей.
Без револьвера, пояса, колёс.
Я – облако растрёпанных волос,
окутавшие комнату духи…
Ни слова про любовь и про стихи,
и ждут ли нас великие дела,
зачем на свет нас мама родила.
Поймёт тебя любовник или друг?
Не выходи из комнаты в фэйсбук.
Пора взрослеть – нелепая пора,
кончается весёлая игра.
Теперь в чернилах пачкай рукава
да отвечай за всякие слова.
Весну знобит – сугробов чернота.
Подводится уверенно черта,
и мы не всё, но многое исправить
имеем исключительное право.
Свобода, так похожая на смерть –
в глаза любые искренне смотреть,
на письма и звонки не отвечать,
повесить сон на гвоздик для ключа.
Как кофе – крепкий и без молока,
речь честная всегда на вкус горька.
Человек на шахматном поле
по мотивам романа Вл. Набокова «Защита Лужина»
Не заканчивать игры: просто жертвовать
фигурой.
Край доски – окно квартиры, кто читает с
партитуры,
Тот выходит молчаливым прочь из
шахматного клуба.
Снег, табак: картина мира, где никто не
приголубил
До последнего момента.
От турнира до турнира –
Только лучше бы туристом покупали
сувениры.
Тьма шкатулочная прячет не ахти какой
гостинец.
Ах, такого ль ждал писатель, чтоб наречь
самоубийцей,
По нему же не наденет траур родина: ни
ситец,
Ни расписанный кокошник – им нежнее бы
проститься.
Вас просили поберечься Достоевского и
шахмат.
Кто не знает середины, не всегда кончает
крахом –
Но с утра вздохнёт соперник над
берлинскою газетой,
Над ферзём, готовым к жертве, по-
старинному манжеты
так крахмальны.
Не-нор-маль-ный…
Чёрные ящики
Можно быть сколько угодно нужными,
но друг друга не знать настоящими:
где берём мы с тобою мужество,
чтобы ужинать с чёрным ящиком,
раздеваться пред черным ящиком…
Бортовой самописец сердца –
для того, кто не смог раскрыться,
шансы выжить равны нулю.
Сквозь помехи и скрежет датчиков
слышно только
люблю
люблю.
Чудовище
Чудовища красивы. Их глаза
похожи на бездонные колодцы.
Чудовище, не зная, что сказать,
уходит от ответа
и смеется.
Так, привыкая к собственным чертам,
знакомится душа с неловким телом –
ответ на нежность – уголками рта,
зрачками – на просвет в конце тоннеля.
Чудовище не знает, что оно
при внешней мнимой хрупкости –
жестоко.
В осенней акварельности тонов
так трудно оставаться одиноким.
Чудовище торопится забыть
и, в то же время, что-то тщится вспомнить.
Качаются фонарные столбы,
Вселенная, лишённая опоры.
Вскипают волны, тает тонкий лёд,
на счастье разбивается посуда.
Чудовище, нашедшее своё,
однажды сокращается до чуда.
Плач о колечке
Я приехала к морю почти налегке –
Лишь рюкзак да колечко на левой руке.
Я заранее сердцем пред-чув-ство-ва-ла,
Что колечко слизнёт озорная волна,
Дорогую игрушку волнятам своим
За цветные, прибоем пропахшие сны.
Я с простыми вещами опять не в ладах,
Потому что повсюду на птичьих правах.
Значит, если вернусь – не с пустою
ладонью.
Разожму – уроню перстенёчек холодный
На горячий песок, набухающий солью.
Что волна заберёт – я отдам добровольно.
…Было жаль, но, по тёплым ракушкам
бредя,
Поняла, что откуплена этим беда,
Или море меня поджидало весь год
Как подругу – а дружба важнее всего,
И за новый подарок упросит судьбу
Ещё раз – и не раз – прикоснуться ко лбу
И прохладой уткнется в колени моих.
Мне не жалко за то ни колечко, ни стих.
Но остался загаром нетронутый след.
Заглянув в пустоту, будь готов обомлеть.
– Потому что маленькой собачке вплоть до
самой смерти слыть щенком.
Кто-то непротянутой ладонью, кто-то
неподставленной щекой
Тщательно отстаивает право не светиться в
сводках новостей:
Вряд ли фатум выберет кого-то в жертвы
из плетущихся в хвосте.
Пляшущих и пишущих как будто
принимать не принято в расчет.
Правда ли, что вглядываясь в бездну, ты
невольно чувствовал: влечет?
От тебя не ждут больших свершений: ешь,
что дали, пой себе да плачь.
Мама отыскала мамонтенка, Танечке
купили новый мяч,
Так что ты, наплачась и натешась, замуж
выйди,
хлеба испеки,
Потому что чье-нибудь спасибо вряд ли
стоит выжженой строки.
Ну и что, что кто-то да приходит, пишет
или дергает рукав.
Кто ушел в сторонку – тот и счастлив. Кто
сменил пластинку – тот и прав.
– Так хвала смотрителям беспечным, в
ураган не бросившим маяк,
Тем, что сочиняют злые песни, остаются
вне координат –
Теплую ладонь, холодный кафель ощущать
подставленной щекой.
Потому что маленькой собачке вплоть до
самой смерти слыть щенком.
ИГОРЬ КОСТРОМИН
Я родился в 1959 году в городе Харьков, Украина.
Писать начал с детства, но осознанно пришел к
пониманию, что поэзия – это моё, после службы в
рядах СА.
Во время учебы в Харьковском художественно-
промышленном институте (специальность
«художественное конструирование, дизайн») были
написаны первые «взрослые» стихи и песни.
Больше 20 лет проработал в журналистике,
возглавлял несколько крупных изданий, пресс-
службу Харьковского оперного театра и
информационное агентство. Затем занялся
исключительно творческой деятельностью, направив
все свои силы на поэзию и музыку.
В 2012 году создал литературно-театрально-
музыкальное объединение «Клуб в кубе», которое
еженедельно вел в течение последующих шести лет.
За это время выпустил два сборника стихов –
«Крылья» и «Мой Гамлет», записал в студийной
аранжировке больше 30 песен, около 150 в акустике,
снял пять клипов на свои песни.
ТО «Клуб в кубе» стал стартовой площадкой для
более чем 100 молодых поэтов и музыкантов,
которые сейчас достаточно хорошо известны в
Украине и России. Много выступал с концертами и
творческими вечерами, на фестивалях и конкурсах,
участвовал в Днях украинской культуры в Чехии.
В 2017 году провел крупнейший областной
музыкально-литературный фестиваль «Харьковская
осень».
Ссылки на Творчество в сети Интернет:
https://www.facebook.com/igorkostromin59
https://www.instagram.com/_igorkostromin2391
http://vk.com/public41454694
https://www.stihi.ru/avtor/ivankostrov
http://vk.com/public85559103
https://www.youtube.com/channel/UCiV9jbed3ESGKn7ORn3
mGGg?view_as=subscriber
https://soundcloud.com/user-4114229
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Время
Через поля, через леса,
Сквозь дождь, туманы и метели,
Как резвый, молодой рысак,
Без устали бежало Время.
Неслось, как камень под уклон,
Не тормозя на поворотах.
Ведь от начала всех времен
Бежать вперёд – его работа.
От света нас ведет во тьму –
Ни жалости в нем, ни пощады.
И как ни прячься, а ему
Ничто не может стать преградой.
Не нужен Времени покой,
Разливы чувств и пыл эмоций.
Кто за его бежит спиной,
Ему плевать – не обернется!
Всё тоньше наших жизней нить,
А что потом – понять не сложно:
Земные кончатся пути
Однажды рано или поздно…
Найдем среди избитых фраз
Одну с существенным нюансом:
От Времени никто из нас
Не получает новых шансов.
И перед тем, как прыгнуть ввысь,
Мы остановимся у края.
…За Временем бежим всю жизнь,
Но никогда не догоняем…
Джинн
Ещё до конца не проснувшись,
Почувствовал холод затылком
И понял: я стал всемогущим,
Я – джинн, заключенный в бутылку!
За тусклой стеклянною мутью
Едва различить силуэты…
Хочу докопаться до сути,
Как выйти из горлышка к свету!
Во мне дар невиданной силы –
Без края, границ, без предела!
Но жаль, что в бутылке закрытой
Мое одаренное тело…
Я строить могу пирамиды,
Менять как угодно погоду –
Вот только бутылку нашли бы,
Чтоб вылетел я на свободу!
Расправив затекшую спину,
Крутить буду в смерчи желанья.
Тайфуном развею рутину,
Мечты превращая в реальность!
…Но Время горящею свечкой
Меня запечатало в ссылку.
И вот уже целую вечность
Я – джинн, заключенный в бутылку…
Желание
Всё относительно. Дней состояние
В нас пробуждает тоску и желание.
С кем-то не хочется, с кем-то не можется,
Мысли о ком-то никак не уложатся.
Пусть непонятное, пусть безответное,
Это желание часто заветное.
В небо заброшено, там и зависшее –
Важное ли или все-таки лишнее?
Стиснуто стенами, сдавлено плитами,
Тщательно спрятано, тайной покрытое.
Недоговорено, непредсказуемо,
Болью разорвано, сбито безумием.
Тенью бессонницы, мраком наполненной,
Строчками-мыслями, песнями-волнами.
Холодом осени, бредом пылающим
Это желание – по нарастающей…
Стрессы привычно снимая запоями,
Где там угнаться нам за паранойями!
Дразнится призраком тихой обители,
Чтобы опять нас согнуть в три погибели.
Так и живем, и вот так получается –
Больше и больше тела покрываются
Свежими шрамами, криками, стонами
И загипсованных душ переломами…
Сказано – сделано, как и обещано…
И не удастся остаться нам прежними.
Капли дождя замерзают ледышками,
В память прессуя вчерашнее, бывшее…
Не привыкать нам качаться над бездною.
Это не море, а озеро пресное
Не получается выпить нам досуха,
Как и веревки не рубятся обухом…
Катится комом, слетает лавиною,
Спину согнув, выпрямляет извилины.
Кости ломает и жизнь нашу бренную,
Чтобы заполнить собою Вселенную.
И неподвластно нам это желание!
Но лишь одно в этом всём понимание
Шаг не дает совершить опрометчивый:
Всё относительно, всё переменчиво…
Журавли и синицы
Жизнь проводим в бесконечном беге,
Падая перед мечтами ниц.
Тянемся за журавлями в небе,
Не ценя в своих руках синиц.
Так и я: летать не перестану –
Столько планов, целей… Их не счесть!
В облаках гоняясь за мечтами,
Я давно привык к тому, что есть.
Но однажды, поисками маясь,
Наконец, я истину постиг:
Только журавля с трудом поймаешь –
Станет он синицей в тот же миг…
Можно быть удачливым, везучим,
Ну, а можно лузером прослыть.
Но без цели жить – ведь это скучно!
И я понял, как мне нужно жить.
Подержав в руках, я выпускаю
Ввысь, на волю все мечты свои.
Вон они – летают в небе стаей,
Бывшие синицы – журавли…
Ненавижу прощаться
Ненавижу прощаться, стакан наполняя
слезами,
Обжигая сердца обещаньями скоро
вернуться.
По асфальту не едут груженные на зиму
сани,
А колеса за лето успели до обода сдуться…
Ненавижу прощаться, застыв на родимом
пороге,
И пытаясь себя обмануть перспективами
нови…
Из любимых объятий – да прямо в объятья
дороги,
В неизвестность, которая след мой туманом
укроет.
Ненавижу прощаться, когда не могу не
проститься!
Но давайте не будем меня хоронить раньше
срока.
Я теперь превращен колдуном в
перелетную птицу,
Что несется по свету на крыльях тяжелого
рока.
Ненавижу прощаться под шум молчаливых
оваций,
Очень близких людей так жестоко
нечаянно раня.
А всем тем, с кем пришлось навсегда на
земле распрощаться,
Все же правильно было бы честно сказать:
«До свиданья» …
Ненавижу прощаться! Не склеить разбитую
вазу,
И ни время, ни память тоску и печаль не
излечат…
Но зато я согласен с когда-то услышанной
фразой:
Чем больней расставанье, тем будет
счастливее встреча!
О счастье
Лимит на счастье не иссякнет никогда,
Куда бы ни вела нас путь-дорога.
Нам нужно жить плодами своего труда
И милостыни не просить у Бога…
Когда нам ветер не дает шагнуть вперед,
Когда метель сечет нещадно плетью,
Так важно помнить: счастье наше где-то
ждет –
Его лишь надо вовремя заметить.