– Что…
Мгновенно, едва заметив того, ко входил – я метнул древний медицинский нож… и попал в шею. Скорее затащив тело внутрь, я запер и заблокировал дверь, с отвращением начав снимать одежду с ещё живого, кажется… лаборанта. Найдя перекись водорода – обильно залил ей пятна крови… и замер. Паника с безумием достигли цели: поняв наконец, что сделал, еще не сообразив как и не вспомнив, зачем – я чуть было не вскрыл себе вены тем же скальпелем, остановив лезвие уже над самой кожей. Снова посмотрел на Гумилёва: достав фигурку пчелы из кармана, крепко сжал в кулаке. Удивительно: пчела откликнулась и приняла меня сразу же. Мысли прояснились, даже дышать стало легче. Найдя брошенного голубя, одиноко лежащего на полу – я осторожно поднял его, приготовившись в очередной раз «договариваться»… но голубь молчал – будто превратился в обычный кусок металла. Вот так номер… а ведь он мог бы очень пригодиться – для того, чтобы выбраться отсюда. Что ж… я облачился в одежду несчастного лаборанта. Впрочем… судя по тому, что я видел «оттуда» – жизнью его прежнее существование тоже можно назвать лишь с большой натяжкой. Н-да… мысленно, я врезал себе по голове, посмотревшись в зеркало. Пятна остались, хоть и заметно побледнели, расплывшись в стороны. Что ж… всё-таки это привлечет меньше внимания, нежели полное отсутствие одежды. А при плохом освещении – они вообще слаборазличимы. Забрав обе фигурки, я медленно вышел из лаборатории, по-прежнему держа в руке скальпель.
-–///–
Я не чувствовал боли: свет, заполнив собой всё – начал медленно угасать, мерцая с тем же странным ритмом. Когда освещение пришло в норму, комната уже пустовала – остались только голые столы: ни того непонятного человека (а человека ли?); ни кушеток; ни какого-либо оборудования. Интересно, сколько времени прошло? Странное спокойствие… отчего-то мне стало интересно рассматривать пустые стены: казалось – я видел каждую трещинку, каждую пылинку; всякая мелочь помечалась и дополняла общую картину. Я чувствовал себя живым – одновременно понимая, что в «той жизни» никогда бы наверное не смог воспринимать мир таким. И не проходил бы сквозь стены и предметы… – я «вылетел» из комнаты, впитывая новые ощущения. Это что, новый уровень «бестелесного существования»? Если раньше окружение казалось малопонятным сном, теперь всё словно встало на место. Нет, понимания особо не прибавилось… пропало беспокойство по этому поводу. Напротив: появилась уверенность в том, что рано или поздно – я смогу узнать обо всём, что потребуется. Итак, похоже – я умер. Вернее: тело, бывшее мной – окончательно прекратило функционировать. Да, – я задумался, просматривая официальные архивы новостей, быстро найдя упоминание о своей внезапной кончине, – не чувствую… похоже, оболочку физически уничтожили. Что это за здание? Я «вылетел наружу» – и слегка оторопел, несмотря на своё новоявленное спокойствие. Лаборатория находилось на обратной стороне Луны, в глубине кратера; наружу выходила незначительная часть. Даже будь эта сторона освещена – всё равно, заметить не очень крупную постройку с таким размещением представлялось маловероятным. Неплохо устроились. Что ж… думаю, не стоит искать информацию в архивах людей. Благо, само пространство хранит память о событиях. Хоть добраться до неё пока куда сложнее. Сообщению о моей смерти – чуть больше месяца, значит… я сосредоточился, начав по крупицам собирать отголоски происходившего здесь, с запасом в полгода.
-–///–
Первый и второй коридоры встретили меня чуть нервирующей, глубокой тишиной; ещё несколько – только общим запустением. Свет не включался автоматически: едва заметно – светилась сама поверхность потолка. Не сталкивался раньше с подобной системой, интересно… яркость медленно нарастала – я заметил, что прямо надо мной потолок начал светиться намного ярче. Звуки стали ближе и четче, снова накатило беспокойство – я остановился, зачем-то принюхиваясь. Запах, почти неуловимый секунду назад – резко ударил в ноздри; тело, мгновенно ставшее чужим – потянуло вниз: вяло цепляясь за обрывки мыслей – я осел, закрыв глаза. Очнулся будто от уколов: сотни тонких игл прошивали меня насквозь. Не сразу сообразил, что снова очутился вне тела – только когда перевернулся и увидел себя. Вглядываясь в лицо – никак не мог отделаться от мысли, что оно не моё. Даже вспомнив то, что иногда я действительно сам на себя не походил – в прямом смысле. Бессонные ночи порой выжимают из тебя всё – оставляя след не только внутри. Просмотр записей усилил недоумение: в них «меня» называли Андреем Матвеевичем Гумилёвым – фото однозначно давало понять, что речь идет именно о том, кто лежит сейчас без сознания; адрес медцентра добавил вопросов – получалось, что сейчас я находился на Земле. Окончательно добил факт, который я вытащил из глобальных новостей: Земля, Луна и Марс – отдельные государства, живущие в состоянии холодной войны. Стэлмены стоят особняком, но здесь они – не просто кучка сумасшедших отщепенцев, а вполне реальная сила: совершенно иные технологии, цикл жизни… и заметно изменённые потребности. Фактически – новая раса, которую «старые люди» не понимают и боятся. Далеко же меня занесло. Это уже не просто «другой вариант»… тут полноценная «альтернативная история». Когда, где… ЧТО произошло, чтобы всё повернулось так? Андрей… гм. Он и я здесь – один человек? Ощущается так. Странно. Я сын главы огромной корпорации… и я убил своего отца. Так, а почему убил? Ведь… быстро просмотрев записи с камер и отчеты персонала – я понял, почему вдруг начал чувствовать «раздвоенность» Гумилева—старшего. Умер… аспирация… восстановлен спустя пять часов. Н-да. Сюрпризец. Пожалуй, даже короче – «сюр». Пробить тонкой иглой трахею… как мне вообще это удалось? Почему я не могу ни вспомнить, ни считать отпечаток происходившего? Из-за того прибора? Фантазии на тему «запасных тел» достаточно старые… только вот у нас никто всерьез не воспринимал возможность реализации. Перенос сознания в «цифровой мир», киберизация – да, разработки ведутся. А тут и «железные» и биотехнологии – рука об руку. И, судя по дате – время то же самое. Интересно, а мои прозрачные знакомые на месте? Попытавшись найти аналогичное «убежище» на этой Земле – я остановился, задумавшись… не столько над тем, что здесь «прозрачные» не скрывались – а над тем, что не заметил очевидного. Немного удивило очень лояльное отношение людей к не-людям: пожалуй, стоит покопаться в истории этого мира – нам их опыт не повредит… я снова почувствовал, будто растворяюсь в окружении. Волна апатии, ощущение своей чужеродности, бессмысленности… и далёкий успокаивающий зов. Покой. Вначале зыбкий, еле заметный, желанный… недосягаемый. Но вот он коснулся тебя, и начал растекаться… повсюду – внутри и снаружи. Вот он заполнил всё… короткий миг – лёгкость, которой не испытывал никогда. И темнота. Тяжесть, холод – теперь они нарастают. Покой превращается в безысходность. Где-то далеко застыл страх: будто неживой, словно воспоминание… о чём? Зачем я здесь? Не могу… почти… кто… не… Кто мной играет?! Холод затрещал, впился десятками крючьев – пытаясь то ли разорвать, то ли удержать. Руку обожгло. Что-то знакомое… я рванулся ещё раз. И открыл глаза.
-–///–
Хм… да, я себя переоценил. Мне удалось немного разобраться в какофонии эха от эмоций, но события всё равно скорее угадывались – а не «виделись». То, что происходило нечто «из ряда вон» – понятно и так. Разве что – эти события оказались неожиданными даже для тех, кто работал здесь. А творилось тут что-то… малоприятное – в основном. Может вариант, который показывал Слава – не так уж далёк от этой реальности. Хм… теперь я начиняю жалеть, что он сейчас не может оценить… покопаться в этой мешанине. Стоит признать – ему удалось бы лучше, чем мне. Интересно, куда он сбежал? Как-то всё неправильно… впрочем – часто ли случается иначе? У вселенной своя логика. Ушёл, затерев следы. Не все, вероятно… только для меня разницы нет. А он – сам не понимает, что делает; и случайно творит то, что я и представить могу не сразу. Так… раз уж я не могу сейчас толком выяснить, что здесь произошло – нужно узнать, что стало с моей компанией. Сейчас она принадлежит… ну, кто бы сомневался. Конечно, официально – «S(2xN)E» не самый известный производитель не самых популярных шоу… «Кольцо» вряд ли заинтересовалось бы. Но у одной из самых влиятельных корпораций есть своё «Око Гумилёва» – информация о моей не афишируемой деятельности в любом случае куда-то утекала. Какая именно, сколько и через кого… – это уже интереснее узнать. В завещании я распределил свой контрольный пакет по нескольким десяткам ДСИ – но слишком уж быстро все акции перекупили… словно заранее знали, кому что уйдёт. Либо – подлог документов… это всё ещё возможно, хоть и неоправданно рискованно – а потому маловероятно сейчас. Что ж, незачем гадать – посмотрим процесс передачи. Мои акции унаследовали… что?! Всё-таки подлог. Николай, начальник службы безопасности. Вот как выходит… я ошибся там, где ошибки фатальны. Если он переметнулся к «Кольцу» – тогда всё складывается. Может и Ховк с ними связан? Я начал подробно раскапывать всё о личности знакомого. Нет… надо же – действительно, сумасшедший коллекционер. Итак, меня сдали. Плюс ко всему – сделали подопытным в моём же проекте. Иронично… кажется – понял, кто ещё может быть замешан. Как же его… – я просмотрел списки уволившихся сотрудников, найдя «того самого»: ну конечно – Антон Закитов. И похоже, всё началось едва я заморозил проект. Вероятно, на последних сеансах погружения – Закитов сумел почистить мне память. Иначе как тогда объяснить то, что я забыл и его и проект? Пока снова там не очутился… всё же не стоило запускать симуляцию «просто так», с праздными целями. Приостановил – значит всё, система использоваться не должна. Н-да… «кто ж знал», как говорится. А подловили меня… ха! Ну… действительно, подходящий момент. А я-то думал – что за бред с выбиванием двери… всё просто: спектакль разыгрывался для нас обоих. Остаётся только гадать, как получилось настолько незаметно склеить переход. Ф-х-х… какой же я идиот. Да… а своих спецов недооценил. И ведь даже отомстить не хочется… странно: начал воспринимать всё как закономерный итог. «Там» я мыслил иначе… «по-старому». Другая жизнь, другие потребности… на что я её тратил? Сейчас прошедшее всё больше кажется малоценным и смешным. Я ведь так и не разобрался с тем двойником Майры – кем она была? И почему… почему всё указывает на то, что она говорила правду?! С нездоровым рвением я начал перебирать официальные архивы, просматривая тысячи записей за несколько мгновений. Та, которую я помнил всю жизнь – исчезла! Точнее – её словно не существовало. А эта самозванка – вовсе не… НЕ-Е-Е-Т! Нет… как… как же так. Казалось, я снова ожил: пронеслись перед глазами наши детские игры, ссоры; взаимная поддержка – несмотря ни на что; последний конфликт и её уход… весть о смерти; десяток экспертиз, проверок… и попытка запретить себе вспоминать. Наверное тогда я умер впервые… чтобы родиться снова. И снова… умереть. Кто жил тогда? Я – или оболочка, набитая осколками воспоминаний, собранных кое-как? И кто я вообще? Если получается, что и осколки – «не те»? Выдуманные или… чужие? Как же…
– Вот ты где!
«Иллюзия реальности» начала рассеиваться, но всё еще оставалась достаточно сильна… я «обернулся».
-–///–
– Ты! Так это ты всё…
– Я снова вытащил тебя, – одним движением «прозрачный» остановил мою попытку броситься на него, накинув невидимые путы, – надо признать, что в этот раз только слегка помог. В следующий раз справишься сам, вероятно. Тебя всё ещё ждут – не забыл?
– Кто?
– Дела.
«Прозрачный» ухмыльнулся – впервые показав хоть какую-то эмоцию, меня мгновенно перебросило в комнату с ярким светом, поставив напротив двери. Что-то знакомое… я развернулся. По моим представлениям, это куда больше напоминало операционную. В первый раз я видел что-то среднее между лабораторией и больничной палатой, во второй – нечто, напоминавшее «логово безумного учёного, стеснённого в средствах». А здесь… тоже логово. Только «учёный» перешёл на легальное положение и больше ничем не стеснён. На столе лежал… уже не Андрей. Осталось только его тело, внутри же – чувствовался кто-то другой. «Себя» я не ощущал никак – ни в виде такого вот вместилища чужого разума, ни в виде трупа или просто пустой оболочки. И какие у меня здесь дела? Я попытался разобраться в том, кто занял место Андрея, «прощупать» лежащего. Ничего… почти. Непонятно: либо тот, кто внутри – неразумен; либо – очень хорошо маскируется. Препятствий не чувствуется, но… что-то здесь неправильно. И куда подевалось моё тело? «Андрей» открыл глаза, невнятно что-то промычал – будто пытаясь сказать. В тот же момент я почувствовал просыпающийся разум. «Андрей» оскалился, повернувшись ко мне. Потянул правую руку… и «отключился»: слабая судорога прошлась по телу; разум угас, едва вспыхнув; сердце остановилось, неровно отстучав последние удары. Некто (или нечто?), кого я так и не узнал – умер, едва родившись. Всё как-то… неправильно. Только сейчас заметил, что ко мне со всех ног несётся группа из четырёх «учёных»… немного с другой стороны – быстро приближается четвёрка «силовиков». Но… почему они так далеко? Проверив записи с камер, датчиков; послушав сумбурные переговоры – я частично разобрался в происходящем. Первое: я и «Андрей» находились в законсервированном крыле какой-то научной базы. Второе: несколько минут назад – «Андрей» пропал из палаты восстановления в другой части базы, почти в километре отсюда; одновременно зафиксирован аномальный всплеск активности в неиспользуемой части. С большим запозданием сообразил: всё это время, да и сейчас – в комнатах царила густая тьма. Камеры включились чуть позднее, показав всё «со стороны». Время снова «остановилось» – я проматывал записи назад-вперёд, будто пытаясь отыскать в них что-то… важное. Почему кажется, что ничего не меняется…? Всё повторяется, только немного иначе. И я обречен смотреть на это – не в силах ничего изменить. Почему… внезапная вспышка злобы заставила «вернуться» – я понял, что снова чуть не скатился в «забвение». «Андрей» снова пропал, «свет» воспринимался как густые сумерки. «Учёные» и «силовики» остановились, переговариваясь – через минуту-две снова начав приближаться. Меня не видят, но фиксируют «странную остаточную активность». Уверен: тот… то существо – тоже меня чувствовало. Возможно, для этого его и создавали… в записи исследований мне не хотелось заглядывать. Чёртовы пришельцы… или кто они? Зачем мне всё это видеть? К чему? Какие дела у меня могут быть здесь? И Андрей… где?… От него хоть что-то осталось? Заметив слабый след – я ухватился за нить чужих эмоций и воспоминаний, начав распутывать клубок событий.
-–///–
– Кто… – я не сразу признал говорившего, – ты?
Не желая открывать догадки, добавил: «назовись!» – и тут же почувствовал, как что-то чужое проникает в мысли. Сначала мягко, но мгновенно усилив напор, когда я попытался сопротивляться – это «нечто» буквально вломилось ко мне в голову, начав разбирать по кусочкам… и почти сразу прекратило.
– Андрей… с тобой почти всё в порядке… кажется. Но ты меня будто не узнаёшь. Не хочешь узнавать.
– Тебя – нет. Того, кем ты желаешь казаться – да.
– Другими словами – не веришь, кто перед тобой. Резонно, в общем. Но… как же тебе…? Ты всё-таки кое чему научился – пробуй считать меня подробнее, я открыт.
– Ты бесцеремонно влез ко мне в голову – я на подобное не способен. И как тебе после этого доверять?
– Не способен? – похожий на Вячеслава погрустнел. – Только из-за недостатка сил и умения. Будь ты на моём месте, поступил бы так же. А может и более изощрённо. Я прекратил сразу же – когда убедился в том, что ты это ты. И зачем-то пытаюсь убедить обычным способом, ничего не внушая насильно.
– Может ты ещё не научился. Или спортивный интерес. Или у принудительного внушения есть какие-нибудь серьёзные недостатки.
Я почувствовал смесь сожаления, тоскливой надежды, и… чего-то знакомого, недоброго – отчасти напоминавшего себя. И тех, кому довелось стать моими противниками.
– Серьёзно? Ну, что же… твоё право. Ищи всё сам, как и хотел.
На мгновение – этот, «другой Слава» показался прежним. Задумался, словно обидевшись – но почти сразу отбросил всё лишнее, укротив эмоции. Всё же он? Постаревший на пару десятков лет, но… ведь время здесь течёт иначе, совсем не так, как привык. Хорошо хоть – пока могу различить причину и следствие. Пока… я вдруг отчетливо ощутил настроение Славы. Он действительно не закрывался… просто – стал другим. Настолько, что невозможно точно сказать – челочек это, или уже кто-то иной. Став полупрозрачным и похожим на тень, он продолжил:
– Наверное, мне уже никогда не избавиться от этого чувства… дежавю. Все повторяется… раз за разом, будто у кого-то закончилась фантазия. Вроде бы разные ситуации, но по-сути – те же самые… со своими особенностями – но такие же! И сейчас будто смотрю сам на себя…
Слава всё больше «растворялся» и бледнел, пока рассказывал свою историю – потянувшись к нему, я почувствовал только слабое присутствие чего-то… он вздрогнул, и вернулся в «нормальный вид» – тотчас же оборвав свою исповедь, вместе с моими размышлениями.
– Ты твёрдо решил, что будешь теперь изучать этот мир всецело самостоятельно? – Серьёзный Слава немного пугал… и успокаивал, одновременно, – не буду задерживать, в таком случае.
– Я об этом не задумывался – это ты решил за всех, похоже. В прошлый раз я говорил о том, что неплохо бы взглянуть на ситуацию с разных сторон, независимо друг от друга. Об однозначных «вместе» или «порознь» речь никогда не заходила, я вообще не люблю чрезмерно категоричные суждения – слишком часто за ними скрывается обыкновенное лицемерие. Либо скудоумие… или всё сразу. Ты изменился. Не понимаю пока, насколько… и чего теперь от тебя ожидать.
– Как категорично.
– Всё так же ёрничаешь… сарказм – это то, что в тебе осталось прежним. Люди способны поменять в себе всё, кроме какой-то глубинной сути – которую сами не осознают, возможно. Хочется надеяться, что твоя язвительность – не одна из таких черт.
– Или?
– Всё. В смысле, хочется верить – и на этом пока всё. Лучше расскажи, для чего ты меня искал, о чём узнал. И как оно – «там»? Я прекрасно понимаю, что каким бы «потусторонним» ни казался этот мир – есть что-то выше. Или ниже… недоступное мне.
– Расскажи… – Слава поморщился, – да лучше бы не видеть. И не знать. Всё то же – только хуже. Вопросов меньше не становится. Может потому и тебя искал – чтобы не тащить одному всё это. Ода голова – хорошо, как говорится, а две…
– Уже урод?
Слава медленно перевел на меня взгляд, устало посмотрел, чуть улыбнулся и продолжил:
– Да… уже. Открываем свои сильные стороны, так сказать. Человечество уродливо само по себе, тебе ли не знать. И мы – не лучшие его представители. Но это так… лирика. Чем глубже я копаю, тем больше убеждаюсь – слепого случая не существует. И одновременно – сильнее запутываюсь в непонимании того, как это работает. Ты ведь уже пытался найти ещё что-нибудь о себе, или своих близких? Вижу, что пытался. Как успехи, прибавилось понимания? – Слава «мелькнул», снова пропав на мгновение из виду. – Или наоборот?
– Кажется, ты и так знаешь.
– Я больше ничего не знаю, только догадываюсь. Раньше фраза «правды нет – у каждого своя правда» казалась чем-то условным, абстрактным… а теперь – само собой разумеющимся, непреложным законом. Всё правда… возможен любой вариант развития, любой понимаешь! Тогда мы были ограничены одним миром и временем, сейчас – нет. Все варианты перед нами… и это их обесценивает, если продолжаешь мыслить по-старому. Я больше не человек – но я не умею быть кем-то другим. Разве что… я толком так и не привык жить в шкуре человека – это немного обнадёживает.
– А ты не слишком заморочился?
– Может быть. А тебе не взрывают мозг попытки понять происходящее, разобраться? Или ты и не пытался?
– Я привык, работа такая – хотя бы поверхностно разбираться во всём, с чем имеешь дело. Да, я – профессиональный дилетант. Но спрячь своё пренебрежение подальше, не надо тут толкать страдальческих речей о сложности бытия.
– И в чём ты успел «профессионально—дилетантски разобраться»?
– В том, что ничего не понимаю. А выводы примерно те же – возможен любой ход событий. Вопрос – как выбрать нужную ветку реальности, как перейти. Имеет ли вообще это смысл в нашем состоянии?
– Как ты сказал… «ветку реальности»?
– Да. А что—то не так?
– Нет, всё правильно… снова дежавю. Смысла, как такового – нет. Он появится, только если ты сам его создашь. Я знаю кое-кого, кто мог бы нам немного рассказать о происходящем. Думаю, у него виды и на меня, и на тебя – так что вряд ли он станет откровенничать. Но кое—что объяснит. Согласен наведаться к нему вдвоём, или всё так же – «сам с усам»?
– Язва ты… наведаемся.
––
– То есть как?
– Условно, разумеется, – Ив (так «Славин знакомый» назвал себя) качнулся, на мгновение пропав из виду, – непрямые генетические братья. По человеческим меркам – двоюродные. Твоя мать – клон его матери.
– А отец?
– Нет. Частично повторяя геном Вячеслава, ты всё же заметно отличаешься.
– Так кто я? Ещё один клон?
– Такое определение неверно: имея общий базис – каждый из вас уникален, со своими особенностями. А клон – это идентичная копия.
Слава «переливался»: казалось – кто-то внутри него бегал с фонариком, подсвечивая дорогу. Что это, интересно? Быстрые раздумья? Неуверенность? Истерия? Как я ещё с ума не сошёл… как Мы не сошли? Или это тоже предусмотрели? «Пропатчили» заранее, так сказать. Всё, чему и во что я верил – оказалось ложью. А мне… всё равно?
– Зачем?
– Зачем люди заводят детей? Просто потому что могут, потому что так принято. Отчасти – желая таким способом «обессмертить себя», сохранить наследие. Воспроизведение своих подобий – непреложный закон жизни: убери его – разрушишь всё. Разве не очевидно?
– Да, конечно… верно.
С лёгким недоумением я переваривал сказанное: обычно подобное жонглирование фактами, понятиями, «укоренившимися нормами» – бесило. Сейчас – почти восхищало. Похоже, этот странный «знакомый» не просто поднаторел в софистике и подобном – он способен напрямую влиять на чужую психику. Живой интерес смешивался с нарастающим отвращением – такой диссонанс серьёзно мешал размышлять: меня будто пытались «перегрузить эмоциями». Я продолжил:
– Ты ловко уходишь от прямых ответов. Я даже… поверил. Возможно – мы подобны вам, сейчас. Но с большой натяжкой. А в «человеческой оболочке» – на детей точно не были похожи. И всё-таки… кое что ты рассказал, пожалуй. Постараюсь больше тебя не беспокоить, но… – я безуспешно «прощупал» окружение в поисках Славы, который скрылся минуту назад, пока я пытался разобраться в услышанном. Точно «родственники»… чтоб вас…
– Не бери на себя много.
Ив медленно пропал из виду, оставив меня одного. Х-х-х… н-да. Эти двое стоят друг друга.
-–///–
Кажется, «Прозрачный» нас ждал. Коротко, без слов поприветствовав меня, он обратился к Андрею – поинтересовавшись, как тот «освоился» и представившись: Ив. Интересно, почему он ни разу не назывался мне? Потому что меня это никогда и не интересовало? Имена здесь не нужны, чаще всего – как и слова, в общем. Просто так привычнее. Я не слушал разговора – просто ловил информационый фон, отражающий текущую суть. Эмоции Андрея стремительно изменялись, выдавая сильное волнение. На последнем всплеске я прислушался:
– То есть как?
– Условно, разумеется. Непрямые генетические братья…
«Прозрачный» (отчего-то кажется, что своё «имя» он выдумал только что) насмехался, но Андрей этого не замечал. Я снова перестал слушать, задумавшись: что-то здесь неправильно… будто снова «перепутал мир, попав немного не туда». Этот… Ив – та ещё сволочь, похоже. Но в прошлые встречи не замечал за ним подобного. Либо… начинаю чувствовать тоньше. Как… ч-ч-ш-ш-а-а-н-н-нет… меня захлестнул вихрь образов, сотни вариантов нашего разговора. Я проживал их все – одновременно. Бесконечно долгие минуты… я жил, растворившись в них. И умер в них же – не в силах прервать эту порочную бесконечность, превратившись в стороннего наблюдателя. Несколько мгновений (мгновений?!) спустя – меня толкнули… нет, буквально – вышибли из нескончаемого потока видений.
– Ты всё никак не уймешься.
– Это ненамеренно. И… вы же сами хотели, чтобы я стал сильнее. Какой уже… сороковой? Не так уж много. Учитывая то, сколько вариантов я могу увидеть. Странно… вероятность того, что я пойду на сотрудничество, после того как начну осваиваться и пойму своё изначальное предназначение – исчезающе мала. Это вы вполне способны просчитать. Так зачем? Просто «потому что можем»? Та самая пресловутая иррациональность – наследие человечества, их отличие от машин… кажется, вы панически боитесь её лишиться. Андрей… это ещё более мерзко. Позднее и он поймёт, что вы сделали. Вы играете в богов… и создаёте тех, кто может вас превзойти. Это действительно трудно принять… похоже, это и есть мой изъян, который вы надеетесь использовать, в случае чего. Но всё же… слишком самоуверенно.
– Как знать… ты не стал сходу объявлять нам войну, как некоторые – значит, потенциал ещё не исчерпан.
– Как знать… – казалось, слова с гулким эхом разносились в пространстве; только казалось… – до встречи.
Но хотелось бы – «прощай». Я снова окунулся в водоворот событий: «возможных и невозможных»; «прошедших и будущих»; «своих и чужих». Больше нет разницы.
-–///–
Я пнул невесть откуда взявшуюся банку из-под Колы и просто пошел вперёд, погрузившись в пространные размышления. Двадцать пятый век… а всё ещё используем, – я тихо усмехнулся. Впрочем, в быту до сих пор чаще пользуются обычными, несиловыми ножами – что уж говорить о таком. Не всегда нужно заменять простые решения сложными… иногда просто глупо, а бывает – вообще преступно. Н-да. Стоп, – я застыл, медленно развернулся назад, оглядевшись, – здесь ведь… не может быть ничего подобного! Откуда она взялась и куда делась? Осмотревшись ещё раз, я снова обнаружил красно-белый куб у себя под ногами. Целый ничуть не помятый, и… полный? Нагнувшись, чтобы рассмотреть поближе – я зажмурился, встряхнув головой. Упаковка стала сплющенной – а грязный, потертый пластик будто даже пожелтел… и рассыпался на глазах. Такие использовались около ста лет назад… да, я помню отрывки учебных фильмов. А сейчас всё полностью перерабатывается. Так может это… хм, нет – не может.