Павел смолчал, хотя эти слова глубоко тронули его измученную душу.
– Но самое главное твоя воля: она возросла, стала сильнее, – Соломон опустился на корточки, снял тёмные очки и лучезарно улыбнулся. – Я горжусь тобой. А теперь пошли, намажем руки мазью, напоим тебя лекарствами, а потом тебе помыться надо и поужинать. Да не ори ты Оклус, он уже идёт!
***
– Дай мне своё кольцо, – обратился к Павлу Соломон как-то вечером после очередной изнурительной тренировки. – Я нанесу на него дополнительные чары, – Соломон потряс чёрным блокнотом в руке.
Мальчик не раздумывая, отдал. Спустя час Соломон вернул ему кольцо вместе с небольшим списком заклинаний, которыми можно активировать новые особенности кольца. Это простые заклинания, которые Паша может использовать без предварительного обучения. Он детально изучил их.
Теперь его кольцо стало по-настоящему волшебным. Павел рад, но это радость омрачена привкусом тревоги. Соломон вложил сюда несколько чар и даже одну транспозиционную формулу выполнимую лишь на коротких дистанциях и лишь под открытым небом. Но, несмотря на тревогу, изучение этих новых возможностей кольца на время отвлекло от неспокойных мыслей.
Скоро и Кормак получил волшебный артефакт:
– Кормак вот твоё кольцо, я полностью его переделал, теперь оно будет увеличиваться до нужного размера и при превращении в медведя не будет тебе мешать – оно превратиться в удобный тонкий браслет на твоей лапе. Плюс за эти годы я усовершенствовал все кольца ковенанта, опробуешь новые возможности. И не надо лицо кривить. Взял, надел и не снимай, это приказ!
По голым пальцам Кормака не трудно угадать его отношение к побрякушкам. Но дар он принял, и вскоре опробовав его, изменил своё мнение:
– С этим кольцом, – похвалился он Соломону и Эрехтею, – мои способности…
– Усилились? – закончил за него ведьмак, сидя за столом с кружкой в руке. – Теперь все кольца ковенанта имеют усиливающие свойства, помимо прочих возможностей. Так же не забывай про магическое знамя, что я установил недалеко, оно усиливает твоё кольцо и питает его. И ещё внутри кольца есть небольшое карманное измерение для хранения небольших вещей.
– Я тоже не с пустыми руками пришёл. Вот это всё что я сумел найти об этом семействе. Здесь фотографии, документы и я поспрашивал кое-кого.
– Это та служанка? – спросил Соломон, взглянув на фотографии.
– Угу. Родилась она здесь, недалеко. Мать её работала когда-то в этом самом имении, но потом уехала с мужем и дочерью к родственникам. Короче девочка рано осиротела. Когда об этом стало известно, хозяйка Агна, забрала девочку сюда в имение. Одна малышка пропала бы. Здесь она прожила всю жизнь, выросла и работала. И, похоже, сильно была к семейству привязана, особенно к хозяйке, которая ей мать заменила. Этот дом она знала, как свои пять пальцев и любила его как никто другой. Характер у неё как отмечали, был мягкий, податливый, она ни с кем не спорила, всем старалась угодить. Но она заболела во время эпидемии и преставилась, не дожив до семнадцати.
– Умерла она совсем молодой, – горько вздохнул Эрехтей.
– Подходит под описание, – подойдя, кивнул лепрекон. – Думаете это она?
– Скорее всего, – молвил Соломон. – Как её звали?
– Полли, – Кормак почесал локоть.
– А младшую дочь звали Ева? – спросил старец, не отрываясь от общей фотографии. – Выходит у нас уже есть два имени. Это уже что-то.
– И какое имя нам использовать при изгнании? – спросил Оклус.
– Полли, скорее всего, – молвил Кормак. – Хотя Ева тоже может быть…
– Если мы не узнаем точное имя, то тогда придётся её запечатывать, – покачал головой Оклус. – Хотя вряд ли мы его узнаем. Похоже, иного выхода нет.
– Выход есть, – Эрехтей отложил фотографию, – сходим туда завтра поутру, как и собирались, и пока вы будете заняты подготовкой, я попробую отыскать зацепки. Если ничего не найдем, то придётся импровизировать.
– Это ночью что ли импровизировать-то, во время всплеска-то?
Старец кратко кивнул Кормаку, потёр подбородок и добавил:
– Нужно понять, что её здесь удерживает, за что она цепляется.
– Чтобы там не было, наверняка оно в доме находиться, – поделился мыслью Кормак. – Это могут быть даже её останки.
– А быть может это сам дом? – предположил лепрекон. – Если она там жила, то могла так сказать, прикипеть душой на вечные века.
– Всё возможно, – начал Соломон. – Её силы огромны, но лишь в пределах этого дома. Это доказывает, что Кормак прав: она что-то прячет в доме. И нужно узнать, что ещё она может.
– Завтра, – Кормак оглядел всех, – когда мы туда нагрянем, надобно нам дом изучить и ловушки начертить. А там походу может и отыщем, что её здесь держит.
– Вряд ли она нам это позволит, – усомнился Оклус. – Может днём она и слабее, но даже днём ей хватит сил, чтобы утаить от нас свои секреты.
– Может и так, – задумчиво молвил Эрехтей. – Но необходимо разведать обстановку. И ещё кое-что: мальчик отправиться с нами.
– Зачем? – Соломон с подозрением смотрела на старца.
– Он должен знать, с чем имеет дело. Я не собираюсь спорить, ты попросил меня о помощи, я согласился. Это моё условие. Нравиться тебе это или нет, иногда самый эффективный способ избежать опасности это бежать к ней навстречу. Кто-кто, а ты знаешь это лучше многих.
– Он прав Моня, – хитро улыбнулся лепрекон. – С ним спорить бесполезно. Я останусь здесь и буду копить силы к всплеску. А ты Моня с ними иди, так будет безопасней. Твоё появление средь бела дня у неё подозрений не вызовет.
Короткий серый день быстро обернулся тёмный вечером, вечер незаметно перетёк в ночь, а ночь неохотно сменилась утром. Рассвело только к десяти часам.
– Павел, вот возьми, я это для тебя соорудил, – сказал Кормак, подойдя к Паше сразу после завтрака.
– Это маска? – удивился мальчик.
– Непростая она, когда ты её наденешь, сделаешься невидимым для призрака и прочих духов. Эх, надо было её раньше сделать, тогда бы ты не пострадал. Одна проблема: надолго её не хватит. Она и обычному человеку ненадолго, а ты ведьмак у тебя духовная сила колоссальна. Маска может лишь кратковременно сбить духов с толку, но не сомневайся, она создаст помехи для их чутья.
– Спасибо, – мальчик попробовал изобразить радость, но недолго уголки рта держали улыбку. Он рассмотрел волшебный дар, простую деревянную маску тёмного цвета, от которой пахнет дымом и травами. Теперь Паша понял, что всё это время так усердно стругал чародей. Маска не отличается никакими изысками, но сделана качественно и вручную отполирована. Это хороший подарок.
Не стали ждать полудня, быстро собрались, вчетвером выдвинулись в дорогу. Даже при свете дня прогулка по смрадным болотам не доставляет радости и по-прежнему опасна. Извилистые тропы всё так же норовят скрыться в непроходимых кустарниках, грязь под ногами такая же вязкая, чудища даже на свету продолжают кричать да выть, а запах по-прежнему вызывает чувство тошноты.
И вот оно, то самое здание. В свете пасмурного дня выглядит оно не менее угрожающе. Павлу вновь стало не по себе. Ржавый скрип старых ворот мурашками прошёлся по его спине. Дворовый пейзаж вызвал интерес у ведьмака и старца. Они внимательно рассмотрели запустение, оставшееся на месте давно погибшего сада.
И вот они знакомые двери, с них всё это началось, они по-прежнему закрыты – недоброе напоминание. Соломон подошёл к дверям, потянул на себя, те приветливо распахнулись. Ведьмак первым зашёл внутрь, так же легко и бесстрашно как к себе домой, вселив этим чувство уверенности во всех остальных. Может оттого, в его присутствии мальчику не так страшно снова вступить в этот кошмар.
При тусклом свете дня в холле ещё можно хоть что-то разглядеть, но всё же света в должной мере не хватает. Павел не посмел отойти далеко от дверей, подсознательно опасаясь, что те вновь неожиданно закроются. Но двери не закрылись, ему понадобилось пару минут, чтобы в этом убедиться. Нервно дыша, он огляделся по сторонам. Деревянные панели, пол, потолок, перила, мебель – всё нещадно состарилось. Наверное, раньше здесь было красиво, но теперь это место больше похоже на склеп.
– Интересно, – задумчиво протянул Соломон. – Да, сомнений больше нет. Она действительно одна из фаворитов Иерарха.
– Чувствуешь её? – будничным тоном спросил Эрехтей.
– Да, она здесь. Везде. В каждой части дома, – безрадостно усмехнулся Соломон. – Мне её не достать. Жаль, могли бы сейчас с этим покончить.
– Вот об этом я тебе и говорил, – с тихим возмущением указал Кормак.
– Можешь прочувствовать своей духовной энергией места особого скопления её силы? – попросил старый чародей.
– Попробую, – Соломон закрыл глаза, замер.
Павел вновь почувствовал, как сквозь него невидимой волной проходит духовная энергия. Он отчетливо ощущает, как эта неосязаемая сила, раздуваясь, словно воздушный шар, проходит сквозь стены.
Соломон открыл глаза, посмотрел на старца.
– Я нашёл три точки: одна на третьем этаже и две на четвёртом, но похоже они сокрыты от глаз.
– Барьер? – спросил Кормак.
– Нет, скорее мираж. Я проверю, но подозреваю, что даже мои глаза не в силах разглядеть правду. Верхние этажи неплохо защищены.
– Тогда молодежь, я с вашего позволения тоже пройдусь, изучу местность. За меня не волнуйтесь, на дворе день и здесь ведьмак, она не станет атаковать. Я скоро. И вам советую не медлить, – сказал он и удалился.
– Кормак не своди глаз с Павла. А тебе Паша стоит проявить внимание к его действиям и поучиться. Я поднимусь на верхние этажи. Если что-то случиться, то я мгновенно приду к вам на помощь, – сказал Соломон и сразу исчез.
Кормак взял мальчика за руку. Поднялись по т-образной лестнице на второй этаж, прошли по коридорам, заглядывая в каждую комнату, обязательно-полную пыли и брошенных вещей. Павел с тревогой в груди изучил каждый угол, в котором побывал. Интерес его вызван словами Эрехтея, сказанными по пути сюда: «Изучи поле боя, запомни все входы и выходы, запомни куда бежать».
Но сколько же здесь комнат и все разных размеров, разных отделок, разного назначения. Кормак изучая дом, подыскивает подходящие места для ловушек. Он ещё ни на секунду не отпустил руку Павла, но вот они остановились в одном из многочисленных коридоров.
– Что это? – спросил Павел, когда Кормак протянул ему целый свёрток белой бумаги. – Это что плакаты какие-то?
– Это заклинания.
– Как так заклинания? – мальчик развернул сверток, взглянул на большой иероглиф с несколькими закорючками по центру первого листа. – Я думал, что они только словесными бывают.
– Представь себе и такое бывает. Эти бумажные обереги блокируют передвижение духов. Их надобно на стенах расклеить, чтобы они своего рода барьер создали. Это ограничит передвижение призрака. Тогда не сможет она, гадина такая, сквозь стены летать, где вздумается. Так мы её заманить сумеем в просторное помещение. Я же, как ты наверно и сам заметил, в медвежьей форме громоздкий и неповоротливый. Если она опять нас в коридоре отловит, нам придётся туго. Ты их здесь расклей на стенах, с дистанцией не больше трёх метров, а я пока буду в той комнате ловушку рисовать. Им клея не надо, просто приложи к стене и всё.
Павел приступил к делу. Стены коридора увешаны множеством картин – в основном портреты, недобрая энергия исходит от них. Пригляделся – лица людей скрыты за чёрными кляксами, а рамки исцарапаны, растерзаны. Вдруг рисунки шевельнулись, он в ужасе отпрянул. Может, показалось? Возможно. У страха же глаза велики. Но в этом доме живёт призрак, поэтому нужно быть настороже. Подождал, неотрывно глядя на картины – они неподвижны.
Осторожно приблизился, приложил первый лист, тот сразу прилип к стене как магнит к металлу. Расклеивая листы, он не смог, заглушить чувство тревоги. Ему всё кажется, что за ним наблюдают. В какой-то момент он остановился, осторожно осмотрелся – ничего и никого. Продолжил возиться с листами.
Вдруг послышалось неприятное шуршание, от которого мурашки пробежали по коже. Прозвучало совсем рядом. Павел застыл на месте, прислушался – это шёпот, чей-то шёпот! Зловещий, холодный, страшный. Шёпот резко стих.
Мальчик повернулся, огляделся – никого и ничего, вокруг пустота, но что-то не так, есть нечто настораживающее в этом беззвучие. Внутреннее чутьё или что-то другое, но некое чувство настойчиво подсказывает ему куда смотреть. Запрокинул голову и страх тут же охватил его легкие, волосы встали дыбом, а полные ужаса глаза полезли из орбит. В трёх метрах от него, из-под потолка висит женское тело в грязном платье. Висит неподвижно, руки и ноги на месте, но головы невидно, только шея проглядывается из-под тьмы потолка. Он узнал, чьё это тело. Кожа сухая, покрытая струпьями и знакомые подпалины от «его» когтей. Ноги покойницы жуткие костлявые торчат из-под истлевшей грязной юбки. Руки болтаются как верёвки обтянутые подгнившими рукавами. Это она. Но что она хочет?
Раздался звон, испуганный взгляд лишь на мгновение переметнулся на звук – это со столика у стены на пол упал подсвечник, негромко, но звонко. Павел мигом перевёл взгляд обратно, но, как он и ожидал её и след простыл. Он с удивлением обнаружил в себе привкус разочарования, ведь немного концентрации, всего один короткий импульс через кольцо на пальце, всего одно мысленно произнесённое имя и всё это закончилось бы прямо сейчас. Но она ожидаемо сбежала.
Продолжил обклеивать стены. Ему страшно, но она появилась именно там, где заклинаний не было, потому, разумнее закончить работу. Однако сердце разум слушать не желает, поэтому каждый оберег приклеивается быстро и с обязательной проверкой окружения. Управился за пару минут. В руках осталось ещё много листов, когда он пошёл обратно к Кормаку с намереньем рассказать о случившемся.
– Ты что уже закончил? – не без удивления осведомился Кормак.
– Да, – тихо выдохнул Павел и протянул оставшиеся листы.
– Быстро же ты, – мужчина глянул на часы. – Эх, за три минуты управился, а я только ковры от пола отдирать закончил.
Мальчик глянул на пыльные следы на полу. Кормак шмыгнул носом, наклонился, приподнял за уголок последний пыльный ковер, скрутил его и поставил в угол. Затем положил сумку на пол, извлёк из неё кисть и стеклянную банку с белой краской. Открутил крышку, обмакнул кисть. Первым делом он нарисовал на полу два больших глаза, каждый размером с ладонь, затем изобразил вверху белую руку с широко раздвинутой пятернёй, после внизу начертал иероглиф, который Павел уже видел раньше неведомо где. Все четыре рисунка образовали крест. В завершении он окольцевал всё это восьмью символами, начертанными по кругу. И ещё четыре стрелки-указатели, как у компаса.
– Что это за круг? – поинтересовался Паша у оборотня.
– Это ловушка, которая сделает призрака материальной, ну осязаемой. Тогда мы сможем её изловить или даже побороть.
– Но вы же с Оклусом можете взаимодействовать с духами?
Кормак встал на ноги, разогнулся.
– Да, но она ловкая сильная и может становиться невидимой даже для нас, поэтому может и со спины напасть или просто сбежать. Ну, а ловушка ей этого не позволит, она как бы привяжет её к законам нашего измерения.
– А она эту ловушку разве не увидит?
– Пока ловушка неактивна, она для неё невидима. Подействует она только, когда призрак окажется внутри неё, тогда ловушка среагируют на её духовную энергию, и за её счёт обретёт силу. Удобные чары как не взгляни.
– А эта ловушка на всех духах срабатывает?
– Да, на всех. Но только на духах. А знаешь, ты действительно запомни эту ловушку, а ещё лучше зарисуй. Кто знает, как жизнь повернёт, может и сгодиться.
Паша именно это и намеривался сделать. Блокнот, ручка, пять минут и всё готово. Блокнот не убрал, предполагая скорую необходимость.
Прошли несколько комнат, нарисовали с десяток таких ловушек (три нарисовал сам мальчик под руководством Кормака), расклеили по стенам ещё заклинаний, под конец вернулись в холл. Ковровое покрытие в холле так же пришлось отдирать вместе с гвоздями, но в этот раз Кормак гвоздей даже не заметил, а просто оторвал покрытие, подняв удушливое облако пыли.
– Начнём с Круга Изгнания, – перестав кашлять, сказал чародей, – это схема, что изгонит призрака из дома. Этот круг отличается от предыдущих: он напрямую взаимодействует с духовной силой заклинателя и заряжается как оружие. Заклинатель как бы пересиливает призрака, выталкивает. Но здесь нужно связующее звено, что даст нам соответствующую власть над призраком. Звено, которого у нас нет. Это может быть имя или ценный её сердцу предмет – ну, в общем, то на что она откликнется. А хорошо бы и имя и предмет найти.
– Но у нас ни того, ни другого?
– Ага, – мрачно вздохнул темноволосый мужчина. Достав из сумки всё необходимое, он присел, обмакнул кисть и начал чертить.
– А что это за иероглифы?
– Это язык духов. Он не имеет звуков, но имеет письменность разработанную чародеями. Я упоминал, что слова в мире духов имеют силу? Письменность и символика к слову тоже. Это не магические иероглифы, а именно духовные и реагируют они на духовную силу, а не магию. Ну и действуют они только на духов само собой. Вот этот самый большой иероглиф означает Изгнание.
Кормак закончил круг на полу, Павел зарисован его в блокнот с подробным описанием. Оборотень материализовал свечи, расставил их по кругу.
– Всё запомнил? – спросил оборотень у Павла. – Хорошо идём дальше.
Кормак направился по диагонали от лестницы, миновал опорные колонны. У самой стены поднял столик и отставил в сторону. Достал из сумки тряпку, опустился вниз. Закончив протирать пол, принялся за новый круг, более сложный, в центре которого круговыми движениями нарисовал спираль.
– А этот круг, он для запечатывания? – полушёпотом предположил Паша, разглядывая большое двойное кольцо внутри которого написаны два больших магических иероглифа.
Кормак согласно кивнул.
– Это на тот случай если не удастся её прогнать. Вот сюда в центр ставиться сосуд, внутри которого призрак будет заточён навсегда. Для работы этого круга нужна духовная энергия и заклинания. Но иногда если дух очень силён, то нужны и духи-защитники на стороне заклинателя, которые помогут заточить духа и если придётся посторожить его. Но я это так для справки сказал, не наш это случай я и без духов-хранителей справлюсь.
– А что будет потом?
– Потом будем решать. В запертом состоянии она уже не будет опасна. Но ритуал упокоения уже не проведёшь.
– А что это за ритуал? – Павел давно хотел это спросить, но впервые решился.
– Упокоение-то? Ну, когда призрак будет изгнан, она потеряет свои силы, может быть даже сама уйдёт в мир иной, но если нет, то потребуется обряд, который её душу упокоит. Ну, а если подробней: когда она лишится сил, остатки её памяти померкнут, но бывает, что те самые воспоминания, что её здесь держат, всё же остаются. Тогда она начнёт снова силы копить, и однажды вернётся. Вот и выходит, чтобы этого не случилось, мы должны её утихомирить и направить дальше.
«Она может вернуться?» – с ужасом помыслил Павел.
– Вы закончили? – раздался сверху голос Соломона. Он уже спускается по ступенькам.
– Угу. Осталось только скрывающие чары нанести, ну и барьер собственно наложить. А ты нашёл что-нибудь?
– Только останки тех несчастных, что забрели сюда до нас. Едва коснулся костей, а они в пыль обратились. Эрехтей тоже уже возвращается.
***
Весь последующий день каждый силился, отвлечься мыслями от грядущего похода в страшное имение, а Павел больше остальных. Надеясь найти спасение во сне, он среди бела дня лёг на свою кровать, вытянул ноги, положил голову на подушку и, перевернувшись на бок, вперил глаза в знакомые трещины на штукатурке. Но голова вопреки его воле всё ровно полна мыслей, от которых нет покоя. И даже самые далёкие от происходящего мысли имеют неприятный осадок. Он не может отмахнуться от грядущего, но очень хочет забыться, очень хочет поспать, растворив тревоги в сновидениях. Но сон пронырливо ускользает от него.
Болезненный кашель самопроизвольно вырвался наружу. Боль в горле ещё не прошла окончательно, но он к ней уже привык. Пролежав с полчаса и изучив все мельчайшие детали стены, он вздохнул, приподнялся на локте, кинул взор за изголовье – за мутноватым окном белая туманная пелена окутывает округу. Задумчиво вглядываясь в белый туман, он вспомнил рассказы Кормака про Сид и племена богини Дану.
Устав от безделья он провёл следующие два часа, восполняя запасы магии. Просидел в одной позе, не двинувшись и даже глаза не открыв. Когда всё закончилось, встал на ноги, размялся. Накапливание магии даётся ему нелегко и происходит слишком долго. Магия и сейчас раздражает, нервирует. Он до сих пор к ней не привык, но научился игнорировать, свыкся с этим чувством дискомфорта по всему телу. Однако сейчас это бесит как никогда прежде. Дополнительный раздражитель, а он и так весь на нервах. Время беспощадно тянется, волнение густеет в груди. Остаётся только ждать вечера в царящей атмосфере тревоги и уныния. Взрослые, кажется, то же пытаются, игнорировать сей факт, даже пробовали отвлечься за ужином, поговорить, но это не помогло. Только пожилой Эрехтей сохранил за столом хладнокровие – вот он, похоже, совсем не волнуется.
За час до отхода Павел оделся, собрался и сел на кровать. Ждёт, молча, неподвижно, глядя в одну точку. Он весь как на иголках. С одной стороны он хочет, чтобы всё это поскорее закончилось, с другой боится этого. Ему предстоит опасное дело. В эти дни бесконечных тренировок ему казалось, что он справиться с чем угодно, но сейчас от той решимости не осталось и следа. Быть может, это был самообман? Ещё вчера этот момент казался таким далёким, и о нём можно было не думать. Изучая чары и заклинания, сидя при этом в безопасности, он мог быть храбрым, но сейчас этого чувства уже нет. Опасность предстоит ему не завтра, а сейчас и времени всё меньше. Иллюзорное ощущение безопасности развеялось.
И как теперь быть? Отказаться нельзя. Да он и сам не заикнётся об этом, язык даже не повернётся такое заявить. Взрослые не хотят брать его собой, но вынуждены. Все и так носятся с ним как хрустальным херувимчиком. Конечно, если он сейчас откажется никто не станет спорить, все сразу согласятся, оставят его здесь, а сами пойдут туда одни. А он нужен им там. Нет, он сделает, что обещал, он пойдёт, как бы страшно это не было!
Ещё раз повторил последовательность знаков, переплетая и сгибая пальцы. Как же ему это уже надоело, всё надоело. Это ожидание убивает. Он соскочил с кровати, в возбуждённом состоянии нетерпеливо принялся шагать по маленькой комнате. Отчего-то в сытом животе возникло ощущение пустоты, его стало мутить.
Остановился, решил проверить снаряжение. Деревянная маска здесь – её он привял за спиной к поясу. Набор эликсиров на случай ранений, это четыре небольших флакончика – в нагрудном кармане. Самое главное: его магическое кольцо, его спасительный круг – оно на указательном пальце (это уже седьмая проверка кольца за этот день). Мальчик прошёл к кровати, взял с тумбочки помятый листок со списком заклинания, пробежал по нему взглядом. Про себя, а после и вслух озвучил каждое заклинание. Каждая формула ему знакома до откровенной тошноты. Взял всё что нужно, всё проверил, но сердце всё равно неспокойно.
Запасы магической энергии в норме. Может ещё накопить? Нет, только хуже станет, ему и без того тошно. Посмотрел на обожжённые ладони, это его главное оружие, вот только против духов оно бесполезно. Он тренировался столько времени, но сегодня ему это не поможет. Глупо отрицать очевидное: он тренировался для самоуспокоения, только чтобы отвлечься, забыться на эти дни. Вот бы сейчас отмотать время назад и пережить те спокойные часы снова.
Время идёт медленно и мучительно – один час вытянул из него больше сил, чем целые сутки. Тревога нарастает, страх в животе тяжелеет.
Осталось пару минут. Он сидит на кровати и ждёт (ноги вместе, руки на коленях), неотрывно глядит на часы, отсчитывает секунды.
– Павел! – послышалось из-за двери. Сердце его сжалось, весь напружиненный он вскочил на ноги и вышел. Все уже одеты, собрались у выхода. Все молчат, всем не терпится выйти на улицу и как можно скорее покончить с этим.
На улице пахнет сыростью, холод обжигает носоглотку. Но мальчик этому только рад: это бодрит и тем немного успокаивает. К тому же безлунная ночь, перманентное ненастье и куда не глянь везде меланхоличная атмосфера пустоты – идеальное изображение его внутреннего состояния.
Пошли быстро, не оглядываясь по сторонам, не замечая пронизывающего холода, зловонья и признаков окрестной нечисти. Напористым шагом прошли по всё той же кривой тропе, по пустынным недружелюбным землям, вдоль гиблых болот и злобных дремучих лесов. Через рекордные минут пятнадцать, добрались до знакомого взгорья – здесь им предстоит разойтись с Соломоном.
– Запомни Павел ты лишь приманка и в бой ты не лезешь, – интонация ведьмака предельно серьёзная, а взгляд суров. – Если что-то пойдёт не по плану, то сразу, не раздумывая, призывай меня. Я тут же появлюсь.
Павел и сам предельно серьёзен. Он кивнул пару раз в ответ. Ведьмак мигом сложил сложную формулу, затем воздел ладони друг напротив друга. Чёрный густой дым возник из воздуха между ладоней, обрёл форму шара, что изливается изнутри зелёными вспышками. Шар дрожит, внутри творится настоящая буря. Вскоре дым обратился живым чёрным вороном.
Мальчик открыл рот в изумлении, уставился на чёрную птицу. Глаза ворона горят зелёным пламенем, клюв подсвечивается изнутри, перья блестят.
– Этот ворон будет тебя защищать. Он неживой, у него нет разума, только запрограммированный набор алгоритмов и команд. Не то чтобы он очень силён, но в нём заключено немного моей духовной силы, он поможет тебе в трудную минуту.
– Знакомая птица, – фыркнул лепрекон. – У Змеи научился?
Ведьмак проигнорировал вопрос. Чёрная птица перелетела на плечо мальчика. Её холодная манера поведения чем-то напоминает Соломона в начале их знакомства, но её присутствие вызывает приливы тепла в душе.
– Если появиться кто-то другой, кроме призрака, неважно кто, сразу зови меня. Неважно кто, человек маг или ведьмак, сразу зови меня. Ты меня понял?
Павел вновь кивнул. Соломон быстро переговорил с остальным. Взрослые очень серьёзно отнеслись к его словам.
– Все готовы? – под конец спросил ведьмак.
Паша выпрямился, изображая уверенность, кивнул вместе со всеми, хотя на душе кошки скребут. Кормак видно это почувствовал и сказал:
– Ты Паша главное не волнуйся, в этот раз мы будем сражаться с ней. Теперь у нас есть над ней преимущество, и мы ко всему готовы.
Соломон поднялся на пригорок, оглянулся.
– Удачи вам всем, – напоследок сказал он и сразу обернулся чёрной птицей, поднялся вверх и улетел. Павел долго смотрел ему вслед, жалея о том, что удачи в ответ не пожелал, а она лишней никому не будет.
Пошли дальше. Ноги Павла, будто свинцом налились, пульс в его груди учащается. Он старается не думать. Все мысли вон, думать надо только о земле под ногами. Но как же быть, если знакомая тропинка, знакомые ветки и кусты злорадно напоминают о грядущем, накручивают тревогу?
Это чем-то напомнило его ощущения от похода в школу – это место всегда внушало ему неприятные чувства. Он страшился всего: плохих отметок по нелюбимым предметам, грозных учителей ненавидящих свою работу и других детей. Каждое утро, по дороге в школу, на встречу к новым неудачам, он нервничал, и нутро его сжималось. Со временем для таких моментов он завёл привычку: он погружался в свои фантазии и до самой школы мечтал о мультиках, супергероях или чём-то другом – это отвлекало, глушило тревоги. Но рано или поздно на горизонте появлялось здание школы и сладкие грёзы заканчивались. Вот бы и сейчас вот так, обо всём забыть и просто идти, глядя под ноги, но нет.
Вот опять эти ворота, от скрипа которых мурашки ползут по спине. Вот знакомое шуршание графия под ногами, от которого хочется плакать. Но встав перед особняком, мальчик оказался не одинок в своих чувствах: Кормак, вытаскивая кадильницу из сумки, так же нервно дышит; Оклус непривычно прячет руки в карманах пиджака и переступает с ноги на ногу. Лишь старый чародей спокоен, собран и внимателен. Старец снял пальто. Яркая вспышка и пальто исчезло. Следом он вынул из внутреннего кармана жилета катушку с белыми лентами, затем материализовал короткий меч и быстрыми уверенными движениями морщинистых рук намотал на тупое лезвие, те самые белые бумажные ленты с начертанными на них символами и иероглифами.
Кормак закончил возиться с кадильницей и металлический кувшинчик с множеством отверстий на высокой ножке задымился густым белым дымом.
– Кормак. Как видишь, я очень стар и в бою немногое могу. Знаю, тебя серьезно ранили, но я вынужден уповать на тебя и Оклуса. Вам нужно отвлечь призрака на себя, чтобы я смог отыскать то, что она прячет.
– Можно было и не говорить этого. Не волнуйтесь, мы вас не подведём.
Старец тепло улыбнулся им, затем любезно спросив разрешения, нагнулся над сумкой Кормака, вытащил банку с чернилами. Он обмакнул кисточку в чернила и принялся рисовать кончиком кисти на своей левой ладони.
– Вот и всё, – он вытянул руку, выпрямил ладонь, на внутренней поверхности которой теперь нарисован чернильный глаз с несколькими закорючками и иероглифами. – Призраки могут становиться невидимыми, когда пожелают. С этой печатью я смогу её увидеть, где бы она ни спряталась.
– Ох, – с удивлением и досадой выдохнул Кормак. – А я про эту печать и забыл совсем. Эх, а печать вроде простая. Ну, всё теперь мне стыдно.
– Век живи, век учись, – сказал старик. – Кстати Павел, ты многому научился за эти дни, поэтому позволь дать тебе совет: главное не сила чар, а то, как ты их используешь. Даже самые слабые чары могут сокрушить великана, если грамотно ими распорядиться. Соломон говорил тебе это? Вот и хорошо, там за дверью, тебе это знание понадобиться. А теперь давай ладонь я и тебе такую печать нарисую.
Паша не стал сопротивляться. Эрехтей быстро закончил печать.
– Она уже давно должна была пробудиться и заметить барьеры, которые вы возвели. Она их не видит, но чувствует, потому не ждите, что будет легко. А теперь господа идёмте, не будем тянуть, – сказал старик и первым шагнул внутрь имения.
От нетерпения, в этот раз Павел решил зайти вторым. Собрал всю волю в кулак, набрал полные лёгкие воздуха и шагнул во тьму с тяжёлым сердцем. Он вошёл и остановился, застыв в метре от порога. Нервы на приделе. Кормак и Оклус вошли следом и встали недалеко от него. Всеобщая тревога нарастает. В холле всё так же темно и пугающе тихо. Но все почему-то оживились, будто очнулись от дремоты. Предчувствие опасности очистило разум, обострило инстинкты, даже насморк исчез. Павел наконец-то сделал первый шаг, второй, третий и снова замер.