Соломон вдруг возник перед Павлом. Мальчик вздрогнул, вновь с ошарашенным видом встретив такое внезапное появление. Ведьмак разом переместил их всех прямо к источнику и сходу занялся лечением Кормака. Оклус и Унвильд стали внимательно наблюдать за тем, что твориться впереди. Павел же переживает за оборотня.
– Ты же его вылечишь? – спросил он у отца.
– Я остановлю кровотечения, залечу раны, а остальное уже зависит от него.
Через десять минут медведь пришёл в себя, обратился человеком и застонал от боли. Открытых ран не осталось, но выглядит Кормак как никогда плохо.
– А теперь, – начал Соломон, – Павел вы с Кормаком отойдёте вон туда к тем камням. Не спрашивай ничего, делай, как я велю. Времени осталось мало.
Мальчик подчинился. Соломон помог измождённому оборотню дойти до камней, затем накрыл их обоих защитным барьером и вернулся к источнику. Оклус держась за больную руку, со злобой смотрит на дерево. Унвильд будучи настороже так же глазами сверлит кору. Соломон подошёл к ним.
– Приготовились! – скомандовал ведьмак. – Через шесть секунд он выпрыгнет, ударит кулаком прямо в меня, после развернётся на месте и двухметровым хвостом ударит с разворота по тебе Оклус.
Обгоревшая кора с треском раскололась, щепки стрельнули во все стороны. Что-то большое выпрыгнуло из ствола, накинулось на взрослых. Все ушли из-под удара. Унвильд сумел запрыгнуть на спину великана и немедля вцепился когтями в его голову. Оклус с чудовищной силой ударил противника, оттеснив того метра на два назад, в этот миг Соломон возник над врагом, в прыжке ударил копьём.
Через мгновение Унвильд от контрудара улетел назад. Соломон переместился к Оклусу. Неизвестное создание вырвало копьё из своего плеча, сломало как спичку, встало на обе ноги, явив себя во всей красе.
– Кормак это?..
– Это Паша и есть Иерарх, в истинном своём обличии.
Существо высотой метров в пять, двуногое, двурукое, рогатое, тучное с большим животом и толстым хвостом, словно бы созданное из колотых камней и сырой почерневшей земли. Корни разной толщины торчат, словно редкие волосинки на теле, камни и короткие ветви выступают отовсюду. Рога короткие, морда широкая, сплюснутая, агрессивная и с большими глазами. Клыков невидно, но можно не сомневаться в их наличии.
Оно уверенно сделало несколько шагов и со всей силы топнуло ногой – со скоростью пули из земли вылетело что-то ржавое и тут же глуховато упало рядом с ним. Монстр распустил ветви из руки, обвил ими кусок рыжего металла. Ветви перекрутились, вытянулись и обломились. Металл оказался наконечником глефа, а ветви стали его новым древком. Иерарх схватил своё оружие, и завязалась новая битва. Иерарх бьёт без промаха, ловко быстро и внезапно. Противодействие сразу трём противникам не вызывает у него затруднений, он проворно защищается и атакует. При этом двигается он так бойко, словно и не весит несколько тон.
Оклус, чудом увернувшись от очередного взмаха, гневно выругался на всю округу. Быстрым ударом кулака Иерарх нокаутировал неожиданно-налетевшего на него Унвильда. Соломон воспользовался моментом, магическим ударом стесал врагу часть лица. В ответ монстр зло рубанул с невероятной силой, но ведьмак ускользнул, а лезвие глефа ушло глубоко в землю.
Оклус стремглав помчался в сторону врага, подбежал, остановился в нескольких метрах, коснулся руками земли, зашептал заклинание. Камни вылезли из почвы, обхватили ногу Иерарха, сковали его шаги. Монстр не устоял, упал на спину, и земля содрогнулась под его тяжестью. Но он не потерял бдительности – быстро взмахнул рукой, ударил по подлетевшему ведьмаку и едва не попал.
Иерарх криком отбросил Соломона назад, за пару секунд его отсутствия сумел высвободиться из земляной ловушки и сразу парировал рукой залп магических кольев. Он вскочил на ноги, тут же вытащил глефу, ответил Соломону вертикальным взмахом, следом сделал проворный кувырок и выпад прямо в ведьмака. Соломон пошатнулся, отклоняя удар рукой. Вот ещё удар, за ним ещё один – бьёт монстр быстро, без устали. Он вновь резко рубанул, горизонтально наотмашь, но неудачно. Монстр продолжил атаковать и скоро его неожиданные резкие движения сложились в ловкий приём, завершившийся вертикальным ударом Глефа. Рука ведьмака блеснула на свету – словно искусно отлитая из стали скульптура, но с живыми пульсирующими венами. Стальные пальцы Соломона мёртвой хваткой вцепилась в лезвие.
Противник напрягся, его огненные глаза расширились. Он резко дёрнул древко на себя, но лезвия не выскользнуло из металлических тисков. Ещё рывок – не выходит. Тут покрытая металлом рука ведьмака вмиг и без труда сломала толстое лезвие. Иерарх рассвирепел, зарычал, с разворота ударил Соломона кулаком – ведьмак отскочил назад. Враг прыгнул вперёд, сотрясая землю, сделал перекат, преодолел нужное расстояние. Он быстро замахнулся, вновь ударил кулаком, но ведьмак опять ловко увернулся.
Оклус появился из воздуха, коснулся земли, зашептал что-то. Почва под увесистыми ногами чудовища стала зыбкой, он начал вязнуть в ней. Очнувшийся Унвильд почти сразу с разбегу прыгнул на Иерарха, вцепился в тело, вскарабкался по спине, вонзил когти в лицо. Великан рявкнул, на ощупь ударил бывшего слугу. Унвильд лишился рогов, затряс головой, но лишь сильнее вонзил когти.
Плотный энергический сгусток шарообразной формы угрожающе задрожал в руках Соломона. Сфера пульсирует, пылает живым огнём. Всё произошло слишком быстро: Соломон переместился к недругу, ударил шаром в центр груди и, прожигая земляную плоть, под истошный крик по локоть погрузил руку в тело неприятеля.
– Всё, готов, – с облегчением выдохнул измученный Кормак.
Соломон вытащил руку. Унвильд тут же спрыгнул. Иерарх, испустил короткий болезненный стон, упал на живот и задымился. Ведьмак чуть отошёл, опустил голову. Под его пристальным взором на грунте неведомым огнём начали выгорать линии и письмена. Круг получился внушительных размеров. Специальная краска из призванной Соломоном бутылки сама растеклись по выжженным канавкам. Круг обрёл цвет и силу.
– Что Соломон делает? – спросил ещё не отошедший от шока мальчик.
– Готовиться изгнать духа обратно в Междуцарствие, туда, откуда он пришёл, – неспешно ослабевшим голосом отозвался Кормак.
– И он не вернётся?
– Если и сумеет, то очень нескоро, и уже не таким сильным. Тело его уничтожено, теперь он всего лишь бесплотный дух. За свою плоть он ещё цепляется, но долго это не продлиться. Соломон повредил не только тело, но и астральную материю духа, она быстро истлевает – это плата за обретение плоти. Но полностью дух не исчезнет и если его не изгнать, он сможет однажды вернуть себе тело. А вот из Междуцарствия ему выбраться будет сложнее.
Кормак медленно и с трудом поднялся на ноги.
– Пойду, помогу, – непреклонно бросил он и неторопливо шагая, покинул барьер. Мальчик увязался за ним.
Оклус так же охотно принял участие в ритуале. Павел стал пристально следить за каждым их действием, старательно запоминая каждую деталь. Спустя несколько минут мальчик заметил, что небо стало светлеть. Глянул на часы, сквозь треснувшее стекло циферблата разглядел время – четырнадцать часов и тридцать две минуты. По ощущению прошёл целый день, а на деле всего несколько часов.
Мальчик ощутил усталость, пошатнулся. Голова болит, сердце дико стучит; тошнота, которую он подсознательно игнорировал, во всей красе заявила о себе как избалованная высокомерная особа, не допущенная на великосветский приём и со скандалом туда ворвавшаяся. Боль в мышцах пока не дала о себе знать (возможно, из-за адреналина в крови), но жар уже чувствуется в теле. Сжал пальцы, ощутил обещание грядущей боли от ожогов. Сильнее всего кожа горит под магическим кольцом. Он пододвинул большим пальцем кольцо, тихонько проскулил от боли. Опасения подтвердились: кожа под кольцом оплавилась от ожога.
Ритуал продолжается. Земляное тело великана рассыпалось, чёрная тень появилась среди останков, как намагниченная она бесформенным дымом потянулось к центру круга. Тёмный силуэт размером со слона, очень отдалённо напоминающий человека в плаще с капюшоном, словно придавленный гравитацией прильнул к иероглифу «изгнание». Со стороны выглядит так, словно линии печати всасывают его в себя, разрывая эфемерную материю, из которой он соткан.
Глаза Павла уже привыкли к посветлевшему пасмурному небу, а израненные уши к убийственному хаосу вдалеке за спиной. Минуты тянутся, тень тускнеет. Глаза Павла алчно хватают каждый момент, откладывая в закромах памяти действия взрослых. Он дал себе слово по возвращению в особняк найти описание этого ритуала и накрепко заучить его. Вскоре тень совсем ослабла, она уже не двигается как раньше, но ещё являет некую слабую форму сопротивления. Спустя минуту оно стало очень быстро растворяться и ещё спустя миг бесследно исчезло в пустоте.
Ритуал завершился. Взрослые разъединили ладони, опустили руки.
– Всё закончилось? – спросил взволнованный Павел.
– Да, – спокойно отозвался Соломон. – Он ушёл.
– А что будем делать с остальными? – тихо и без эмоции на лице, поинтересовался лепрекон, всматриваясь в затухающее побоище позади.
Чёрные перья в большом количестве закружились в воздушном танце и гонимые ветром быстро разлетелись по поляне как снежинки в метель – даже в лес прошмыгнули. Соломон снова замерцал и спустя миг все духи разом попадали замертво. Павел испугался, сделал шаг назад.
– Что случилось, почему они упали? – спросил шокированный ребёнок.
– Они мертвы Пашька, – с облегчением в голосе ответил Оклус, устало переступая с ноги на ногу. – Моня с ними расправился.
– Все? По всему лесу? – потрясённо выдохнул мальчик.
– Нет. Только те, кто пришёл сюда, откликнувшись на зов Иерарха. В лесу осталось ещё бессчётное множество духов.
– И что теперь идём домой? – после минутного затишья спросил Павел.
Соломон посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Кормака.
– Нет, – виновато выдохнул оборотень с жалостливым видом. – Простите меня, но давайте покончим с этим. Наложим новую печать и дело с концом. Если это может вдохнуть жизнь в это место, то я хочу попробовать. Пожалуйста. Не хочу больше ждать, да сомнениями мучатся. Давайте сделаем, то зачем пришли.
Соломон согласился с ним, остальные не стали спорить. Ведьмак отпустил Унвильда, приказав ему отдыхать и восстанавливаться. Рогатый дух с поклоном покорно принял приказ. Отец хотел и Павла домой отправить, но мальчик взбунтовался – рядом с ними ему намного спокойней.
Взрослые отправились на поиски потерянных печатей. Одну нашёл Оклус под землёй на глубине пары метров, втоптанную туда в пылу битвы. Вторая пока не найдена. Мальчик, не смотря на недомогание, тоже на месте не усидел и взял на себя одну из областей поиска. Пробегая пристальным взглядом по земле и камням, он стал высматривать резной цилиндр. Скоро среди груды камней его глаза приметили выделяющий на общем фоне предмет. Приблизился, наклонился, рассмотрел узор на металле, обрадовался своей удаче и протянул руку. Что-то тёмное шевельнулось рядом с цилиндром. Он резко отпрянул. Нечто спряталось.
Он подумал позвать взрослых, но почему-то рта не раскрыл. Держа кольцо наготове, осторожно обошёл справа. Крохотный силуэт размером с куриное яйцо заметил, что его обнаружили, пугливо задрожал, попробовал пролезть под цилиндр. Сердце мальчика сжалось от жалости, тревога ушла. Он зарядил кольцо, позвал отца. Ведьмак мгновенно откликнулся на призыв, похвалил мальчика, наклонился, поднял печать, тут же заметил духа и вдруг улыбнулся.
– Я подумал, что оно безобидное, – смущённо сообщил мальчик.
– Правило подумал. Это дух, только маленький слабенький, видно приполз сюда к источнику, хотя, скорее всего его сюда загнали духи посильнее.
– Совсем крошка, – подойдя к ним, изрёк Кормак. – Не иначе увязался за кем-то ещё в Междуцарствии и так очутился здесь, чудо, что его другие духи не съели.
– Павел я дам тебе ещё немного своих сил, наколдуй пламя.
Мальчик удивился, но подчинился команде отца. Небольшая комбинация знаков, несколько секунд и огонёк появился над ладонью. Заметив огонь, любопытный крошка-дух приблизился к нему на сантиметр и тут же пугливо подался обратно к камням. Соломон пододвинул руку мальчика. Спустя время, осторожно в пугливой неуверенности дух подступил к огоньку. Глаз у него невидно, но Павел чувствует, с каким восхищением и вниманием дух смотрит на пламя.
Постепенно, неуверенно дух подплыл к источнику света и тепла и осторожно слился с ним воедино. Пламя ожило, закрутилось над магическим символом на ладони. Паша этого не ожидал и едва не вздрогнул.
– Значит это огненный дух, – с улыбкой молвил Кормак. Он поднял маленькую ссохшуюся корягу, разломал рукой, положил на сухое место.
Павел по указке взрослых поднёс огонёк к дровам, тот перекинулся на них, разгорелся в явном восторге от своего нового облика.
– Как сил наберётся, дрова ему будут уже не нужны, – с умилением сообщил Кормак.
– Нужно контракт заключить, – Соломон сложил руками формулу, материализовал знакомый Павлу серый пергамент.
– Ты хочешь его подчинить? – встревожился мальчик.
– Подчинишь его ты, а не я. Он станет твоим фамильяром.
– А зачем?! Не надо его подчинять.
– Если его здесь оставить, – вмешался Кормак, – рано или поздно его съедят, он слабенький и станет лёгкой добычей для других духов.
– А по-другому нельзя? – чуть погодя с досадой спросил мальчик.
– Нет. Без привязки он будет уязвим, станет лёгкой добычей для любого мага. Вот, впиши сюда своё имя, ты знаешь как. Затем протяни пергамент ему, он почувствует силу этого пергамента и поймет, чего от него хотят.
Павлу стало не по себе, он видит нечто предосудительное в этом, но даже самому себе не может объяснить что. Дух заколебался, задрожал, завертелся, но скоро пусть и без энтузиазма он решился. На пергаменте проявились иероглифы – как и в прошлый раз, магия активировалась сама.
– И что теперь? – со смятением в голосе спросил Паша.
– Теперь это твой фамильяр, – ответил Соломон.
– Как назовёшь? – спросил Кормак.
– Я должен ему имя дать?
– Ну, как-то же ты должен к нему обращаться, – улыбнулся оборотень.
Павел задумался, в голову не лезет ничего путного, ничего подходящего. Он отчего-то вспомнил древнюю Грецию, Персию, затем Рим и яркие, связанные с ними события, но не одного имени. И тут ему вспомнилось одно имя, а имя или это и правильно ли он его запомнил?
– Ингвиомер, – сосредоточенно произнёс он.
Пламя вдруг заиграло.
– Что это значит? – встревожился Павел.
– Ему имя понравилось, – ответил Кормак. – Принял он его.
– Ну, а теперь что? – мальчик посмотрел на отца.
– Теперь через контракт он будет по чуть-чуть питаться твоей духовной силой. Ты теперь его источник. Без паники, объемы крошечные для тебя это безвредно, разницы ты даже не заметишь. Это создаст особую связь между вами, и теперь с каждым днём его силы будут расти, а возможности увеличиваться. И вся его сила теперь твоя. Он поклялся служить тебе до конца твоих дней – и он будет, в его преданности можешь не сомневаться.
«И как маленький огонь мне послужит? Свечу подожжёт?».
Последующие полчаса взрослые занимались подготовкой, а после ещё два часа непосредственно восстановлением старой печати. Как ни странно для мальчика эти часы пролетели быстро, ибо процесс наблюдения оказался весьма занимательным. Когда чертежи с печатью были извлечены из цилиндра и разложены в нужном порядке, Соломон наполнил их магической энергией, прочёл длинное заклинание, затем сложил руками сложную формулу и магические узоры волшебным образом ожили.
Спустя миг, эти символы линии знаки сверкая ярким светом, пропали с металлических листов и немедля проявились прямо в воздухе, над их головами. Ведьмак и лепрекон начали двигать их и вращать, пока не собрали все части печати воедино как куски мозаики. Соприкоснувшись друг с другом, части печати стали цельным механизмом и сразу пришли в движение как шестерёнки в часах. Собранная печать огромна – даже больше самого озера.
К делу подключился отдохнувший Кормак. Все вместе взрослые начали плавно опускать печать на озеро. По мере её медленного приближения над водной гладью проявилась нынешняя повреждённая печать. Искря в полумраке тусклым светом, она явила их глазам аналогичную схему с погасшими элементами. Двигая схему, взрослые сопоставили геометрические орнаменты, свели друг напротив друга аутентичные треугольники линии письмена и углы. Убедившись в полном зеркальном совпадении всех элементов, взрослые осторожно и без резких движений позволили печатям соприкоснуться. Под заклинания ведьмака, гневно пылая жаром, печати будто сварились в воедино как две металлические детали, окончательно и неразрывно став одним целым. Отреставрированная печаль быстро прогнала из сердца мальчика необъяснимую тревогу и теперь при взгляде на чёрное озеро уже не возникает ничего.
Зима, будучи единоличной владычицей, отпускает световому дню безжалостно мало времени, а здесь день короче, чем где-либо ещё. Уже настоящий вечерний сумрак опустился на лес. Огонёк, вращаясь на месте, освещает для мальчика пространство, смачно потрескивая хворостом.
Наложение новой печати вышло ещё более захватывающим зрелищем. Собранная в воздухе магическая схема выглядит как очень сложный механизм с множеством мелких деталей. В темноте она смотрится особенно внушительно. Кормак и Оклус уставились на неё с раскрытыми ртами, а в молчаливом выражении лица ведьмака отобразилось восхищение. Голоса взрослых в унисон запели заклинания, активируя печать и отдельные её элементы. Процесс занял весь вечер и половину ночи. Когда в шесть утра всё кончилось, печати стали невидимы. Завершение процесса Кормак встретил со слезами на глазах. Затем они благополучно собрали свои вещи и отправились домой. Ингвиомера поместили в наколдованный фонарь, которым Кормак теперь освещает им путь домой. Соломон же взял уставшего мальчика на закорки. На удивление теперь путь домой не кажется таким пугающим: никаких страшных существ на горизонте, ни каких криков и шорохов.
– Кстати Павел, – остановившись на полпути, серьёзным тоном обратился к нему Кормак. – Ты же мне жизнь спас, позволь мне тебя за это поблагодарить.
Лицо оборотня изможденное грязное, на лбу видна засохшая кровь, но выглядит он счастливым. Его благодарная растянутая во весь рот улыбка, усталой радостью отозвалась в сердце мальчика.
– Уже не в первый раз, – рассмеялся Оклус. – От меня Пашенька тоже огромное спасибо, до конца жизни не забуду. Эх, всего девять лет мальчонке, а при этом сообразительней и храбрее многих взрослых.
– Мне скоро десять будет, – с важным видом подчеркнул мальчик.
– Скоро это когда? – быстро спросил Кормак.
– В апреле.
– Павел, – обратился к нему Соломон, – а ты не хочешь пригласить Кормака, Аврору и Еву на празднование своего дня рожденья?
– Мы будем праздновать мой день рожденья? – удивился Павел. Это мысль ещё не приходила ему в голову.
– Что за вопросы юноша? – притворно возмутился Оклус. – Конечно, будем! Такой праздник, да как пропустить?
Новость приятная, на время сумевшая отлечь его от боли усталости и голода. Мальчик немедля пригласил Кормака.
– Выходит, раз печать наложена, нам домой пора? – спросил Оклус.
Все посмотрели на Кормака.
– За меня не волнуйтесь, – просиял оборотень, – я тут больше не один, нянчиться со мной ненужно. Да и до апреля не так уж и долго.
Лепрекон почесал затылок и как бы невзначай начал:
– Ну, резко срываться с места, смысла нет, поэтому может, погостим тут ещё несколько дней? Хоть напоследок насладимся покоем, а Моня?
Соломон согласился, затем обратил своё внимание к сыну на спине. Павел незамедлительно дал своё согласие.
– А это ну… с этим… с колоколом что? – встревожился Кормак.
– Кто бы ни звонил в колокол, он следов не оставил, – Соломон нахмурил брови. – Мы его не найдём, разве что он сам захочет явиться к нам с признанием.
Они пошли дальше. По пути сквозь лысые кроны деревьев мальчик заприметил звёзды и удивился этому невероятному открытию. Очень скоро усталость напомнила о себе – он сам не заметил, как уснул на спине отца.
Спустя время Павел открыл глаза, увидел потолок. Превозмогая болезненную слабость, промычал от боли, неуклюже сел, осмотрелся – это его комната, его постель, значит он в особняке Кормака. На дворе уже день. Часы на тумбочке указали точное время – ровно час дня.
Взглянул в окно – небо снаружи ясное, приветливое. Мальчик замер с отвисшей челюстью. Из леса почему-то уже не веет страхом.
Глава
XV
. Ярость воронов
Солнце издали светит ему в спину, упрямо напоминая о своём существовании. Большая туча над его головой, щедро посыпает его чёрную перьевую шубу снежной пудрой. Вот бы сейчас отыскать в сердце поэтические ноты, вскормленные ощущением прекрасного, дабы с великой нежной радостью воспеть эту снежную поэму вокруг. Но, увы, настроение у него неподходящее.
Это зимние утро могло быть вполне обычным, одним из тех, что врезаются в память, закрепляя за собой на всю жизнь чувство ностальгии, но нет. Ему не по себе, когда вокруг царит покой, он привык расценивать каждую секунду покоя как затишье перед бурей, и это утро яркое тому доказательство.
Соломон идёт по заснеженным улицам старого города. Зима подходит к концу, но снег ещё хрустит под ногами. Этот снег летит в лицо, охотно тает на стёклах очков. В голове пульсирует кровь, отбивая надоедливый ритм. Дорога под его ногами разделяет две улицы тесно прижимающихся друг к другу домов. Вокруг безлюдно – это его чародеи постарались. Среди общей белизны выделяется один силуэт – мужчина средних лет по имени Малколм. Стоит он в тёмном пальто возле парадной двери дома номер девятнадцать – так и сжался весь от холода, отчаянно прячет озябшие руки в рукавах. Однако его кольцо с вороном ловит на себе свет.
Лицо Малколма безрадостно, всё внимание обращено к Соломону.
– Ещё раз здравствуйте владыка, – молвил чародей, с кратким поклоном.
– Здравствуй Малколм, – невесело отозвался Соломон.
Чародей указал рукой на дверь дома, приглашая войти. Соломон вошёл, окунулся в тень коридора и, не замечая ничего кроме лестницы, устремился наверх.
– Кто его нашёл? – спросил Соломон, скрипнув очередной ступенькой.
– Домовладелец.
– Простолюдин?
– Да. Несколько месяцев назад трое молодых людей, два парня и девушка, арендовали здесь квартиру. Вчера вечером он приходил к ним, но дверь никто не открыл. Соседи их не видели с позавчерашнего утра. Сегодня ранним утром он пришёл со своим ключом, открыл дверь, вошёл и увидел его.
– Кто эти молодые люди?
– Чародеи. Парни были с виду не очень приметные, чего не скажешь о девушке: тёмная кожа, татуировки на руках спине и животе; левая мочка уха отсутствует. По словам соседей, у неё очень свободные нравы, она периодически обжималась с обоими парнями в коридоре, а иногда приводила кого-то со стороны.
Поднялись на четвёртый этаж.
– Прошу сюда владыка. Вот, дверь справа в конце коридора.
Здание старое, давно без ремонта. Стены коридора грязные, пол истёрт годами; напротив лестницы небольшое окно. Дверь в квартиру приоткрыта. Лёгким прикосновением ведьмак толкнул её, шагнул внутрь.
Большая просторная гостиная, выглядит ещё хуже, чем коридор. Тяжёлые пыльные портьеры и жалюзи на окнах. Мебели мало и она вся старая. В комнате семь человек, все служат ему, все смотрят на него.
– Здравствуйте владыка, – поприветствовали они его.
Чародей впереди отступил, открыв ему обзор. Соломон увидел сидящее в деревянном кресле тело, мужское, голое, окровавленное, обезглавленное.
– Два дня назад, – начал Малколм, – к этим троим пришли несколько человек. При этом никто не видел, как и когда они привели жертву.
Соломон велел занавесить окна, после снял очки, приблизился к телу.
– Его пытали, – продолжил чародей его за спиной. – Ногти на руках и ногах выдрали, на правой стопе ампутированы два пальца. На руках удалены шесть пальцев, на одном из них было кольцо с вороном. Ожоги по всему телу, и множественные порезы. И как вы и сами видите сильные побои.
– Долго это длилось? – сухо спросил Соломон, оглядывая раны.
– Два дня, – заявил чародей по имени Люк. – Мы это поняли по ранам на теле.
– Крики никто не слышал, – Малколм сделал шаг вперёд. – Вообще ничего не слышали, даже топота. Хотя, по словам соседей эти трое часто шумели. Скорее всего, заглушили звук чарами. Так же два дня окна были занавешены, что тоже несвойственно квартиросъемщикам. Говорят, девушка часто голышом ходила и они тут втроём часто от скуки…
– Где его голова? – бесстрастно спросил Соломон.
– Голову мы нашли в пакете за унитазом.
Ведьмак повернулся к Малколму, посмотрел ему в глаза. Чародей быстро сообразил, что от него хотят, и сразу махнул рукой девушке справа. Ведьмак принял из рук чародейки Мирды окровавленный пакет с человеческой головой. На лице жертвы застыло страдальческое выражение, неживые глаза закатились вверх.
«Филипп» – подумал он, и сердце его сжалось. Злоба с примесью чувства вины вскипела внутри. Отвернулся, глянул на окровавленное юношеское тело, намертво прибитое гвоздями к креслу. Судя по ранам, приколотили его они уже после убийства. Соломон невольно вообразил сей процесс, увидел их лица, услышал их громкий смех, их наслаждение от глумления над трупом.
– Сообщите Стрибору, что его подопечный мёртв. Пусть сейчас же явиться ко мне, нам есть о чём поговорить. Тело унесите и позаботьтесь, чтобы после вскрытия он выглядел не так страшно. Его родители не должны увидеть его таким.
Все подчинённые согласились, поклонились.
– Что очевидцы? – спросил он у Малколма.
– Всего тридцать свидетелей, – чародей нахмурил брови. – Мы пообщались с каждым и извлекли образы из их памяти. Флора сейчас работает с этими данными. Очень скоро сможем начать поиски убийц. Вот здесь воспоминания соседа из квартиры напротив, если вам будет интересно.
Соломон взял из рук подчинённого хрустальный шар, заглянул внутрь плавающих образов и больше минуты рассматривал лица убийц.
«И что же ты хочешь мне сказать Маркус? Что ты уготовил мне сегодня?».
– Что будем делать владыка? – опасливо спросил кто-то слева.
– Мстить. В сто крат воздадим врагам за нашу пролитую кровь.
Через час у него в руках оказались образы всех десяти убийц, а чуть позже он узнал их имена и фамилии. Часть его догадок подтвердилась, теперь он знает на кого выплеснуть свою неуёмную ярость.
***
Транспозиционная монета упала в руку Пётра, он открыл глаза, увидел перед собой знакомые ворота, окутанные вечерней темнотой. Двое молодых людей славянской наружности поприветствовали его. Продрогшие на морозе, они распахнули перед ним чугунные ворота. Ни сказав, ни слова он прошёл по широкой дороге к большому особняку. Свет призывно льётся из всех окон.
Подошёл к парадному входу, дверь сразу открылась. Дворецкий любезно выполнил чародейское приветствие, и, завершив его поклоном, отошёл в сторону, освобождая путь. Ведьмак знает этого дворецкого уже много лет, потому невольно улыбнулся, входя в прихожую. Дворецкий с вежливой улыбкой взял его пальто
– В каком он сегодня настроении? – спросил Пётр.
– В приподнятом. Ждёт вас. Я немедля доложу о вашем прибытии.
Дворецкий удалился. Много лет Пётр вхож в этот дом, всё вокруг глазу знакомо. Будучи сам в хорошем настроении он решил не спешить, подошёл к зеркалу посмотрел на себя – уже немолод, но ещё недряхлый старик. В рыжих волосах много седины, на лице заметны глубокие морщины.
«Но стати и физической мощи я ещё не растерял. Спина ещё прямая, живот плоский, а плечи широки. Значит рано ещё скулить».
Медленным шагом прошёл в гостиную, встал в дверном проёме. Веселье в полном разгаре, гости веселятся, смеются. Женщины в вечерних платьях, мужчины в строгих костюмах. Все именитые представители чародейского бомонда и даже пара ведьмаков, с которыми он мало знаком. Надо будет позже подойти и познакомиться поближе. Всюду невидимым духом витают ароматы женских духов и запах дорогих сигар. Вдруг послышались шаги справа, это дворецкий шагает к нему.
– Владыка ждёт вас в своём кабинете, – с поклоном сообщил он.
Пётр поднялся на второй этаж, прошёл по коридору, подошёл к двери. Он повернул дверную ручку, потянул на себя, увидел за дверью старого друга стоящего у зеркала в рубашке и брюках. Тот в приподнятом настроении и заметно возбуждён.
Друг обернулся, просиял, направился к нему. Крепкое рукопожатие сразу переросло в дружеские объятья. Станислав – это худой невысокий ведьмак лет пятидесяти на вид. Они ровесники, но волосы Станислава по-прежнему тёмные.
– Рад видеть тебя в хорошем настроении, – с похвалой в голосе восторженно сказал Пётр, уже по привычке без спроса направляясь к бару.
Станислав вернулся к зеркалу, продолжив битву с запонками на манжетах.
– Сегодня у меня хорошие новости. Нет-нет, не трогай этот виски, сегодня есть повод открыть бутылку из моих неприкосновенных запасов. Вот там на столе.
– Вот это да! И как эту новость зовут, я с ней знаком?
– Неуместная шутка. Я однолюб, – Станислав улыбкой смягчил резкость своих слов. – У меня за всю жизнь была лишь одна жена и иной я не ищу.
– Уж девять лет прошло. К тому же, никто не предлагает тебе жениться, – Пётр многозначительно засмеялся.
Станислав сдержанно улыбнулся в ответ. Виски разлито по стаканам. Пётр сделал хороший глоток, протянул другу второй стакан.
– Я удивился, получив от тебя приглашение на вечеринку, – Пётр расстегнул пиджак, опустился в ближайшее кресло.
– Сегодня у меня имеется прекрасный повод для праздника.
– Вижу. А подробней не расскажешь?
– Обязательно, но чуть позже, – сделав глоток виски, Станислав принялся завязывать галстук. – Обещаю, долго ждать не придётся.
– Хорошо, – улыбнулся Пётр. – Я почувствовал двух ведьмаков внизу, лица вроде знакомые, но имён не помню.
– Я вас представлю друг другу сегодня. Они уже о тебе наслышаны и ждут встречи с тобой.
– Прекрасно. Ты же знаешь, как я ценю полезные связи. Никогда не угадаешь, какое знакомство может обернуться в пользу.
Настроение Пётра возросло, теперь он сам радостно постукивает пальцем по стакану, положив ногу на ногу. Обвёл взглядом кабинет – ничего не изменилось. Кабинет просторный, древесина превалирует в отделке и мебели. Всё как всегда и всё на своём месте. Даже фотографии покойных жены и дочери Стаса там же.
– Тринадцать лет прошло, – выдохнул Стас, заметив его взгляд. – Тринадцать лет как мою доченьку… мою Полину.
Пётр поджал губы, не желая развивать эту тему. За тринадцать лет он уже в миллионный раз слушает это. Тринадцать лет назад дочь Стаса изнасиловали и убили. Его жена не смогла справиться с этим и спустя четыре года наложила на себя руки. Даже беременность не смогла вернуть ей волю к жизни и на пятом месяце она отравилась. Стас едва не потерял рассудок после этого.