«Нам с тобой идти по жизни рядом
Это значит вместе жизнь прожить.
И судьбу свою с тобою строить надо
И любовь большую нашу
Надо нам надолго сохранить.
Пусть же вечно нам сияет счастье,
Пусть проходят стороной ненастья,
А любовь пусть розами цветет.
Сижу, пишу моя милая Лидок, и столько слов тебе хочется сказать хороших, нежных все о том, как я тебя люблю…, целую Вас миллион раз… До встречи. Виталий».
На бригаде шли итоговые проверочные занятия по специальности за зимний период боевой подготовки. Педагогическая деятельность старшего лейтенанта Лозы не осталась незамеченной и была отмечена в Приказе № 022 от 08 мая 1952 года по итогам проверочных занятий.
В соответствие с Приказом Командующего 7 ВМФ № 00160 от 20 ноября 1951 г. объявляю результаты итоговых проверочных занятий по специальностям за зимний период обучения личного состава, проведенных с 10 по 30 апреля 1952 года.
IV. Группа торпедистов
Руководитель – старший лейтенант ЛОЗА
1. Ст.2 ст. Кочкарев В.Н. – «отлично»
2. Ст.2 ст. Белов Б.Н. – «отлично»
3. Ст.2 ст. Зайцев В.И. – «отлично»
4. Ст.2 ст. Инюшин Б.Н. – «отлично»
5. Ст.2 ст. Недугов Е.М. – «отлично»
6. Ст.2 ст. Волк А.Т. – «отлично»
7. Ст.2 ст. Урбан М.И. – «отлично»
8. Ст.2 ст. Гусев С.К. – «хорошо»
9. Ст.2 ст. Юрченко А.К. – «хорошо»
10. Ст. м-с Володин А.И. – «хорошо»
11. Ст. м-с Логинов П.Н. – «хорошо»
12. Ст. м-с Лялин П.Д. – «хорошо»
13. Ст. м-с Федин М.А. – «хорошо»
Командир 86 СБТКА
Капитан 2 ранга Федоров;
Матросы группы торпедистов, которой руководил старший лейтенант Лоза, получили на проверочных занятиях только «отличные» и «хорошие» оценки.
10 мая 1952 года Военно-Морской министр вице-адмирал Н.Г. Кузнецов направил И.В. Сталину письмо, в котором обосновывал необходимость строительства для Северного и Тихоокеанских флотов легких авианосцев ПВО.
Еще в 1946 году при обсуждении программы судостроения, И.В. Сталин не возражал против авианосцев, имея в виду потребности Северного флота. Тогда он говорил: «Может быть, построим пока две штуки малых» – и после короткого обсуждения резюмировал: «Построим две штуки малых».
Позже, под давлением руководителей Судпрома считавших, что промышленность пока не готова строить такие корабли, авианосцы из программы были исключены.
К сожалению, и это обращение Кузнецова к Сталину не привело к началу строительства авианосцев.
В послевоенный период, военно-политическое руководство страны в лице Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса И.В. Сталина основной задачей флота видело поддержку сухопутных войск на приморских направлениях. Главным родом сил были надводные корабли и морская авиация, то есть традиционные боевые силы и средства ВМС.
И.В. Сталин, оценивая в военно-политическом плане роль и место военно-морского флота, видел в нем особый инструмент государства. Создание послевоенного «большого флота» Сталин планировал в два этапа.
На первом этапе строился ограниченный по возможностям флот для действий в закрытых и окраинных морях обеспечивающий в них господство во взаимодействии с военно-воздушными силами. Сталин считал, что в мирное время такой флот должен служить учебной базой для обучения и воспитания кадров будущего «океанского флота», строительство которого он планировал в следующей десятилетке.
Сталин говорил Кузнецову: «Я вам советую, на этом этапе, иметь побольше легких крейсеров и эсминцев. На этом вы бы создали хорошие кадры». В военное время такой флот должен обеспечивать поддержку сухопутных войск на приморских направлениях.
Подготовка ко второму периоду послевоенного развития флота велась с 1946 года. Именно тогда начались работы по созданию основных видов ракетного оружия, а с 1952 года – проектные работы по созданию первой отечественной атомной подводной лодки. Именно появление принципиально новых видов оружия (ракетного, ядерного) и вооружения, заставляли И.В.Сталина быть предельно консервативным при рассмотрении задач, решаемых флотом и объема первой послевоенной программы кораблестроения, считая ее промежуточной, предназначенной для выращивания кадров моряков и восстановления судостроительной промышленности.
Можно только предполагать, какой флот в СССР был бы создан И.В. Сталиным во второй десятилетней программе военного кораблестроения. Время показало, что именно во второе послевоенное десятилетие в США началась массовая постройка новых кораблей: тяжелых авианосцев, атомных подводных лодок, ракетных крейсеров и ракетных эсминцев.
Как писали В.П.Кузин и В.И.Никольский в работе «Военно-морской флот СССР 1945-1991 г.г.»: «Роль И.В.Сталина в развитии советского ВМФ столь же противоречива, как и в других сферах его деятельности, однако, отрицать многие ее положительные аспекты нельзя. Очевидно, его стремление создать мощный военный флот достойный первоклассной державы». К 1952 году, по первому этапу сталинского плана строительства военного флота в СССР было достроено и построено: 5 легких крейсеров пр. «68К», 2 эсминца пр. «7У», 10 эсминцев пр. «30К», 5 сторожевых кораблей пр. «29», 1 речной монитор, 8 подводных лодок типа «С» IX бис серии, 53 подводные лодки типа «М» XV серии, морской тральщик пр. «73К», 2 базовых тральщика пр. «53У», большие охотники пр. «122», тральщики пр. «255» и «255К», торпедные катера пр. «123» и «ТД-200 бис».
В 1952 году были сданы флоту: крейсер пр. «68 бис» «Свердлов», головная дизельэлектрическая подводная лодка пр. «613». Сдавались строящиеся серийно эскадренные миноносцы пр. «30 бис», сторожевые корабли пр. «42», тральщики пр. «254». Были заложены 3 тяжелых крейсера пр. «82» типа «Сталинград».
В конце мая, по приходу с моря в базу в Совгавань, Виталий получил долгожданное письмо из Кременчуга. С ответом он не задержался:
«…Вот это так письмо я получил! Определенно нужно будет по такому случаю пузырек раздавить. Ведь, правда, как ты думаешь? Надо полагать, что положительно. Да и как иначе можно. Шучу, конечно, но на радостях пару «торпедных капель» выпью, с твоего, конечно, Лидок разрешения. Я же знаю, ты у меня добрая и определенно разрешишь».
В Лидочкином письме было несколько фотографий. На одной из них два брата – Виталий Лоза и Анатолий Лоза, оба в морской форме, сфотографировались вместе, встретившись в Кременчуге. Анатолий тоже приехал в отпуск. Он был на год старше Виталия, закончил ВВМУ им. Фрунзе и служил на Балтийском флоте. Виталий же, после выпуска из Каспийского ВВМУ, проходил службу на Тихоокеанском флоте, поэтому братья редко встречались.
На фотографии Анатолий в черной тужурке, белой рубашке с галстуком. Виталий в темно-синем кителе. Оба они в черных фуражках с шитыми «крабами». Выпуклые латунные пуговицы у обоих сияют надраенные, фуражки щегольски чуть сдвинуты на правый висок. Анатолий повыше, но Виталий покрепче в плечах. Лица радостные, оба улыбаются, в глазах блеск. Лица братьев похожи, но вместе с тем Анатолий больше похож на отца, а Виталий на маму.
Глядя на фотографию, чувствуется, что молодые братья-офицеры очень рады, что отпуска у них совпали, и что они встретились в родном отчем доме. Да, фотография братьев, двух старших лейтенантов советского флота очень хороша. Анатолий – старший из братьев держит левой рукой Виталия под руку, а Виталий свою правую руку заложил за лацкан кителя.
Виталий был рад фотографиям. Он с удовольствием писал:
«Фотографии действительно очень хорошие. Очень хорошая память, просто исключительная. И Толик хорошо получился, да и я – как герой-катерник тихоокеанец».
В этом же ответном письме Виталий обращается к своему сыну, к любимому Сашуне: «Держись и не плачь, если даже нос разобьешь».
«…Очень хорошо, что Сашенька целыми днями на улице бегает. А то, что падает, так это ничего. Правда, мой хороший Сашок? …Ничего Сашок, бегай сыночек и не обращай внимания, а самое главное не хнычь, если даже и носик разобьешь.» Сейчас, спустя шестьдесят с лишним лет, эти слова отца, обращенные ко мне через десятилетия, звучат, как напутствие в жизни, как жизненный завет: не отступать и не хныкать, даже если больно… Я следовал этому завету всю жизнь. Спасибо тебе отец!
В мае 1952 года в стране прошел очередной «Государственный заем развития народного хозяйства СССР». Все офицеры дивизиона в том числе и старший лейтенант В.К. Лоза подписались на заем. Виталий сообщал родным:
«… Сегодня подписывались на заем. Я подписался на 7000 р., что составляет – 238 %. Меньше у нас никто не подписывался».
Слова Виталия подтверждает запись в Историческом журнале 86 Сахалинской Бригады торпедных катеров от 4 мая 1952 года. В разделе «Политдонесение» заместитель командира бригады по политической части капитан 2 ранга И.Ф.Савченко пишет: «Подписка на заем. Охват – 100%. Сумма подписки к фонду денежного содержания – 232,5 %. Бригада по подписке заняла Первое место в Дивизии».
«Государственный заем развития народного хозяйства СССР, выпуска 1952 года», – это добровольно принудительное, по подписке, изъятие денег у советских граждан для восстановления народного хозяйства страны. И.В. Сталин, чтобы на попасть в финансовую зависимость, отказался от участия СССР в «Плане Маршалла» – кредитовании американскими банками восстановления разрушенной войной экономики Западной Европы, поэтому для восстановления собственной экономики заимствовались деньги у трудящихся внутри страны. После войны это был уже седьмой заем. Пять займов «На восстановление народного хозяйства СССР 1946-1950 годов» были проведены в 1946, 1947, 1948, 1949, 1950 годах и один заем «На развитие народного хозяйства 1951 года» – в 1951 году.
Государственный заем являлся формой кредита, по которому государство занимало у своего народа деньги на строительство новых заводов и фабрик, плотин и электростанций, нефтегазовой, металлургической, горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства…
Историческая справка
«Государственный заем развития народного хозяйства СССР» выпуска 1952 года составил 30 миллиардов рублей. На эту сумму были выпущены облигации достоинством 500, 200, 100, 50, 25, 10 рублей.
Заем проводился по всем городам, областям, краям и республикам, во всех учреждениях, заводах и фабриках, в деревне, среди колхозников и в воинских частях армии и флота, с составлением планов размещения займов. Контроль за проведением займов возлагался на Управление по проверке партийных органов ЦК ВКП (б), которое выявляло конкретных отказников и применяло меры воздействия к ним.
Такая «добровольно-принудительная» система подписки резко снижала в период займа финансовые возможности миллионов советских семей и заставляла их потуже «затягивать пояса».
Старший лейтенант В.К. Лоза подписался на 7000 руб.
Виталий Карпович Лоза передал государству на развитие народного хозяйства два с половиной своих месячных оклада, получив взамен несколько красивых бумажных «фантиков» – облигаций. Еще в середине 60-х годов я видел их в ящике родительского комода, потом след облигаций затерялся при переездах из одной базы в другую. Но дело не в этом, главное в том, что эти два с половиной месяца Виталий был без денег, поэтому он ничего не мог послать жене и сыну в Кременчуг. Конечно, Виталий питался в береговой столовой, но его семья, фактически эти два месяца оставалась без средств живя на иждивении престарелых родителей Виталия в Кременчуге.
Я пишу это для того, чтобы было понятно, как тяжело и непросто для рядовых советских граждан происходило послевоенное восстановление и развитие народного хозяйства, строительство заводов и фабрик, которые сейчас стали собственностью людей, никакого отношения к ним не имевших.
Действительно, расхожая фраза: «В советской стране все создано советским народом», имеет подлинное историческое обоснование – в виде «Государственных займов», распространяемых в те годы именно среди работающих граждан страны, на гигантские суммы в сотни миллиардов рублей. Государственные займы являлись в те годы важной статьей государственных доходов. Так, только в 1952 году на долю займов приходилось 42% доходов государственного бюджета. Принося домой, после подписки на заем, оставшиеся от своей заплаты крохи, люди часто сами недоедали, но страна на эти их деньги восстанавливалась и развивалась… Поэтому все, что после развала СССР, было «прихватизировано» небольшой кучкой приближенных к власти «олигархов», действительно создавалось руками и на деньги советского народа, на деньги, которые наши отцы и матери отрывали от себя и своих детей и одалживали государству в тяжелый период послевоенного восстановления и развития страны.
В служебных делах быстро летело время…
Виталий очень тосковал по жене и сыну. Порой, ему казалось, что Лида и Сашуня просто вышли погулять и скоро вернутся. В одном из писем, он писал:
«… Ведь прошел уже почти месяц, как я уехал. А мне до сих пор просто не верится, что я здесь, а Вы где-то далеко, далеко. Мне все кажется родная моя Лидуська, что ты просто вышла с Сашенькой погулять, и вот сейчас зайдешь, но проходит день, второй, а ты все не заходишь и не заходишь. А сколько еще таких дней должно пройти, пока ты действительно войдешь в нашу маленькую, уютную комнатку. Ну, ничего моя рыбонька, лишь бы вы были здоровы, а там смотришь и время подойдет выезжать».
Конец мая 1952 года в Приморье оставался холодным. Матросы и офицеры носили шинели. Начало июня тоже не радовало теплом. В первых числах июня Виталий собирался заняться огородиком, который был разбит под окном. Огородная зелень и картошка всегда были подспорьем для послевоенного офицерского стола на Дальнем Востоке… Об этих планах Виталий писал Лиде еще в письме от 26 мая:
«…Со следующего воскресенья думаю заняться огородом. Сейчас нет смысла, потому что очень холодно, в шинели и то пробирает. … Лук уже весь давно съели, а чесночок и перец еще есть».
Прошло, пробежало полтора месяца, после того как Виталий Лоза один вернулся в Совгавань из отпуска. Полтора месяца в разлуке…
6 июня 1952 года Виталий написал прекрасное стихотворение, посвященное любви и разлуке …
Отпечатал его на пишущей машинке на отдельном листе и вложил в конверт вместе с письмом… Время сохранило это стихотворение:
Родной Лидочке и Сашеньке.
Кременчуг на Днепре и Советская Гавань
Два города нашей земли –
Один на реке, а другой океане,
На «Весте» и «Осте» страны.
Много дорог, городов и селений –
Тысячи верст впереди…
Но к милым любовь моя поскорее
Чайкой крылатой лети.
Лети и скажи, что люблю и тоскую,
Что верю и помню всегда…,
Что жду – не дождусь я минуту такую,
Когда вы вернетесь сюда.
Полночь у вас, а у нас уже утро
Солнце над морем встает…,
Играет в волнах золотым перламутром,
К большому нас счастью зовет.
Я вас, – Ты меня вспоминаешь…,
И так повелось на земле, -
Спокойной мне ночи желаешь, -
Я доброго утра тебе.
06.06.1952 г. Совгавань Виталий
Внизу листа Виталий своей рукой приписал: P.S. «Вест» – это запад, а «Ост» – восток. P.P.S. Не обижайтесь, что редко пишу. Целую Вас крепко, крепко Ваш Виталий.
Прочитав эти проникновенные слова, я поймал себя на мысли, что хочу еще раз перечитать курсантские стихи Виталия Лозы. Вновь перелистываю курсантский альбом. Альбом оформлен с большим вкусом и чувствуется, что для Виталия в курсантские годы этот альбом был творческой и личностной отдушиной от повседневной рутины военной службы.
Альбом начинается рисунком силуэта боевого корабля, идущего в открытом море. Затем лист с фотографией Каспийского высшего военно-морского училища в виньетке. В левом верхнем углу адмиралтейский якорь на фоне золотистого паруса с вымпелом, огибающим якорь, перечеркнутый силуэтом серебристой чайки. Этот рисунок, в дальнейшем, стал фактически «экслибрисом» Виталия Лозы. Он этим рисунком «подписывал» свои работы.
Первая страница альбома со стихотворением посвященным четырем годам учебы в училище, иллюстрирована рукой Виталия в виде золотых нашивок «курсовок», как говорят курсанты, поверх римских цифр «I» и «II», между курсовками развевающийся военно-морской флаг, а сбоку золотой шпиль Адмиралтейства и лавровая ветвь.
Рисунок выполнен акварелью, гуашью, тушью (пером). Чувствуется, что акварель нравилась Виталию. Рисунки в заглавии каждого стихотворения индивидуальны и необычны, названия стихов выписаны искусно, вырисованными в цвете буквами.
Но постепенно Виталий Лоза все меньше времени уделял художественному оформлению альбома. Следующие стихотворения выделены заглавиями, в которых рисунки и виньетки выполнены просто пером ручки, но все равно в них точно схвачен смысл стихотворения. Темы стихов Виталия очень разнообразны: от курсантского быта, службы, учебы, до философских – «Встреча с богом» … и полемических – «Бакинским мамзелям» …
Стихи о любви в альбоме – лирические, приподнято-романтические… Но это было раньше, в курсантские годы, а вот в стихотворении, написанном жене с Дальнего Востока – сквозит тоска, любовь и тоска – глубокие человеческие чувства… Интересно, что не сохранилось ни одного стихотворения лейтенанта, а затем старшего лейтенанта Виталия Лозы о офицерской службе. Наверное, их и не было. Хотя, особенности морской катерной службы, подразумевают ее стихотворное воплощение, но, как я понимаю, служба старшего лейтенанта В.К. Лозы была настолько тяжелой, напряженной и нервной – «каторжной» – как говорили катерники, от слова «каторжная», что, скорее всего, тут было не до романтики «парусов и рей». Те, немногие стихи, написанные Виталием в 1951-1952 годах, вызваны к жизни не наличием свободного времени и восторженных чувств, а глухой тоской одиночества, когда жизнь складывалась так, что любимые жена и сын находились за тысячи километров от него. Когда боль на сердце становится невыносимой, когда в стихах выплескивается душа, когда словами, говорило сердце, когда в рифмованных строчках адресованных любимой Лидочке и Сашуне, он убеждал не их, а самого себя, держаться, не терять присутствия духа, не глушить тоску «десятью торпедными каплями» крепчайшего спирта. Эти стихи становились источником, дающим силы перенести разлуку, а это совсем другая поэзия.
Военные действия у самых границ СССР на Корейском полуострове не утихали. Мощными воздушными налетами авиация США практически уничтожила города Северной Кореи Хыннам, Пхеньян, Хвинхле и другие селения. Бомбардировкам подверглись 56 городов. В ходе этих налетов погибло более 50-ти тысяч мирных корейских жителей.
Тихоокеанский флот продолжал находиться под постоянным давлением идущей рядом войны…
Как стало известно из рассекреченных документов, в 1952 году американцы планировали нанести военный удар по дальневосточной территории СССР. Американский 7- ой флот получил приказ о выходе на исходные позиции к Охотскому морю. Американский флот должен был подвергнуть базы советского флота бомбардировкам и, не пропустив советский флот в море, уничтожить его. Вместе с 7-ым флотом сухопутные части 8, 10, 12 армий под командованием генералов Ван-Флинта, Максуэлла и Тейлора, при поддержке стратегических бомбардировщиков 12 крыла генерала Роджерса, должны были вторгнуться на территорию Северной Манжурии, советской Сибири и Монголии с выходом на линию Петропавловск – Игарка.
Советская разведка докладывала об этих американских планах И.В. Сталину. Его распоряжением была создана специальная комиссия, которая предложила следующие ответные действия со стороны Советского Cоюза:
1). Передислокация к советско-китайской и американо-советской границам от 9 до 12 дивизий воздушно-десантных войск;
2). На территорию Приамурья и Сибири стянуть дополнительные воздушные силы в составе не менее 2-х армий;
3). Приведение в полную боевую готовность Тихоокеанского флота и Амурской флотилии;
4). Ускорение работы по создании реактивных снарядов, способных покрывать расстояние до территории США и нести ядерный боезаряд. В случае полномасштабного столкновения сил СССР и США этим силам было приказано: 1). Переброшенным частям ВДВ – переход границы в обоих направлениях (причем Северо-восточная группировка должна перейти границу и в 12-16 дней выйти на границу Солт-Лэйк-Сити – Чикаго, самым важным был захват урано-радиевых рудников в Орегоне и Айдахо); 2). Южная группировка войск, при поддержке 1-ой армии, должна была нанести удар по «силам ООН», теснить их к южному побережью Японского моря и выйти к Монхпо.
Ф. Чуев в книге «Сто сорок бесед с Молотовым» писал: «…на Чукотке… до сих пор стоят казармы, где в 1946 году располагалась 14-я десантная армия под командованием генерала Олешева. Армия имела стратегическую задачу: если американцы совершат на нас атомное нападение, она высаживается на Аляску, идет по побережью и развивает наступление на США. Сталин поставил задачу».
Слава Богу! Все эти планы так и остались на бумаге!
Офицеры – тихоокеанцы, конечно, об этих планах не знали и не догадывались, но частые проверки флота, как писал старший лейтенант В.К. Лоза «товарищами из центра» говорили о тяжести и сложности ситуации.
В одном из писем жене 19 июня 1952 года он обмолвился о том, что их соединение проверяла комиссия из «центра»:
«…Наконец-то я выбрал минутку, чтоб написать Вам милые мои письмо. Все это время у нас работали товарищи из «центра» в смысле проверки, ну и нам досталось солидно. Бывали дни, когда и спать не приходилось. Забросил домашнее все, даже огород. Забегал домой только изредка, чтоб побриться или иногда переспать».
Как следует из Исторического журнала № 64 86-ой Сахалинской Бригады торпедных катеров: “В период с 18 по 21 июня 1952 года проведено инспектирование состояния БП инспекцией Генерального Морского Штаба. Возглавил инспекцию заместитель начальника Генерального Морского Штаба вице-адмирал Фокин».
Выводы инспекции:
1. Темп боевой подготовки низкий.
Состояние большинства торпедных катеров запущенное.
Задача №1 катерами отработана неудовлетворительно.
2. Выходов торпедных катеров для отработки задач боевой подготовки мало. 3. Приказ ВММ № 0260-52 года в части изучения радиолокационных средств и правил их применения выполняется плохо.
4. Состояние воинской дисциплины на низком уровне.
Указание инспекции:
1. В десятидневный срок отработать и принять заново задачу № 1 КНК-48.
Инспекция закончила свою работу 21 июня. После отъезда «товарищей из центра» у старшего лейтенанта В.К. Лозы вообще не стало свободного личного времени. Инспекция подстегнула всех на бригаде, в первую очередь командование и офицерский состав. Служба занимала сутки напролет. Не было ни выходных, ни даже короткого отдыха, но старший лейтенант Лоза с оптимизмом писал:
«Вот и сейчас уже полночь, но я все-таки заставил себя сесть и написать вам хорошие мои… Но денька через три – четыре станет немножко посвободнее в смысле времени… У меня пока все в порядке, имею в виду служебные дела… На полуострове у нас все нормально… У нас как обычно слякоть, грязь, дождь».
Хотя начало лета 1952 года в Приморье было дождливым, Виталий, как и планировал ранее, все-таки посадил в палисаднике под своим окном, по его выражению: «ботанический сад» из шести цветов. Ему хотелось, чтобы к приезду Лиды и Сашуни у них под окном цвели цветы:
«Да, Лидок, завел я у нас дома, вернее посадил целый «Ботанический сад», состоящий из шести цветков, причем один уже зацвел. К Вашему приезду они должны подрасти вершка на два. Огородный вопрос решен на 80%. Один, тот который я сам корчевал уже засадил полностью, кое-что даже взошло, а вот где одна картошка росла, там до сих пор не закончил. Если погода хорошая, значит меня нет, а дождь, какая тут посадка, по колено в грязь влезешь».
Почти в каждом из писем Виталий пишет о желании скорее увидеться, встретиться: «03.07.1952. г. Совгавань.
«… Эх, как хотелось бы сейчас быть с Вами, Вы даже себе представить не можете, как хочется, хоть на один час, на одну минуту, но с Вами со всеми вместе. О боже! Чего ж ты мне крылья не дал, я б Совгавань покинул и к милой слетал… У меня пока все в порядке. Чувствую себя хорошо. Жив и здоров. Вспоминаю Вас всех, жду Ваших писем и особенно жду Лидок, Вас с Сашенькой».
В связи с приездом с «большой земли» в Советскую Гавань супруги своего товарища Анатолия Трошко, Виталий решил предоставить им свою комнату, а самому жить на катере. Он писал Лиде:
«Дня через три приедет Толикина жена. Думаю, предоставить им свою одинокую келью, ибо с квартирным вопросом у нас до сих пор трудновато. А сам переберусь на катер, пусть хоть месяц поживут по-человечески, все равно я дома бываю редко, прихожу только переспать да побриться».
На этом Виталий был вынужден прекратить писать письмо, так как его по тревоге вызывал рассыльный матрос. Вернулся старший лейтенант Лоза к письму только на четвертые сутки. Эти четверо суток катера были в море:
«7.07.52 г. Вот видите родные мои. Начал писать третьего числа, а продолжаю только сегодня. Совсем зашился… Ну ладно, пожалуй, надо заканчивать, да отправлять письмо. Целую Вас всех крепко, крепко, Ваш любящий Вас Виталий».
Прочитал я эти строки в письме Виталия и вспомнил, что и через двадцать с лишним лет на флоте мало, что изменилось – в 1973 году, когда я прибыл к месту службы на Северном флоте, с «квартирным вопросом было трудновато» точно так же, как и в 50-е годы на Тихоокеанском флоте. Тоже пришлось жить по чужим комнатам.
Внезапные учения чередовались с плановыми выходами в море. Торпедные катера бригады 19 июля 1952 годы ушли из базы на остров Сахалин в Углегорск. Пробыли там больше недели и 29 июля вернулись в Совгавань. Виталий пытался из Углегорска послать телеграмму Лиде в Кременчуг, но почта находилась в нескольких километрах, и он так и не смог выбраться туда. Вот как он писал об этом:
«Вчера только вернулся из Углегорска. Были там больше недели. Все собирался оттуда дать вам телеграмму, но дело в том, что до почты километров восемь и нужно было идти часа на три – четыре, а такого времени не представилось. Вчера утром совсем было собрался идти, да «задробили» из-за выхода. И вот сегодня опять уже здесь».
По прибытию в Советскую Гавань, через однокашников по училищу старший лейтенант В. Лоза узнал, что в июле 1952 года начальник их училища – контр-адмирал А.Г. Ванифатьев был назначен командиром Ленинградской ВМБ.
«Моряки -дальневосточники неустанно совершенствуют свое боевое мастерство. В любое время, днем и ночью, летом и поздней осенью выходят в море экипажи катеров. Ни жара в моторных отсеках, ни ледяные брызги на пронизывающем ветру не могут поколебать их стойкости. Они неуклонно выполняют указания партии и Советского правительства – быть на чеку, бдительно следить за происками реакционных, империалистических кругов, готовить себя к победе над сильным, технически оснащенным противником» – так писала флотская газета «Советский Флот».
К сожалению, это была «лакировка» действительности. В жизни многие офицеры не выдерживали тяжести службы, постоянного напряжения, нервотрепки и срывались, нарушая воинскую дисциплину, пьянствуя.
На 18 Дивизии торпедных катеров тоже были случаи пьянства офицеров на службе. Так, 19 июля 1952 года командир торпедного катера лейтенант В.А. Субботин, осуществил самовольную отлучку с катера, находившегося на рейде при выполнении задания командования, отсутствовал почти двое суток. Этот вопиющий случай закончился для лейтенанта В.А. Субботина Судом чести младшего офицерского состава. Суд чести разбирая недостойный поступок лейтенанта установил:
«…19 июля 1952 г. лейтенант Субботин, выполняя задание по поиску затонувшей торпеды, самовольно ушел на берег, где пьянствовал в течение 40 часов, оставив катер на рейде, предоставив его воле личного состава…
Суд офицерской чести ходатайствовал об увольнении лейтенанта В.А.Субботина из рядов военно-морских сил, как халатно относившегося к своим служебным обязанностям и позорящего честь и достоинство советского офицера.
Были на 18-ой Дивизии и случаи поломки торпедных катеров по вине офицерского состава. В «Журнале учета чрезвычайных происшествий 18 Дивизии торпедных катеров», хранящемся в Архиве ВМФ, сообщается следующее:
«Запись № 11 – 01.06.52 г.:
в 16.40 – 16.52 внезапно усилился ветер южного направления до 6-7 баллов. Для экстренной перешвартовки и принятия необходимых мер по предотвращению аварии на ТКА ТКА87 бригады ТКА, стоявшие по левому борту плавказармы «ПКЗ-20», был вызван личный состав. Катера начали прогрев моторов, между катерами были положены дополнительные кранцы, в район стоянки были высланы рейдовые катера.
К 18.30 катера были перешвартованы от «ПКЗ-20» к правому борту.
Несмотря на все принятые меры по предотвращению аварии на ТКА ТКА №1061, № 1062, № 1063, № 1068 и № 1091 повреждены торпедные аппараты».
«Запись № 12 – 03.06.52 г.:
в 03.30 – 3 июня 52 г. ТКА-778 при переходе с девиационного полигона к пирсу, управлял которым недопущенный к самостоятельному управлению командир ТКА -778 лейтенант Ковалев, обеспечивал командир ТКА, командир звена старший лейтенант Сашев, правым винтом был пересечен буйреп и буем девиационного полигона поврежден правый винт и пробит корпус катера в районе 42 шпангоута.
Катер выведен из строя на 5-6 суток Виновными происшествия являются: 1. Командир катера лейтенант Ковалев, самостоятельно давший ход катеру. 2. Командир звена старший лейтенант Сашев, не принявший мер по предотвращению аварии». И еще:
«Запись № 13 – 05.06.52 г.:
на переходе морем ТКА -1087 из бухты Пилево к бухте Широкая падь, было обнаружено в полупогруженном состоянии два бревна прямо по курсу катера на расстоянии 5 – 8 метров. Командир катера положил руля «Право на борт» с тем, чтобы отвести форштевень вправо и избежать удара корпусом о топляк. После чего командир катера положил руля «Лево на борт» с тем, что бы отнести корму катера вправо и избежать повреждения винтов о топляк. Но маневр уклонения был запоздалый и топляк попал под винты катера, в результате чего повреждены левый и средний винты».
«Запись № 16 23.06.52 г.
в 15.02 часов 23.06.52. ТКА – 797 под командованием лейтенанта Угроватого, не допущенного к самостоятельному управлению, имея на борту старшим начальника штаба 275 Дивизиона ТКА старшего лейтенанта Мошнина вышел из залива Совгавань в район мыса Бычий на отработку элементов задачи № 3 КНК-48 – плавания одиночного катера в туман.
При возвращении в базу в результате отсутствия на катере счисления, прокладки, не использования данных РТС для целей кораблевождения ТКА -797 вместо залива Совгавань зашел в район бухты Мучка. Обнаружив визуально в расстоянии 1 кабельтов прямо по курсу берег. При отвороте от берега по левой циркуляции ТКА-797 в 21 час 10 мин. в Ш – 49 град.12.8 мин., Д – 140 град.20,4 мин. Тремя винтами коснулся каменистого грунта…».