В.В. Козырь в работе «Подготы Тихого Океана», говоря об офицерском составе 20-х -30-х годов отмечал: «В первые годы советской власти в армию и на флот пришли выходцы из рабочих и крестьянских семей, как правило, с очень низкой общей и военной подготовкой, отдаленными понятиями об общечеловеческой культуре». К сожалению, это так. Даже такая часть общечеловеческой культуры, как культура речи, культура языка в советском военно-морском флоте оказалась отравлена сквернословием – матерщиной. Такого не было в Российском Императорском флоте. Произнести вслух слова грязной ругани, употребить «гнилое слово» не мог ни один воин-христианин, потому как – явный грех.
Активное внедрение матерщины в ряды Рабоче-Крестьянского Красного флота, началось с «революционных братишек», опьяненных офицерской кровью и вседозволенностью 1917 года, потому что, как пишет епископ Североморский Митрофан (Баданин) в своей работе «Правда о русском мате», было: «…непременным условием и главным рычагом искоренения христианской морали и нравственности… на флоте». О какой молитве «За тех, кто в море» на кораблях и частях флота могла идти речь, когда в советское время, да и сейчас, речь моряков отравлена словесной грязью – матом.
Во время моей службы на Северном флоте в 70-х годах прошлого века ублюдочный язык матерщины изливался не только из уст матросов и офицеров, но и некоторых адмиралов.
Епископ Североморский Митрофан с сарказмом замечает: «… этот лексикон (матерные слова – А.Л.) почему-то до сих пор не введен в официальный перечень командных слов и не закреплен в уставе, как официальный язык общения … на флоте».
В этом есть горькая правда. В.В.Козырь писал: «Офицеры старшего поколения … были выходцами из рабоче-крестьянских семей и имели весьма отдаленное представление о тех порядках, какие существовали в Морском училище до 1917 года. Офицеры младшего звена… чаще всего выдвинувшиеся …. из матросов и старшин, выросшие уже при советской власти, тем более не могли быть носителями каких – либо флотских традиций и передовой русской культуры…»
Мне и раньше приходило в голову и, как видно, не только мне одному, что все произошедшее в России в 1917 году, наложило свой, особый отпечаток и на язык и на лица людей.
Возможно, по-прошествию 40-50 лет этот отпечаток постепенно стерся, «выветрился», может быть не без влияния событий начавших происходить на флоте в середине сороковых годов прошлого века.
Со второй половины 40-х годов ХХ века в Красной Армии и Рабоче – Крестьянском Красном Флоте стали происходить явления для советского времени почти невероятные – начали возвращаться боевые и исторические традиции дореволюционной русской армии и флота.
Неудачи первого периода Великой Отечественной войны, заставили руководство страны пересмотреть представления о боеспособности, в том числе, и о качестве командных кадров, обратившись к опыту русской армии. Был ликвидирован институт военных комиссаров, введенный в гражданскую войну. Командиры и начальники вновь стали именоваться офицерами, им присваивались «старорежимные» – исторические звания. Флотские воинские звания «краснофлотец» и «старший краснофлотец» были заменены историческими званиями – матрос и старший матрос.
Форма почти повторяла форму царского образца, поэтому внешний облик офицеров Красной Армии и Рабоче-Крестьянского Красного флота во многом стал напоминать облик офицеров Русской армии и флота, и даже были введены мундиры. Народный Комиссар Обороны И.В. Сталин Приказом №25 от 15.01.1943 года ввел
погоны офицерам Красной Армии и Рабоче-Крестьянского Красного флота.
Погоны вернулись на советскую военную форму, чтобы подчеркнуть историческую преемственность – перекинуть исторический мост от Российской Армии к Красной Армии, чтобы получить возможность, в годину тяжелейшей войны с германским нацизмом, воспитывать солдат и командиров в духе патриотизма, любви к Родине на примерах исторической славы русских солдат и русского оружия.
Не случайно внешний вид погон так близко повторял погоны Российской армии и Российского Императорского флота. Через 26 лет после революции, в СССР на плечи офицеров вновь вернулся символ, который большевиками отрицался, как символ царской России, а на самом деле – символ государственности – символ той России, за которую воевали и гибли русские офицеры в 1918 – 1920 годах.
Все лучшее, что было в Российском Императорском флоте – глубочайший патриотизм, героизм и товарищество, беззаветная любовь к Родине, стойкость, мужество, высокий профессионализм были безоговорочно восприняты советским флотом, в том числе и главный завет, главная традиция моряков русского флота: «Погибаю, но не сдаюсь!»
Частям, кораблям и соединениям советского ВМФ за героизм и мужество проявленные в борьбе с врагом, начали присваивать исторические почетные звания – «Гвардейские». Зримым примером преемственности стало возвращение боевым кораблям их исторических наименований. Так, линкору «Марат» возвратили гордое имя «Петропавловск». Возвращались исторические имена и другим кораблям. На советском флоте была восстановлена система наименований кораблей, принятая в Российском Императорском флоте, именами прилагательными: «Верный», «Разящий», «Расторопный». Названия прославившихся кораблей Императорского флота присваивались новостроящимся кораблям советского флота: «Стерегущий», «Смелый»…
С целью изучения и систематизации исторического и военного опыта царской России в январе 1943 года в составе Главного морского штаба ВМФ был сформирован специальный отдел. В декабре 1943 года Президиум Академии Наук СССР принял постановление о создании при Институте истории сектора военной истории в составе двух групп: истории армии и истории флота. Деятельностью группы истории флота руководил адмирал И.С. Исаков. Как писал «Морской сборник» № 11-12 в 1945 году, группа истории флота решала задачи:
«… привлечения Института истории и специалистов историков к делу изучения и популяризации героического прошлого отечественного флота; сбор, изучение и публикации архивных материалов и источников по истории отечественного флота; подготовка и издание справочников по военно-морской истории; подготовка и издание монографических исследований и научно-популярных трудов «по наиболее интересным и актуальным проблемам истории отечественного флота».
Появились советские боевые военно-морские награды, имени прославленных адмиралов русского флота: ордена «Ушакова» и «Нахимова» I и II степени, медали «Ушакова» и «Нахимова».
Новые художественные кинофильмы «Адмирал Нахимов», «Адмирал Ушаков» рассказывали об исторических победах русского флота. Массово выпускались брошюры и книги о жизни и деятельности великих русских флотоводцев.
В повседневную корабельную организацию советского ВМФ вернулась существовавшая на русском флоте система внутренней корабельной связи с помощью морской дудки. Той самой «боцманской» дудки, цепочка которой не раз «прохаживались» по спинам провинившихся матросов, о чем ходили легенды еще со времен парусного флота. Про цепочку боцманской дудки в старину говорили: «Самый длинный конец на корабле – это цепочка боцманской дудки, потому что дотянется до нерадивого матроса в любом месте корабля».
В советском флоте были определены 16 различных сигналов подаваемых на кораблях дудкой и введено пособие «Сигналы на морской дудке».
Была возрождена система начальной подготовки будущих офицеров советского флота, базирующаяся на опыте дореволюционных кадетских корпусов – Нахимовские училища и Военно-морские подготовительные училища.
Оказался востребованным дореволюционный опыт переподготовки и повышения квалификации морских офицеров. Возродились Офицерские классы, по подобию Минных офицерских классов Российского Императорского флота. Высшие специальные офицерские классы были созданы в Ленинграде и во Владивостоке.
Вернулись на флот не только морская форма и погоны, но и морской палаш, для курсантов,
и морской кортик, для офицеров. Именно в конце 40-х годов в советском военном флоте был введен кортик – личное оружие флотского офицера. Тот самый кортик, ношение которого большевики запретили сразу же, как только захватили власть, ибо кортик был историческим символом, равно как и золотые погоны Российского Императорского флота.
Историческая справка
В России в начале ХХ века кортик был принадлежностью исключительно морской офицерской формы. Русский морской кортик образца 1913 года имел клинок длиной 240 миллиметров.
На боевых кораблях русского императорского флота ношение кортика было обязательным для вахтенного офицера. Более ста лет подряд, вплоть до 1917 года, сход морского офицера с корабля на берег обязывал его быть при кортике. Служба в штабах, учебных заведениях и в береговых учреждениях флота, так же требовала от морских офицеров, служивших там, ношения кортика. В то время среди офицеров русского флота в ходу было выражение: «Весь день чувствовал себя не при кортике», что на сухопутном языке означало: «Был не в своей тарелке».
Советский морской кортик имел плоский стальной клинок ромбовидного сечения длиной 215 миллиметров. Рукоять кортика выполнялась из пластмассы, имитирующей слоновую кость. Нижняя оковка, головка и крестовина рукоятки изготавливались из цветного позолоченного металла. На головке рукоятки была пятиконечная звезда, а сбоку нанесено изображение советского герба. Ножны кортика – деревянные, обтянутые кожей черного цвета и покрыты лаком. Две обоймицы и наконечник ножен выполнялись из цветного металла и были позолочены. На верхней обоймице с правой стороны изображался якорь, переплетенный канатом, с левой – парусный корабль, идущий на всех парусах. В советское время, кортик и золотые лейтенантские погоны вручали в торжественной обстановке выпускникам Высших военно-морских училищ.
Написав эти строки, я со всей отчетливостью вспомнил свой выпуск в 1973 году, вспомнил, с каким волнением и гордостью чувствовал в руке тяжесть и прохладу морского офицерского кортика, врученного мне в исторических стенах Севастопольского Морского Корпуса, который в 1952 году возродился как Севастопольское Высшее Военно-Морское Инженерное училище. И вновь, здесь, на этой странице, «судеб морских таинственная вязь» связала времена и людей и, обретенная вновь традиция, соединила дореволюционный Российский Императорский флот и Военно-Морской флот СССР.
Преемственность с историческим прошлым флота была и у советского военно-морского флага. Я не знаю кто автор советского военно-морского флага, но создан этот флаг гениально: на сохраненном историческом белом полотнище славного Андреевского флага две его перекрещивающиеся полосы были соединены в одну широкую синюю полосу, легшую внизу полотнища по горизонтали, словно голубая птица Андреевского флага сложила крылья и села на воду. Поразительно, цветовая гамма флага, что в геральдике крайне важно, сохранилась полная, а звезда с серпом и молотом лишь подчеркивали советское время. Под этим флагом с честью и гордостью служило не одно поколение советских моряков.
Удивительным образом флаг перекинул мостик от Императорского флота России к Военно-Морскому Флоту СССР, связывая морально и исторически офицеров российского флота с офицерами советского флота, и сегодня, когда Андреевский флаг, распрямив крылья своего синего креста, вновь развевается на гафелях российских боевых кораблей, эта преемственность соединила прошлое и современность на новом этапе возрождения флота.
Историческая справка
17 января 1992 года Российское правительство приняло резолюцию относительно возвращения Андреевскому флагу статуса Военно-Морского флага России. 15 февраля 1992 года Андреевский флаг был освящен в Николо-Богоявленском кафедральном Морском соборе Санкт-Петербурга и в торжественной обстановке передан командующему Ленинградской Военно-Морской базой вице-адмиралу В.Е. Селиванову. 26 июля 1992 года в День Военно-Морского флота на боевых кораблях ВМФ бывшего СССР последний раз подняли военно-морской флаг, овеянный славой огненных лет Великой Отечественной войны. Затем, под звуки гимна СССР, флаги были спущены и переданы командирам кораблей на вечное хранение. Вместо них под гимн России был поднят введенный Петром I Андреевский флаг.
Удивительно, но когда вот так, одним взглядом охватываешь все, что было принято, впитано и перенято советским флотом у Российского Императорского флота, поражаешься колоссальному объему и понимаешь, что в то удивительное, к сожалению, очень краткое время, душа русского флота вновь ожила и, благодаря «бывшим» русским офицерам, была передана советскому флоту, была воспринята флотом как своя, и вновь утвердилась в нем навеки. Еще в начале 30-х годов в нашей стране упоминать о том, что ты закончил Морской Корпус было крайне опасно, потому что, именно в период 1930-1934 годов по флоту прокатились массовые репрессии «бывших» офицеров царского флота – «военспецов», как тогда говорили. В ходе проведения органами Госбезопасности операции «Весна» в 1930-1931 годах были репрессированы тысячи «бывших» офицеров флота. По данным петербургского отделения общества «Мемориал», число погибших офицеров по сфабрикованному делу «Весна» составило около двух тысяч человек.
В 1937-1939 годах репрессии среди флотских «военспецов» продолжали носить массовый характер и были связаны, в основном, с арестами военно-морских руководителей в Главном управлении военной промышленности. Им ставили в вину завышение планов строительства флота, срыв сроков ремонтов старых кораблей, дороговизну отечественных мин, «затяжки» в разработке советских торпед. Поэтому бывшие воспитанники Морского Корпуса старались не подчеркивать свое прошлое, чтобы не вызывать к себе опасный интерес со стороны органов Госбезопасности.
Несмотря на жестокие репрессии, именно в 30-е годы, неожиданной стороной общественной жизни советской страны, стал всплеск интереса к морской художественной литературе, в которой заметную роль играли талантливые писатели «новой волны» – бывшие выпускники Морского Корпуса.
Исключительно популярными стали произведения Сергея Адамовича Колбасьева, того самого Сергея Колбасьева, у которого офицером – воспитателем в Морском Корпусе в 4-ой роте в 1915-1916 учебном году был герой моей книги «Терновый венец офицера русского флота» мичман, а затем лейтенант флота замечательный человек Бруно-Станислав Адольфович Садовинский.
В марте 1918 года большевики упразднили Морское училище, как к тому времени именовался Морской Корпус, и Сергей Колбасьев, так и не получив мичманских погон и офицерского кортика, был выпущен лишь с копией аттестата об окончании общих классов училища. В дальнейшем военмор С.А. Колбасьев служил в Рабоче-Крестьянском Красном флоте.
В 1935 году Колбасьев опубликовал свою повесть «Арсен Люпен» – о жизни кадет в Морском Корпусе перед революцией. В конце 60-х годов прошлого века, я и многие мои сверстники, курсанты Севастопольского Высшего Военно-Морского Инженерного училища с упоением зачитывались этим произведением, передавая книгу из рук в руки, но тогда в 30-х годах, литературные критики и некоторые собратья по перу организовали настоящую травлю Колбасьева, в результате чего его книги были запрещены, а сам Сергей Адамович был огульно обвинен по статье 58-1-а «Измена Родине», арестован и расстрелян в Ленинграде в 1937 году. Почти в одно время с произведениями Колбасьева вышел роман «Капитальный ремонт», о жизни флота и Морского Корпуса перед событиями осени 1917 года. Его автор Л. Соболев с мая 1916 года по март 1918 года учился в Морском училище, но не закончил. О романе «Капитальный ремонт» тогда много спорили, хотя его достаточно высоко оценил на Первом съезде советских писателей известный и обласканный властью пролетарский писатель Максим Горький (А.Пешков). Тогда же напечатали роман Б. Лавренева «Синее и белое», в центре которого судьба гардемарина Морского Корпуса в непростые предреволюционные годы. Но все это было лишь литературным интересом просвещенной публики к флотской жизни, а не самой флотской жизнью…
После окончания Второй Мировой войны взаимные разногласия между Советским Союзом и бывшими его союзниками США, Великобританией, все больше и больше углублялись.
9 февраля 1946 года в Москве в Большом театре выступил И.В. Сталин. «Его речь была воспринята на Западе, как призыв к новому противоборству с капитализмом» – писала о выступлении Сталина газета «Красная Звезда» в марте 2009 года. Через 2 месяца после выступления Сталина, 5 марта 1946 года британский политический лидер Черчилль, в США, в городе Фултоне, в присутствие президента США Трумена призвал к борьбе с «мировым коммунизмом» – Советской Россией и с «советской военной угрозой». Эта политика, получившая название «холодной войны», определила стратегию и практические действия США и их союзников против СССР, в виде «балансирования на грани войны», на долгие годы вперед.
Как ни парадоксально может показаться на первый взгляд, возникшее в результате победы во Второй Мировой войне, политическое влияние Советского Союза на многие страны Восточной Европы, Азии и Южной Америки, было воспринято США и Великобританией, как преемственность Советским Союзом имперской сущности и всемирной значимости Российской Империи. Становление СССР как мощной и влиятельной державы мира придало новый импульс никогда не прекращавшейся в действительности «холодной войне» Западного мира против Восточного мира, олицетворением которого всегда являлась Россия, с ее природными богатствами и гигантскими просторами. В те годы политика «холодной войны» обеспечивалась монополией США на атомное оружие и военно-экономическим превосходством над СССР. Американцы делали расчет на послевоенную ослабленность Советского Союза, в том числе, на слабость нашего военного флота. Действительно, советский военно-морской флот по окончанию войны был существенно слабее американского. «Морской сборник» № 11-12 за 1945 год писал, что ВМФ СССР насчитывал: «… 4 линейных корабля, 9 крейсеров, 53 лидера эсминцев и самих эсминцев, 76 подводных лодок и 21сторожевой корабль. Военно-морские силы США имели в своем составе: 23 линкора, 125 авианосцев, 67 крейсеров, 879 эсминцев, 351 подводную лодку, 900 сторожевых кораблей. По суммарному водоизмещению советский ВМФ уступал ВМС США и Англии более чем в 17 раз».
Объединенный Комитет Начальников Штабов США в докладе № 1545 от 09.10.1945 года, прогнозировал: «…г) Отсутствие в СССР ВМФ в течение 15-20 лет…». При этом, Соединенные Штаты, значительную роль в ходе «холодной войны» отводили своим военно-морским силам, которые на тот момент были ведущими в мире, а личный состав флота достигал 3 миллиона 400 тысяч человек. В этих сложнейших международных условиях руководство СССР решало задачи и военного строительства, и ликвидации разрушительных последствий войны, и повышения уровня жизни советского народа.
Советский Союз выделял огромные средства на скорейшую разработку собственного атомного оружия, и задуманного И.В. Сталиным океанского «большого флота». По «Десятилетнему плану военного судостроения на 1946-1955 гг.» принятому Совнаркомом СССР 27 ноября 1945 года военно-морскому флоту должны быть сданы: 4 тяжелых крейсера проекта «82», 30 легких крейсеров проектов «68 К» и «68 Бис», 188 эсминцев, 177 сторожевых кораблей, 430 эскадренных и базовых тральщиков, 367 подводных лодок и более 2000 малых кораблей и катеров».
Новый могучий океанский «большой флот» требовал новых кадров, новой «касты» советских морских офицеров. По поводу флотских офицерских кадров И.В.Сталин, в свое время, говорил Наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову: «С кадрами у Вас обстоит плохо…». Время слабо образованных командиров безвозвратно уходило в прошлое вместе с остатками, по существу, прибрежных морских сил, с которыми Советский Союз встретил Вторую Мировую войну. Флоту требовались тысячи новых грамотных офицеров. Словосочетание – «грамотный офицер» немыслимое в Российском Императорском флоте, потому что флотские офицеры были одними из образованнейших людей своего времени, в советской России никого не удивляло, поэтому необходимо было готовить не просто грамотных офицеров, а специалистов высшей квалификации.
С целью воспитания высокообразованных военно-морских офицеров будущего океанского военного флота, были созданы новые, невиданные для советской страны и для Военно-Морского флота СССР учебные заведения – Нахимовские училища и Военно-морские подготовительные училища. Впервые в советское время оказался востребован и был заимствован опыт военного воспитания в кадетских корпусах и военных гимназиях Императорской России. Российские кадетские корпуса за более чем два века своего существования выработали передовую, действенную систему обучения и воинского воспитания юношей. В ней главной была духовная сущность, духовная составляющая, точно выраженная в девизе: «Веру – царю, Жизнь – Отечеству, Честь – никому». Именно оттуда шел старый кадетский закон: «Сам погибай, но товарища выручай».
Новым учебным заведениям советского флота был необходим свой особый преподавательский состав. Еще раз подчеркну, невероятно, но факт – к воспитанию будущих офицеров советского флота стали массово привлекать «бывших» офицеров царского флота! Это произошло еще и потому, что именно в кадетских корпусах создавалась настоящая военная каста, вырабатывался тот слой русского общества, на костях и крови которого, создавалась слава русского оружия.
Духовное, нравственное воспитание считалось важнейшей частью воспитания будущего офицера в любви к Родине, верности Государству, преданности Армии на всю жизнь.
Выпуская на службу своих питомцев им давался завет:
«… Быть верным России и уважать ее прошлое. Уважать религии. Уважать старые русские обычаи. Помнить, чье имя носите…
…Любить корпус. Не загрязнять свое гнездо. Не набрасывать тень на корпус своим поведением.
…Быть бодрым, закалять свою волю. Быть всегда и везде с «поднятым забралом».
Бестрепетно смотреть людям в глаза. Не обманывать, не лгать, не хвастать, не хамствовать, быть скромным, чистоплотным. Быть благородным, а не казаться.
…Помогать товарищам. Не завидовать. Не нарушать права собственности.
Делиться. Поссорившись, думать о мире, не доносить, не сплетничать.
…Стеснять себя, чтобы не стеснять товарищей. Не бояться быть вежливым. Не барствовать. Не проявлять брезгливости. Уважать чужое горе, радость, труд, отдых».
Историческая справка
Одним из авторов возрождения в СССР военно-морских учебных заведений, подобных кадетским корпусам, был идеолог создания в стране двухуровневой системы подготовки офицеров: первый уровень – Военно-морские подготовительные училища, второй – Высшие военно-морские училища, Нарком Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов. Руководили всеми практическими делами по организации этих училищ «бывшие» офицеры Российского Императорского флота советские адмиралы Степанов и Исаков.
Вице-адмирал Г.А. Степанов выпустился из Морского Корпуса в 1911 году. В годы Первой Мировой войны служил минным офицером на линкорах «Андрей Первозванный» и «Слава». Адмирал флота И.С.Исаков перед самой революцией окончил Отдельные Гардемаринские классы, которые были «морским училищем военного времени», для производства офицеров в более короткие сроки. Замысел Н.Г.Кузнецова создавал основу для подготовки офицерских кадров ВМФ, отбирая и предварительно обучая кандидатов перед поступлением их в Высшие военно-морские училища. Николай Герасимович Кузнецов писал, что создание Военно-морских подготовительных училищ подробно и обстоятельно обсуждалось с высшим руководством страны:
«Лично И.В.Сталин не раз занимался этими вопросами и вдавался в детали: кого нам надо в первую очередь учить и где… Вот тогда мы докладывали, насколько важно подбирать и готовить командный состав. Именно для этого и были созданы (подготовительные – А.Л.) училища.
Это позволяло нам изучать и отбирать контингент еще до поступления в Высшие военно-морские училища. Я лично считал правильным как можно строже подходить к подбору, не стесняясь отчислять плохих…».
В дореволюционном флоте морское офицерство было своеобразной кастой. Морские династии офицеров из поколения в поколение служили России на морях. Это рождало фамильную гордость, в лучшем смысле этого слова, заставляло офицера заботиться о чести офицерского звания и собственного имени. Именно поэтому, во главе Военно-морских подготовительных и Нахимовских училищ, политическое руководство страны поставило выпускников Морского Корпуса – опытных морских офицеров Российского Императорского флота.
Так, командовать Военно-Морским Подготовительным училищем в городе Горьком, был назначен капитан 1 ранга К.А. Безпальчев. Константин Александрович окончил Морской Корпус в 1915 году, служил вахтенным офицером на крейсере «Россия», участвовал в Первой Мировой войне, награжден орденом Святого Станислава 3-й степени. Начальником Нахимовского училища в Ленинграде был капитан 1 ранга Лев Андреевич Поленов. Выпускник Морского Корпуса 1914 года, потомственный дворянин. Начальником Тбилисского Нахимовского училища назначили выпускника Морского Корпуса 1910 года, офицера Российского Императорского флота, потомственного дворянина, награжденного орденами Святой Анны 3-ей степени и Святого Станислава 3-ей степени (все с мечами и бантом), контр-адмирала Владимира Юльевича Рыбалтовского.
В Нахимовских училищах, по замыслу Наркома ВМФ, воссоздавалась структура дореволюционного кадетского образования: глубоко изучались общеобразовательные дисциплины, иностранные языки, учили танцевать и вести себя в обществе и за столом. В Нахимовских училищах жили и учились вместе дети младших и старших возрастов, поэтому организация службы была достаточно щадящей. Выпускники Нахимовских училищ по собственному выбору могли поступать в военные училища или в гражданские институты.
В Подготовительных училищах ВМФ, учебные программы формировались с флотским уклоном, потому что воспитанников целенаправленно готовили только для поступления в Высшие военно-морские училища. Наверное, поэтому «подготы», по воспоминаниям выпускников подготовительных училищ, никогда не отождествляли себя с кадетами Морского Корпуса.
Как вспоминал один из «подготов» В. Брискин учившийся в Ленинградском Военно-Морском Подготовительном училище, в 1946 году:
«Поскольку мы формально очень немногим отличались от нахимовцев, новых дворян принялись воспитывать и из нашего брата. Затея эта оказалась весьма неблагодарным делом. Большинство моих однокашников были жителями советских коммуналок, где в качестве салонного и часто используемого языка выступала матерщина, за столом употреблялись только ложки, а танцы вообще были весьма редким занятием. … Конечно, в закрытом военном заведении можно приказать очень многое: мы кушали кашу- размазню с помощью вилок, танцевали друг с другом на специальных уроках разные па-де-катры, тяжко топая грубыми ботинками, но эти детали быта не могли поменять нашего образа мыслей и поведения».
Действительно, Военно-морские подготовительные училища были суровой школой морской службы, школой, дающей право без вступительных экзаменов поступать в Высшие военно-морские училища. Спустя 50 лет, Россия, прошедшая через сложности перестройки, через трагедию развала СССР и связанную с этим, потерю великого военно-морского флота, и на пороге нового ХХI века ставя задачу возрождения былой мощи военно-морского флота страны, снова обратилась к опыту воспитания будущих офицеров в кадетских корпусах.
В новой России распоряжением Президента Российской Федерации № 118-рп от 9 апреля 1997 года «О создании общеобразовательных учреждений – кадетских школ (школ-интернатов)» была создана законодательная база для воссоздания кадетских корпусов. Кадетские корпуса стали открываться во многих городах России. Круг истории замкнулся.
12 июля 1945 года воспитанник Бакинского Военно-Морского Подготовительного училища Виталий Лоза Приказом начальника ВМУЗ № 160 л/с был зачислен в Каспийское Высшее Военно-Морское училище без вступительных экзаменов. Такой порядок устанавливало Постановление № 330 Совета Народных Комиссаров Союза ССР «Об организации подготовительных училищ закрытого типа в системе наркомвоенморфлота»: «В целях повышения качества подготовки кадров для комплектования военно-морских училищ Совет Народных Комиссаров ССР постановляет:
Курсанты, окончившие Военно-морские подготовительные училища, принимаются в соответствующие Высшие военно-морские училища без экзаменов.
Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР И. Стали
Москва – Кремль31 марта 1944 г.
Воспитанники Военно-морских подготовительных училищ были уже достаточно подготовлены к жестким требованиям флотской организации и дисциплины, строевой подготовки, у них был необходимые общеобразовательная и военно- морская подготовки.
В Приказе Народного Комиссара Военно-Морского Флота Союза ССР от 30 апреля 1944 года говорилось:
«…3. Целеустановку и профиль всех Военно-морских подготовительных училищ (в том
числе Бакинского ВМПУ) изложить в следующей редакции:
«Военно-морские подготовительные училища готовят кандидатов, обладающих достаточной общеобразовательной и военно-морской подготовкой для поступления в Высшие военно-морские училища».
Народный Комиссар Военно-Морского флота СССР Адмирал Н. Кузнецов
По Главному морскому штабу.
Именно эта подготовка пригодилась, когда «подготов», пока остальные сдавали вступительные экзамены, направили на первую морскую практику на Каспийскую флотилию на учебный корабль «Шаумян». Пароход «Шаумян», бывший товаро-пассажирский пароход «Скобелев» Каспийского пароходства, был построен в 1902 году. В 1937 году получил наименование «Шаумян». Этот пароход водоизмещением 1624 тонны, длинной около 73 метров, с двумя котломашинами мощностью по 900 лошадиных сил, вооруженный двумя 45 мм пушками и тремя пулеметами, в годы войны входил в состав Каспийской военной флотилии. После войны «Шаумян» передали Отряду учебных судов Каспийского ВВМУ.
Прямой форштевень, чуть наклонные фок и грот мачты, высокая труба и переоборудованные под курсантские кубрики трюмы, надолго запомнились вчерашним «подготам». Они быстро втянулись в корабельную жизнь. Им раздали бирки с «боевыми номерами», расписали по приборкам, по шлюпкам и по авралам. «Шаумян» много ходил по Каспию. Переходил то на Сальянский рейд, то в Ленкорань, то в Бакинскую бухту. В этих плаваньях курсанты отрабатывали корабельную организацию и учения, проводили шлюпочные занятия, много гребли, устраивая гонки, познав на собственных стертых в кровь ладонях, шлюпочные команды, подаваемые при гребле: «Уключины вставить, весла разобрать!»; «Весла!»; «На воду!»; «Навались!»; «Табань!»; «Суши весла!»; «Шабаш!».