Они вместе!
Эскадренный миноносец «Вспыльчивый» находился в базе в бухте Постовой. Эсминцы 172 Бригады шватровались рядом друг с другом кормой к пирсу. По правому борту от «Вспыльчивого» были ошвартованы «Видный» и «Величавый», по левому – «Вечный».
Сохранилась фотография миноносцев бригады в бухте Постовой. Фото сделано сверху, с высокого берега бухты. Именно отсюда, мы мальчишки, любили смотреть на корабли пытаясь угадать, где какой эсминец стоит. Сверху, с обрыва мачты эскадренных миноносцев казались нам верхушками железных деревьев.
Новый командир бригады капитан 1 ранга Г. Кокка, наводя порядок и подтягивая дисциплину, на одном из совещаний, обратил внимание на то, что вахтенная служба на кораблях слабо контролирует сход моряков с кораблей на пирс, что командиры назначают на дежурства на контрольно-пропускной пункт нетребовательных офицеров, что неоднократные проверки несения службы контрольно-пропускного пункта бригады установили халатное отношение многих офицеров к исполнению своих обязанностей.
17 июня 1955 года по этому поводу вышел Приказ командира 172 Бригады эскадренных миноносцев: «Для наведения должного порядка в службе на КПП бригады и порядка с увольнением л/с за пределы части
ПРИКАЗЫВАЮ:
Допустить к несению службы на КПП и назначить следующих офицеров:
ЭМ «Видный» – кап. л-т Загороднев, кап. л-т Пинкин, ст. л-т Буклин;
ЭМ «Величавый» – кап. л-т Покровский, ст. л-т Гришанов, л-т Захаров;
ЭМ «Вспыльчивый» – кап. л-т Лоза, ст. л-т Полозов, ст. л-т Ахрамович;
ЭМ «Вечный» – кап. л-т Еремчук, ст. л-т Чуев, л-т Барышев.
Командир в/ч 22906
Капитан 1 ранга Кокка
Используя стоянку «Вспыльчивого» в Советской Гавани, замполит корабля капитан-лейтенант Н.М. Макшанцев приготовил экипажу сюрприз. Его стараниями корабль посетил всенародно любимый артист кино Николай Крючков.
Слава и популярность Крючкова не знала границ. В те годы артист снимался в десятках фильмов. Одно его участие, уже само по себе, приносило фильму зрительский успех.
Николай Крючков поднялся по сходне на палубу «Вспыльчивого» в сопровождении старшего помощника командира капитан-лейтенанта Ф.И. Первышко. Крючков был в элегантном светло-сером пальто и в светлой кепке, с неизменной папиросой зажатой у кромки губы. Правая его рука находилась в кармане пальто, а левая сжимала кожаную папку. Народного артиста встречал командир корабля капитан 2 ранга А.Г. Кривоносов и другие офицеры. Капитан-лейтенант Лоза наблюдал за происходящим стоя у самой сходни. Обстановка была непринужденной. Виталия заложил правую руку за лацкан кителя, левую держал в кармане брюк. Он улыбнулся, поймав себя на мысли, что они с Крючковым одинаково держат руки в карманах. Стоявшие вокруг матросы тоже улыбались.
После выступления любимого артиста перед командой, обеда и разговора его с офицерами в кают-компании, на корабле показали фильм «Трактористы», где Крючков снялся в главной роли.
Долго еще на «Вспыльчивом» вспоминали любимого артиста Николая Крючкова, делились впечатлениями и фотографиями.
Во второй половине июля 1955 года, два воскресенья подряд, на бригаде эсминцев в Советской Гавани проводилось шлюпочные гонки, посвященные Дню Военно-Морского флота. Эти, любимые моряками кораблей соревнования, называли еще «Командирскими шлюпочными гонками». Их проводили на корабельных шестивесельных ялах.
Корабельные шлюпки тщательно готовились к соревнованиям, кое – кто даже специально облегчал их, но за этим строго следили судьи соревнований…
Команду «Вспыльчивого» возглавлял начальник интендантской службы корабля, страстный яхтсмен и отличный спортсмен старший лейтенант Александр Сосенков.
Во время тренировок под парусом старший лейтенант Сосенков проводил с молодыми матросами своеобразное испытание: когда шлюпка в ветер шла под парусом, и планширь почти обтекала вода, и, казалось, что море вот-вот захлестнет шлюпку, старший лейтенант приказывал матросам ложиться вдоль накрененного борта, еще больше его накреняя. Впечатление у матросов – первогодков было незабываемое.
У самых лиц, заколдовывая их мраком, проносилась таинственная, притягивающая морская глубина…
О чем-то подобном, позже писал В.С. Пикуль: «Со шлюпкой человек непосредственно общается с бездной, которая лежит под ним – близкая, заманчивая, рискованная».
Такие тренировки, считал А. Сосенков, закаляли матросов, потому что шлюпка – это основа моряцкой жизни. Недаром говорится: «Хорош матрос в шлюпке – хорош и на корабле!»
Александр Дмитриевич Сосенков любил шлюпку. «Шлюпка – это древнейшее сооружение для передвижения человека по воде, историю свою ведет от финикян» – говорил старший лейтенант Сосенков, объясняя молодым матросам устройство шлюпки.
Иногда, в выходной день дядя Саша Сосенков брал в шлюпку и меня. Запомнился случай с медузой. За бортом шестивесельного яла, команда уже находилась в шлюпке, в прозрачной зеленоватой воде всплыла огромная медуза. Она плавно колыхалась, похожая на опрокинутый парашют. Совсем рядом, казалось, стоит протянуть руку и ее можно коснуться, большая розовая, с как будто вытканной из тончайших кружев бахромой, а в центре ясно видный кружевной крест.
Она плавно двигала пушистой бахромой, ее полупрозрачное тело, напоминающее розовый студень, колыхалось и под ним были видны уходящие в глубину длинные светлые тонкие нити – щупальца. Я впервые видел так близко медузу. Движения ее завораживали и притягивали взгляд…
В этот момент один из матросов, смеясь замахнулся и ударил веслом по этой красоте. Взглянув на Александра Дмитриевича, матрос мгновенно перестал смеяться, а старший лейтенант Сосенков наказал его за действия в шлюпке без команды, но все поняли за что матрос был наказан…
Командирские шлюпочные гонки начинались…
Шлюпки, шестивесельные ялы с эсминцев бригады: «Видного», «Вечного», «Вспыльчивого», «Величавого» ожидая старта, выстроились вдоль обозначенной буйками линии в глубине бухты. С бортов, стоящих кораблей, неслись подбадривающие крики и возгласы. Матросы громко болели за своих.
После того как в небо взвилась сигнальная ракета, десятки весел единым рывком вспенили воду. Сначала шлюпки должны были пройти десять кабельтов на веслах, потом поставить паруса и описать восьмерку вокруг двух ориентиров – вешек, а после этого пересечь линию финиша. Еще перед началом гонок было ясно, что шлюпкам придется идти в крутой бейдевинд при слабом ветре, преодолевая сильное приливное течение…
Все ялы дружно взяли старт и шли на веслах компактной группой. Слышались подстегивающие команды командиров шлюпок: «Навались!!!»
Все с нетерпением ждали второго этапа соревнований – гонки под парусами, когда на первый план выступало мастерство командиров шлюпок.
Старший лейтенант А. Сосенков опытным взглядом оценил обстановку. Приказал ставить рангоут, и обтянуть в тугую паруса. Двенадцать крепких матросских рук, быстро управились с бьющейся на ветру парусиной, приказание Сосенкова было выполнено быстро и четко. Шлюпка со «Вспыльчивого», поймав ветер, уверенно двинулась вперед.
Сосенков успел вовремя, потому что соседняя шлюпка, рванув, едва не задела его и, внезапно навалившись на подветренную шлюпку, была снята с соревнований.
На другой шлюпке команда не обтянула, как следует фалы, гребцы плохо осадили галсы разрезного фока. Парус в шлюпке повис мешком и заполоскался, под смех зрителей, не позволяя шлюпке идти круто к ветру. На других шлюпках и вовсе опоздали с постановкой парусов.
Шлюпка «Вспыльчивого» лидировала…
Даже тогда, когда шлюпка Сосенкова огибала второй знак, и ветер резко усилился, он рискнул и, не снижая скорости, совершил поворот. Шлюпка черпанула планширем воду, вся команда навалилась на противоположный борт, выравнивая сильный крен, но, обошлось, шлюпка упорно двигалась к финишу…
Матросы «Вспыльчивого» долго качали на пирсе своих победителей, чуть не уронив кого-то в воду.
Виталий, поздравляя с победой Александра, крепко стиснул друга в объятиях и хлопал по мощной спине: – «Знай, наших!».
Запомнилась присказка старшего лейтенанта Александра Дмитриевича Сосенкова, когда он хотел «пропесочить» кого-либо из матросов за то, что тот не повышает своей квалификации, не учится военному делу:
– Эх ты, – говорил Александр Дмитриевич нерадивому матросу, – «Пять лет на флоте, а все на кливер-шкоте!».
Кливер-шкот – это снасть (веревка), закрепленная к нижнему кормовому углу носового паруса шестивесельной шлюпки, которую матрос держит в руках и по команде натягивает, что не требует большого ума и, что может сделать даже новобранец.
Настольной книгой дяди Саши Сосенкова, которую я видел у него в каюте, была книга «Шлюпочное дело». Позже я узнал, что написал ее капитан 1 ранга Н.Ю. Авраамов, кадровый офицер русского флота, окончивший Морской Корпус, в чине мичмана участвовавший в Цусимском сражении и получивший золотое оружие «За храбрость».
…Светало, небо было затянуто низкими тучами. На эскадренном миноносце «Вспыльчивый» отбили склянки. Их перезвон, подхваченный ветром, эхом отразился от крутых склонов сопок.
– Ну как, товарищ боцман, все готово? – спросил помощник командира капитан-лейтенант Ф.И. Первышко, у боцмана, на ходу застегивая реглан.
– Так точно! Все готово, – ответил боцман.
Помощник командира, сопровождаемый боцманом, проверил состояние верхней палубы. Пройдя по шкафуту, они перешли на правый борт, оказавшись на рострах у шлюпок. Федор Иванович все проверял лично, как говорится: «и на – глаз, и на – ощупь». Он знал, в море будет поздно об этом думать.
Подготовительные работы к выходу в море шли во всех боевых частях и службах миноносца. Заместитель командира по политической части капитан-лейтенант Н.М. Макшанцев беседовал в своей каюте с секретарем комсомольской организации корабля, давая последние указания по плану партийно-политической работы с личным составом на время похода.
Старший помощник командира капитан-лейтенант В.В. Суриков, доложил командиру о готовности корабля к походу. Старший помощник – опытный моряк, по службе продвигался, как тогда говорили: «от киля к клотику», без резких взлетов, но целеустремленно. До «Вспыльчивого» Владимир Вениаминович служил помощником командира на эсминце «Видный». Офицеры и матросы ценили старшего помощника и как моряка, и как человека, правильно понимая его требовательность и справедливую строгость.
Пройдет два года, и Владимир Вениаминович Суриков поднимется на мостик эскадренного миноносца «Властный» полноправным командиром корабля.
… Эскадренный миноносец «Вспыльчивый» отошел от пирса и начал разворачиваться на выход из гавани. В ходовой рубке рулевой – старшина 2 статьи четко и быстро выполнил команду, поступившую с мостика. В штурманской рубке миноносца слышно было как шуршат и с характерным пощелкиванием двигаются стрелки приборов. Командир штурманской боевой части старший лейтенант Л.Д. Анчевский подошел к матросу, стоявшему у приборов, и негромко спросил:
– В какое время начали поворот?
– Сколько лежали на заданном курсе?
– Не четкий доклад, – строго проговорил он, отвечавшему матросу, и, проверив данные, заметил:
– Надо быть внимательнее.
Еще перед выходом в море командир БЧ-1 старший лейтенант Анчевский принял доклад о проверке всех корабельных часов, лично проверил сделанные предварительные прокладки и ознакомился с навигационными особенностями района предстоящего плавания.
У него было «железное» правило: как только на корабль поступало очередное извещение мореплавателям, он, не откладывая, корректировал карты и навигационные пособия. Старший лейтенант прекрасно знал, что по сравнению с другими боевыми частями, его штурманская боевая часть, имеет свою особенность: когда «Вспыльчивый» выйдет из гавани, штурман должен быть готов в любую минуту, по требованию командира, представить все данные навигационной обстановки и быстро и точно произвести необходимые расчеты по маневрированию и безошибочно вести счисление пути корабля. Поэтому до выхода, он проверил знания своего личного состава правил и наставлений по кораблевождению.
…Начался дождевой заряд, сильный и продолжительный. Видимость ухудшилась, но «Вспыльчивый» уверенно шел вперед, оставляя за кормой седой, пенившийся след.
Набухшие иссиня-черные облака спустились еще ниже. По верхней палубе гулял ветер. На сигнальном мостике старшина сигнальщиков по команде: – На фалах!
– Есть на фалах! – Поднять сигнал…!
несмотря на порывистый ветер, быстро, со знанием дела набрал и поднял указанный флажный сигнал и обменялся им с постом наблюдения и связи.
– В сигнальном деле требуется хорошая зрительная память, ловкость, быстрота реагирования на команду – отлично знает командир БЧ-4 эсминца, старший лейтенант С.И. Иоффе, – постоянно тренируя свой личный состав, ибо даже при самых благоприятных условиях ни один сигнальщик без ежедневных тренировок не сможет стать хорошим специалистом.
… Ровно и мощно гудели турбины миноносца, обеспечивая заданный командиром ход. В посту энергетики и живучести командир электромеханической боевой части БЧ-5 инженер – капитан-лейтенант С.С. Ефимов внимательно следил по показаниям приборов за работой Главной энергетической установки корабля. Сергей Сергеевич мысленно прошелся по магистралям, паропровода и трубопроводам, где пульсировало все то, что, одним словом, можно назвать «кровью» корабля, дающей жизнь его мощному телу. В мельчайших деталях представил котельное отделение, где у форсунок в жаре, в вое сжигаемого в котлах мазута, несли вахту матросы его машинно-котельной команды. Над всем этим котельным «адом» алел кумачом призыв: «Тихоокеанцы! Боритесь за бездымность, за экономию топлива, за бесперебойную работу механизмов!».
Командир БЧ-5 лучше других знал, как непросто выполнить этот призыв: многое здесь зависит от котельных машинистов. Если котельный машинист держит пар «на марке», значит у эсминца требуемый командиром ход; если машинист содержит форсунки в безукоризненной чистоте и правильно регулирует подачу смеси мазута с воздухом, обеспечивая бездымное горение и над трубой эсминца нет ни облачка дыма – днем, ни единой искры – ночью.
За котлы он не волновался – совсем недавно, сам был командиром машинно-котельной группы и за свое «заведывание» был спокоен, а вот турбинисты – командовал ими молодой командир группы. Командир турбинной группы инженер – старший лейтенант Аверьянов и его подчиненные перед выходом в море тщательно проверили и приготовили турбины к походу. Сейчас, стоя на вахте, Аверьянов внимательно прислушивался к работе турбин. Пока он проверял готовность людей и материальной части, наступило время сниматься с якоря и отдохнуть ему не удалось, пришлось заступать на вахту. Но у механиков – всегда так. Раньше всех на корабле они начинают приготовления к походу, а по возвращению с морей – продолжают нести вахты у работающих механизмов, подающих воду, пар, электроэнергию – обеспечивая жизнь корабля. Командир электротехнической группы «Вспыльчивого», инженер – старший лейтенант Конторович знал это по собственному опыту. Взгляд его не отрывался от стрелок приборов. Конторович подошел к телефону и, отомкнув трубку, скомандовал своим подчиненным:
– Внимательнее следите за нагрузкой.
Командир БЧ-5 Сергей Сергеевич Ефимов был уверен в своих людях и знал, что машинисты, электрики, трюмные отлично справятся со своими обязанностями, какую бы задачу ни поставил перед механиками в этом походе командир корабля.
Офицеры «Вспыльчивого» – молодежь. Средний возраст – 28 лет, комсомольский возраст, но это их знания, опыт, морская культура, их желание служить, и служить отлично, единым офицерским коллективом, вывели эскадренный миноносец «Вспыльчивый» в число лучших кораблей соединения.
Некоторые писатели-маринисты, например Григорий Скульский и Леонид Зайцев в романе «В далекой гавани» 1954 года издания, описывая службу и жизнь офицеров-тихоокеанцев в 50-х годах прошлого века, разделяют офицеров на три категории: « …Всех офицеров можно разделить на три категории: к первой относились «прирожденные моряки» – люди влюбленные в море, в свой корабль, живущие по всем правилам писанных и неписанных флотских традиций.
Вторая категория – «служаки» – офицеры, честно тянущие служебную лямку.
Третья категория – «салаги» – новички, пришедшие на флот недавно…».
На мой взгляд, как литературный прием, такое упрощенное деление может облегчить писателю вырисовывать характеры литературных персонажей, но в жизни все не совсем так. Реальная повседневная корабельная служба требует от офицера быть и «служакой», и «романтиком», быть требовательным к себе и к личному составу, любить свой корабль и иметь высокую морскую культуру и выучку.
Например: на «Вспыльчивом» интендант, по береговому – снабженец, старший лейтенант А.Д. Сосенков – был прекрасным спортсменом-парусником, по морской выучке могущий дать фору любому, так называемому «прирожденному моряку».
Вообще, служба на флоте приучает человека быть сильным, целеустремленным, дает закваску – закалку на всю жизнь.
… Шли четвертые сутки похода. Погода улучшилась. Облака ушли за горизонт. Голубое небо, белые штрихи чаек, легки ход красавца миноносца… На мгновение, капитан-лейтенант Лоза улыбнулся, расслабился и зажмурил глаза:
– Хорошо!
Командир корабля капитан 2 ранга А.Г. Кривоносов был здесь же, на открытом верхнем мостике. Ниже, в боевой рубке, матрос-рулевой. Вахтенный офицер на мостике, через переговорное устройство, отдает команды рулевому. Сигнальщики – на крыльях мостика.
Командир БЧ-3 капитан-лейтенант В.К. Лоза всегда рядом с командиром.
… Эсминец «Вспыльчивый» лег на боевой курс и начал выполнять противоартиллерийский зигзаг, отклоняясь попеременно на тридцать градусов вправо и влево.
По трансляции прозвучал сигнал: «Боевая тревога!» «Торпедная атака!»
Командир БЧ -3 капитан-лейтенант Лоза дал команду: «Открыть запирающие клапана!» Личный состав открыл запирающие клапана и доложил: «Запирающие клапана открыты». Виталий репетовал: «Запирающие клапана открыты».
Командир корабля скомандовал: «Ложусь на боевой курс!». С этого момента на посту управления торпедной стрельбой начинали вырабатывать данные для стрельбы, которые тут же поступали на мостик.
Командир БЧ-3 скомандовал: «Начать наводку!»
Командир корабля капитан 2 ранга Кривоносов по приборам и собственным расчетам выдал необходимые данные. Лицо Андрея Геннадьевича было сосредоточено и напряжено…
Командир БЧ-3, командиру: «Докладываю, наведение выполнено! К стрельбе готов!»
Командир: «Торпедные аппараты! Товсь!»
Командир БЧ-3, командиру: «Товсь – выполнена!»
Командир корабля: «Залп!»
Командир БЧ-3 Лоза нажал залповую кнопку.
В эти минуты все боевые части и службы корабля работали напряженно, синхронно, как единый механизм… Вместо резкого шума сжатого воздуха, при выстреле – тишина… Торпеды не вышли!!!
Это был удар! Капитан-лейтенанта Лозу даже шатнуло! На мгновение он растерялся… Учебные стрельбы, будь то артиллерийские или торпедные – это высшая форма проверки боевой готовности корабля, командира, экипажа – матросов и офицеров. Это проверка его, Виталия Лозы готовности к выполнению боевых задач в море в борьбе с врагом.
…Командир боевой части три капитан-лейтенант В.К. Лоза сильно переживал провал торпедной стрельбы. Уже в каюте, оставшись один, Виталий снова пережил случившееся: его бросило в жар, вспотели кисти рук, во рту пересохло, мысли заскакали с новой силой… Это длилось одну, две минуты – потом он взял себя в руки и все прошло.
Его волновало не наказание в служебном порядке, а то, что он крепко подвел командира и весь экипаж…
Виталий не понимал, в чем дело? Первое, что приходило в голову – это случайность. Но, после серьезного обстоятельного и нелицеприятного разговора с командиром, Виталий Лоза посмотрел на последние несколько месяцев своей службы иначе…
Позже, в статье «Решающая атака» вышедшей в газете «Советский Флот» в сентябре 1955 года, корреспондент газеты майор М. Львов упоминал об этом провале торпедной стрельбы: «Легче всего было происшедшее объяснить случайностью, но после беседы с командиром эскадренного миноносца и старшими начальниками он (Лоза – А.Л.) понял, что это – закономерный результат ослабления требовательности, нарушения уставных положений».
Виталий пытался понять, где, на каком этапе произошел сбой в слаженной работе его минно-торпедной боевой части? В ходе разбора подготовки к стрельбе, выяснилось, что торпедный электрик старший матрос И. Матвеев не убедился в том, что контакты коробки торпедной стрельбы остались после проверки разомкнутыми.
Об этом же писал корреспондент в своей статье:
«Произошло это так. Старшина команды торпедных электриков убыл с корабля, нового еще не назначили. А командир отделения в этот день только вернулся из краткосрочного отпуска, и приготовление торпеды проходило без него. Старший матрос Матвеев, в чьем заведывании находятся приборы и электрооборудование, в частности, цепь гальванической стрельбы, самостоятельно выполнил эту работу. Все было сделано, кроме одной маленькой операции: Матвеев не убедился в том, что контакты коробки торпедной стрельбы остались после проверки разомкнутыми.
Старшина группы электриков, не проверив работу подчиненных, доложил офицеру о готовности техники. Капитан-лейтенант Лоза поверил старшине на слово.
Все это привело к неудаче». Через шестьдесят лет, я внимательно вчитываюсь в пожелтевший от времени газетный текст. Так ли все было? Обращаюсь к наставлениям и правилам, касающихся минно-торпедного оружия тех лет. Да, действительно, «Правила обращения с надводными пятитрубными торпедными аппаратами «ПТА-53-30бис» 1953 года, при подготовке аппаратов к стрельбе по команде «Корабль к бою приготовить!» требуют:
«пункт 66 подпункт 2) проверить гальваническую цепь стрельбы, для чего надлежит проверить стреляющее устройство по пункту 24 подпункт б) проверить состояние контактов стрельбы; в) включить питание гальванической цепи стрельбы; г)…убедиться в наличии тока в гальванической цепи стрельбы…; д) закрыть затворы и выключить питание».
И дальше по пункту 66: «… убедиться в том, что переключатель коробки стрельбы установлен в положение «ВЫКЛЮЧЕНО». По сигналу «Боевая тревога!» надлежит: пункт 67 убедиться, что переключатель коробки стрельбы установлен в положение «ВЫКЛЮЧЕНО».
В трех пунктах «Правил…» трижды подчеркивается, что переключатель коробки стрельбы должен быть в положении «ВЫКЛЮЧЕНО», без этого выстрела торпеды не произойдет.
Действительно, журналист описывал все технически грамотно. Матрос не выполнил всего лишь одного требования «Правил…» и произошел срыв боевой задачи. Да, в военно-морском деле нет мелочей, сложные электромеханические приборы торпедного оружия миноносца проекта «30 бис» требовали постоянного контроля.
Удивительно, но время сохранило лицо главного «героя» и участника истории, приведшей к срыву торпедной стрельбы. Военный журналист приводит в статье фамилию – старший матрос Матвеев: «Старший матрос Матвеев, в чьем заведывании находятся приборы и электрооборудование, в частности, цепь гальванической стрельбы, самостоятельно выполнил эту работу. Все было сделано, кроме одной маленькой операции: Матвеев не убедился в том, что контакты коробки торпедной стрельбы остались после проверки разомкнутыми». – Матвеев? Матвеев? – вспоминал я, – Да, ведь его фото есть на большой фотографической открытке, которую в память о службе, сделали «старослужащие» матросы, пришедшие служить на «Вспыльчивый» в 1950 году, и заканчивающие свою службу в 1955 году.
Еще раз рассматриваю открытку. Действительно, И.Матвеев – подписано под фотографией матроса, расположенной в первом ряду, четвертой справа.
Вглядываюсь в лицо Матвеева: симпатичный, с прямым открытым взглядом и шапкой темных волос молодой мужчина. – Значит, И.Матвеев не «зеленый» матрос. В 1955 году он служил по пятому, последнему году.
– Почему же такая невнимательность?
– Может быть, как раз, от того, что «все знает, все умеет»?
– Да, наверное, сейчас и не так уж важно почему. – Важно другое. Этот моряк три года служил бок о бок с капитан-лейтенантом В.К.Лозой, был рядом, деля и успехи, и промахи своей минно-торпедной боевой части и, главное, он четко и правильно действовал в дальнейшем, что позволило командиру БЧ-3 капитан-лейтенанту В.К.Лозе снова вывести свою боевую часть в передовые.
Дальше в статье «Решающая атака» говорилось:
«Строгой, принципиальной критике подвергли коммунисты на партийном собрании недочеты в воспитательной работе среди личного состава подразделения. Сильно переживал офицер. Он (Лоза – А.Л.) по-настоящему понял, как неправильно поступил, ослабив контроль за подготовкой каждого поста. Видно, не все он сделал и в обучении старшин, и в том, чтобы воспитать своим помощникам достойную смену». Да, все правильно написано, но это, если можно так сказать, причины, лежащие на поверхности. Я же пытался разобраться в причинах глубинных, не видимых с первого взгляда…
Корреспондент «Советского Флота» майор М. Львов озвучил эти причины исходя из своего понимания: «… капитан-лейтенанта (Лозу – А.Л.) все чаще упоминали как растущего офицера флота. (Корреспондент намекает на статью во флотской газете от 28 декабря 1954 года, где офицер Лоза назван лучшим в экипаже – А.Л.) Эти похвалы, по-видимому, вскружили голову офицеру. Капитан-лейтенант Лоза ослабил требовательность и к себе, и к подчиненным».
Думаю, это предположение корреспондента не совсем верно. Может быть к другим оно и применимо, но только не к Виталию Карповичу Лозе. По мере накопления информации о нем, о чертах его характера, о его отношении к людям его окружавшим, к службе, к семье, могу сказать, чего-чего, а зазнайство ему не было присуще – это точно. В 1955 году Виталию Лозе было 27 лет, из них 12 лет он носил военную форму, а последние пять лет служил на офицерских должностях. И все пять лет с огромным напряжением: 1950-1951 годы – командир торпедного катера – вытянул катер в лучший на дивизионе; 1951-1952 годы – флагманский минер – вытянул; 1953 год – учеба на ВСКОС, назначение на эсминец «Вспыльчивый» командиром БЧ-3 – вытянул; 1954 год – вытянул БЧ-3 в лучшую на корабле и в соединении. Даже из этого краткого перечисления, достигнутого Лозой за пять лет, видно, что на одного человека нагрузки огромные: нагрузка психологическая – каждый год новый коллектив, новая техника; нагрузка моральная – по полгода без семьи; нагрузка физическая – постоянно в море.
Постоянное нахождение в море… В море в боевом походе служба идет беспрерывно, постоянно, сутки напролет, раздергивая ритм корабельной жизни изменяющимся курсом, скоростью, сутки рвутся тревогами, нарядами, вахтами.
В море тяжелые условия службы в кубриках, каютах, на боевых постах. Постоянная жара из-за перегретых на предельных режимах работы энергетической установки эсминцах паропроводах, которые нагревают помещения до предела человеческой выносливости. Ограниченная подача в море пресной воды. Ни душа, ни бани. Постоянная работа корабельной вентиляции, гоняющей ледяной забортный воздух. Раздергивающее воздействие мутной силы морской болезни, даже на тех, кто, как им кажется, не подвержен ей. Матросы, даже самые выносливые, сменившись с вахты, падают на койки и рундуки, и спят как убитые.
Все эти предельные физические и психологические нагрузки в море полностью выматывают, поглощают энергию людей, матросов и офицеров. Об этом не пишут журналисты и не докладывают начальству. Лишь в конце прошлого века морские врачи-психологи стали исследовать психологию человека, длительное время находящегося в замкнутом корабельном пространстве.
А нагрузки все возрастали и возрастали… Флотский принцип прост – «Чем больше офицер тянет, тем больше на него грузят». Не даром говорится: «На флоте, кто выступил с инициативой, тот ее и выполняет». После того, как Виталий Карпович Лоза прибыл на эсминец «Вспыльчивый» и не имея до этого опыта службы на больших надводных кораблях, в кратчайшие сроки изучил и освоил новую для себя технику и оружие, и через полгода вывел свою минно-торпедную боевую часть в лучшую на корабле, а зная безотказность офицера, его дополнительно загрузили еще общественно-политической работой, избрав заместителем секретаря партийной организации корабля, нагрузки, не позволявшие расслабиться ни на минуту, и привели к перенапряжению.
Предполагаю, что в какой-то период, это вызвало психологический срыв, и у Виталия появилась апатия к службе. Он, что называется, «забил «болт» на службу» – кто служил, тот понимает, о чем я говорю.
Корреспондент сам невольно пишет об этом в статье: «… началось с небольшого: как-то пришел старшина, чтобы доложить о выполнении задания. В нарушение своего правила офицер в этот день не принял доклада. В другой раз, уверенный в мастерстве личного состава, он не проверил ход тренировки. Обычное высокое напряжение учебы в боевой части стало ослабевать, тренировки проводились, но прежней пользы они уже не приносили. Стало хуже и с дисциплиной».
Все, что перечислял журналист – типичные признаки служебной апатии, вызванной перегрузкой, длительным перенапряжением душевных и психических сил человека. Сегодня, любой военный психолог не возразит против этого.
Тем более о психологических сложностях и огромных нагрузках, легших на «Вспыльчивом» на офицера Виталия Лозу, корреспондент сам и говорит:
«Раньше офицер (Лоза – А.Л.) служил на торпедных катерах. Высокие скорости катеров, необходимость действовать стремительно, как нельзя лучше соответствовали горячему, порывистому характеру Лозы. Капитан-лейтенант чувствовал себя на маленьких кораблях, что называется в родной стихии. И, даже, через много месяцев, когда от противоположного берега бухты уходили в море катера дивизиона, в котором Лоза раньше служил, капитан-лейтенант провожал их затуманенным взором.
Под руководством командира корабля минер настойчиво изучал эскадренный миноносец, организацию службы, тактико-технические возможности корабля, боевую технику своего подразделения. Длительные беседы с командиром помогли ему найти свое место в офицерском коллективе, крепко полюбить свой корабль. Когда подразделение под командованием капитан-лейтенанта успешно выполнило ряд задач и выдвинулось в число передовых, коммунисты избрали офицера Лозу заместителем секретаря партийной организации. Активная партийная работа расширяла кругозор капитан-лейтенанта, помогала ему лучше изучить личный состав.
Успехи подразделения предопределялись рядом причин, одна из которых заключалась в высокой требовательности командира корабля к капитан-лейтенанту, а последнего – к старшинам и матросам. Не было случая, чтобы старшина или матрос забыл повторить приказание или доложить о его выполнении. Время, отведенное на осмотр и проверку механизмов, на занятия и тренировки, строго планировалось; ни одна минута не пропадала без пользы. И неизменно, когда проводились торпедные стрельбы, корабль получал высокие оценки».