Виталий Лоза не был бы самим собой, если бы его сломила неудача. Хотя неудача – это мягко сказано. Стоило ему попасть в список, которому предшествует фраза: «Наряду с офицерами, с которых можно брать пример, есть и такие, которые…», и можно было «ставить крест» на карьере. Попасть в этот список легче – легкого, а выбираться из него, многим офицерам, месяцами, годами приходилось.
Капитан-лейтенанта Лозу «драили» на совещаниях в штабе бригады, его «прорабатывали» по партийной линии, его «песочили» политработники за снижение показателей в соцсоревновании. Вообще, немногие люди могут снова подняться после такого, но Виталий нашел в себе силы, выправить положение. Капитан – лейтенант Лоза был честолюбивым человеком. Честолюбие – необходимое качество военного. Оно способствует развитию, заставляет не стоять на месте, достигать новых высот в боевом мастерстве. Недаром, в словах честолюбие и честь – один корень, и офицерская честь для Виталия Лозы не была пустым звуком.
В России во все времена офицеры, связавшие всю свою жизнь с флотом, с защитой Отечества, гордились своим офицерским званием, выше жизни ценя свою офицерскую честь. Офицерская честь – это не только личная честь человека, но целый ряд важнейших качеств: патриотизм, готовность отдать жизнь за Родину, профессиональная и отличная специальная подготовка, большая культура и чистоплотность в поведении, стремление к самосовершенствованию…
Офицерская честь Виталия была задета, его честолюбие требовало решительных действий… Капитан-лейтенант Лоза понимал, что от того каков сам офицер, во многом зависит, каковы его подчиненные, потому что офицер – это еще и воспитатель. Ведь матросы строго судят своего командира, особенно молодого офицера, так судят, как ни одна аттестационная комиссия.
Виталий знал, что они замечают любые мелочи. Иной раз матросы на своего офицера готовы «молиться», хотя он им нотаций не читал и душещипательных бесед не проводил, но всем своим поведением, своим отношением к службе, офицер подавал пример. Офицер и матросы на корабле составляют одно, единое целое, где каждый выполняет свою часть работы, понимая, что от него и от каждого на своем месте, зависит успех выполнения боевой задачи. Но в то же время офицер всегда должен оставаться для матросов – офицером, а приказ – приказом, и любое панибратство здесь недопустимо.
Виталий Лоза никогда не заигрывал с матросами и неуклонно требовал соблюдения дисциплины. Но знал он и другое: «Скомандовать матросу – еще не самое главное. Подвести его к этой команде – вот основное…».
– Нужна еще большая требовательность, – понимал Виталий, – ведь дисциплина не самоцель, она – основа воинской службы, основа воспитания и обучения матросов, основа успешной боевой подготовки. На собственном офицерском опыте капитан-лейтенант Лоза знал, что флотская служба – это повседневная, однообразная, почти незаметная, трудная работа, в которой успех гарантирует только твердая воля, и высокий, его Виталия, профессионализм.
Главное, было то, что его подержал командир Андрей Геннадьевич Кривоносов. Командир, человек внимательный, удивительно душевный, но вместе с тем и жесткий, требовательный, много времени и внимания уделял молодому командиру БЧ-3.
Поддержали Виталия Лозу и офицеры корабля. Виталию повезло. Офицерский коллектив, в котором он служил, объединяли и цементировали крепкие товарищеские отношения, большая любовь к делу и годами воспитанная привычка к трудностям флотской жизни. Вообще, флотская служба приучает человека не размениваться по мелочам, сплачивает в трудную минуту, заставляет быть сильным. В одиночку в море не выжить!
Как писал в статье корреспондент «Советского Флота»:
«Лоза приложил все силы, чтобы выправить положение. В этом ему помогли командир, офицерский коллектив, партийная организация. Капитан-лейтенант усилил работу со старшинами, вновь и с большой тщательностью проверил знание ими инструкций по приготовлению торпед. Сам он, получая доклад старшины, стал контролировать выполнение операций в том объеме, как это требуется. В то же время он проверял, как сами старшины убеждаются в готовности аппаратов».
Капитан-лейтенант Лоза с особым пристрастием проанализировал свои личные действия, работу боевой части и боевых постов.
– Да, – начинал понимать Виталий, – вначале, по инерции, его подразделение еще считалось передовым. Успешно, хотя и без прежней уверенности, выполнялись торпедные стрельбы. Но потом, потом все покатилось…
Виталий сделал для себя главный вывод:
– Ослабление его требовательности к подчиненным, ослабление его личного контроля – вот корень неудачи. Остается одно – засучив рукава, начинать все сначала!
Капитан-лейтенант Лоза осунулся, похудел, но не опустил руки… Постепенно ситуация стала выправляться. – Главная опора на старшин и матросов «старослужащих», – понимал Виталий, – хотя, при случае, они первыми отлынивают от службы, но у них и знания материальной части за пять лет, приобретены твердые. В пятидесятые годы на флоте не было пресловутой «дедовщины». По пятому году службы матросы на кораблях негласно освобождались лишь от «бачкования» и дневальства по кубрику. Во всем остальном все возрасты были равны. Матросы второго и третьего годов службы – тоже его опора. Именно они, ежедневно и ежечасно связаны с техникой и оборудованием БЧ-3. Жестким, повседневным контролем необходимо создать условия, что бы все они вновь почувствовали себя единым целым. – Никакие уговоры и наказания, здесь не уместны, – решил для себя Виталий, – только контроль. Контроль каждой операции при приготовлении торпед к стрельбам, личный контроль. Другого пути нет! В те годы на флоте много говорилось о взаимозаменяемости на боевых постах. Но дальше разговоров, дело не шло. Капитан-лейтенант Лоза решил фактически добиться такой взаимозаменяемости у себя в БЧ-3. Ежедневные тренировки, до седьмого пота черновая работа, тяжелый матросский труд сделали свое дело… Минно-торпедная боевая часть миноносца «Вспыльчивый» шаг за шагом, днем и ночью, при хорошей и ограниченной видимости выполняла одну за другой стоявшие перед ней задачи на «Отлично». Да, офицеру – моряку непременно надо быть сильной личностью – это факт! Командир «Вспыльчивого» верил в своего командира минно-торпедной боевой части. Андрей Геннадьевич практически помог капитан-лейтенанту Лозе выйти из сложной ситуации, лично контролировал его и при каждом докладе командира БЧ-3, обязательно спрашивал:
– Виталий Карпович, Вы сами, лично убедились в готовности материальной части?
Это дисциплинировало. Виталий Лоза до конца понял, что требовательность нужна не на день, не на поход, а в течение всей службы, день за днем, год за годом…
Миноносец «Вспыльчивый» часто выходил в море на торпедные и артиллерийские стрельбы, принимал участие в учениях в составе соединения. Корабль много плавал, нес службу в Охотском море, заходил в Петропавловск-Камчатский, на Курильские острова с различными комиссиями из штаба ТОФ проверяющими подчиненные флотилии и части…
18 августа 1955 года офицеры дружно поздравили своего товарища – командира штурманской боевой части – БЧ-1 эсминца старшего лейтенанта Л.Д. Анчевского с присвоением звания капитан-лейтенанта.
В Охотском море, как и в Татарском проливе и летом нередки туманы. Стоит подуть резкому ветру и туман тут как тут. Сначала он окутывает пади между сопок и очень скоро скрывает все серой пеленой…
Наступила осень… Над Татарским проливом висели туманы. По утрам они выглядел очень странно – как низкая, стелющаяся над водой, поземка. Рваные хлопья плыли у самой воды, а небо в разрывах тумана было ясное… Разорванные клочья тумана цеплялись за борта миноносца и плыли по воде…
В конце сентября 1955 года эскадренному миноносцу «Вспыльчивый» предстояли зачетные торпедные стрельбы. Перед выполнением зачетных стрельб на борт эсминца прибыл специальный корреспондент газеты «Советский Флот» майор М. Львов. Благодаря майору Львову, для истории остался очерк о выходе эсминца «Вспыльчивый» в море, об учебной торпедной атаке, а, главное, о людях миноносца – о командире – капитане 2 ранга Андрее Геннадьевиче Кривоносове, об офицерах, в том числе, и о капитан-лейтенанте Виталии Карповиче Лозе, о матросах, стоявших тогда на боевых постах корабля. Удивительно, этот талантливо написанный газетный очерк, очень емко пересказал судьбу двух разных по возрасту, характерам и положению офицеров корабля Кривоносова и Лозы, показав их взаимоотношения и отношение к службе.
Очерк «Решающая атака» правдиво и достоверно передал атмосферу, царившую на корабле во время выхода на учебные торпедные стрельбы в сентябре 1955 года, поэтому привожу его практически целиком:
«Решающая атака»
«После вечернего чая офицеры задержались в кают-компании, наблюдая за шахматной игрой. Ее прервали колокола громкого боя. Кают-компания опустела.
Накинув на плечи реглан, капитан 2 ранга Кривоносов поднялся на главный командный пункт. Он любил эту минуту, когда весь экипаж находился в движении, в работе. Сколько раз за четыре года службы на этом эсминце приходилось ему переживать такие же минуты, и всегда за спокойным, кажется, даже равнодушным взглядом офицера пробивалось радостное желание быстрее выйти в океан, навстречу учебным боям.
Рваные облака плыли над кораблем, загорались первые звезды, когда эсминец уходил в море. За бонами резко ударил в лицо пронизывающий осенний ветер. Эскадренному миноносцу предстояло найти и атаковать «противника».
…Взгляд командира упал на штурмана (Командир БЧ- 1 капитан-лейтенант Л.Д. Анчевский – А.Л.), который, увидев в разрывах облаков звезды, поспешил лишний раз определить место корабля. С этим штурманом командир уверенно ходил в дальние походы. Впереди поднялись стволы орудий главного калибра – артиллеристы (Командир БЧ-2 капитан-лейтенант Г. Полозов – А.Л.) не прекращали занятий ни на час. Командир минно-торпедного подразделения капитан-лейтенант Лоза, закончив проверку готовности торпедистов и оружия, поднимался на ходовой мостик для доклада.
В памяти Кривоносова всплыли дни и ночи напряженной боевой учебы, тренировок в дождь и мороз, ледовые походы, командирские занятия, разборы действий каждого из офицера. На корабле не всегда все шло гладко. Приходилось учиться на отдельных ошибках и недостатках, и командиру сейчас приятно видеть, как люди выросли. Все они успешно выполняют свои обязанности, движутся вперед.
Не сразу корабль стал с хорошими оценками выполнять задачи. Вот капитан-лейтенант Лоза, подразделение которого сегодня ночью выполняет завершающую торпедную атаку. Много с ним пришлось поработать.
…Давно перестал мигать сигнальный огонь на высоком скалистом утесе. Эскадренный миноносец уходил все дальше в открытое море.
Капитан-лейтенант Лоза подошел к командиру. Он все проверил. Офицер уверенно доложил о готовности.
– Вы убедились в этом лично? – с ударением на последнем слове спросил командир.
– Так точно, товарищ капитан 2 ранга, – твердо ответил командир подразделения.
Мелькнули консольные огни самолета- разведчика. Корабельные радисты, связавшись с ним, получили первые сведения о «противнике».
Непрерывно действовали радиотехнические средства обнаружения. Через короткие промежутки времени один за другим шли доклады радиометристов.
Кривоносов принял решение идти на юго-запад, и скоро «противник» был обнаружен.
Капитан 2 ранга перевел ручки машинного телеграфа на «самый полный». Эскадренный миноносец слегка задрожал и с еще большей скоростью рванул вперед.
Начали поступать элементы движения цели, ее курс, скорость. Принимая доклады, Кривоносов мысленно перебирал возможные варианты атаки. Это вырабатывалось годами и стало привычкой.
– Позиция залпа, – скомандовал он капитану-лейтенанту Лозе, – курсовой… Дистанция… Аппараты, правый борт траверз…
Капитан-лейтенант Лоза, репетуя в центральный торпедный пост и на аппараты указания командира, прислушивался к собственному голосу. Он звучал спокойно.
…Луна посмотрела в окошко между облаками и ушла. Вновь вокруг все окунулось в темноту. Спустя две минуты, когда все данные были уже в руках командира эскадренного миноносца и дистанция до «противника» составляла заданное число кабельтовов, последовал приказ:
– Генеральный курс… Лево на борт, начать зигзаг.
Только металлические нотки в голосе выдавали напряжение, овладевшее командиром. Вероятно, вот так же спокойно и уверенно стоял он на мостике в годы войны, управляя боем. Тогда он командовал отрядом малых охотников. Дерзкие набеги на занятые гитлеровцами базы совершал отряд Кривоносова, высаживал такими же темными ночами десанты, вел бой против фашистских бомбардировщиков. Орденом Красного Знамени и орденом Красной Звезды награжден коммунист Кривоносов за подвиги в боях за Родину.
Такой боевой школы не было за плечами у молодого офицера Виталия Лозы, но служба под началом опытного командира в значительной мере восполняла этот пробел. Когда оставались считанные секунды до атаки, вдруг Виталию вспомнился старший матрос Матвеев. Как он сегодня действует? Не подведет опять? Нет. Офицер знал, что Матвеев, как и все моряки подразделения, много поработал для того, чтобы не было больше срывов. Пример подавали коммунисты и комсомольцы.
… Корабль устремился в решающую атаку. Послышался резкий шум – так вырывается из баллона сжатый воздух. Торпеды вышли…
Эскадренный миноносец лег на курс отхода. Томительны минуты ожидания. Но вот получено сообщение: Торпеды точно поразили цель. …Глухой ночью возвращался эскадренный миноносец после успешного рейда.
Впереди на фоне неба едва угадывались очертания родной гавани. А утром, когда солнце осветило бухту, мало кто узнал, что корабля с самого вечера не было у стенки».
Майор М. Львов.
Прекрасный очерк! Спасибо майору Львову за его талант, за техническую грамотность в морском деле, за симпатию, с которой он написал о командире «Вспыльчивого» капитане 2 ранга Андрее Геннадьевиче Кривоносове и о командире БЧ-3 капитан-лейтенанте Виталии Карповиче Лозе – моем отце, о матросах и офицерах «Вспыльчивого».
Именно этот фактический журналистский материал позволил достоверно и психологически выверено представить службу на миноносце «Вспыльчивый» офицера В.К. Лозы в 1953-1955 годах прошлого века. 29 сентября 1955 года в газете «Советский Флот» вышла, цитируемая выше, статья корреспондента майора М.Львова об эсминце «Вспыльчивый».
«Судеб морских таинственная вязь» связывает порой время, людей, события удивительным образом, сохранив фотографию, вложенную в письмо, посланное Лидой Лозой из Советской Гавани, родителям в Кременчуг в сентябре далекого 1955 года.
На обороте фотографии надпись: «Дорогим и любимым мамочке и папочке от дочери и внука… А папочка наш все в море. Совгавань 22.09.55 г.». Это письмо было написано именно в период, когда эсминец «Вспыльчивый» находился в море на стрельбах, о которых писал военный корреспондент М.Львов.
Статья в газете «Советский Флот» позволила убедиться в том, что капитан-лейтенант В.К.Лоза, преодолев служебные неудачи, нашел в себе силы и вновь вывел свою минно-торпедную боевую часть в лучшую на корабле и соединении. Мальчишкой Виталий Лоза пришел на флот. Флот его принял, одел, обул, дал профессию, привил дисциплину, и, главное, воспитал в нем истинно мужские качества человека, не пасующего перед трудностями.
В октябре 1955 года член правительства В. Молотов публично признал свои ошибки… Хрущев продолжал расправляться с нелояльными ему людьми в правительстве.
После этих событий, крейсер проекта «26 бис» «Молотов» на Черноморском флоте был переименован в «Славу». На флоте шутили: «Вячеслав сменил имя на Славу», намекая на имя Молотова – Вячеслав.
Конец октября 1955 года был омрачен чудовищной катастрофой в военно-морском флоте СССР. Трагедией национального масштаба!
29 октября 1955 года ночью в 1 час 31 минуту в Севастополе в главной базе Черноморского флота под носовой частью линкора «Новороссийск» произошел мощный взрыв. – Какая страшная, мистическая катастрофа, – думал Виталий Лоза, – узнав, что флагманский линкор советского Черноморского флота «Новороссийск», взорвался на той же якорной стоянке, что и 7 октября 1916 года флагманский линкор российского Черноморского флота «Императрица Мария». «Новороссийск», получил серьезные повреждения носовой части в районе первой башни главного калибра. Пробоина достигала 150 квадратных метров, и через 2 часа 45 минут линкор перевернулся и затонул. Погибло 609 человек. Линкор «Императрица Мария» тоже от взрывов в носовом артпогребе перевернулся и затонул. 225 человек погибло.
Виталий прекрасно помнил это место в Северной бухте Севастополя, где в период его стажировки в 1949 году, много раз, становился на бочки линкор «Севастополь». «Севастополь» находился так близко от берега, что, как говорится, «рукой подать». – Откуда же столько жертв? – не понимал Виталий, да, и не только он один.
Школьниками, в 1962-1963 гг., мы ухаживали за памятниками воинской славы, в том числе за памятником на вершине холма, рядом с «Братском кладбищем» времен первой обороны 1854-1855 гг., на Северной стороне Севастополя. На постаменте, символизирующем башню корабля, стоял бронзовый матрос с опущенной головой держа в руках склоненное знамя. Надпись на памятнике была очень краткой и ничего не объясняющей: «Родина – сыновьям». Ни даты, ни названия корабля, ни фамилий офицеров и матросов на памятнике не было. Иногда кто-то приносил цветы, или появлялись маленькие фотографии молодых матросов или офицеров, но их тотчас убирала администрация кладбища.
Шепотом люди говорили, что это памятник погибшим на линкоре «Новороссийск» и, что эта трагедия подобная той, что произошла до революции с линкором «Императрица Мария». Много лет спустя, слушателем Военно-Морской Академии, я ознакомился с отчетом Правительственной комиссии по расследованию обстоятельств гибели линкора «Новороссийск». Как и в случае с гибелью «Императрицы Марии», формулировки причин обеих трагедий расплывчаты и двойственны: линкор «Императрица Мария» – самопроизвольное возгорание и взрыв боезапаса; линкор «Новороссийск» – взрыв боезапаса, вызванный старой миной, и там и там не исключаются возможности диверсии. Разница была в другом: в отношении к людям, к погибшим, и к оставшимся в живых. В случае гибели «Императрицы Марии» – похороны с воинскими почестями, достойное продолжение службы живыми, памятник, в виде Георгиевского креста, установленный на Корабельной стороне в Севастополе.
В случае с «Новороссийском» – советское руководство выдало за погибших по тридцать тысяч рублей и постаралось забыть. Это выразилось в завесе секретности и в замалчивании трагедии, в вычеркнутых из жизни флота фамилиях, в невозможности в последующие годы собираться ветеранам «Новороссийска» открыто, под именем своего корабля.
Офицеры – дальневосточники, как и весь советский флот, с болью переживали трагическую гибель линкора. У Виталия Лозы на «Новороссийске» служили однокашники по Каспийскому Высшему Военно-Морскому училищу, но данных о погибших, еще не было…
В наше время бытует версия, что столь «своевременная», для Хрущева, трагедия «Новороссийска», послужившая основанием для расправы с нелояльным ему высшим руководством военно-морского флота, не была случайной. Интриги в руководстве страны и военного ведомства, принижение роли ВМФ и его Главнокомандующего, гибель линкора «Новороссийск», привели к тому, что Постановлением Совета Министров СССР от 8 декабря 1955 года Н.Г. Кузнецов был снят с должности Первого заместителя министра обороны СССР и Главнокомандующего ВМФ СССР, понижен в звании до вице-адмирала с формулировкой: «За неудовлетворительное руководство Военно-Морским флотом снять с занимаемой должности главнокомандующего Военно-Морским флотом Адмирала Флота Советского Союза товарища Кузнецова Н.Г. и зачислить в распоряжение Министра обороны».
Известная публицист О. Грейг в книге «Русский царь Иосиф Сталин: все могло быть иначе» пишет, как все это произошло: «Адмирал Флота Советского Союза Н.Г.
Кузнецов был вызван к министру обороны СССР Г.К.Жукову … «в течение 5-7 минут в исключительно грубой форме было объявлено о решении снизить в воинском звании и уволить из рядов Вооруженных Сил СССР…»
Как писал позже флагманский штурман Черноморского флота капитан 2-го ранга А.Н.Мотрохов, член экспертной комиссии под руководством академика М.А. Лаврентьева, входившей в состав Правительственной комиссии по расследованию причин гибели «Новороссийска»: «Катастрофа с линкором «Новороссийск» ускорила пересмотр программы кораблестроения, а, главное, обеспечила «законность» расправы с неугодным и непослушным адмиралом Н.Г.Кузнецовым. Он был снят с должности и второй раз понижен в звании, а потом, в довершении уволен со службы.
Большинство военных моряков, знавших Кузнецова, тяжело восприняли эту несправедливую расправу над великолепным флотоводцем и государственным деятелем, с которым считался даже Сталин.
Было очевидно, что эта расправа была спланирована давно, и катастрофа на линкоре «Новороссийск» послужила для этой цели удобным поводом…»
После этого была проведена смена командования Черноморского флота на лояльных Хрущеву людей.
Многие флотские офицеры тяжело переживали расправу, иначе тогда об этом и не говорили, над Кузнецовым. Было известно, что в связи с ухудшением здоровья, еще за полгода до трагедии в Севастополе, перенесший инфаркт миокарда Главнокомандующий ВМФ Кузнецов находился на длительном излечении, но, несмотря на это, ему поставили в вину гибель боевого корабля и большей части личного состава.
В октябре 1955 года в Севастополе под руководством Н.С. Хрущева было проведено совещание членов правительства, руководства Министерства обороны и ВМФ по выработке путей развития флота на предстоящее десятилетие. Первым выступил Н.С.Хрущев: «При современных средствах обнаружения, связи, мощных ракетных средствах поражения, могут ли выполнять свои задачи надводные корабли при своих крупных размерах? Надводные корабли станут обузой… Верю в подводные лодки… Нужно совершенствовать противолодочное оружие эскадренных миноносцев. Эти корабли должны обладать способностью эффективно решать задачи ПЛО и ПВО…».
Министр обороны Г.К. Жуков высказался более определенно: «Строительство новых надводных кораблей должно быть направлено в целях обеспечения подводного флота… Предпочтение следует отдать строительству легких быстроходных крейсеров с ракетным вооружением, эскадренных миноносцев с ракетами ближнего действия, сторожевых кораблей, охотников за подводными лодками и тральщиков».
Современные историки флота считают, что в те годы мнения высших руководителей страны, во главе с Хрущевым, по многим позициям, касающимся развития флота, были противоречивыми, а взгляды на эффективность различных родов сил Военно-Морского флота весьма поверхностными. Существовали противоречия о путях строительства флота и в среде самих военно-морских специалистов. Но, это все были теоретические, хотя, и далеко идущие споры. Споры, от которых зависело будущее советского флота.
Напряженность в мире не снижалась. Очередной шпионски скандал с разоблачением советскими спецслужбами американских шпионов еще больше накалил обстановку. В СССР были пойманы с поличным агенты американской разведки Ганс Тоомола и Калью Кукк. Во время задержания Ганс Тоомола попытался оказать вооруженное сопротивление, и был убит. Калью Кукк предстал перед советским военным судом и, по его решению, был приговорен к высшей мере наказания.
Американская доктрина «холодной» войны» подразумевала «балансирование на грани «горячей» войны». Действительно, война стояла у нашего порога.
Советский Тихоокеанский флот повседневно повышал боевую выучку, выполняя поставленные перед ним задачи по планам Боевой подготовки 1955 года. Эскадренный миноносец «Вспыльчивый» ошвартовался у причала в бухте Постовой. Как только подали трап, командир капитан 2 ранга Кривоносов под длинную трель свистка старпома и громкую команду «Смирно!», козырнув флагу, быстро сошел на стенку. Его срочно вызвали в штаб бригады…
…Миновав пролив Лаперуза, миноносец «Вспыльчивый» увеличил ход. Порывистый норд-ост гнал вспененные волны, вздымая их все выше и выше. С мостика капитан- лейтенант В. К. Лоза видел, как «Вспыльчивый» настигает огромная волна, в несколько раз длиннее миноносца, а под килем километры глубины… С каждой пройденной милей ветер крепчал. Огромные волны поднимались у борта эсминца, словно горы. Их седые гребни напоминали Виталию хребты Сихотэ-Алиня, еще вчера видневшиеся на горизонте. Тяжелая килевая качка действовала даже на видавших виды моряков, не говоря уже о молодежи.
Эскадренный миноносец «Вспыльчивый», в составе кораблей бригады, выполняя боевую задачу, выходил в Океан…