В их мастерской было 13 бригад слесарей по два человека, три газосварщика, четыре электромеханика, четыре кузнеца, пять столяров. Они с помощью штатного оборудования выполняли слесарно-монтажные, газосварочные, медницко-жестяницкие, кузнечные, столярные и вулканизационные работы.
Подвижные легкие ремонтные «летучки» выезжали к месту аварии, а серьезно поврежденные машины буксировались к мастерским, развернутым ближе к фронту. Особенностью таких ремонтных мастерских были съемные станки, которые перевозились в кузове машины, а потом устанавливались в специальных палатках или же в имеющихся под рукой помещениях, куда подавалась электроэнергия по кабелю от центральной электрической станции, установленной на платформе автомобиля.
В этих мастерских и производился ремонт…
Николай знал, что у ремонтников были большие проблемы с наличием автомобильных запчастей, из-за того, что автомобильный парк в войсках был разношерстным, что автомобили были различных иностранных марок, но рассчитывал на своих друзей в мастерской – те его частенько выручали. Несмотря на то что необходимая для ремонта рессорная и пружинная сталь ввозилась в Россию из-за рубежа, к счастью, ремонт рессоры его грузовоза был проведен быстро.
«Хорошо хоть, что смазочные и горючие материалы русского производства», – удовлетворенно размышлял на обратном пути Николай.
Во второй половине июня 1916 года командир 17-й автороты полковник Игнатьев вызывал Лозу.
– А что, Николай Игнатьевич, – обратился он к своему подчиненному, – не надоело ли за рулем сидеть?
– Никак нет, ваше высокоблагородие господин полковник, – четко ответил Лоза.
Полковник взглянул на Лозу и продолжил:
– Ваша служба, ваше отношение к делу, ваши знания и опыт нужны армии, но только в ином качестве. Война продолжается, требуются офицерские кадры. Ваша служба показала, что вы достойны. Командованием принято решение о направлении вас на учебу в школу прапорщиков.
Николай внутренне напрягся. Преодолев волнение, он чуть хрипло, на мгновение во рту пересохло, ответил:
– Есть, господин полковник!
– Сдавайте технику, получайте в канцелярии командировочные документы в 218-й пехотный запасной батальон вольноопределяющихся. Оттуда вас направят в Душетскую школу прапорщиков.
Полковник Игнатьев поднялся, подошел к Николаю, крепко пожал руку, помедлил и обнял своего шофера. Удачи тебе, Николай Игнатьевич!
С грустным чувством расставался Николай Лоза со своими боевыми товарищами. Многие сотни верст проехали они вместе по военным дорогам Кавказского фронта, многое пережили. Жаль было расставаться.
«Единственное хорошее, что породила эта война, – неожиданно пришло в голову Николаю, – это чувство боевого товарищества».
Как следует из Послужного списка Н. И. Лозы решением командования он, единственный из военных шоферов 17-й автомобильной роты, был «командирован в 218-й пехотный запасной батальон, для поступления в школу прапорщиков 29 июня 1916 года» (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 84597. Л. 2).
В середине июля 1916 года Н. И. Лоза прибыл в 218-й пехотный запасной батальон вольноопределяющихся: «Прибыл в батальон вольноопределяющихся 14 июля 1916 года» (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 84597. Л. 2).
…В августе 1916 года в России произошло мистическое событие – было явлено Знамение Свыше! Русский летчик увидел на Кавказе на горе Арарат Ноев Ковчег!
Это Знамение, как будто предупреждало о грядущих страшных временах, которые обрушатся на Россию. Удивительное Знамение Свыше!
Исследователь Б. Романов в своей работе «Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала» писал: «Ни до, ни после Ноев Ковчег не открывался людям в такой полноте и сохранности, никогда ни до, ни после Ковчег не видело так много людей и никогда многочисленные материальные свидетельства, собранные очевидцами, не пропадали таким таинственным образом».
Лето 1916 года в Армении было очень жарким. Ледник на горе Арарат отступил к вершине.
Русский военный летчик В. Росковицкий, совершавший в августе 1916 года полет над Араратом, позже в 1939 году в статье в журнале «New Eden» вспоминал:
«Мы группа русских авиаторов базировались на временном аэродроме примерно в 25 милях к северо-западу от горы Арарат. День стоял сухой и жаркий… Предстоял испытательный высотный полет. …Мы сделали несколько кругов, пока не достигли высоты в 14 000 футов, и на несколько минут прекратили подъем, чтобы привыкнуть к высоте… Прекрасный белый пик, теперь был лишь немного выше нас. …Не могу объяснить, почему повернул и повел самолет прямо к нему. Пара кругов вокруг снежного купола… Я взглянул вниз и чуть не упал в обморок. Подводная лодка? Нет, мы видели короткие толстые мачты, но верхняя часть была округлена, и только плоский выступ в пять дюймов высотой проходил вдоль корпуса. Странная конструкция!
Мы снизились насколько возможно и сделали несколько кругов… Нас удивили размеры судна! …Его можно было, пожалуй, сравнить с современным боевым кораблем. Оно лежало на берегу озера, а его кормовая часть (примерно на четверть общей длины) уходила в воду. Судно было частично разобрано спереди (и с кормы) и имело огромный дверной проем. Осмотрев все, что можно увидеть с воздуха, мы побили все рекорды скорости, возвращаясь на аэродром».
О находке по инстанциям доложили в Петроград. К Арарату было отправлено два отряда солдат – около 150 человек. Были выполнены подробные измерения, чертежи и множество фотографий. Внутри ковчега оказались сотни маленьких помещений и несколько очень больших с высокими полками. Отчет об экспедиции был отослан в Петроград. Дальше следы отчета теряются…
Весть о том, что найден Ковчег, быстро разлетелась по Кавказской армии. Николай Лоза узнал об этом событии от друзей-шоферов, а те – от солдат железнодорожного батальона дислоцировавшиеся возле станции Догубезин в нескольких километрах от Арарата.
«Чудо! Господь явил чудо! – думал Николай, крестясь. – Неисповедимы дела твои Господи!»
Солдаты говорили об этом как о факте, а не порождении слухов, что Ноев Ковчег действительно находится в седловине между обеими вершинами Арарата.
Факт остается фактом. Знамение 1916 года было явлено России! Оно предупреждало!
В соответствии в библейской хронологией, пять тысяч лет назад Бог предупредил Ноя о грядущей катастрофе – Потопе – страшной волне, и повелел ему строить для спасения корабль Ковчег.
Так и Россию Бог предупреждал о грядущей национальной катастрофе, о революции, о братоубийственной Гражданской войне! О страшной волне голода, смерти, разрухи, которая захлестнет страну!
Понял ли кто-нибудь в России в 1916 году, когда шла империалистическая бойня, этот символ? Это знамение?
Не знаю…
Наверное, все было как всегда на Руси: «Делай, что должно, и будь что будет!»
«Великая война – это война прапорщиков». Сколько правды в этой короткой фразе!
Великая война уносила в могилу каждый день сотнями, а может быть, и тысячами молодых офицеров-прапорщиков, вчерашних студентов, гимназистов, реалистов.
Размах и ожесточенность боевых действий на почти полутора тысячах километров фронта были таковы, что прапорщики в окопах выживали очень недолго. По статистике Первой мировой войны, русский прапорщик на передовой жил 10–15 дней до гибели или ранения. Из порядка 70 тысяч убитых в 1914–1917 годах лиц командного состава русской армии, 40 тысяч – именно прапорщики, на которых приходился самый высокий процент боевых потерь среди офицеров.
Историческая справка
Чин прапорщика был введен в русской армии в 1630 году как первичное звание полков иноземного строя и закреплен в Уставе 1647 года.
Знаком различия прапорщика с 1854 года стал прапорщицкий погон. Погон был с одним просветом, и чин прапорщика обозначался одной звездочкой на этом просвете.
Прапорщики титуловались «Ваше благородие». С 1884 года для выпускников военных училищ первым офицерским чином стал подпоручик.
8 октября 1912 года император Николай II принял «Положение об ускоренных выпусках из военных и специальных училищ при мобилизации армии», где чин прапорщика, как первый офицерский чин, был сохранен для военного времени. Чин прапорщика мог быть присвоен и за боевые отличия унтер-офицерам, имевшим высшее или среднее образование.
Для восполнения кадрового обер-офицерского состава во фронтовых частях перед командованием стал вопрос о скорейшем пополнении офицерских рядов, причем новые командиры должны были отвечать всем требованиям, выдвинутым войной: быть технически грамотными, уметь быстро разобраться во взаимодействии различных родов войск. Эти условия войны заставили отказаться от традиционных принципов набора в военные училища, открыв доступ любому грамотному человеку.
С этой целью были открыты школы подготовки прапорщиков при запасных пехотных бригадах и в военных округах для ускоренной подготовки младших офицеров. Общее руководство школами прапорщиков осуществляло Главное управление Генерального штаба.
К концу 1914 года действовало 11 школ прапорщиков.
Уже после первых выпусков выяснился недостаточный уровень подготовки офицеров в этих школах, поэтому начальники школ всячески боролись за улучшение качественного состава учащихся. Так, начальник 4-й Московской школы прапорщиков полковник Шашковский, бывший до этого начальником 1-го Кадетского корпуса и имевший большой педагогический опыт, применял специальный отбор кандидатов на поступление: «Тотчас после укомплектования прибывшим предлагается написать автобиографию. Оказавшиеся принадлежавшими к профессиям, несоответствующим для перехода в офицерское общество (приказчики, прислуга и т. п.), отчисляются».
Действительно, для многих школы прапорщиков являлись начальной ступенью дальнейшей карьеры, поэтому в канцелярию начальника ГУ ГШ массово поступали прошения о зачислении в школы прапорщиков представителей мещан, купцов, крестьян.
Всего за годы войны открыли 41 школу. Школы прапорщиков были в Петергофе, Ораниенбауме, Москве, Киеве, Казани, Саратове, Иркутске, Одессе, Оренбурге, Ташкенте.
Для Кавказской армии прапорщиков готовили школы в Тифлисе, Душете, Гори и Телави.
В городе Душете школа прапорщиков пехоты была организована 25 октября 1915 года в соответствии с приказом №571. В приказе говорилось: «Открыть теперь же школы прапорщиков пехоты: в г. Душете одну, и в г. Киеве две – 4-ю и 5-ю – на 500 человек каждую и в г. Омске – одну, на 400 человек».
Первый выпуск прапорщиков из Душетской школы был произведен 2 февраля 1916 года. История сохранила имена первых выпускников:
Высочайший приказ
УТВЕРЖДАЮТСЯ:
производство главным начальником Кавказского военного округа, 2-го февраля 1916 года:
Окончивших Душетскую школу подготовки Прапорщиков пехоты:
1. Баумгартен Константин
2. Безворотний Матвей
3. Бернер Федор
4. Вашкевич Григорий
5. Ершов Иван
6. Жилин Михаил
7. Лукьянец Михаил
8. Милендер Эдуард
9. Хименко Григорий
10. Хуциев Иван
В конце сентября 1916 года Н. И. Лоза прибыл в город Душет в школу прапорщиков пехоты из 218-го пехотного запасного батальона вольноопределяющихся, о чем в его Послужном списке сделана следующая запись: «Командирован в Душетскую школу прапорщиков для прохождения курса, куда и прибыл 23 сентября 1916 года» (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 84597. Л. 2)
Этот небольшой городок с богатой, уходящей в века историей примостился между зеленых гор в долине реки Душетис-Хеви, притоке Арагви на высоте 2918 футов над уровнем моря.
Историческая справка
Впервые селение Душети упоминается грузинскими письменами в 1215 году. В XVII веке оно служило резиденцией местных князей Эристовых-Арагвских. После падения в 1756 году Арагвского эриставства Душети был отдан царем Ираклием II в удел сыну его, Вахтангу. В 1801 году русские предоставили Душети статус города. С удалением в 1818 году Вахтанга в Россию Душет был городом Ананурского уезда, который в 1840 году расформировали в связи с созданием Грузино – Имеретинской губернии. Вновь созданный в 1867 году Душетский уезд вошел в состав Тифлисской губернии. Город Душет являлся одним из ключевых пунктов Военно-Грузинской дороги. В 1913 году в Душете проживало 2566 человек.
Снова обращаюсь к топографическим картам в поисках информации об этой местности. Душетский уезд располагался на севере Тифлисской губернии. Северная часть уезда, наиболее возвышенная, до 8000 футов над уровнем моря, занята обоими склонами центральной части Кавказского хребта, вершины которого увенчаны вечными снегами и ледниками. Климат в северной части уезда суровый, средняя температура летом +12,7 градусов, осенью +6, зимой –6, весной +3 градуса. Зимы продолжительные и снежные. Население занималось в основном скотоводством.
Средняя часть Душетского уезда, наполненная южными отрогами Кавказского хребта, представляла местность частью гористую, частью холмистую, постепенно возвышающуюся к северу. Население занималось возделыванием хлебов и скотоводством. Виноград вызревал плохо и не шел выше города Душет.
В Южной части Душетского уезда до 2000 футов над уровнем моря население занималось хлебопашеством, садоводством, виноградарством. Жителями уезда были пшавы, хевсуры, осетины, армяне, грузины, русские. Большая часть населения были православного и армянско-грегорианского вероисповедания.
В Душетскую школу прапорщиков Николай Лоза прибыл вместе с командой поступающих. Школа размещалась в казармах Пластунского батальона вблизи города Душет, что в 35 верстах от железнодорожной станции Мцхет. Их команда – более 500 человек из особого батальона вольноопределяющихся добиралась до станции Мцхет по железной дороге, а оттуда до школы шли походным порядком. Обычно это расстояние проходят за один день, но из-за того, что пошел проливной дождь, их команда шла два дня. Все были измотаны и устали.
Адъютант школы – поручик Смага, ознакомившись с документами, распорядился в канцелярию, чтобы новоприбывших поставили на все виды довольствия и повели в баню, где была и небольшая прачечная для мелкой стирки. После этого их накормили.
Школе были предоставлены отдельные каменные флигеля, обширные и удобные для размещения. Кухня была большая, с хорошей плитой и духовкой. Как показалось Н. Лозе, помещение столовой было тесновато. Столы в столовой были под клеенками, салфетки бумажные, эмалированные миски, черпаки, блюда и чайники, новые ножи, вилки, чайные ложки, на каждого чайные кружки. Пища Николаю понравилась, сытная и хорошая. Как он позже узнал, мясопостные дни в школе были отменены. Сахару выдавали по 12 золотников в день на человека. Особенно понравился Лозе хлеб, выпеченный в школьной хлебопекарне. Черный и белый хлеб на вкус были просто отличные.
Отделка и ремонт помещений были типичными для казарм. Умывальники наливные, со сливом в кадки. Отхожие места в 100 шагах от ротных помещений, с отверстиями на уровне пола и с выгребами.
В спальнях стояли железные кровати с полными тюфяками и чистым бельем. Вместо шкафчиков рядом с кроватями стояли двухэтажные открытые полки – по одной на юнкера. Как потом выяснил Николай Лоза, постельное белье стиралось за плату при местной тюрьме, а мелкая стирка – в своей прачечной. Неимущим юнкерам стирка оплачивалась за счет школы, прочие платили сами.
На следующий день сформированные роты, во главе с ротными командирами и курсовыми офицерами построились на плацу школы, где их поздравил начальник школы полковник Чеботаев. Юнкеру Лозе сразу понравился этот статный седой с аккуратной бородкой и усами полковник.
Душетской школой прапорщиков пехоты со дня ее основания командовал заслуженный, боевой офицер полковник А. Н. Чеботаев, награжденный Георгиевским оружием за бой в декабре 1914 года, где, подавая личный пример беззаветной храбрости и отваги, выбил турок из двух линий окопов и затем, после упорного боя, захватил село Тодеверан и был в том бою тяжело ранен.
Алексей Николаевич Чеботаев родился 14 марта 1861 года, общее образование получил в Тульском реальном училище. Окончил Московское пехотное юнкерское училище в 1883 году. По выпуску произведен в 6-й гренадерский Таврический полк подпоручиком. Поручик в 1888 году. В 1900 году А. Н. Чеботаев – есаул, командовал сотней, а в 1909 году войсковой старшина. В 1911 году командовал 4-м Кубанским пластунским батальоном. В 1913 году Чеботаеву было присвоено звание полковника.
Воевал с первых дней Великой войны. 11 декабря 1914 года был тяжело ранен в бою с турками на Кавказском фронте. По выздоровлению получил назначение начальником Душетской школы прапорщиков.
Награжден в 1907 году орденом Святого Станислава 3-й степени, в 1909 году – орденом Святой Анны 3-й степени, в 1913 году – Святого Станислава 2-й степени. В январе 1915 года награжден Георгиевским оружием.
Генерал-майор Б. В. Адамович после инспекции Душетской школы в ноябре 1916 года охарактеризовал полковника Чеботаева следующим образом:
«Начальник школы – награжденный Георгиевским оружием, раненый участник текущей войны, бывший командир 4-го Кубанского пластунского батальона – штаб-офицер полный энергии, дельности, понимания дела и преданности ему».
Под стать полковнику Чеботаеву были и остальные офицеры школы, все прошедшие фронт. В Российском государственном военно-историческом архиве я обнаружил список личного состава офицерских чинов Душетской школы прапорщиков Кавказского военного округа за 1916 год:
ЛИЧНЫЙ СОСТАВ
офицерских чинов Душетской школы прапорщиков Кавказского военного округа.
1. Начальник школы прапорщиков полковник ЧЕБОТАЕВ
2. Командир 1-й роты капитан КЛИМОВ
3. Командир 2-й роты капитан ЧИКОВАНИ
4. Курсовой офицер капитан ИВАНОВ
5. Курсовой офицер штабс-капитан АНДРЕЕВ
6. Курсовой офицер поручик ХОХЛОВ
7. Курсовой офицер поручик ЛИТВИНОВ
8. Курсовой офицер подпоручик ГОНИЕВ
9. Курсовой офицер подпоручик ВОРОНИН
10. Курсовой офицер подпоручик НАЗАРОВ
11. Курсовой офицер подпоручик СМАГА
12. Курсовой офицер подпоручик ИСТЮХИН
И.Д. Начальника штаба
Генерал-майор…
И.Д. Старшего адъютанта
Капитан …
(РГВИА. Ф. 661. Оп. 1. Д. 5. Л. 1, 1об.)
Кто именно из этих офицеров был у юнкера Лозы командиром роты и курсовым офицером, мне, к сожалению, достоверно установить не удалось, но то, что любой их этих опытных, изрядно повоевавших офицеров вложил все силы, все знания, весь свой человеческий и офицерский опыт в воспитании юнкеров достойными офицерами, с крепким моральным духом и гордостью за свою принадлежность к офицерскому корпусу, я не сомневаюсь. Как мне стало известно из списков офицерского состава Душетской школы, командовавший 1-й ротой капитан Климов воевал в 11-м Кавказском стрелковом полку, участвовал в боях.
Воевал на фронте в 202-м пехотном Горийском полку и командир 2-й роты капитан Чиковани. Получив контузию, он был эвакуирован с театра военных действий. Из этого же полка, после боев и контузии, подпоручик Гониев был назначен курсовым офицером в Душетскую школу.
Курсовой офицер штабс-капитан Андреев воевал в 1-м пехотном Ширванском полку, получил в бою ранение и после лечения его назначили в школу прапорщиков.
Офицер 4-го Кавказского стрелкового полка подпоручик Воронин после полученной контузии и выздоровления стал курсовым офицером. Курсовой офицер, исполняющий обязанности адъютанта, подпоручик Смага воевал в 75-м пехотном Севастопольском полку и был эвакуирован с фронта по ранению.
Все офицеры школы после полученных ранений, контузий или болезней, встав в строй, были назначены командованием воспитывать новую, столь необходимую армии смену офицеров.
Нужно сказать, что еще в феврале 1916 года обучающихся в школах прапорщиков переименовали в юнкеров, как в военных училищах. До этого в 1914–1915 годах курсантов в школах прапорщиков именовали обучающимися. Юнкера, будущие прапорщики, носили форму пехотных полков.
Юнкера, юнкера… Совсем недавно, до войны, в каком-нибудь пехотном юнкерском училище все было ясно: дворяне, обер-офицерские дети, дети духовных лиц, дети из донского, терского или кубанского казачества. Юнкерские забавы… юнкерские традиции…. Еще недавно какой-нибудь юнкер из высокопоставленной сановной семьи, мог «цукнуть» любого из младших «зеленых» юнкеров, крикнув: «Зверь, ко мне! Хвостатый, подайте стул и быстро! Юнкер должен быть живым и отчетливым!»
Старая юнкерская традиция «цука» (от немецкого Zuck, zucken – вздрагивание, резкое движение, понукание к движению) – пользуясь современными представлениями, сегодня это назвали бы «дедовщиной», была распространена во многих военных училищах.
Теперь другие времена, и как найти разницу между традицией юнкерского «цука» и традицией старого русского геройства. Теперь состав господ юнкеров пестр и разнообразен: от разночинцев до крестьянских детей, от «цивильных студентов» до повоевавших солдат.
Здесь, в школе прапорщиков, среди юнкеров, юнкерского «цука» не услышишь, да и вряд ли прошедший фронт юнкер Николай Лоза позволил бы кому-то над собой «цукать». Здесь не место мальчишеству, не место игре…
Николай Лоза знал, что их набор четвертый со дня открытия школы. Первый выпуск состоялся 2 февраля, второй – 5 мая, третий – 20 сентября 1916 года. Они должны были выпуститься на следующий год, в феврале 1917 года.
Организационно Душетская школа прапорщиков состояла из двух рот обучающихся по списку 516 человек, по три взвода (курса) в каждой роте, во главе которых стояли курсовые офицеры. Вот какие данные по юнкерскому составу приводятся в Отчете о проверке школы в ноябре 1916 года, именно в тот период, когда в ней учился Н. И. Лоза:
«Из списочного состава в 516 человек были на войне – 18% , не были на войне – 82%. Из числа бывших на войне не были в боях – 49%. Из числа 428 рядовых и ефрейторов не были в учебных командах – 89%.
По образованию II разряда 97%, I разряда – 1,5%. За боевые отличия – 1,5%.
По возрасту юнкера составляли: моложе 25 лет – 69%, 25–29 лет – 20%, 30–34 года – 7%, 35–39 лет – 3%, 40–44 года – 1 человек.
(РГВИА. Ф. 1500. Оп. 1. Д. 363. Л. 258)
Курс обучения составлял 4 месяца. Обучение начали 3 октября. Времени было очень мало, поэтому с ходу, без раскачки, начались интенсивные учебные занятия, которые велись по специальной учебной программе.
Занимались юнкера в классных комнатах. Классные комнаты были просторными и светлыми. Их количество соответствовало числу взводов. В классах были расставлены солдатские столы, скамейки и грифельные доски. Как показалось Николаю Лозе, столы были расставлены не очень удобно – спиной к свету. Юнкерам вместо тетрадей выдали бумагу для сшивки тетрадей. Вечерами помещения школы освещали керосиновые лампы.
Будущим младшим офицерам преподавали азы военной науки в соответствии с реальным опытом идущей войны: тактику, топографию, стрелковое дело, пулеметное дело, окопное дело, службу связи. Юнкера изучали: воинские уставы, основы армейского законоведения и административного права. Проходили строевую и полевую подготовку.
В соответствии с расписанием, занятия проводились то в классах, то на плацу, то в полевых условиях. Распорядок дня в школе прапорщиков был следующим: в 6 утра – подъем; с 6 до 7 часов – время для приведения себя в порядок, осмотра, утренней молитвы; в 7 часов – утренний чай; с 8 до 12 дня классные занятия по расписанию; в 12 часов – завтрак; с 12:30 до 16:30 строевые занятия по расписанию; в 16:30 – обед; с 17 до 18:30 – личное время; с 18:30 до 20 – приготовление заданий и прочитанных лекций к следующему дню; в 20 часов – вечерний чай; в 20:30 вечерняя повестка и перекличка; в 21 – вечерняя зоря. Вечерняя зоря исполнялась на плацу торжественно, в присутствии всех офицеров, с юнкерским оркестром, с пением гимна. После зори – отбой.
Учебная нагрузка в классе, на плацу и в поле была такой, что после отбоя юнкер Лоза засыпал сразу, словно проваливался в темноту. Но иногда ему снился серпантин горных дорог… Он словно видел себя со стороны за рулем, видел ослепительные пики вечных снегов Кавказских вершин…
Раз в месяц юнкера получали денежное довольствие. Свой оклад в 75 копеек они оставляли в юнкерской чайной и лавочке. При лавочке была читальня, обставленная прилично, просто и заботливо: в читальне было много газет отличный подбор настольных изданий. Но кроме лавочки, деньги надо было оставить для парикмахерской. Парикмахерская была устроена хорошо – в ней стриг солдат – профессиональный парикмахер. Стриг бесплатно. Деньги брал только за одеколон.
При школе имелась швальня, столярная, слесарная и сапожная мастерские.
По воскресеньям занятия в школе не проводились. В этот день Николай Лоза с удовольствием посещал домовую церковь Пластунского батальона. В воскресенье юнкеров увольняли в город. В один из выходных дней юнкер Николай Лоза получил увольнительный жетон и уволился в город. Душет предстал перед ним тихим, зеленым, со сплетением старых улочек городком, с двухэтажными домиками, среди которых выделялось здание театра, основанного, как потом выяснил Лоза, в 1880 году. Из центральной части города через Душетский овраг шло несколько мостиков, соединяющих городок с окрестными селами. В северо-восточной части старого города высилась башня старинной церкви. Местные жители называли ее церковью Григола Просветителя.
После увольнения – опять учеба, учеба и учеба… Особенно нравились Лозе уроки поручика Воронина. Он приводил много примеров из собственного боевого опыта. На уроках «Тактики» их взвод строем с винтовками отправлялся на холмы возле школы. Программа практических полевых занятий позволяла выносить теоретический урок в поле. Вообще лозунг школы «Школа стремится в поле» нравился юнкерам.
На занятиях в поле выполнялись: разведка, около версты в глубину, Отрабатывали «разведку дозором» и «разведку партией». Отрабатывалось «ведение боя взводом». В конце отрабатывали «походную заставу». При этом работали боковые дозоры.
На уроках топографии исполняли съемку местности в разных масштабах. Но не у всех получалось. Юнкер Лоза тоже не сразу освоил приемы топографической съемки. Не хватало карт, и полевые книжки заменялись бланками.
Интересными были занятия окопным делом. Окопные работы проводились на горке над школой в виде отрезка на взвод. Правда, без оборудования деревом и без проволочных заграждений. Проводил их подпоручик Назаров, приводя примеры из собственного боевого опыта. На занятиях он был понятен и весел. Несмотря на это их готовили на совесть, ведь шла война, их готовили для фронта, и занимались юнкера с полной отдачей.
Уровень знаний обучавшихся в школе оценивался не по баллам, а по зачетной системе – «удовлетворительно» или «неудовлетворительно». Выпускные экзамены не предусматривались.
Общий вывод о профессиональной пригодности выпускников делала особая комиссия из преподавателей во главе с начальником школы полковником А. Н. Чеботаевым. Преподавали в школе опытные фронтовые офицеры, а общие дисциплины вели гражданские педагоги из городского училища.
Было установлено три разряда. Юнкера, окончившие школу по 1-му разряду, получали первый офицерский чин – прапорщик. Выпускники 2-го разряда направлялись в действующую армию в фельдфебельских званиях, и чин прапорщика получали уже на фронте после 3–4 месяцев успешной службы. Неудовлетворительно окончившие школу, относились к 3-й категории и направлялись в войска для службы нижними чинами и не могли в дальнейшем поступать в военные учебные заведения.
В их наборе были опытные, обстрелянные, как сам Николай Лоза юнкера, но большинство – «зеленая» молодежь.
В военные училища поступали лица 1-го разряда по образованию – окончившие не менее 6 классов гимназии или с законченным и незаконченным высшим образованием.
А в школы прапорщиков – со 2-м разрядом, окончившие не менее 4 классов гимназии, а так же городские и уездные училища.
Юнкер Николай Лоза учился настойчиво, делая упор на топографию, связь и стрелковую подготовку…
На занятиях по пулеметному делу, которое было малознакомо юнкеру Лозе, он занимался особенно усердно.
Эта война показала, что пулемет был «королем» поля боя. Так, 1 июля 1916 года, когда британские солдаты поднялись в атаку у реки Сомма, через час половина наступавших британцев были убиты или ранены – их «скосили» немецкие пулеметы. К концу дня погибло 20 тысяч британских солдат. Очередь «Максима» разрезала человеческое тело пополам. Темп стрельбы достигал 400–600 выстрелов в минуту. Английский фельдмаршал Китченер писал о пулемете «Максим»: «…поистине американец Максим создал инструмент дьявола».
В обороне пулеметы часто ставили в первую линию для сдерживания наступления противника фронтальным и перекрестным фланговым огнем. При позиционных операциях пулеметы располагались в основном в первой линии окопов, но ставили их так же в глубине обороны на возвышенностях с таким расчетом, чтобы обстреливать атакующих фланговым и перекрестным огнем.
На вооружении русской армии состояли в основном станковые пулеметы «Максим», «Кольт» М1895/1914, «Шварцлозе» М/07, «Виккерс» и ручные пулеметы «Льюис», «Шош», «Гочкис».
Отдельным в школе был особый артиллерийский класс, в котором стояло орудие 1902 года выпуска, пулеметы, бомбометы. Николаю Лозе очень нравились занятия в этом классе.
Преподавал в классе артиллерии адъютант школы подпоручик Смага. Это был дельный, знающий предмет и умеющий говорить офицер. На уроках изучали «содействие пехоте стрельбой своей артиллерии», действия снарядов и устройство орудий.
Обучение юнкера начали с изучения устройства пулемета, действий пулеметной команды по подготовке пулемета к стрельбе, открытию и прекращению огня, видов пулеметного огня и действий пулеметчиков в бою. Кроме этого изучали подготовку пулемета к стрельбе, разборку, сборку и чистку пулемета.
При проведении практических занятий с юнкерами подпоручик Смага считал необходимым на всех повторительных занятиях, еще и еще раз проходить устройство пулеметов и подготовку к стрельбе. Фронтовой опыт подсказывал, что нужно действовать именно так.
Отработанные до автоматизма действия пулеметчиков по устранению, появившихся задержек стрельбы пулемета в боевых условиях, напоминал юнкерам офицер-преподаватель, спасли не одну солдатскую жизнь.
– Пулемет «Максим» образца 1910 года, – повторял Николай Лоза, – имеет следующие основные части: ствол; раму с механизмом запирания, барабан, рукоятки и цепочки; замок (затвор) с ударным механизмом, боевую личинку, замочные и подъемные рычаги; спусковую тягу; короб с откидной крышкой; задвижку затыльника; затыльник с рукоятками управления, спусковой рычаг и предохранитель; возвратную пружину с коробкой (кожухом); приемник с механизмом подачи ленты; кожух ствола с пароотводной и гильзоотводной трубкой, наливным и сливным отверстиями; надульник и прицельное приспособление.