Историческая справка
Общеизвестная версия связывает заговорщиков: великого князя Дмитрия Павловича, князя Ф. Ф. Юсупова и депутата Государственной Думы В. М. Пуришкевича с планированием и осуществлением убийства Г. Распутина. По этой версии сначала Распутину дали съесть пирожное с цианистым калием. Яд не подействовал. Затем Распутин выпил отравленную мадеру. Яд не подействовал. После этого Юсупов выстрелил в Распутина из револьвера. Раненый Распутин кинулся на Юсупова. Пуришкевич несколько раз выстрелил в Распутина, после чего еще живого погрузили на машину, отвезли к Малой Невке и сбросили в воду у Покровского моста.
Современные историки считают, что к устранению Григория Распутина в первую очередь причастна британская разведка. Так, историк разведки Г. Соколов в статье Е. Черных «Убийство Григория Распутина организовала британская разведка», напечатанной в газете «Комсомольская правда» 28 декабря 2016 года, излагает свою версию:
«Инициатором операции по устранению Распутина стал подполковник Самюэль Хоар. Он расписал шефу МИ 6, что Распутин – агент Германии… что старец за немецкие деньги согласился убедить супругу русского царя Александру Федоровну, немку по происхождению, находившуюся по его большим влиянием, а также самого Николая II в необходимости заключения сепаратного мира с Германией. Это вывело бы из войны Россию и высвободило немецкие армии на восточном фронте. Англии и Франции пришлось бы воевать против значительно более сильного противника».
Известно, что Григорий Распутин в свое время убедил Николая II не вступать в войну на Балканах, чем фактически на два года отодвинул Первую мировую войну.
И далее: «С. Хоар убедил руководство МИ 6 в необходимости ликвидировать Распутина. Сотрудник МИ 6 Освальд Рейнер был на дружеской ноге с распутинским врагом князем Ф. Юсуповым. Они вместе учились в Оксфорде… Юсупов… мог устроить русский заговор против старца, чтобы англичане не светились».
«Летом 1916 года плану МИ 6 по устранению Распутина был дан зеленый свет.
С. Хоара отправили в Петроград резидентом британской разведки… вместе с О. Рейнером. Поскольку Россия и Англия были союзниками, официально резидентура МИ 6 звалась «Британской военной миссией». Штаб-квартира – в гостинице «Астория». Непосредственно организацию убийства поручили контрразведчику Джону Скейлу, оперативникам Стивену Эйли и Освальду Рейнеру».
Известная легенда, которой верили десятки лет, что старца травили ядом, дважды стреляли в грудь и спину, а потом еще живого бросили в прорубь, опровергается сохранившимся в архиве заключением патологоанатомического вскрытия трупа Распутина:
«В желудке жертвы не обнаружилось никаких следов яда… Три пули в жертву были выпущены из оружия разного калибра… Третья пуля пробила лоб и вошла в мозг».
По этому поводу английский историк Гайлз Милтон писал: «…Смертельным был выстрел в лоб из английского револьвера «Уэмбли-455». Это было любимое оружие Освальда Рейнера».
Сотрудник Скотланд-Ярда Ричард Каллен, который после распада СССР провел свое независимое расследование убийства Распутина, тоже подтверждает английский след в убийстве старца. Следует отметить, что во многих последующих событиях, произошедших в России в феврале 1917 года, часто просматривается этот «английский след».
Отголоски событий, происходивших в столице, докатывались и до Душетской школы прапорщиков. Сейчас на третьем году войны Николай Лоза впервые почувствовал необъяснимое утомление, не столько, впрочем, физического, сколько морального свойства… От всего этого газетного словоблудия… Душе хотелось покоя…
Думается, не только Николай Игнатьевич Лоза, но и десятки тысяч таких же, как он, солдат-фронтовиков чувствовали усталость от этой затянувшейся войны…
Наверное, для них, для поддержки их духа и сил, в декабре 1916 года корреспондент «Летописи войны» Д. Дубеди писал: «У нас есть великое множество беспорядков, взяточничества, легкомыслия, лени, но все это ничто по сравнению с нашими основными преимуществами. Сильна наша Россия – сильна нашим духом, нашей верой, нашей несокрушимой преданностью Царю и нашими необъятными землями и нетронутыми богатствами».
Мне кажется, что под этим можно подписаться и сейчас 100 лет спустя…
С боями на фронтах, с транспортной разрухой, с разрушающейся финансовой системой, с резким ростом цен, с политическим противостоянием правительству, с заговорами генералитета и великих князей с целью переворота и царского отречения, с забастовками рабочих на военных заводах заканчивался високосный 1916 год.
Что там ждет впереди?
Может, пронесет, думали многие… Но не пронесло… Подобные библейскому Потопу на страну стремительно накатывались социальные потрясения, когда все сметается невероятным революционным потоком…
Наступил 1917 год.
С января 1917 года юнкерам школ прапорщиков должны были ввести форму одежды военных училищ, но для юнкера Н. И. Лозы это уже значения не имело. Учеба подходила к концу.
Еще 30 января 1917 года в школу пришла разнарядка начальника Штаба округа генерал-майора фон Рубенау с указанием числа прапорщиков-выпускников и пунктов назначения в части войск Западного и Кавказского фронтов:
«В чье распоряжение назначаются; пункт назначения; число прапорщиков;
По старшинству баллов.
На Западный фронт.
1. В распоряжение начальника штаба
Московского военного округа…Москва …100 чел.
2. В распоряжение начальника штаба
Казанского военного округа…Казань… 56 чел.
3. В распоряжение начальника штаба
Одесского военного округа…Одесса…100 чел.
4. В распоряжение начальника штаба
Туркестанского военного округа.Ташкент… 18 чел.
На Кавказский фронт.
1. В распоряжение начальника
1-й Закавказской пехотной зап. бригады …Тифлис…50 чел.
Всего: … 460 чел.
И.Д. Начальника штаба
Генерал-майор фон Рубенау
(РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 396. Л. 20, 20об.)
Все! Успешно были сданы все зачеты. Юнкер Николай Лоза окончил Душетскую школу прапорщиков пехоты по 1-му разряду.
Сохранился список юнкеров Душетской школы прапорщиков, предназначенных к производству в прапорщики, с указанием среднего балла. Юнкер Н. И. Лоза окончил школу 101-м из 450 человек. Со средним баллом 4,17, в то время как максимальный балл был 4,83, а минимальный – 3,0.
СПИСОК
юнкерам 4-го курса Душетской школы прапорщиков, предназначенным к производству в прапорщики 2-го февраля 1917 года.
№Звание Фамилии и имена Средний балл Какой части
1. Фельдф. КОВАЛЕВ Исидор 4,83 3-го саперного батальона
2. Мл. ун. оф. БУРУНДУКОВ Аким 4,83 32 артиллерийск. бригады
3. Ст. ун. оф. ИВАНИЦКИЙ-ВАСИЛЕНКО 4.83 14 Туркестанск. стрел. полк
4. Рядовой ГОЦКО Петр 4,83 8 пехот. запасной полк
100. Рядовой ШУМЛЯНСКИЙ Елизар 4,17 48 пехот. запасной полк
101. Рядовой ЛОЗА Николай 4,17 17 автомобильная рота
451. Рядовой КИТАЕВ Александр 3,0 6 гренадерский полк
Начальник школы
Полковник Чеботаев
Исп. об. адъютанта школы
Поручик Смага
(РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 396. Л. 22–30об.)
29 января 1917 года юнкер Н. И. Лоза приказом по школе за №29 был произведен в младшие унтер-офицеры и приведен к присяге.
3 февраля 1917 года Приказом по Кавказскому военному округу №60 Николай Игнатьевич Лоза произведен в прапорщики пехоты.
ПРИКАЗ
по войскам Кавказского округа
(на театре военных действий)
№60
февраля 3-го дня 1917 года В гор. Тифлис
Юнкера из вольноопределяющихся, охотников и жеребьевых, пользующихся по образованию правами 1-го и 2-го разрядов, успешно окончившие 2-го сего февраля Душетскую школу прапорщиков, производятся в прапорщики со старшинством с 2-го февраля 1917 года, с зачислением по армейской пехоте, согласно прилагаемого списка.
Подписал Главный начальник
Кавказского военного округа
Генерал-лейтенант ВОЛЬСКИЙ
Приложение к приказу
по Кавказскому военному округу
от3 февраля 1917 года за №60
СПИСОК
юнкеров Душетской школы прапорщиков, произведенных в прапорщики с зачислением по армейской пехоте
1. Мл. ун. оф. ГАВРИЛОВ Михаил
2. Ст. ун. оф. ФИЛАТОВ Петр
3. Мл. ун. оф. ФЕТИСОВ Иван
4. Мл. ун. оф. РЯБОВ Иван
5. Мл. ун. оф. ЖИРОМСКИЙ Сергей
…
53. Мл. ун. оф. ЛЕВКИН Федор
54. Мл. ун. оф. ЛАПШИН Василий
55. Мл. ун. оф. ЛОЗА Николай
…
443. Мл. ун. оф. ЯКОВЛЕВ Михаил
И.Д. Начальника штаба
Генерал-майор фон Рубенау
(РГВИА. Ф. 1300. Оп. 4. Д. 590. Л. 37–43)
Об этом была сделана запись в Послужном списке Н. И. Лозы:
«Приказом по Кавказскому военному округу за №60 произведен в прапорщики и назначен в распоряжение начальника Штаба Московского военного округа 3 февраля 1917 г.» (РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 84597. Л. 2 об.).
В строю Николаю Игнатьевичу Лозе были вручены новенькие золотые погоны младшего офицера с одним просветом и одной звездочкой на просвете.
Слушая приказ о присвоении офицерских званий, Николай вздрогнул, когда впервые услышал: «прапорщик Лоза» – свою фамилию и прибавлением офицерского звания – прапорщик.
Одновременно с вручением погон Лозе был вручен знак об окончании школы прапорщиков. Этот нагрудный знак был специально введен императором Николаем II с целью объединения прапорщиков «в одну общую семью и для установления наружной корпоративной связи». Нагрудный знак представлял собой прямой широкий крест, залитый белой эмалью, с двумя перекрещенными мечами. На крест крепился накладной двуглавый бронзовый орел, на груди которого щит, залитый красной эмалью с вензелем из букв: «Д», «Ш» – Душетская школа и сверху в венке «1917» – год выпуска. Ниже – миниатюрный погон прапорщика с одним просветом и одной звездочкой. Знак крепился на гимнастерке винтом и закруткой.
Выпускникам было зачитано поздравление командующего Кавказским военным округом.
Н. И. Лоза прошел ускоренный курс обучения и был произведен в прапорщики с перспективой через восемь месяцев стать подпоручиком. Государство оделило его тремястами рублями на обмундирование и снаряжение, в которое входили: пояс с наплечными ремнями, шашка и револьвер системы «Наган».
Нужно сказать, что личным оружием офицеров в русской армии в абсолютном большинстве были револьверы «Наган», потом шли «Маузеры» второго типа – как называли пистолет системы «Маузер К-96» образца 1896 года калибра 7,63 мм. К ним прилагалась деревянная кобура – приклад. Потом шли «Парабеллумы», встречались «Кольты» и «Смит-Вессоны».
К слову, «Маузер» первого типа – это карманный пистолет образца 1914 года калибра 7,65 мм. Выстрелом именно из такого «Маузера» покончил собой сослуживец Николая Лозы по Военной автомобильной школе Владимир Маяковский – поэт, позже обласканный советской властью, но не нашедший себя и запутавшийся в личном…
Кроме оружия, офицеру полагалась большая полевая сумка, бинокль в футляре и специальный медальон, введенный в русской армии 24 января 1917 года, получивший название «медальон смерти». Офицеры этот медальон старались не носить, боясь накликать гибель, зато многие носили железные кольца, внутри которых были выгравированы их фамилия и адрес.
Но думать о худшем не хотелось. В двадцать лет думалось только о хорошем…
На душе Николая Лозы было радостно. Подобного настроения он не испытывал давно. Новенькая форма, хрустящая пахучая портупея. Когда Николай скашивал глаза на сверкающую звездочку на золотом погоне, какое-то светлое, горделивое счастье распирало грудь. Он, сын крестьянина, офицер!
Общим собранием молодые офицеры решили направить благодарственную телеграмму командующему Кавказским военным округом:
ТЕЛЕГРАФ
Из Душета 123 военная Тифлис начальнику Штаба округа
Вновь произведенные офицеры, принося сердечную благодарность за поздравление его превосходительства главного начальника округа и вашего превосходительства, выражают самоотверженную готовность отдать свою молодую жизнь за благо счастье и славу Его Императорского Величества и дорогой Родины.
Полковник Чеботаев
(РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 396. Л. 47)
К концу 1916 года на фронте ротами и батальонами повсеместно командовали офицеры военного времени – прапорщики, многие из которых к этому времени стали поручиками и штабс-капитанами. В результате «системообразующий» тип довоенного офицера – потомственный военный, носящий погоны с 10-летнего возраста, пришедший в училище из кадетского корпуса и воспитанный в духе безграничной преданности престолу и Отечеству, – практически исчез, выбитый губительными боями 1915 года.
В ходе войны армейский офицерский корпус целиком преобразился, приобретя, как и армия, народный характер. Он перестал быть профессионально отгороженной частью общества. Офицерский корпус перешел на новую систему комплектования – бессословную. Юридически, офицерство оставалось привилегированным сословием, на деле же оно состояло из народа, прошедшего ускоренную подготовку.
Конечно, и в мирное время, в офицерском корпусе было много представителей недворянского происхождения. Но они получали в военных училищах надлежащее воспитание и образование, которые их готовили к военной профессии
Социальную специфику кадровых офицеров офицерский корпус офицеров ускоренного производства полностью утратил. Однако, поскольку традиции воинского воспитания в военно-учебных заведениях не прерывались, офицерство военного времени не изменилось ни по моральному духу, ни по отношению к своим обязанностям.
Подавляющее большинство офицеров военного времени не менее жертвенно выполняли свой долг, чем кадровые офицеры, и гордились своей принадлежностью к офицерскому корпусу. Часто это чувство у людей, едва ли могущих рассчитывать получить офицерские погоны раньше – в обычных условиях, было даже более обостренным, и нежелание с ним расставаться дорого обошлось многим из них после большевистского переворота.
Это в полной мере относится и к прапорщику Николаю Игнатьевичу Лозе (Первая мировая война и русский офицерский корпус)
Понятно, что разные, порой совсем случайные люди в ускоренном порядке становились офицерами, что в целом снижало уровень общей подготовки армейских офицеров.
А. А. Керсновский в своей книге «Русская армия. Без веры, царя и отечества» с горечью писал: «Хуже было с офицерами военного времени. Большая часть прапорщиков – случайного элемента в офицерских погонах – не сумели надлежащим образом себя поставить. Одни напускали на себя не принятое в русской армии высокомерие и этим отталкивали солдат. Другие безвозвратно губили себя панибратством, попытками популярничать. Солдат чуял в них ненастоящих офицеров» (Керсновский А. А. Русская армия. Без веры, царя и отечества. Русская армия на третий год войны)
Прапорщик Николай Игнатьевич Лоза ни к одной из вышеперечисленных категорий не относился. В Душетскую школу он прибыл после службы в действующей армии на Кавказском фронте и учебы в Петроградской военной автомобильной школе, где получил крепкую техническую подготовку, занимаясь на автомобильной материальной части вместе с кадровыми офицерами, наблюдая их изо дня в день в совместной учебе и работе, приобретая и впитывая у них знания, опыт, манеру общения: спокойную, ровную, лишенную всякого высокомерия. В этом ему помогло хорошее собственное образование, полученное в Хорольском городском училище.
Боевая служба в 17-й автомобильной роте Кавказской армии на Турецком фронте закалила его и без того твердый характер. Окружавшие Николая друзья и сослуживцы всегда чувствовали в его характере стержень, выражавшийся в прямоте суждений, чувстве справедливости, ответственности за порученное дело и личной смелости.
В Российской империи звание «русский офицер» было не просто обозначением профессиональной либо социальной принадлежности. Звание «офицер» означало принадлежность к особой касте людей, для которых честь и достоинство были дороже жизни. За честь сражались, за нее же и умирали!
А. И. Куприн, воевавший в Первую мировую войну, писал: «В офицерском составе уживались лишь люди чрезмерно высоких боевых качеств. В армии нельзя было услышать про офицера таких определений, как «храбрый», «смелый», «отважный», «геройский» и так далее. Было два определения: «хороший офицер» или, изредка, – «да, если в руках».
Еще в годы русско-японской войны 1904–1905 годов ротмистр В. М. Кульчицкий написал «Советы молодому офицеру», которые, по сути, стали кодексом чести русского офицера.
В годы Первой мировой войны «Советы молодому офицеру» были переизданы несколько раз. В предисловии к военному изданию В. М. Кульчицкий писал:
«Ныне вследствие военного времени «Советы…» еще более необходимы и полезны. Ускоренные выпуски молодых людей в офицеры не дают возможности и времени усвоить в школах всех тонкостей традиции, правильного взгляда на сущность военного воспитания и дисциплины. Молодому офицеру предстоит самостоятельная работа над собой.
Если принять во внимание, что проступки мирного времени в военное время становятся преступлениями, караются особенно сурово, …то «Советы…» дают возможность офицеру избежать многих ошибок… чтобы уяснить все то, что требуется от него, чтобы быть хорошим, не роняющим своего достоинства офицером.
Офицер, не освоившийся еще со своим новым положением, которое основано на условностях, выдержанности и военном такте, часто теряется и не знает, как ему следует поступать в некоторых случаях, не предусмотренных уставом. Ни в каких уставах этих советов молодой офицер не найдет» (Кульчицкий В. М. Кодекс чести русского офицера. М.: РИПОЛ-классик, 2016).
Николай Лоза быстро освоился со своим новым положением и обликом. Но иногда, при беглом взгляде в зеркало, ему не верилось, что это он, что это его крепкую фигуру облегает новенькая офицерская форма с золотыми погонами, поскрипывающая портупея, щегольские офицерские сапоги, шашка, револьвер и в кожаном футляре на длинном ремешке полевой бинокль.
Да, читатель, это тот самый бинокль, который спустя сорок лет я обнаружил на дне бабушкиного сундука, тот самый бинокль, с которого началось мое прикосновение к жизни и трагической судьбе офицера русской армии Николая Игнатьевича Лозы – старшего брата моего деда Карпа Игнатьевича Лозы.
Этот бинокль, единственная фотография и сделанная на первой странице Послужного списка прапорщика Лозы, рукою самого Николая Игнатьевича запись: «Читал 2-го февраля 1917 года прапорщик Николай Лоза» – вот и все вещественное, что сохранилось от него на этой земле… Да еще память…. Светлая человеческая память.
«Читал 2-го февраля 1917 года прапорщик Николай Лоза» – перечитываю я снова и снова запись, сделанную четким, аккуратным почерком Николая Игнатьевича…
До Февральской революции оставалось 25 дней!..
Глава 4
Москва, 1917 год
Состав, заскрипев тормозами, остановился. В открытые двери вагона ворвался шум Курско-Нижегородского вокзала Москвы, куда приходили поезда с Кавказа. Запахло углем, жженой нефтью, паровозной смазкой.
Прапорщик Николай Игнатьевич Лоза с волнением вышел из вагона: «Вот она Москва!», и тотчас окунулся в вокзальную суету: сновали пассажиры, что-то выкрикивали продавцы-лоточники, шныряли какие-то темные личности, толпились солдаты и обалдевшие от сутолоки крестьяне.
Над Первопрестольной плыл колокольный звон – переливчатый, мелодичный. Сняв с головы фуражку, Николай перекрестился на видневшийся вдали купол собора. С последним ударом звон медленно угас в воздухе…
Была середина февраля 1917 года. Стоял легкий морозец. Москву засыпало снегом. Снег мерцал на маковках церквей, скрипел под ногами, ложился на погоны…
На привокзальной площади Николай окликнул извозчика и сел в пролетку.
– Куда прикажете?
– На Остоженку, в штаб округа.
– Будет исполнено, ваше благородие, – извозчик подстегнул лошадь и свернул с площади на боковую улицу…
Расплатившись, прапорщик Лоза окинул взглядом большое четырехэтажное, украшенное по фасаду двенадцатью коринфскими полуколоннами здание штаба Московского округа.
Постояв минуту, чтобы унять волнение, Николай шагнул в дверь главного входа располагавшегося с левой стороны здания. В кармане его офицерской гимнастерки лежало предписание прибыть в распоряжение начальника штаба Московского военного округа.
Вытянувшись, он представился полному усатому полковнику – дежурному по штабу:
– Ваше превосходительство господин полковник, прапорщик Лоза прибыл для дальнейшего прохождения службы, – пытаясь казаться спокойным, отчеканил Николай.
Перед дежурным стоял среднего роста худощавый офицер лет двадцати. Карие глаза смотрели внимательно, движения были неторопливы и уверены. На голове молодцевато сидела защитного цвета фуражка с офицерской кокардой.
«Один из тысяч молодых офицеров военного времени», – подумал дежурный и спросил:
– Воевали? На каком фронте?
– Так точно, ваше превосходительство! Воевал. На Кавказском. Окончил Душетскую школу прапорщиков пехоты, – Николай протянул дежурному по штабу свои документы…
На следующий день прапорщик Н. И. Лоза был назначен в Окружное интендантское управление в отделение, отвечающее за снабжение армии фуражом.
Николая Лозу не удивило, что его, связанного с техникой, с автомобилями, бросили на фуражные проблемы, на проблемы питания армейских лошадей. Кому как не ему – крестьянину, казаку, лошадь всегда была другом и помощником, и он знал о вопросах питания лошадей не понаслышке.
«Ничего, разберусь», – убеждал он сам себя.
Со временем к Николаю пришло понимание того, что Московский военный округ – главный округ страны, является одним из основных поставщиков людей, боеприпасов, военной техники, продовольственно-фуражных грузов и всего прочего, так необходимого фронту.