Армия разваливалась. Народ в серых шинелях – солдаты, массами покидали фронт и тыловые гарнизоны, спеша в свои деревни. Фронт от Балтики до Черного моря практически перестал существовать. Кругом торжествовала анархия, вседозволенность и утопия…
Действительно, весной и летом 1917 года в России торжествовала утопия. Основой политического управления страной Временное правительство избрало не принуждение и насилие, но добровольное подчинение свободных граждан – разве это не утопия для России? Временное правительство дало народу неслыханные свободы, по существу граничащие с анархией, но ни разу не проявило жесткости. А. Керенский, хотя и знал с детства В. Ульянова (Ленина), жил с ним в одном городе, учился в одной гимназии и в одном Петербургском университете, но он крови не пролил, не вошел в историю палачом.
Да, у Керенского были грехи – тщеславие, суетность, демагогия и позерство, но он не стал тюремщиком русского народа.
6 сентября 1917 года в Петрограде начало работу Демократическое совещание. Планировалось, что это будет высший, до Учредительного собрания, представительный орган, который поможет сохранить коалиционную власть, в которую входили представители фабрично-заводских комитетов, земских и городских союзов, Думы и других общественных организаций и партий. Фракция большевиков на этом совещании предложила передать власть от Временного правительства Петроградскому совету, но получила категорический отказ. В. Ленин пишет статьи «Кризис созрел», «Советы постороннего», «Большевики должны взять власть», в которых открыто призывал к подготовке восстания против Временного правительства.
В середине сентября 1917 года отношения между Директорией («Советом пяти») и Петросоветом накалились до предела. Совет большевизировался. На заседании Петросовета в котором приняли участие более тысячи человек, лидеры большевиков Троцкий, Каменев и другие выступали с пламенными речами, призывая усилить нажим на Временное правительство. Меньшевики демонстративно покинули заседание, а председатель Петросовета Н. Чхеидзе сложил с себя полномочия.
Петросовет в свою очередь одобрил отказ Ленина и Зиновьева передать себя в руки «черносотенной контрразведки и царских следователей».
В Петрограде революция углублялась… В конце сентября 1917 года было сформировано очередное (третье) коалиционное Временное правительство, председателем которого вновь стал А. Ф. Керенский.
В Москве стояли прозрачные дни ранней осени. Воздух был легок и чист. Тонкая паутина, серебрясь, летала в воздухе. В парках полыхали сентябрьским огнем кусты и деревья. Осень в природе только наступала, а осень в душе прапорщика Н. И. Лозы наступила уже давно. Нехорошие предчувствия тяготили Николая. Давно не было писем из дому. Последней была открытка с репродукцией какой-то картины с красной почтовой маркой с портретом Александра III и надписью: «Всемирный почтовый союз. Россия. Открытое письмо». Брат Карпуша своим разборчивым аккуратным почерком передавал привет и писал, что все живы здоровы. Николай почему и запомнил эту открытку, потому что она была последней. Больше писем не было, и он очень волновался, зная, что на Украине неспокойно…
Осенью 1917 года в Москве крайне обострилась криминогенная обстановка. Выросло количество ограблений, убийств, самосудов. Улица становилась символом смерти.
В октябре 1917 года пролетарский писатель Максим Горький в статье «Нельзя молчать», опубликованной газетой «Новая жизнь», словно прозрев, пророчествовал:
«…Вспыхнут и начнут гадить, отравляя злобой, ненавистью, местью, все темные инстинкты толпы, раздраженной разрухою жизни, ложью и грязью политики – люди будут убивать друг друга, не умея уничтожить своей звериной глупости».
В настроении московских обывателей росла апатия и аполитичность. Злободневные политические вопросы уже не собирали в «культовых революционных» местах толпы демонстрантов. Люди предпочитали вместо уличного единения, так популярного в первые «медовые месяцы» революции, заниматься проблемами собственного выживания.
Все это было невыносимо обывателю. Общество быстро устало от бесконечных раздоров, уличных демонстраций, нищеты и нехватки продовольствия и жаждало передать власть кому угодно, лишь бы вернулся порядок.
Временное правительство неоднократно заявляло, что его задача довести страну до созыва Учредительного собрания. Учредительное собрание в народном сознании воспринималось как продолжение традиции «земских соборов».
Первые демократические выборы в России сначала намечались на лето 1917 года, затем – на сентябрь, но и их перенесли на ноябрь.
«Почему тянут с созывом Учредительного собрания? – задавал себе вопрос Николай Лоза. – Ведь ради этого и произошла революция в феврале, чтобы выбрать новую форму правления в России. Новый путь… Уже прошло восемь месяцев, а выборы в Учредительное собрание так и не организованы! Почему?» Ответа у него не было, но то, что вокруг созыва Учредительного собрания происходила какая-то политическая возня, было очевидно.
В связи с этим московская газета «Труд» в октябре 1917 года писала на своих страницах:
«Социалисты-революционеры… без жестокого боя не отдадут Учредительное собрание ни Ленину, ни Рябушинскому, ни Пуришкевичу. Социалистами-революционерами приемлется только одна диктатура – диктатура всего народа, выраженная через свободно избранных своих представителей, через Учредительное собрание».
Затягивание с созывом Учредительного собрания становилось роковой ошибкой Временного правительства.
В. Ленин, понимая, что Учредительное собрание, перенесенное на ноябрь, будет единственным легитимным органом и сформирует законную власть в стране, задумал опередить события.
В Москве среди горожан начали ходить слухи о скором выступлении большевиков. Газета «Русские ведомости», пытаясь успокоить москвичей, писала в те дни: «Министр-председатель А. Ф. Керенский на основании имеющихся у него данных, указывал, что, по-видимому, демонстрация большевиков не состоится. …Большевики в последнюю минуту отказались от выступления, которое они готовили на 20–22 октября. Теперь они заявляют, что это выступление – миф, выдумка буржуазии…»
Несмотря на это, домовые комитеты Москвы возвратились к своим изначальным функциям, ради которых они создавались в марте 1917 года, – к защите личной и имущественной безопасности граждан. Комитеты учреждали ночные дежурства из жильцов-мужчин, имеющих оружие, у подъездов на улицах.
Еще в конце сентября во время очередных беспорядков на Электромеханическом заводе был убит шальной пулей (шальной ли?) пролетарий-инженер – брат Галины. Сердце ее отца не выдержало. Галина хоронила сразу двоих – отца и брата. Это был удар!
Все рушилось! Весь мир рушился!
Николай Лоза чувствовал: «Революция заслоняет от него их с Галиной счастье! Их с Галиной будущее!»
Сильный человек, надеется на лучшее… Но лучшего не случилось.
Пока человеку двадцать – двадцать пять лет, он живет и чувствует так, точно ему предстоит прожить тысячу лет! Николай Лоза так себя и чувствовал…
Но вихри революции разметали их, оторвали Николая и Галину друг от друга, и, как оказалось, навсегда.
Все привычное теряло смысл, все рушилось сметаемое Потопом большевистского переворота… Потопом разрухи, голода, несчастья… Потопом, о котором Божественное Провидение предупреждало Россию, явив ей в 1916 году спасительный Ноев Ковчег. Но кто из живших тогда мог предположить, что сделается с Россией и кому сколько останется жить после этого страшного Потопа…
Солдату героической русской армии, оплеванной и обесчещенной большевиками, русскому офицеру прапорщику Николаю Игнатьевичу Лозе жить оставалось 162 дня…
Осеннее солнце не проглядывало в Москве уже несколько дней. Деревья бульваров сбросили листву, оголились и почернели. Порывистый ветер надрывно гудел в проводах. Порой моросил мелкий противный дождь, принося с собой сырость и холод. В Москве было беспокойно… Междугородный телефон бездействовал… Сведения из Петрограда поступали смутные и отрывочные…
И вот 25 октября 1917 года, как гром, телеграмма дежурному Московского военного округа: «В Петрограде произошел вооруженный переворот. Большевики захватили власть. Временное правительство арестовано».
Историческая справка
Дата 25 октября 1917 года выбрана большевиками для осуществления переворота не случайно. На 26 октября в городе Лодзи была назначена встреча представителей Временного правительства с представителями Австро-Венгрии для переговоров о выходе Австро-Венгрии из войны. Тем самым Россия выигрывала Первую мировую войну, а учитывая, что на ноябрь были назначены выборы в Учредительное собрание – обстановка в стране в корне менялась.
Этим в том числе может объясняться знаменитое ленинское выражение о сроках взятия власти: «Вчера – рано, завтра – поздно, надо брать сегодня!»
Арестованные в Зимнем дворце члены Временного правительства принадлежали к третьему коалиционному правительству, в состав которого входили: председатель А. Керенский, министр внутренних дел А. Никитин, министр иностранных дел М. Терещенко, министр юстиции П. Малянтович, министр путей сообщения А. Ливеровский, министр торговли и промышленности А. Коновалов, министр просвещения С. Салазкин, военный министр А. Верховский, морской министр Д. Вердеревский, министр земледелия С. Маслов, министр финансов М. Бернацкий, обер-прокурор святейшего синода А. Карташев, государственный контролер С. Смирнов, министр почт и телеграфов А. Никитин (совмещал в правительстве две должности), министр труда К. Гвоздев, министр продовольствия С. Прокопович, министр государственного призрения Н. Кишкин.
На следующий день 26 октября 1917 года на 2-м Всероссийском съезде рабочих, солдатских и крестьянских депутатов большевиками был учрежден «в качестве временного рабочего и крестьянского правительства» Совет народных комиссаров РСФСР под председательством В. Ульянова (Ленина).
Парадоксально, но судьбы людей, свергнувших Временное правительство, оказались в целом более трагическими, чем судьбы свергнутых ими министров.
Из пятнадцати народных комиссаров девять были позже расстреляны самими большевиками: нарком внутренних дел К. Рыков, нарком земледелия В. Милютин, наркомы по военным и морским делам В. Антонов-Овсеенко, Н. Крыленко, П. Дыбенко, нарком труда А. Шляпников, нарком юстиции Г. Оппоков, нарком по делам продовольствия И. Теодорович, нарком почт и телеграфов Н. Авилов (Глебов).
Председатель первого Совнаркома В. Ульянов (Ленин), отвергнутый своими соратниками, умрет, страдая слабоумием. Нарком по иностранным делам Л. Бронштейн (Троцкий) будет убит агентом НКВД.
Нарком по делам торговли и промышленности В. Ногин, нарком финансов И Скворцов (Степанов), нарком народного просвещения А. Луначарский умерли своей смертью. Нарком по делам национальностей И. Джугашвили (Сталин), став лидеров Советского государства, умрет в 1953 году.
Из шестнадцати членов Временного правительства покинули Россию восемь человек. Из восьми оставшихся четыре человека были расстреляны большевистской властью: министр внутренних дел А. Никитин (Никитин совмещал еще пост министра почт и телеграфов), министр юстиции П. Малянтович, военный министр А. Верховский, министр земледелия С. Маслов.
Большевики не щадили ни своих, и чужих…
Несмотря на известия о перевороте в Петрограде, в Москве служба в Окружном интендантском управлении шла своим порядком, и начальство делало вид, что ничего особенного не происходит, хотя ходили слухи, что большевики собираются захватить власть и в Москве.
Вечером того же дня младшие офицеры управления и среди них прапорщик Н. И. Лоза собрались в комнате дежурного офицера для обсуждения произошедших событий. Все соглашались, что смириться с большевистским переворотом нельзя, ибо вопрос стоит о России и о ее существовании.
– Эти мерзавцы думают, что если они легко захватили Петроград, то и Москву им легко будет взять, – возмущались офицеры.
Было ясно и другое – высшее командование округа решило выжидать и попытается остаться в стороне от всего происходящего. Обсуждая свои возможности, офицеры понимали, что восстановить Временное правительство они не смогут, не смогут бороться и за Учредительное собрание, но отстоять честь Родины и свою личную честь они могут – значит, надо сопротивляться большевикам здесь, в Москве. Это все присутствующие приняли единодушно. Прапорщик Н. И. Лоза был с ними полностью согласен.
«Раз власть большевики захватили силой, значит, это вооруженный переворот и, значит, против большевиков нужно действовать тоже только силой, военной силой», – понимал Лоза.
Ненависти к большевикам он не испытывал, но июльские события, выявившие предательство большевиков, их связь с Германией – врагом России, заставляли относиться к ним как к врагам, а значит, быть против них.
Николай не переставал думать о том, что придется бороться со своими же – русские против русских… Как он, офицер, верный присяге должен поступить, если сохранить честь знамени, государства будет сложно?
«Да и присяга, раз я ее принял, я ей должен оставаться верен». Неожиданно в памяти Николая всплыл текст присяги: «…обязуюсь повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство, впредь до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания…»
«Остается одно, – принял для себя решение прапорщик Лоза, – сохранить свою личную честь». Что бы ни случилось, он должен сохранить свою личную честь!
Как потом стало известно, быстрый и тихий большевистский переворот петроградские обыватели и не заметили. В своих дневниках очевидцы писали: «Ночью опять стреляли», что для столицы было уже делом обыденным. В тот день в столичных театрах шли спектакли. На сцене Мариинского театра – новый балет с прославленной балериной Красавиной, пел Шаляпин, в Александринском театре Мейерхольд возобновил постановку «Смерть Ивана Грозного», ведомства и министерства исправно функционировали, магазины были открыты… Но еще 17 сентября 1917 года главы дипломатических ведомств союзников России получили предписания своих представительств не вмешиваться в то, что будет происходить в столице.
Зимний дворец, превращенный еще в 1915 году по решению Николая II в госпиталь, в парадных залах которого Николаевском, Аванзале, Фельдмаршальском и Гербовом размещались лазаретные койки на тысячу человек, а в Малахитовом зале которого заседало Временное правительство, никаким оплотом Временного правительства не был и, по существу, не охранялся, особенно со стороны Невы. Со стороны же Дворцовой площади находились 2–3 роты юношей-юнкеров, 137 ударниц женского батальона, сформированного Керенским, и 40 инвалидов георгиевских кавалеров, которые не оказали никакого сопротивления отряду большевика Антонова-Овсеенко. Стреляя по Зимнему дворцу, Антонов-Овсеенко по существу стрелял по госпиталю с тысячью ранеными русскими солдатами, а показываемые в советских кинофильмах сцены массового штурма укреплений перед Зимним дворцом являются постановочными кадрами Эйзенштейна из его художественного кинофильма «Октябрь».
Да и укреплений никаких на площади перед дворцом не было, а были запасенные на зиму для отопления госпиталя штабеля дров, которые защиты собой не представляли, а в случае возгорания могли только дополнительно ранить людей. На фотографиях Дворцовой площади той поры, хорошо видны эти сложенные в поленницы дрова.
Переворот организованный твердой опытной рукой Л. Троцкого был проведен быстро и умело. И. В. Сталин позже писал: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому».
Когда в годы перестройки в СССР впервые заговорили о «большевистском перевороте 1917 года» вместо привычного «Великая Октябрьская социалистическая революция», слышать это было, кажется, даже крамольно. Но работая над книгой, я выяснил, что В. Ленин 6 ноября 1918 года на торжественном заседании Совнаркома начал свою речь словами: «Мы собираемся сегодня… чтобы праздновать годовщину Октябрьского переворота».
Когда и как «переворот» превратился в «революцию»?
Словосочетание «Великая Октябрьская социалистическая революция», к которому приучали советских людей более 60 лет, появилось не сразу. В стилистике первых месяцев советской власти употреблялось словосочетание «Октябрьский переворот». Именно В. Ленин настойчиво формулировал миф о новой Октябрьской революции. На II Съезде Советов Ленин впервые употребил выражение «возникновение… второй Октябрьской революции». Словосочетание «Октябрьский переворот» и «Октябрьская революция» встречались одновременно в статьях Л. Каменева, И. Сталина, Л. Троцкого. До конца 1920-х годов общеупотребительными были оба термина.
Но уже к середине 1930-х годов в докладах и речах на официальных заседаниях стал звучать термин «Октябрьская революция». Нарком просвещения РСФСР А. Бубнов на совещании историков в марте 1934 года подчеркивал слова Сталина, что «нельзя называть нашу социалистическую революцию в России просто революцией Октябрьской – ее надо называть и трактовать как революцию социалистическую, революцию советскую».
В 1936 году происходит уточнение и появляется термин «Великая Октябрьская социалистическая революция».
Окончательную точку поставил И. В. Сталин в 1938 году на страницах «Краткого курса истории ВКП(б)» в чеканной формуле: «Великая Октябрьская социалистическая революция победила». А эпохальность штурму Зимнего дворца в дальнейшем обеспечили советская литература и кино. Одним словом – мифотворчество.
По злой иронии судьбы, бенефис артиста Александра Вертинского состоялся в Москве 25 октября 1917 года, в день большевистского переворота. А через несколько дней Вертинский стал очевидцем вооруженного столкновения, вошедшего в историю как «кровавая московская неделя», сторонников большевиков – рабочих «Красной гвардии» и солдат московского гарнизона, с добровольцами из офицеров, юнкеров, учащейся молодежи, штаб которых располагался в Александровском военном училище на Арбате, где формировались отряды добровольцев из студентов, гимназистов и реалистов старших классов. «Арбатские юнцы» стали, как считают некоторые историки, первыми белогвардейцами: в те роковые дни бойцы вооруженных студенческих отрядов, чтобы узнавать своих, крепили к одежде белые ленты – отсюда и название «Белая гвардия».
Через сто лет московские «белоленточники», собирающиеся на митинги по интернету, сторонники «западных ценностей», оппозиционеры к действующей российской власти, готовые бороться с «властью» до последнего знака препинания в Твиттере и Фэйсбуке, ничего общего не имеющие с проливавшими свою кровь за Россию в октябре 1917 года молодыми людьми и присвоившие символику этих людей, выглядят, по крайней мере, нелепо и жалко…
Когда я прикоснулся к событиям становления советской власти в Москве, то понял, что совершенно не знаю, что же происходило в Москве осенью 1917 года. Обратился к энциклопедиям. В Большой Советской Энциклопедии (т. 24, с. 126) читаю: «Восстание, начатое 24 окт. (6 нояб.), развивалось по ленинскому плану стремительно и победоносно (карту см. на вклейке к с.128). Утром 25 окт. (7 нояб.) ВРК опубликовал написанное Лениным воззвание «К гражданам России» о победе революции».
Ни слова о московских событиях. Читаю Детскую энциклопедию в редакции 1965–1968 годов. Здесь уже поподробнее: «Огромное значение имела победа революции в Москве. В течение недели после Октябрьского восстания в Петрограде здесь шли упорные бои. Офицеры, юнкера, буржуазная учащаяся молодежь – до 20 тысяч хорошо обученных и вооруженных людей – составили боевую силу контрреволюции. Немало жертв понесла революционная Москва в схватках тех дней. Среди них – молодой красногвардейский командир Петр Добрынин, одна из руководительниц рабочей молодежи Москвы скромная и бесстрашная Люся Лисинова и многие другие герои. Вдохновленные победоносным восстанием в Петрограде, рабочие и революционные солдаты Москвы решительно поднялись против контрреволюции. Восстанием руководил Военно-революционный комитет, направляемый партийным боевым центром, в который входили М. Владимирский, М. С. Ольминский, И. А. Пятницкий, ученый-астроном П. К. Штернберг, Е. М. Ярославский и другие видные большевики.
На помощь московскому пролетариату прибыла из Петрограда группа балтийских моряков и революционных солдат. …3 ноября 1917 г. контрреволюция была разгромлена. Москва, в то время вторая столица страны, праздновала победу революции».
В патриархальной Москве, где тогда проживало около 2 миллионов человек, где деревянные дома и мостовые соседствовали с новыми промышленными заводами и фабриками, становление советской власти проходило иначе, чем в Петрограде. Руководство московских большевиков занимало более осторожную, чем ЦК партии, позицию: в частности, еще накануне решающих событий в Петрограде оно выступало против вооруженного захвата власти. В Москве Совет рабочих депутатов не был объединен с Советом солдатских депутатов, и если первый находился под влиянием большевиков, то во втором были сильны симпатии в отношении умеренных социалистических партий.
Погода в конце октября 1917 года выдалась в Москве холодной и неприветливой. Улицы и переулки Первопрестольной пронизывал колючий ветер. Из низких серых туч, нависших над Кремлем и куполами храма Христа Спасителя, то и дело накрапывал дождь.
Идя по пустынной серой, продуваемой из конца в конец улице, прапорщик Лоза пытался разглядеть впереди извозчика, но безрезультатно. Ветер все крепчал и крепчал, к тому же начался ледяной дождь.
«Происходит что-то странное, – вдыхая колючий холодный воздух и неуютно ежившись в шинели, думал Николай, – газеты утром не вышли… Неужели верно болтают, что большевики готовят переворот? Или печатники забастовали?» Ответов на эти вопросы у него не было, и настроение еще больше портилось.
С утра 25 октября 1917 года небо над Москвой было затянуто мутью, и шел снег.
О выступлении большевиков в столице, на улицах Москвы узнали в полдень 25 октября. Говорили, что Временное правительство распущено, что Керенский бежал, переодевшись в женское платье.
Это очередной миф большевиков, чтобы унизить идейного противника. А. Ф. Керенский никогда не бежал из Зимнего дворца в женском платье. Он уехал в мужском костюме на машине американского посольства. Западные друзья переправили его из Петрограда в Мурманск, оттуда он отплыл в Англию, а позже переехал в США, где, дожив до 89 лет, умер в 1970 году. В эмиграции о нем говорили: «Этот человек погубил Россию».
А. Ф. Керенского отказались отпевать все православные церкви США, поэтому его похоронили как масона. По масонскому обычаю в гроб его положили в белых перчатках.
В этот же день 25 октября московские большевики создали партийный орган по руководству восстанием – Боевой центр, который подчинялся Военно-революционному комитету (ВРК). Согласно приказу №1 Военно-революционного комитета, части московского гарнизона приводились в боевую готовность и должны были исполнять только исходящие от ВРК распоряжения.
Об этом мало кто знает, но это факт: когда 25 октября 1917 года в Петрограде вершился большевистский переворот, когда матросы и красногвардейцы громили винные подвалы Зимнего дворца, разагитированные солдаты бросали фронт и даже самые верные части отказывались защищать Временное правительство, в этот день, далеко на юге, за тысячу верст от Москвы, в Южной Персии, там, где течет река Тигр, русская армия одержала свою последнюю победу!