Историческая справка
Захватив власть в октябре 1917 года, большевики декларировали создание общества равенства и справедливости, этакого идеального «государства-коммуны». Глава большевистской партии В. Ленин в то время был убежден, что гражданская война станет кратковременным эпизодом, ибо сопротивление свергнутых классов будет сломлено очень быстро. В работе «Государство и революция» Ленин писал о необходимости «организованного насилия» для «подавления сопротивления эксплуататоров» и одновременно о том, что поскольку «большинство народа само подавляет своих угнетателей», то «особой силы для подавления уже не нужно» ( Ленин В. И. Государство и революция. ПСС. Изд. 5. Т. 33. М., 1963).
Реальное положение дел вскоре после Октябрьского переворота оказалось совсем иным. Поэтому сказанные 4 ноября 1917 года, слова В. Ленина: «Террор, какой применяли французские революционеры, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять», в 1918 году быстро сменились ленинским призывом: «Сопротивляющихся – расстреливать!»
Большевики, только что выступавшие под лозунгами «свободы и самоуправления трудящихся», были полны решимости не выпустить из своих рук власть, чтобы любым способом привести страну и весь мир к грядущему счастью!
Недовольную большевистской властью массу обывателей, крестьян, рабочих, интеллигентов, которая мешала большевикам воплотить прекрасные идеалы, необходимо было уничтожить. Моральные препятствия были преодолены быстро. Страну накрыл террор невиданный по масштабу и размаху. Террор, сеявший страх…
Николай Лоза стал замечать в людях этот страх. Люди боялись открыто говорить, ибо страшились доносов…
Николай Игнатьевич Лоза не мог и подумать, что совсем скоро, именно донос и террор поставят точку в его жизненном пути!!!
…Сколько он претерпел, пока добрался, пересаживаясь из раздерганных эшелонов в промерзшие поезда, от Москвы до Полтавы. «Пересаживаясь» – это слово вряд ли может передать все отчаяние разъяренной толпы, штурмовавшей вагоны, где орали, матерились солдаты, выли бабы и плакали дети. Вагоны немилосердно мотало, по ним гуляли сквозняки и стелился махорочный туман. Николай грел руки у огарка свечи, жевал замерзший хлеб и на остановках добывал воду. Казалось, что дороге этой никогда не будет конца. Почти на каждой станции эшелон подолгу простаивал из-за того, что не было угля в тендере или воды или комендант отказывался дать паровоз до следующего перегона.
Наконец, за разбитым окном вагона потянулась заснеженная степь, и показались хаты, крытые соломой. Малороссия!
Всю дорогу, стараясь быть как можно менее заметным, Лоза опасался, что на станциях, особенно на тех, где стояли долго, пока паровоз брал воду, кочегар чистил топку и дымовую коробку, будут обыскивать, поэтому держал за поясом «наган» наготове. Но пронесло. Небо хранило его и на фронте и сейчас, в годину междоусобицы…
В последний день Николай почти ничего не ел. Но все когда-то кончается. Кончилась и эта кошмарная зимняя дорога, через полстраны от Москвы до Полтавы, а потом до Хорола. Состав остановился. Николая пошатывало от многодневной вагонной тряски… С громко бьющимся сердцем он ступил на родную землю – скользкую, замусоренную и заплеванную ледяную корку перрона.
«Слава Богу, я добрался», – благодарил Господа Николай.
С неба валил снег, который метель завивала в тугие кольца. Напротив виднелось обшарпанное здание Хорольского вокзала. На перроне толпились оборванные люди, серые солдатские шинели, нищие… Мрачно смотрел Николай Лоза на здание Хорольского вокзала. Какие-то горькие предчувствия одолевали его, но он усилием воли отбросил их…
Метель несколько улеглась, мороз крепчал, и надо было быстрее найти возницу, чтобы добраться к себе на хутор. От станции Хорол до хутора Базилевщина Лоза тащился по ухабистой степной дороге, в которой трудно было узнать старинный наезженный тракт, в промерзлых розвальнях, запряженных бокастой лошаденкой, обросшей сизой изморозью и скользившей копытами по комьям льда и снега. Резкие порывы ледяного зимнего ветра сыпали в лицо колючий снег и сбивали Николаю дыхание…
Мороз стоял страшный, когда 23 декабря 1917 года темным ветреным вечером, в канун Рождества Николай Игнатьевич Лоза переступил порог отчего дома, второй раз за два с лишним года. Наконец-то он дома…
…Матушка накрыла на стол. Снедь была скромная, но праздничная…
Отец разлил самогонку по рюмкам. Чокнулись стекло о стекло…
– С возвращением, Николай, – произнес отец.
Николай закусил хлебом.
– Я вернулся, отец, – сказал он, – вернулся живой! Вы все живы, слава Богу! А там, кругом предательство и в Петрограде, и в Москве.
После выпитого Николай быстро согрелся… Руки и ноги проняла дрожь:
– Пропади она пропадом, эта революция!
Да, нынешнее его возвращение, а вернее бегство из Москвы, сильно отличалось от его краткосрочного офицерского отпуска в отчий дом на Пасху в апреле 1917 года!
Младший брат Николая, Лоза Карп Игнатьевич в своих рукописных воспоминаниях писал: «В конце декабря месяца 1917 года возвратился из армии брат Николай. Не помню, при каких обстоятельствах он оставил армию, но точно помню, что в начале 1917 года он служил в интендантстве по снабжению армии фуражом. Прибыл домой в канун Рождественских праздников, без погон и другой надлежащей амуниции с одним револьвером системы «Наган». Со слезами радости мы все встретили его прибытие. Я был в восторге. Очень любил и уважал его. Он был мне не только братом, но и другом. Ведь мы росли вместе. Шестнадцать лет спали в одной комнате, делили все детские, отроческие и юношеские радости и огорчения. Такая привязанность и любовь к нему усиливалась еще и от того, что он уже взрослый, офицер и отсутствовал дома более двух лет.
Мы дни и ночи не расставались. Все говорили и говорили. Вместе управлялись по хозяйству, по уходу за скотиной и прочее… Вечером опять вместе. Он рассказывал о своей службе, я о своей учебе, о происходивших и происходящих событиях».
Николай вернулся домой на хутор, в деревенскую глушь, подальше от людей, поближе к матери-природе… Однако и в деревне было неспокойно. Крестьяне глухо волновались, громили зажиточные имения, рубили чужой лес, делили чужой скот, передирались между собой.
Карп, как мог, рассказал Николаю о событиях, произошедших на Украине после октябрьских событий, когда власть в Петрограде взяли большевики.
В начале ноября 1917 года III Универсал Центральной Рады провозгласил Украину в границах: Киевской, Черниговской, Волынской, Подольской, Полтавской, Харьковской, Екатеринославской, Херсонской и Таврической губернии (без Крыма). Эти земли Украинская народная республика признала своими.
В условиях противостояния большевикам в Киеве насильственно начали проводить украинизацию, выразившуюся в ведении украинского языка в официальный документооборот. Население смеялось: «Украинский язык, с которым впоследствии немного свыклись, вызывал аффектированные насмешки, никто не собирался учиться этому языку». Эмблему на «жовто-блакитном» знамени – «трезубэц», шутники называли «комбинацией из трех пальцев». А сам «жовто-блакитный» (желто-голубой) флаг Украины – это просто кусок шведского флага, который цепляли на одежду бойцам предателя Мазепы, чтобы отличать их. Но в Киеве не унимались. В середине ноября 1917 года националисты принялись разоружать неукраинские воинские части и высылать солдат на восток.
В декабре 1917 года большевистское правительство России признало право Украины на независимость, но отрицало право Центральной Рады представлять украинский народ.
Нужно сказать, что большевики, чтобы удержаться у власти, подкупали окраины Российской империи тем, что всем обещали собственные государства, в том числе и Украине. Поэтому все, что происходило после «развала СССР» – образование новых стран из бывших республик, было следствием той большевистской политики.
Декабрь бесновался злым ветром, поднимавшим в степи метель и сильным морозом…
Под завывание вьюги Николаю Лозе хотелось, чтобы скорей кончился этот проклятый, этот кровавый 1918 год. «Но что дальше? – думал Николай. – Может, что-то еще более ужасное? Нехорошо было у него на душе…»
После военного переворота и захвата власти большевики не рискнули отменить выборы в Учредительное собрание, так как Учредительное собрание было очень популярно в России. За него проголосовали свыше 50 % взрослого населения страны.
Выборы в Учредительное собрание начались утром 12 ноября 1917 года и в большинстве губернских округов длились три дня. Голосовали все дееспособные граждане, достигшие 20 лет, и военнослужащие, достигшие 18 лет. До выборов не допустили членов царской семьи, уголовников, дезертиров и банкротов. В выборах участвовали и женщины.
Офицеры и служащие штаба Московского военного округа, как, впрочем, и все остальные, Голосовали следующим образом: избирателям, в том числе и прапорщику Лозе, заранее выдали именное удостоверение и образцы всех бюллетеней. На избирательном участке Лоза получил специальный конверт с печатью, куда Николай вложил избранный им бюллетень, заклеил конверт и отдал председателю комиссии. А тот уже опустил его в урну.
На выборах «большинство» – 40 % голосов оказалось у партии эсеров, которых массово поддержало крестьянство, потому что эсеры выступали за социализацию земли. Ленин и его соратники, набрав 24 % голосов, выборы проиграли. За большевиков голосовали в основном воинские части Петрограда и Северо-Запада, не желавшие воевать на германском фронте.
Еще в начале декабря 1917 года большевики столкнулись с новым, грозившим им крахом, кризисом политической ситуации в стране. В конце ноября прошел IV Съезд эсеров, который поднял вопрос о необходимости борьбы с «посягательством большевиков на верховную власть народа», призывая мобилизовать все силы для защиты Учредительного собрания. Был создан «Союз защиты Учредительного собрания». Меньшевики и кадеты занимали в целом схожую позицию ожидания созыва Учредительного собрания. В ответ, 7 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров создал в Петрограде новый внесудебный специальный орган, наделенный чрезвычайными полномочиями для борьбы с «врагами революции» – Всероссийскую Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией. (ВЧК).
Как пишет в своей работе «Хроника красного террора» И. С. Ратьковский: «Одним из первых поручений ВЧК было проведение превентивных мероприятий накануне созыва Учредительного собрания. 11–12 декабря 1917 года В. Лениным были подготовлены «Тезисы об Учредительном собрании», в которых, в частности, говорилось о возможности разрешения политического кризиса «революционным путем, путем наиболее энергичных, быстрых, твердых и решительных революционных мер со стороны советской власти, против… контрреволюции, какими бы лозунгами и учреждениями (хотя бы и членством в Учредительном собрании) эта контрреволюция ни прикрывалась» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 15. С. 166).
Уже 18 декабря 1917 года ВЧК были проведены аресты членов «Союза защиты Учредительного собрания» видных представителей партии эсеров, меньшевиков, трудовиков: Чернова, Гоца, Церетели, Дана, Брамсона и других. Одновременно ВЧК были проведены аресты лиц, причастных к деятельности «Союза защиты Учредительного собрания», закрыты оппозиционные организации, редакции газет, выступавших в поддержку Учредительного собрания. Так, 2 января 1918 года ВЧК был арестован весь состав редакции правоэсеровской газеты «Воля народа». Рано утром 5 декабря 1918 года ВЧК произвели массовые аресты эсеров, значительно ослабив сторонников Учредительного собрания, деморализуя их накануне открытия.
5 января 1918 года Депутаты Учредительного собрания собрались в Петрограде в Таврическом дворце на свое первое и, как оказалось, последнее заседание. Прозаседали до глубокой ночи. На следующий день, придя в Таврический дворец, они нашли его двери закрытыми, а на стене здания объявление: «По распоряжению комиссара здание Таврического дворца закрыто. Комендант Пригоровский». Для особо непонятливых рядом был караул из матросов с пулеметом. В этот момент чекисты по личному указанию Ленина выключили всю телефонную сеть Петрограда. Демонстрация в защиту Учредительного собрания была разогнана красногвардейцами и матросами. В ходе разгона демонстрации в Петрограде было убито, по разным данным, от 12 до 17 человек. После разгона демонстрации большевики распустили Учредительное собрание.
Так большевики, ликвидировав легитимный орган, способный сформировать в стране законную власть, узурпировали ее. В результате произошел трагический раскол страны, что и спровоцировало братоубийственную Гражданскую войну.
В середине декабря 1917 года, под аршинными заголовками, газеты разнесли весть, что 16 декабря большевистским правительством заключено перемирие с Германией, а в конце декабря в Брест-Литовске на сепаратных переговорах большевиков, во главе с Троцким, с представителями Германии и ее союзников, появилась делегация буржуазно-националистического правительства Центральной Рады Украины. Украинская делегация заявила, что власть Ленина на Украину не распространяется, что они будут вести переговоры с немцами самостоятельно. Этого же добивалась и Германия. Так, Центральная Рада переиграла Троцкого, повернув политическую ситуацию в свою пользу.
3 января 1918 года Германские дипломаты согласовали выгодные для Украины условия, и новое государство получило дополнительные территории восточнее Буга и южнее линии Брест-Литовск – Пинск.
В этот же день на Украине в IV Универсале Центральная Рада провозгласила независимость Украинской народной республики. В условиях своеобразного двоевластия большевикам все же удалось прийти к власти в некоторых городах Украины: 2 января – в Александровске, 6 января – в Полтаве, 16 января – в Одессе, 23 января – в Николаеве.
16 января в Киеве произошло просоветское восстание, которое было подавлено, но войска красных во главе с М. Муравьевым уже подходили к Киеву.
17 января 1918 года была провозглашена Одесская Советская республика, а 30 января большевики провозгласили Донецко-Криворожскую республику. Такое «триумфальное шествие советской власти» по Украине было связано с тем, что большинство населения востока и юга Малороссии тогда не считали себя часть украинского народа и украинского государства.
22 января, обстреливая Киев из орудий, Муравьев взял город. Правительство Центральной Рады, спасаясь от большевиков, бежало сначала в Житомир, а потом в Сарны, под германское крыло, к самому немецкому фронту.
9 февраля 1918 года Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция подписали сепаратный договор с Центральной Радой. Украинская народная республика обязалась за военную помощь против большевиков, поставить врагам России огромное количество продовольствия – до одного миллиона тонн зерна, цветных металлов и другого сырья. После этого Германия в ультимативном порядке потребовала от большевиков подписания мирного договора, на условиях отказа от Прибалтийских территорий до линии Нарва – Псков – Двинск.
Л. Д. Троцкий, возглавлявший советскую делегацию на Брест-Литовской мирной конференции, заявил, что Советская Россия мира подписывать не будет, войну прекращает и армию демобилизует. Такая позиция Троцкого предоставила полную свободу действий вооруженным силам Германии, Австро-Венгрии и Турции. Спустя несколько дней, 16 февраля 1918 года советское правительство получило официальное германское сообщение о прекращении перемирия, а накануне, 12 февраля, турецкое командование возобновило боевые действия на Кавказском фронте.
В полдень 18 февраля началось германское наступление по всему Восточному фронту. Наступление вела 8-я германская армия в составе 7 пехотных дивизий на Минском направлении, а 10-я германская армия в составе 12 дивизий в направлении на Киев, Полтаву и Одессу, при поддержке украинских воинских формирований Центральной Рады.
1 марта германские войска выбили большевиков из Киева, а через два дня делегация Совнаркома подписала Брестский мир. По его условиям большевистская Россия отказывалась от прав на Финляндию, Прибалтику, Закавказье и Украину.
По Брестскому договору Ленин отдал Германии территорию общей площадью 780 тысяч квадратных километров с населением 56 миллионов человек, где до революции находилось 27 % обрабатываемой в стране земли, 26% всей железнодорожной сети, выплавлялось 73% железа и стали, добывалось 89 % каменного угля, находилось 90% сахарной промышленности, где было 1073 машиностроительных заводов, 918 текстильных фабрик (33% текстильной промышленности), 244 химических предприятий, 615 целлюлозных фабрик, и, главное, оставив 40% промышленных рабочих страны «под игом капитала».
Отличная компенсация за финансовую помощь Германии большевикам в 1917 году!
Благодаря политическому «гению» В. Ульянова (Ленина) территория России после победы большевиков стала меньше, чем в допетровскую эпоху (Малинин В. Бухгалтерия русского бунта // Загадки истории. №17. 2018).
По Брестскому миру России вменялась полная демобилизация армии и флота. Большевики были обязаны выплатить колоссальные репарации – 93,5 тонны золота ушли в Германию первым составом, что по ценам тех лет составило 2 миллиарда рублей, или 6 миллиардов марок, и в восполнение убытков понесенных немцами в результате войны, в Германию из большевистской России потянулись бесчисленные составы с зерном, сахаром, скотом, спиртом. Вывозили фураж, железо, марганец, лес, металлолом…
Историческая справка
Большевики должны были отправить в Германию еще два состава с золотом, но народные волнения в Германии, свержение кайзера Вильгельма, а затем Версальский договор и полное поражение Германии, сняли германские требования к России по репарации. Но золото из большевистской России продолжало утекать, теперь уже к другим инвесторам РСДРП(б) – англичанам и американцам.
Золото и валюта из захваченной большевиками царской казны и частных банков отправлялись на Запад через Ревель. Как стало известно из открытых в последнее время архивов, контролировал этот денежный поток бывший нарком финансов большевиков Исидор Гучковский, который около 40 % от вверенного ему богатства распределял по счетам руководителей Центрального комитета ВКП(б), не забывая и себя. Но по официальной версии это золото уходило через Коминтерн на финансирование европейских компартий, чтобы разжечь пламя мировой революции. Правда, оно почему-то не разгорелось…
(Минин А. Революционная коррупция // Историческая правда. №2. 2018)
В советское время культивировался миф, что первые члены ЦК ВКП(б) – Ленин, Троцкий, Зиновьев и другие, были «кристально честными» людьми, что деньги и власть их интересовали не в корыстных интересах, а только ради того, чтобы облагодетельствовать все человечество. Но ставшие доступными архивные документы показывают, что большевистское руководство, в случае если революция не удастся, готовили себе безбедные пути отхода на Запад. Именно в то время и зародилась «советская коррупция», которая позже разложила изнутри все советское общество.
…Весна 1918 года пришла и залила потоками мартовского весеннего солнца еще темные, но уже пробуждающиеся к жизни южнорусские степи. На хуторе Базилевщина оттепель съежила подтаявший снег, звонко зазвенела капель. Теплый, дурманящий ветер гулял и шумел над полями, неся запах подсыхающих трав и просыпающейся земли.
В такие дни особенно щемило и болело сердце Николая Лозы, когда он вспоминал Галину. Вспоминал каждую ее черточку, жест, взгляд. Он сам не верил в такую любовь, которая захлестнула их в Москве, год назад, весной 1917 года. Любовь, которая захватила все его существование, все думы. Как они были счастливы тогда…
После этих воспоминаний становилось еще горше на душе… Николай старался загнать свои воспоминания подальше в глубину памяти, чтобы никто не мог догадаться, как ему больно и тяжело, даже родной брат Карпуша. Силой воли он попытался перевести стрелки памяти в холодный московский октябрь прошлого года. Октябрь – который переломил всю его жизнь.
При попустительстве еще царского правительства национальные окраины Российской империи, пытаясь обрести независимость, разыгрывали националистическую карту, прибегая к помощи врагов России – Германии и ее союзников.
Украинский сепаратизм, поддерживаемый и подогреваемый деньгами Германии, да и не только Германии, расцвел именно в начале ХХ века. Уже тогда немногочисленные местные националисты начали создавать свою полуфантастическую историю Украины.
Как писал в начале ХХ века крупнейший исследователь «украинского сепаратизма» С. Н. Щеголев, автор двух капитальных исследований: «Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма» (Киев, 1912) и «Современное украинство. Происхождение, рост и задачи» (Киев, 1914): «В конце XIX века провозглашена была в зарубежном Львове доктрина об изолированности культурно-политических интересов малорусского племени. Чтобы углубить отчужденность этого племени от остальной Руси, для него придумали имя – украинского народа, а территории присвоили название Украины. Окрестили свою идеологию «украинством», пропаганду свою назвали «украинским движением». …В 1905 году они принесли в Россию выработанный ими для малороссов особый книжный (украинский) язык. В надежде вытеснить постепенно русскую культуру на Юге России и водворить новую культуру – украинскую».
Либеральная и социальная риторика «украинского движения» привлекла немногочисленных мелких чиновников, сельских учителей, врачей, студентов. Большинство населения Малороссии на придуманную за границей «ридну мову» смотрело как на какую-то абракадабру. Новый язык, с огромным количеством включенных в него польских, немецких и просто выдуманных слов, местные жители не воспринимали и не могли читать.
Современный историк А. Б. Широкорад в своей работе «Тайны февральской революции» приводит примеры, когда профессор Львовского университета М. С. Грушевский просто выдумывал новые слова: вместо слова «поезд» – «потяг», вместо «ярко» – «яскраво», вместо «кругом» – «навколо» и т. д.
Там же Широкорад приводит данные по этническому составу города Киева на 1917 год: «украинцев – 16,4 %, русских – 50,0 %, евреев – 18,6%, поляков – 9,1%, других – 5,9 %». Отсюда становится понятным неприятие более 80 % населения словесной абракадабры создателя «ридной мовы» и сказочной истории Украины профессора Грушевского.
Кстати, М. С. Грушевский, проповедуя ненависть ко всему русскому и расчленение России, получал за это деньги от австро-венгерских властей. Проповедь ненависти к России являлась главным рычагом, при помощи которого «украинское движение» рассчитывало сплотить свои силы.
Еще в июне 1912 года журнал «Украинская хата» писал: «Воистину несчастен тот украинец, у которого российская семья. Если ты любишь Украину, ты должен пожертвовать любовью… Если любишь свой язык, то ненавидь язык врага… Возрождение Украины – синоним ненависти к своей жене-московке, к своим детям-кацапчатам, к своим братьям и сестрам – кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской родней… Посылай детей не в российскую гимназию, а в украинскую в Галичине – наука есть и там. Окончил сынок гимназию, посылай в университет в Черновцы. Так как там тоже есть наука. Быть может – меньшая, быть может – худшая, но не… (дальше нецензурно)».
Ненависть ко всему русскому проявлялась и в том, что в 1904 году кучка сторонников «самостийности» пыталась взорвать в Харькове памятник А. С. Пушкину.
И сто лет спустя война с памятниками русским поэтам, писателям, военным – любимое занятие националистов «незалежной».
Удивительно, как коротка историческая память националистов Украины! Взрывая и разбивая памятники В. Ленину, переименовывая улицы, названные в честь советских героев, они забыли, что современная Украина своей обширной территорией обязана именно большевикам, Ленину и советской власти, которые расширили ее границы путем присоединения других, отнюдь не украинских территорий.
Так, в 1918 году большевики присоединили к Украине Донецко-Криворожскую республику – современные Донецкая, Луганская, Днепропетровская и Запорожская области, частично Харьковская, Сумская, Херсонская, Николаевская и российская Ростовская области.
В 1939 году И. В. Сталин присоединил к Украине Галичину и Волынь, отобранные у Польши. В 1940 году – часть Бессарабии и Буковины, взятых у Румынии. Тогда же к Украине отошла Подкарпатская Русь из состава Чехословакии под названием Закарпатская область.
С началом Первой мировой войны «украинство» усиленно использовалось врагами Российской империи, в первую очередь Германией, для чего при германском командовании был создан «Отдел по освобождению» во главе с Б. Гуттен-Чапским, который заведовал сепаратистскими движениями в России.
Само «украинское движение» радикализировалось, перейдя от культивирования южнорусских этнографических особенностей к политике на расчленение России. В самом начале войны был организован «Главный украинский совет». Этот совет определил Россию «как исторического врага Украйны» и начал формировать на территории Австрии и на ее деньги легион Украинских сечевых стрельцов для войны с Россией. Созданный «Союз освобождения Украины» вел подрывную работу в России и писал воззвания к турецкому, болгарскому, румынскому народам с призывами к войне против Российской империи. Все это подпитывалось деньгами Германии и ее союзников.
А. Керенский в своих мемуарах «Мемуары Керенского. Россия на историческом повороте» писал о подрывной работе украинских сепаратистов: «…такого же рода агитацию ведут в России агент германского генерального штаба, председатель украинской секции «Союза освобождения Украины», которая функционировала в Австрии с 1914 года на средства Вильгельма II, А. Скоропись-Иолтуховский…» «Социалист А. Скоропись-Иолтуховский был одним из руководителей прогерманского Союза вызволения Украины и полномочным ее представителем в Берлине».
По данным русской контрразведки, и главный идеолог украинского сепаратизма М. С. Грушевский, «находясь во Львове, получал от австрийского правительства ежегодные денежные субсидии для издательства книг и брошюр на малорусском языке, часть коих водворялась в Россию».
Интересна судьба «щирого украинца» историка М. С. Грушевского. В 1917 году он возглавил Центральную Раду Украины. А уже в 1924 году, после неоднократных обращений к советскому правительству, ему разрешили вернуться. Большевики, видно, не забыли его заслуг по развалу Российской империи, и в 1929 году Грушевский стал академиком, членом Академии наук СССР.
После начала Первой мировой войны, 6 августа 1914 года, украинские националисты призвали молодежь Галиции съезжаться во Львов, где началось формирование легиона украинских сечевых стрельцов. 3 сентября 1914 года украинские сечевики присягнули Австро-Венгрии, после чего от австрийцев получили новые винтовки «Маузер», а также обмундирование и обувь.
Использование слова «сечь» в названии должно было вызвать ассоциации с Запорожской сечью. Во главе каждой сечи стоял кошевой атаман, был там хорунжий, есаул, писарь и скарбник. Сечь подразделялась на курени, которые состояли из нескольких сотен (рот), сотни дробились на четы (взводы), состоящие из самых мелких единиц – роев (по 10–15 человек). Сечевики воевали с русской армией в составе 130-й бригады 55-й пехотной дивизии Австро-Венгерской армии в Карпатах, где зимой 1914–1915 годов в ходе боестолкновений убитыми, ранеными и обмороженными они потеряли две трети первоначального состава легиона.
Германия, как и Австро-Венгрия, во время Первой мировой войны тоже широко применяла «украинское движение» для подрывной деятельности против России. Организовывала особые лагеря для военнопленных, выходцев из Малороссии, где им внушали, что они не русские, а «украинцы», всячески пытаясь, через членов Союза освобождения Украины вести пропаганду отделения малорусских земель от России. Из военнопленных немцы формировали войсковые соединения, такие как «Курень сечевиков Тараса Шевченко», которые затем участвовали в самых кровавых бандитских акциях разбоя на Юге России в период Гражданской войны. Тогда же в Германии было организовано «Немецко-Украинское общество», при котором на немецкие деньги выходил журнал «Украина».
Наиболее заинтересованной стороной в первой попытке «рождения» государственности «Украйны» в 1917–1918 годах была Германия. Как писал кайзеровский генерал М. Гофман: «В действительности Украина – это дело моих рук. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России». В этом заявлении есть большая доля истины. Германия в 1917 году находилась на грани военного поражения, и ей необходим был мир любой ценой, что и произошло в начале 1918 года в Брест-Литовске.
В дальнейшем, как показало время, обанкротившиеся деятели «украинской самостийности» сотрудничали, кто с Польшей, кто с Германией, а кто вернулся в СССР.