Стремятся мысли вдаль. Поэзия и проза

Лёгкий скрип…

 
Лёгкий скрип половиц,
За окном – вьюгой вечер,
Полумрак дарят свечи,
Полумрак без границ.
 
 
Ткут морозов сукно
Песен зимних мотивы.
Игры рук молчаливы,
Недопито вино.
 
 
И янтарь сладких слов
Губы нежно роняют
И слова тихо тают,
Под молчанье часов.
 
 
Полумрак без границ
И податливость шёлка,
А виною – защёлка…
Близость тел, близость лиц.
 
 
Час как миг, явь как сон.
Слёзы жаркого воска.
И нет светского лоска,
И сердца – в унисон.
 
 
И нет зимних оков.
Всё подарено зною
Под любовной звездою
Средь январских снегов…
 
 
Лёгкий скрип половиц
Весь январь, каждый вечер,
Нежный шёпот и свечи,
И любовь… без границ.
 

Не стареем мы

 
Я в растрёпанных чувствах бреду по аллее,
Очарован кружащейся жёлтой листвой.
Говорят: «С каждой осенью сердце старее»,
Говорят: «Не стареем мы только душой».
 
 
И я чувствую ветра с дождём поцелуи,
Они рады прохожему в жизни земной.
И слегка холодят сердце памяти струи,
И слегка обнимают печаль с полумглой.
 
 
Не подвластна судьба никаким сменам года.
Что-то сложно сегодня мне мысли собрать…
То ли осень напомнила ликом кого-то,
То ли кто-то напомнил мне осень опять.
 

Подснежник

 
Нет-нет… Я болен не любовью,
А грустью тихой и тоской.
Что здесь сказать? Опять, не скрою,
В них потонул я с головой.
Переболеть бы и влюбиться,
Стихи читать да песни петь…
Слетать развеяться в столицу?
Ну, не молчи, прошу, ответь.
Хотя, постой. Совет не нужен.
Зачем столицы сизый дым?
Позволь спросить? Как там, за мужем?
Ах, да. Прости. Совсем забыл.
Забыл, что обещал тебе я
Лишь о природе говорить.
Ну, что же – ночь уже длиннее,
Дождь начинает моросить.
Похоже, осень наступила.
Идёт давно уж новый век.
Что говоришь? Совсем забыла
Себя в семнадцать юных лет?
Совсем не помнишь тех рассветов,
Богатых искрами костров,
Да неокрепших слов поэта
Средь звёзд – далёких маяков?
И поцелуев неумелых,
Стыдливых, нежных и смешных,
И заявлений очень смелых,
Что на Луне есть тоже жизнь
И что в какой-то там долине
Растёт загадочный цветок:
Он ночью холоден, как иней,
А утром радость раздаёт,
Цветя огромнейшим рубином
Среди прекрасных капель рос?
Ах, да. Ну, как дела у сына?
Что? Хорошо? Здоров? Подрос?
По вечерам гуляет поздно?
И дарит девушкам цветы?
Ну, перестань… Зачем же слёзы?
Ну, ищет парень красоты.
Как я её искал когда-то.
Нашёл и… тут же потерял.
Но, как всегда, увы, права ты.
Не то опять совсем сказал.
О чём же мы? Ах, о природе.
Посеребрилась вновь трава.
И говорит молва в народе:
«Сурова будет, знать, зима».
Да, что зима! Забудем это!
Весна лишь сердце бередит,
Чуть поседевшего поэта.
Алло! Алло! Ну, вот. Молчит…
 
 
Вот так всегда. Гудки. Прервали…
Но неизменен жизни ход:
На месте том, где юность тает,
Подснежник памяти растёт.
 

Я, не хуже…

 
Я, не хуже последней рвани,
Знаю цену пустому карману.
Я ведь тоже давно на грани.
Чуть и… кажется, вновь не встану.
 
 
Только «чуть» – это очень долго.
Так и было, и будет вечно.
Слышишь, песнь зазвучала звонко.
Это, значит, ещё не вечер.
 
 
Это, значит, ещё не время
Петь удаче своей «Разлуку»,
Погляди, как настырно семя
Тянет к небу зелёную руку.
 
 
Погляди, как весной деревья
Надувают бесстрашно почки.
В этой жизни страшней безделья
Только смерти – не клякса – точка.
 
 
Помни, помни, мой милый друже,
Как бы ни было в жизни плохо —
Может быть всё гораздо хуже.
И здесь нет никакого подвоха.
 
 
Не один ты такой на грани.
Зашивай, затыкай эту рану.
Я ведь тоже, не хуже рвани,
Знаю цену пустому карману.
 

Утро

 
Растрепало ветром кудри,
В голову ударил хмель.
Нет, не пьян я, просто утро
Ворвалось внезапно в дверь.
Разбудило нежным звоном,
Прокатившись по земле.
«Ты забыл? Ведь мы знакомы, —
Зашептало в уши мне, —
Выходи, пройдись со мною,
Счастьем неба подыши.
Посмотри, вон гномы моют
Руки каплями росы.
Родники ведут беседу,
Споря тихо меж собой.
Разве ты видал хоть где-то
Столь загадочный покой?!».
 
 
Зашептало, разбудило,
Закружило, понесло…
Нет, не пьян я, просто утро
Радость жизни принесло.
 

Что бесконечность…

 
В груди болит – душе тревожно,
Собой остаться очень сложно,
Когда ты видишь круговерть
косы, которой косит смерть,
А ты,
Как будто, с нею, рядом,
Всё это пожираешь взглядом,
И ждёшь начала ты конца,
Тому, что греет так сердца,
И бредишь,
бредишь бесконечно,
Что бесконечность так конечна,
И просыпаешься в поту,
Взяв криком ноту,
да не ту,
И понимаешь, как ты грешен,
Но твой кошмар ещё безбрежен,
Безбрежен словно океан
Небесных звёзд, душевных ран,
И ты
цепляешься за луч
зари, мелькнувший из-за туч,
И видя эту наготу,
И слыша где-то, за версту,
Далёкий колокольный звон,
Вдруг понимаешь, что спасён…
 

Встречи

 
Замела вьюга снегом тропиночки,
Холод вьётся, кусаясь, у ног.
Я спешу к тебе в лёгких ботиночках,
Не успел пока нажить сапог.
 
 
Да нужны ль они мне, непутёвому,
Так привыкшему волю искать?!
Но чем ближе к порогу родному я,
Тем сильней начинаю дрожать.
 
 
Не от холода – от нетерпения
Увидать поскорее тебя,
Подарив тебе вечер веселия,
Показать молодого себя,
 
 
Обнять нежно уже постаревшую,
Тихо молвить: «Ну, вот я пришёл,
Эх, старушка моя поседевшая,
Ты прости, что седины привёл,
 
 
Ты прости за мои обещания
И за горькие слёзы в ночи,
За печаль и за лет ожидания
Новой встречи, родная, прости,
 
 
Ты прости за свои все морщиночки,
То вина не твоя, а моя…».
Я спешу к тебе в лёгких ботиночках,
На тропиночках жизни скользя.
 

Чудо

 
Играй же яркими лучами
Любви немеркнущей звезда!
Грей сердце тёмными ночами,
Как вечно буйная весна!
 
 
Разлейся песней золотистой
Да по полям моей души,
Лети весёлым ветром быстрым —
Всем весть донесть скорей спеши
О том, что я поймал удачу
В глазах янтарных на заре
И в них теперь я не иначе,
Как рыцарь чудный в серебре,
Великий маг, разбойник Робин!..
О, как приятно это знать,
Ведь я не думал, что способен
Холодный камень обаять.
Мне довелось увидеть чудо —
Хрусталь растаял словно лёд!
И, прошептав мне тихо: «Лю-юбый»,
Вдруг обратился в сладкий мёд.
 

Не мани ты…

 
Не мани ты небесною далью.
Ни к чему она мне, ни к чему.
Под весенней сиреневой шалью
Мне уютней, чем в сладком плену.
 
 
Не хочу ни мечтать, ни летать я.
Мне не нужен небесный зной…
И пускай, мы – молочные братья.
Но ты – ангел, а я, брат, живой.
 
 
Для чего те волшебные крылья?
Я люблю лепестковый снег.
И не сказкой хочу быть, а былью.
Я не неба – земли человек…
 
 
Мне земные близки дороги.
Не пустые всё это слова.
Подарил здесь себя я многим!
Потому так светла голова.
 
 
Только думы, печальные думы
Временами туманят мой взор:
Журавлями ведь жил и думал.
Не с того ль опустел тихо двор?!
 
 
Не покинули только деревья,
Доказав, что верны, как одно.
Я берёг всем той радости зелье.
Да тоской зацвело всё оно.
 
 
Ни к чему мне теперь эти крылья,
Не желаю в небесную клеть.
Дай мне здесь, под сиреневой пылью,
Лепестками стихов догореть.
 

Я неизменно верю

 
Я неизменно верю в чудеса
И в то, что не желают зла нам боги!
И пусть в туман укутаны дороги,
Я неизменно верю в чудеса.
 
 
И пусть дождём рыдают небеса,
И пусть избиты в кровь душа и ноги,
Я неизменно верю в чудеса
И в то, что не желают зла нам боги…
 

Я пьян…

 
Я пьян! И рад тому безмерно.
Всё улетело. Унеслось.
«In vino…». Чёрт. Все верно. Верно!
Вся жизнь – обглоданная кость.
 
 
А что той жизни? Шаг и… точка.
Один восход и… снова тьма.
Что той любви? Одна лишь строчка.
И та не каждому дана.
 
 
Что ночь? Что день? Что боль? Что радость?
Живу во мраке, всё кляня.
Но что топлю в вине я? Слабость?
Иль слабость топит в нём меня?..
 

Чёрный кофе…

 
Чёрный кофе… Сигарета…
Две затяжки… Два глотка…
Грудь не ждёт уже рассвета —
Душу продал с молотка.
Эх, видать быть катастрофе.
Позабыл ведь как да где.
Сигарета… Чёрный кофе…
Два глотка… Затяжки две.
 

Загадка

 
Ты для меня всегда была загадкой,
Иль не загадкой? Не могу никак понять.
В глаза твои, заглядывав украдкой,
Надеялся хоть что-нибудь узнать.
 
 
Встречались мы с тобою, расставаясь,
Иль расставались мы, встречаясь? Не пойму.
Любовь мы, покупая, продавались,
Иль покупались сами по рублю?
 
 
Никак мне не свести концы с началом,
Устал по лабиринтам я бродить.
С надеждою любить ты обещала!
Иль без надежды да и вовсе не любить?!
 
 
Устал блуждать я в этом беспорядке:
Найдя – терять, а, потеряв – искать.
Ты для меня всегда была загадкой,
Иль не загадкой? Не могу никак понять.
 

Шторм

 
Мы – волки морские, нас не запугать.
Сегодня стихия даёт себя знать.
 
 
Костлявая гонит волну за волной,
Наш парусник клонит. Уж близок покой.
 
 
И слышатся стоны – зовут небеса.
И шторма законы нам рвут паруса.
 
 
Мрак брызгами слепит. Нет, море не мёд.
Неласково стелет, вздохнуть не даёт.
 
 
«Но, что нам, прожженным, какой-то там вал» —
В словах очень модных здесь, боцман сказал —
 
 
«Вперёд! Не болтаться и в шапку не спать!
Хотите остаться? И в бога, и в мать!
 
 
На корм пойти рыбам решили уже?!
Мы в море открытом идём по меже,
 
 
По острому лезвию жизни и сна.
Вам море не мама, волна не сестра.
 
 
Здесь некому плакаться, душу излить.
Хотите остаться, по дну побродить?
 
 
Вы – волки морские, вас не запугать!
Не спать же, родные! И в бога! И в мать!..»
 
 
И смерть испугалась, сдалась и ушла.
Вверху показалась на небе луна.
 
 
И снова вздохнули мы – это не сон —
Пропитаны солью, но всё же живём.
 
 
Натружены руки, колени дрожат.
Закончились муки – дельфины кричат,
 
 
Но только не слышен прокуренный бас
Того, кто один рассчитался за нас,
 
 
Кто был поперёк, заставляя стоять,
Того, кто нам здесь заменил даже мать…
 

Остаюсь

 
Впереди раскинулась разлука.
Притаилась на ухабах дрожь,
На душе – печаль, а в сердце – мука.
В кулаке же цельный медный грош.
Он моя надежда на удачу
В мире том далёком, не родном,
Выдам я когда-нибудь им сдачу
Побродяжке, продав тёплый сон.
И, собрав по осени туманы,
Выкраду надежду у ветров,
Что живут в моих пустых карманах,
Забавляясь строчками стихов.
Вот тогда я в миг разбогатею.
Только что-то очень давит грусть.
Ведь разбогатев, я заболею.
И назад, пожалуй, не вернусь.
Стану продавать ветра туманам,
А надежду небу, по частям.
Выброшу стихи, набив карманы
Хрустами гербов далёких стран.
А затем, всё вдруг в дыма изветрив,
Да помолвлюсь с красотой заплат,
Побродяжкой враз став, неприметным,
Ищущим вдали родной закат.
Вот так распрекрасная картина.
Где он, этот чёртов медный грош?
Эй, малец! Держи-ка, на, проныра.
Есть купи, старушек не тревожь…
Что искать мне в мире, том, далёком,
Позабыв родную сторону?
Ос-та-юсь!.. Не то душа до срока
Высохнет в далёком том краю.
 

Зима

 
Снежные покровы
Вижу из окна,
Воздухом студёным
Радует зима,
Искрами снежинок
Балуется день,
Скоро вечер синий,
С ним придёт метель,
Выжимая слёзы,
Плача, голося —
Оттого морозы,
Кисти принеся,
Так спешат рябину,
Под моим окном,
Тонкую, невинную,
Красить серебром.
 

Далёких лун напев

 
Не пой мне о любви, прошу, не надо,
Всё растворилось в затуманенной дали
Ушло, оставив прелесть листопада,
С досадой горькой, что туманы привели.
Но ты того, как будто, не заметив,
Всё продолжаешь мило роль свою играть.
Чужие мы с тобой на этом свете,
А на другом? Пожалуй, нужно подождать.
Там, может, возродится тёплый вечер,
Соединит нас снова, ласково согрев,
И звёзды, превратившись в неба свечи,
Подарят тихий нам далёких лун напев.
Взойдут цветы, пьяня, благоухая,
И запылают ярко нежностью сердца
Там, на полях безоблачного края,
Вновь став началом неизбежного конца…
 

Тишина

 
Прекрасная, милая, нежная —
Такая ты мне нужна,
Словно синее море безбрежное,
Вдохновляющая тишина.
 
 
Но ты, как капризная женщина.
Постоянство не для тебя.
Временами бываешь застенчива,
В промежутках же – ведьма! Змея!
 
 
И тогда ты коварна, безжалостна.
И нет шансов тебя приручить,
Накрывая меня покрывалами,
Ты, лаская, способна убить!!!
 
 
О, Богиня! Царица Безмолвия!
Ты мне милой и нежной нужна…
Очень жаль, не с тобою помолвлен я,
Клеопатра моя! Тишина.
 

С юностью навсегда

 
Я расстался с юностью навеки.
Пусть она покоится в стихах…
Лишь слегка подрагивают веки
В миг её явлений мне во снах.
 
 
Вот тогда прекрасные картины
Вновь встают туманом и зарёй,
Солнцем, что ласкает наши спины,
Утром, умывающим росой.
 
 
Вот тогда вновь шёпот тихий слышен,
Лепестками роз летящий в ночь.
Коли не любил, тогда – обижен.
И деньгами здесь уж не помочь.
 
 
Если не тонул в глазах чудесных,
Если не кружилась голова —
Значит, жил, увы, неинтересно…
Иль не те придумывал слова.
 
 
Иль не там искал весны цветенье,
Не кружил по осени листвой…
Есть любовь! Любовь – есть вдохновенье,
Радость, боль, страдания, покой.
 
 
Я расстался с юностью навеки…
Где теперь её горит звезда?
Я расстался с юностью навеки?!.
Нет!.. Скорей с ней слился навсегда.
 

Мерцало…

 
Мерцало золото небес,
В ночи безоблачной мерцало,
Дрожа от холода, устало,
Мерцало золото небес.
С высот своих на спящий лес
Луна задумчиво взирала.
Мерцало золото небес,
В ночи безоблачной мерцало.
 

Не поэты важны для слова

 
Лёгкий ветер по саду гуляет,
Осень снова вступила в права,
Урожай из листвы собирает,
Закатав желтизны рукава.
 
 
А крадётся лисицею, тихо.
Золотых королева дней…
«Ей – веселье, а лету – лихо!» —
Слышу крик, вдалеке, журавлей.
 
 
Я не спорю, летите. Не спорю.
Ваш осенний закончился плен.
Мой же – нет, я иду тропою
Красных мыслей и жёлтых проблем.
 
 
Но, однако, всё это не ново.
Зря кручинишься ты, голова.
Не поэты важны для слова —
Для поэтов важны слова.
 
 
Ведь слова – это чистая радость,
А порою – такая же боль.
В них и сила души, и слабость,
Сахар счастья да боли соль.
 
 
Но я рад, что своей рукою
Выбрал эту из всех теорем
И иду не простою тропою
Красных мыслей и жёлтых проблем.
 

Родные просторы

 
Напои меня утренней свежестью
И хрустальной росою умой.
В одеяниях, сотканных нежностью,
Я отправлюсь на встречу с зарёй.
Оглянусь на озёра зеркальные
И, взмахнув на прощанье полям,
Вытру соснам я слёзы янтарные —
Их покой никому не отдам.
Красота ты моя, непорочная!
Все туманы с собой заберу.
И, гуляя лугами цветочными,
Поищу для тебя я зарю.
Разбужу нежно птичьими трелями,
Мелодичными, словно капель.
Отгоню сны дурные, с метелями,
Мне помогут и Март, и Апрель…
Эх, просторы мои вы, безбрежные!
Как же дороги вы и близки!
Как прекрасны вы зорями нежными,
Словно кисти волшебной мазки…
 

Письмена

 
Каждый ждёт чего-то от жизни.
Кто-то – денег, кто-то – вина.
Ну, а я – собираю мысли,
Превращая их в письмена.
 
 
Может быть, они пригодятся.
Нет, не мне. Кому-то. Потом.
Я ловлю их. Они роятся
В моём черепе, под колпаком.
 
 
Мысли разные: грозные, тихие.
Выбирай любую на вкус.
И, лишь, недоступны  дикие.
Этих, диких, я сам боюсь.
 
 
Пожалуй, совсем запутался.
Неужели схожу с ума?
Неужели страдаю глупостью,
Превращая себя в письмена?
 
 
Нет. Не верю я в это. Не верю.
К чёрту деньги. К чёрту вино.
Каждый день я считаю потери
На фронтах этой жизни. Давно.
 
 
То один, то другой уходит,
Письмена, оставляя нам.
Я почти позабыл о Боге,
Собирая по душам хлам.
 
 
Я почти позабыл ту радость,
Что весной будоражит кровь.
Я почти позабыл ту сладость,
Называют её: «Любовь».
 
 
А вокруг молвят: «Вот так дело…
Ну, кому ты нужён такой.
Что бумага? Пшик и… сгорела.
И вся жизнь вместе с ней – золой».
 
 
Ну, и пусть. Я люблю, что мысли
Превращаются в письмена.
Мне не нужно другого в жизни,
Мне  этого хватит,… сполна.
 

Белая палата

 
Белая палата,
Койка у окна
Далеко не мятным
Духом обняла.
Расстелилась простынь,
Будто белый снег,
У неё короткий,
Да печальный век.
Алые кровинки
Дарят ей узор.
Капельниц слезинки
На руках сестёр,
Только всё напрасно —
Я поправлюсь сам,
Коль найду лекарства
От душевных драм…
 

Замечтался

 
Расписав узорами всё небо,
Облака уходят на покой.
Не пойму я! Быль это иль небыль —
Солнце помахало мне рукой.
 
 
Тишь спустилась наземь. Вечереет.
Как прекрасна летняя пора!..
Ветер, заплутавший, тихо веет,
Клёны засыпают до утра.
 
 
И, раскрыв объятия прохлады,
Свежесть манит в сказочную даль…
Далеко ещё до листопада
За которым спрятана печаль.
 
 
Парочка влюблённых выбирает
В парке поукромнее скамью.
Время звездочётов наступает,
Время поцелуев и *люблю*…
 
 
Вот так накатило… Замечтался…
Не уснуть теперь мне до утра.
Карандаш, проснувшись, расписался.
Ох, уж эта летняя пора.
 

Я, словно весь…

 
Я, словно весь, окутан сном,
В нём кто-то странный, за окном,
Взывает к небу, руки взняв.
Но что это? Иль сон? Иль явь?
Иль, может просто, брежу я?
Да нет. Вот звёзды. Вот земля.
Чего несчастный, там, в ночи?
Кричу ему, но он молчит.
В окно же льется лунный свет,
Неся в себе покой планет.
А, незнакомец, за окном,
Вдруг начинает петь псалом.
Я чувствую, что весь дрожу.
Так не пойдёт. Я выхожу
Из дома. И к нему бегом.
Я, словно весь, окутан сном.
С глаз, вдруг, спадает пелена —
Нет незнакомца из окна,
Где он стоял – я сам стою,
И тот псалом  я сам пою,
Взывая к небу, руки взняв
И дрожь души своей уняв…
 

Милая

 
Ну, что ты, милая, взгрустнула,
Совсем расстроилась
И в плачь?
И, что случилось, что вздохнула —
Напало время неудач?…
Но, почему ты испугалась?..
И рассказала мне дилемм
Своих победу?
Заметалась…
Душа искала перемен…
Ещё чуть-чуть
И будет
Пус-то-та…
В обнимку милую,
К груди,
В глаза гляжу – о, да,
Мечта!
Держи её и огради…
И мне нужны лишь чудеса:
Они появятся всегда
В конце пути,
Услышь меня,
Я целовал твои глаза,
И гладил медь твоих волос,
Я обещал спасти мечту:
И нет ответа, есть  вопрос,
Но я от слез спасу
Звезду…
 

Сложное построение у стиха *Милая* – начал с 9 на 8, потом перешел 8 на 8 и закончил работу ломаной строкой… Если сможете прочесть, то пробуйте… Я давно хотел такой стих – сложный(9-8 и 8-8, битая строка)… и я написал… Ещё бы прочел вам, но извините, не говорю пока… 28.10.2020г.

МЕТАМОРФОЗЫ

Корона венков сонетов
Любовь – это не чувство, а дар Божий!

Венок №1

1

О, бархат обжигающего тела…

Храним землёй и небом твой секрет

И как же много рыцарей истлело,

Не одержав желаемых побед.

Веками льётся кровь, а с ней и стоны,

За поцелуй и за любовный взгляд.

О, всё к ногам – и царства, и короны,

О, всё к ногам за этот сладкий яд.

В лета не кануть этому безумству,

Векам не одержать над этим верх,

А, впрочем, как не пасть и вольнодумству

В стремлении обресть огонь утех.

О, честь! О, благородство! О, позор…

Всё сплетено в неведомый узор.

2

Всё сплетено в неведомый узор

Невидимыми нитями желаний.

И разума с душою вечен спор,

Как вечен мир сердечных истязаний.

В истории примеров нам не счесть

О лжи, любви, предательстве и правде.

Не одного сразила насмерть месть

И не один представлен был к награде.

Наградою была любовь и страсть,

За это смело шли на эшафоты,

За томный взгляд готовы были пасть

И покорить морей широких воды.

И сквозь века шагают чувства смело,

И страстному горенью нет предела.

3

И страстному горенью нет предела,

Как нет предела дивной красоте.

И не одна написана новелла

На, чудом не истлевшей, бересте.

И не один попался в эти сети

И стал рабом, щемящих грудь, оков,

Нет ничего заманчивей на свете,

Чем тихий зов далёких берегов.

А прелесть в том, что, попросту, не знаешь:

Удастся, не удастся ли доплыть.

О, неизвестность! Ты, пугая, манишь —

Шекспировское «быть или не быть».

И нет границ у мук, что дарит взор,

Как нет предела прелести озёр.

4

Как нет предела прелести озёр,

Так нет предела счастью и несчастью,

Но мы живём всему наперекор,

Подчас дробя сердца свои на части.

И, напрочь забывая о других,

Бросаемся, как в омут, в бездну жизни,

А попадая в мир глухонемых,

Клянём затем себя в авантюризме.

Но непреклонен этот сердца зов,

И неизменен зов души и тела.

Желаний пропасть, как и пик веков,

Всегда всем управляют так умело…

Как в сердце ты вошла, я не заметил.

Один твой взгляд – в груди бушует ветер.

5

Один твой взгляд – в груди бушует ветер!

И что же это: сказка или быль?

Душа играет тихо на кларнете,

И страстью опрокинут разум в пыль.

Как рыцарь пал, не в силах вновь подняться.

Повержен, будто Марием* тевтон.

Меч мудрости не хочет выниматься,

И страсть над ним танцует вальс-бостон.

Одна надежда на кинжал сомнений

Да опьянённой памяти и дум

(Он притуплён огнём прикосновений).

А это только первый слабый штурм.

Страсть обернулась вкруг души гюрзой.

Касание руки – пустыни зной.

6

Касание руки – пустыни зной.

Ты как богиня страсти Клеопатра*.

Тобою похоронен мой покой,

И разума потоплена эскадра.

Я отуплён. Я в сказочном бреду.

Весенним обдаваем дуновеньем,

Среди богатства зелени бреду,

Вперёд ведомый внутренним стремленьем.

О, как прекрасен мая аромат.

Любовью перемножен вдвое, втрое.

Я чувствую, что сказочно богат,

Хотя скорее – сказочно раздвоен.

Живёт веками, жертвы свои метя,

Коварство чар и в жизни, и в сонете.

7

Коварство чар и в жизни, и в сонете

Никем не расшифровано пока.

Его природа кроется в секрете,

Которому, увы, уже века.

Хотя, пожалуй, я чуть-чуть ошибся.

«Тысячелетья!» – слышу я с небес.

О, как давно Парис* тот вышел биться,

О, как давно пал в битве Ахиллес*.

То… чувственное рабство нас толкает

На подвиги, предательство и ложь.

Коварство чар чуть сладко обласкает,

Как в томную бросает сразу дрожь.

Оно, секрет скрывая верно свой,

Нам дарит лёд и пламень не впервой.

8

Нам дарит лёд и пламень не впервой

Прекрасною весеннею порою

Цветущий май, играющий листвой,

Лишая в миг душевного покоя.

И как здесь быть? Такими рождены.

Борьба с собой игре быстрей подобна.

И каменного века валуны

Повергнуть ветер тоже не способны.

Не в силах парус бурю усмирить.

И выбор у него, ох, небогатый:

По океану с волнами бродить,

Иль с мачтою уйти во тьмы пенаты.

Иду весной, покой в душе утратив,

Случилось всё не вовремя, некстати.

9

Случилось всё не вовремя, некстати.

История банальна и проста.

Шутливый ветер, кудри мне взлохматив,

Смеялся, с ними мысли разметав.

Цветенье мая действует волшебно.

Но, чувства обостряя в сотни раз,

К одним, увы, относится враждебно,

Другим же – задушевный дарит джаз.

Под пенье птиц, от неба в полушаге,

Взирал я на весенний маскарад

И делал зарисовки на бумаге,

Как с неба улыбнулся вдруг Приап*..

И страстью пропитался тихий май,

Как будто бы случайно, невзначай.

10

Как будто бы случайно, невзначай,

Я потерял себя среди цветенья.

Душа махнула сердцу: «Что ж, пускай».

Мой разум опьянён был без сомненья.

О, чары, чары… Ваше колдовство

Дало вам неплохие результаты.

Весеннее любовное вино —

Меж разумом и сердцем баррикады.

Всё обаянье бросилось вперёд,

Не думая о том: а вдруг ловушки?

И, чувствуя любви и страсти мёд,

Шепнуло, что сомненья – безделушки.

О, как сильно любовное заклятье:

Ты так была прелестна в белом платье.

11

Ты так была прелестна в белом платье!

Как лепестки сирени под окном.

«Она твоё несчастье и проклятье,» —

Возникла мысль, окутанная сном.

«Уйди, прошу! – душа ей прошептала, —

И не мешай. Всё так вокруг поёт.

Ещё чуть-чуть… и будет звон бокала,

Ещё чуть-чуть… и будет сладкий мёд.

Что может помешать любви и счастью?

Ах, преданность?! Её угомоним.

Я прикажу ей, выданной мне властью,

Забыть себя, как сон! Уйти как дым».

И мысль ушла, воскликнув тихо: «Ай».

Летели лепестки. Был месяц май.

12

Летели лепестки. Был месяц май.

И мы стояли, нежностью объяты,

Под трели развесёлых птичьих стай.

К нам приближались звёздные плеяды.

А улетев в далёкие миры

Созвездия Весов, иль может Веги,

Мы соберём все звёздные дары,

Плывя в ночи на сказочном ковчеге.

Забыто все. Забыты все слова.

Лишь близость тел и звуки поцелуя.

И кружится от счастья голова,

Почувствовав волну любви хмельную.

Стоим, сердца мы маем обвязав.

Сплетенье рук, счастливая слеза.

13

Сплетенье рук, счастливая слеза.

Не чую я ловушек и подвоха.

О, страстные и жгучие глаза.

О, эта прелесть сладостного вздоха.

Им невозможно противостоять.

Их власть огромна, просто безгранична.

Умом, пожалуй, это не понять.

А спрашивать у сердца – нетактично.

А потому, пусть будет всё как есть.

Во всём, уверен, время разберётся.

Но счастье, иль несчастье буду несть?

О, это, видно, как уж доведётся.

Судьба подносит часто чудеса:

О, чудные зелёные глаза.

14

О, чудные зелёные глаза…

Как широки любовные просторы.

Вот где-то собирается гроза,

И в небе появились туч узоры.

А мы стоим и нам всё нипочём,

Нам хорошо в весеннем лесопарке.

Я чувствую твоё плечо плечом.

От этого становится мне жарко.

Я понимаю, что почти пропал.

Мечтаю лишь о будущей усладе.

Не так давно не думал, не гадал

Об изумруде – грезил об агате.

Но жизнь решила так, как захотела:

О, бархат обжигающего тела.

15

О, бархат обжигающего тела…

Всё сплетено в неведомый узор.

И страстному горенью нет предела,

Как нет предела прелести озёр.

Один твой взгляд – в груди бушует ветер,

Касание руки – пустыни зной.

Коварство чар и в жизни, и в сонете

Нам дарит лёд и пламень не впервой.

Случилось всё не вовремя, некстати.

Как будто бы случайно, невзначай.

Ты так была прелестна в белом платье.

Летели лепестки. Был месяц май.

Сплетенье рук, счастливая слеза.

О, чудные зелёные глаза…