Неумолимый рок духа времени

– Тише! – заговорщицки предупредил другой голос низким басом. – Город наводнен шпионами Тамерлана, как чрево дохлого барана могильными червями.

– Что же делать? – уже тише, почти шепотом воскликнул тот же тонкий голос и тут же жалобно спросил: – Может быть, бежать из города?

– Бесполезно и смертельно опасно, – авторитетно возразил обладатель сочного баса и пояснил: – Передовые отряды эмира Тимура уже рыщут вокруг Багдада, и любые караваны и одинокие путники становятся их легкой добычей. Пощады воины Тимура не знают.

По всей видимости, после уверенных слов знающего человека его тонкоголосый собеседник впал в полную прострацию.

– Но есть надежда на наших толстосумов, – уверенно продолжил бас. – Собрав все свои несметные сокровища вместе, они смогли бы откупиться от ненасытного завоевателя.

– У наших толстосумов глаза больше, чем их желудки, – возразил третий собеседник, – их жадность не позволит им расстаться даже с частью их богатств…

В этот момент неподалеку из базарной толпы неожиданно вынырнул отряд вооруженной охраны с высоко поднятыми пиками, воины которого были одеты в одинаково алые накидки и остроконечные шлемы. Их легкие доспехи ослепительно сверкали в лучах полуденного солнца. Патрульный отряд остановился, и его предводитель стал внимательно оглядываться по сторонам. Недавние разгоряченные дискуссией участники стихийного собрания распрямились, повернулись друг к другу спинами и неслышно растворились в толпе.

Ошеломленный услышанным, Олег долгое время сидел все в той же позе, с полузакрытыми глазами. Теперь, располагая настолько важной, насколько и ужасающей информацией, он старался вспомнить все, что было ему известно о Тамерлане. Но, несмотря на все его усилия, он ничего, кроме вскрытия могилы великого завоевателя за день до начала Великой Отечественной войны и чудесного разворота его войск от столицы обессиленной, обреченной на окончательный разгром Древней Руси, он не помнил.

Смертельно устав от тщетных усилий его перенапрягшегося мозга, через какое-то время он вернулся к действительности.

Вокруг, как ни в чем не бывало, продолжал шуметь восточный базар. Убедившись, что никто не обращает на него никакого внимания, Олег всеми силами пытался отвлечься от мрачных мыслей. Не задумываясь, почти инстинктивно он поднес флейту к своим губам и осторожно в нее дунул. Инструмент чутко отозвался чистым и нежным звуком. Ближайший торговец-зазывала резко обернулся и удивленно взглянул на Олега. Олег быстро прижал флейту обеими руками к животу и какое-то время просидел неподвижно в этом положении. Но затем он снова упрямо поднес флейту ко рту и, уже не обращая внимания на окружающих, в отчаянном порыве опробовал ее звуковые качества во всем диапазоне. Они оказались вполне удовлетворительными. Но самым главным было то, что никаких криков недовольства со стороны торговцев и сновавших вокруг него по своим делам покупателей он не услышал.

Тогда, осмелев, он, поднапрягшись, вспомнил свой репертуар из детской музыкальной школы и заиграл «Ты, соловушко, умолкни» Глинки. Сначала перестал расхваливать свой товар и замолчал, повернувшись к Олегу, ближайший торговец. Затем один за другим смолкли крики других зазывал, и они все, как и их покупатели, сначала обернулись в сторону Олега, а затем стали подходить к нему все ближе и ближе, образуя вокруг него плотный полукруг. Олег закончил исполнение, и моментально со всех сторон раздалось требовательное «еще!». Олег, не заставив себя долго упрашивать, тут же заиграл «Сурка» Бетховена. После первой фразы, проигранной Олегом с особым чувством, о камень громко звякнула первая монета и скатилась к ногам музыканта. Вслед за первой монетой все чаще и чаще стали позвякивать и другие брошенные в его сторону медяки.

Олег играл долго, вспоминая другие вещи и повторяя через некоторое время те, которые особенно понравились публике. Люди, слушавшие игру Олега с самого начала, давно ушли, их заменяли другие, на смену другим приходили третьи – таким образом, толпа перед ним не собиралась редеть, а горстка монет, лежащая у его ног, непрерывно росла.

Поглощенный своим невиданным успехом у благодарной средневековой аудитории, Олег на какое-то время отвлекся от тяжелых дум о своем бедственном положении и не заметил, как торговцы стали один за другим покидать базарную площадь. Скрип уезжавших с площади телег наконец вернул его к действительности. Толпа, стоящая перед ним, понемногу начала расходиться, и он увидел сквозь поредевшее полукольцо его слушателей небольшую группу людей в высоких колпаках конической формы, внимательно наблюдавших за ним.

В это время из-за стены города раздался громкий призыв муэдзина, приглашавшего всех правоверных принять участие в предвечерней молитве. Остатки толпы перед Олегом мгновенно исчезли, и все остававшиеся на базаре люди обернулись на юг, у большинства из них, откуда ни возьмись, появились небольшие коврики. Люди стелили коврики прямо на землю и быстро опускались на четвереньки. Команда в высоких колпаках тоже, как и все, опустилась на колени. После молитвы остававшиеся на базарной площади одинокие фигуры поспешили покинуть ее, но высокие колпаки почему-то остались стоять на месте. Вдруг от их группы отделилась статная фигура в темно-синем халате, подпоясанном широким золотистым поясом. Фигура неторопливым, уверенным шагом направилась прямо к Олегу. Это был человек высокого роста, крепкого телосложения, с открытым, мужественным лицом кавказского типа, обрамленным небольшой ухоженной смолянисто-черной бородкой и усами. Вплотную приблизившись к привставшему Олегу, кавказец в красном колпаке заговорил приятным баритоном:

– Мир тебе и милость Всевышнего, искусный чужеземец!

Олег, не зная, что ответить, почтительно склонил перед незнакомцем свою голову.

Незнакомец продолжил:

– Твое искусство благословило само небо, и твой талант ты должен использовать во славу Аллаха, а не менять его пошло на горстку меди!

Олег не знал, что сказать в ответ, и продолжал молчать. Истолковав по-своему молчание Олега, незнакомец продолжил:

– Мы, дервиши, беззаветно служим Аллаху, без колебаний отрекшись от всех земных благ и соблазнов собственности. У нас ничего своего нет, но есть щедрость и гостеприимство, которыми мы всегда готовы делиться с неимущими и страждущими. – Взглянув прямо в глаза Олега своими пронзительно-черными глазами, кавказец вдруг тихо спросил: – Ведь у тебя, как я вижу, нет ни дома, ни семьи?

Олег понял, что после этих слов незнакомца он уже обязан отвечать, и, продолжая удивляться своему невесть откуда свалившемуся на него таланту полиглота, он так же тихо произнес:

– Да, ты прав, незнакомец, у меня действительно, кроме флейты, ну и вот этой горсти монет, ничего нет.

– Это очень хорошо, что ты так же искренен, как и искусен в игре на флейте, – торжественно объявил незнакомец, – и я предлагаю тебе, чужеземец, пройти с нами. – И он жестом указал на стоявшую в отдалении кучку дервишей. – В нашу ханаку, где в моей келье найдется место и для тебя. Имя мое Джафар.

– Да благословит тебя Аллах за твое великодушное предложение, Джафар! – воскликнул неожиданно для самого себя Олег. – Я с радостью готов поселиться в твоей келье у твоего очага и надеюсь, что не стесню тебя!

– Как зовут тебя, чужеземец? – заметно удивившись учтивой речи Олега, спросил Джафар.

На мгновение Олег смутился, но в ту же минуту уверенно ответил:

– Меня зовут Омар!

– Хм, странное имя для пенджабца, – с сомнением покачав головой, сказал Джафар, но тут же непринужденно добавил: – Ну что же, досточтимый Омар, пойдем поскорей вместе с нами в нашу обитель мудрости и кротости, расположенную в укромном месте несравненного города Багдада! Ведь совсем скоро его ворота будут закрыты на всю ночь!

Олег с готовностью кивнул головой и тут же натянул на нее чалму, всем своим видом выражая готовность следовать за Джафаром хоть на край света. Джафар усмехнулся и молча указал головой на разбросанную на земле мелочь, честно заработанную музыкантом. Олег смутился и бросился ее подбирать. Мелочи набралась увесистая горсть, но Олег никак не мог найти хотя бы один карман в своих шароварах, чтобы туда ее сложить.

– Не стоит беспокоиться, Омар! Доверь этот презренный металл мне. – И с этими словами Джафар достал из-за пояса крепкий кожаный мешочек с завязками и раскрыл его. Олег, долго не думая, высыпал все свое состояние в любезно предоставленную Джафаром мошну. Джафар ловко завязал мешочек и привычным движением спрятал его обратно за пояс. После этого вся команда дервишей дружно направилась к огромным воротам великого города.

Миновав ворота бывшей столицы мира, они оказались на широкой, мощенной булыжником прямой улице, ведущей прямо к центру города. Пройдя по ней с полторы сотни метров, они свернули в переулок и, растянувшись в цепочку, молча зашагали по узким бесконечным улицам, часто перекрытым в самом верху матерчатыми и тростниковыми навесами. Быстро темнело, но молчаливые спутники Олега безошибочно находили нужное направление. Наконец, нырнув в какие-то боковые узкие ворота и пройдя анфиладу нескольких помещений, в которых горели масляные лампы и на нарядных подушках и коврах в полумраке сидели люди, курившие кальян, они вдруг оказались в просторном квадратном дворике, в центре которого возвышалось небольшое строение, напоминавшее часовню. Часовню окружали несколько пальм, а по четырем сторонам дворика располагались одинаковой формы ровные глинобитные стены образовывавшего дворик барака. В побеленных стенах были хаотично нарезаны крохотные оконца, равномерно чередовавшиеся с темными провалами дощатых дверей.

– Ну вот, мы и пришли в нашу ханаку, – сказал Джафар и, попрощавшись со спутниками, жестом повелел Олегу следовать за ним. За узкой дверью, в которую вошли Олег и Джафар, оказалось довольно просторное помещение, разделенное надвое выдававшейся из стены перегородкой. В левой половине кельи располагалась высокая лежанка, заваленная массой небольших по размеру подушек и одеял из верблюжьей шерсти. Вплотную к лежанке примыкал старый массивный сундук без украшений. В правой половине кельи были в беспорядке расставлены корзины и кувшины, а за ними виднелась видавшая виды оттоманка, напомнившая Олегу его многострадальный диван. У наружной стены, в самом углу, прямо под узким окном располагался очаг с приготовленной горкой порубленного хвороста и вязанкой дров. Без всяких церемоний Джафар предложил гостю отужинать, на что Олег тут же, и тоже без всяких церемоний, дал свое категорическое согласие – только сейчас он почувствовал накопившийся за весь день волчий голод.

7. Тайна ассасина

На ужин кулинарных изысков хозяин не предлагал, но в этот раз Олег был рад простой рисовой лепешке с молоком больше, чем разносолам столичных ресторанов. Сам Джафар вместо молока пил вино, от которого Олег вежливо, но категорически оказался, сославшись на строгости своего вероисповедания. Джафар не настаивал, но раз за разом подливал себе в чашу густой рубиновый напиток из кувшина с тонким горлом. Напоследок он достал из щели в стене какой-то небольшой сверток и развернул его. При тусклом свете коптящей настенной лампы Олегу все же удалось разглядеть, что это был белый порошок. Джафар сыпанул немного белого порошка в свою чашу и медленно, небольшими глотками выпил ее до дна. Олег внутренне напрягся и осторожно посмотрел по сторонам в поисках подходящего инструмента для возможной вынужденной обороны. Но Джафар, отняв от лица пустую чашу, откинулся на подушки, и его мужественное, всегда сосредоточенное лицо неожиданно расплылось в блаженной улыбке.

– Ну что, чужеземец… о, прости, Омар, нравится тебе у меня? – продолжая легкомысленно улыбаться, спросил Джафар.

– Да, конечно, – стараясь не говорить лишнего, ответил Олег.

– Ты великий музыкант, Омар, – решительно заявил Джафар после недолгой паузы, подтверждая свое авторитетное заключение утвердительными покачиваниями собственной головы, – и нам с тобой предстоит сделать великое дело.

– Какое же? – тут же спросил Олег, продолжая незаметно для Джафара осматриваться. Но Джафар не заметил напряженного состояния Олега и продолжал тем же благодушным тоном:

– Мы с тобой должны очень понравиться одному великому человеку, а потом… – но тут Джафар осекся на полуслове, встрепенулся и моментально протрезвевшими глазами испытующе уставился на Олега. Олег выдержал грозный и одновременно пытливый взгляд Джафара, и как можно более невинным тоном полюбопытствовал:

– А как нам, простым смертным, может это удаться, если человек велик, как ты утверждаешь? – И тут же замер, простодушно глядя на Джафара в ожидании ответа. Тот немного успокоился и ненадолго задумался.

– Хорошо, – наконец решительно сказал он, – я тебе кое-что покажу, но это пока должно оставаться тайной. Клянись!

– Пусть покарает меня Аллах самой страшной казнью, если я без твоего ведома раскрою твою тайну другим людям! – как на духу выпалил Олег.

– Будь же до смертного часа верен своей клятве! – И, утвердительно качнув головой, как бы убеждая самого себя, Джафар подошел к сундуку. Достав из-за пояса ключ и откинув крышку сундука, Джафар начал вынимать из него один за другим роскошные наряды, вид, отделка и украшения которых находились в вопиющем противоречии с аскетизмом рядового дервиша. Наконец, добравшись до самого дна, он с великой осторожностью вынул из сундука завернутый в цветистую шелковую ткань плоский предмет размером в две раскрытых шахматных доски. Торжественно развернув ткань, он уложил предмет на свою лежанку поверх одеял, снял со стены лампу и поднес ее ближе к лежанке.

Глазам Олега предстала загадочно сверкающая, тонкой ювелирной работы доска небольшой толщины, собранная из обработанных до зеркальной чистоты бронзовых и медных пластин разных оттенков и инкрустированная по углам драгоценными камнями. По всей плоскости доски были в определенном порядке смонтированы изящные механические рычажки, установочные винты, прямые и зигзагообразные ползуны, при перемещении которых в узких прорезях доски появлялись какие-то непонятные знаки. Внутри доски, в правой ее части были установлены три вращающихся диска, наружу от которых торчали миниатюрные золоченые поворотные головки. В фигурных прорезях доски на темно-синем фоне виднелись золотистые контуры звездных скоплений, нанесенных по краям дисков.

В левой части доски была закреплена золоченая пластина, на которую очень мелким шрифтом был нанесен арабский текст. Олег попытался было прочесть этот текст, но сразу понял, что его, как ему казалось, безграничные возможности полиглота резко обрывались, когда речь заходит о письменности. Арабская вязь четырнадцатого века была для него так же недоступна, как и китайские иероглифы в двадцать первом веке. Олег долго не мог оторвать взгляд от тончайшей работы мастеров Востока, но, вспомнив об обещании Джафара, повернулся к нему с немым вопросом.

Продолжая восхищенно рассматривать доску, Джафар, не оборачиваясь к Олегу, произнес:

– Это небесная Машина Судьбы, способная заглянуть в будущее. – При этих словах Джафар отодвинул на доске небольшую шторку и вынул из образовавшейся ниши две игральные кости, изготовленные из ярко-красного прозрачного камня.

– Как это работает? – с нескрываемым интересом спросил Олег.

Джафар повернулся и испытующе посмотрел на Олега.

– Я тебе покажу, но не сегодня, – ответил он, еще раз взглянул на рубиновые кубики с точками, вставил их на место и закрыл шторкой. Затем он бережно завернул доску, сложил все обратно в сундук и закрыл его на ключ. Погасив светильник, Джафар тяжело улегся на свою лежанку и тут же мощно захрапел, как иерихонская труба. К Олегу сон не шел, несмотря на смертельную усталость от пережитых за этот день потрясений. Его мысли лихорадочно прыгали в его голове, не находя никакого выхода из сложившегося положения. Наконец, смертельно устав от бесплодных попыток найти хоть какой-то призрак надежды на благополучный исход сваливавшихся на него одна за другой бед, он вдруг вспомнил цитату одного из героев фильма «Щит и меч»: «Что бы ни было – вживаться, вживаться и вживаться. Самому с себя содрать шкуру, вывернуть наизнанку, снова напялить и улыбаться. Такая работа».

Недолго поразмыслив, Олег, проецируя мысль советского разведчика на то положение, в котором он внезапно очутился, полностью с ним согласился, решив, что для начала в любом случае нужно подробно изучить обстановку, законы общества, которое его окружало, а уж потом действовать по обстоятельствам. Затвердив эту мысль в своей звеневшей от напряжения голове, он тут же расслабился и крепко заснул.

На следующее утро после короткого завтрака Джафар повел Олега на базарную площадь, находившуюся почти в самом центре города, неподалеку от Великой мечети. И здесь ждал Олега ошеломляющий успех. Джафар на этот раз предусмотрительно снабдил Олега широкой плоской чашей, и она быстро наполнялась монетами разного достоинства. Когда солнце подходило к зениту, разношерстная толпа людей, внимательно слушавших переливы и трели флейты Олега, была бесцеремонно раздвинута в стороны какими-то стражниками в черных накидках. Из образовавшегося в толпе коридора прямо к Олегу негры-рабы поднесли изящный паланкин с плотными занавесями из светло-голубой ткани, обрамленной позолотой. Негры, не опуская паланкин, замерли на месте. Олег продолжал играть с неослабевающим вдохновением, не обращая никакого внимания на стоявший прямо перед ним роскошный дворец в миниатюре. Когда он закончил исполнение очередной вещи, занавеси балдахина слегка приоткрылись, и из них показалась тонкая женская рука в прозрачном рукавчике с кружевами и с тонкими изящными пальчиками, каждый из которых был унизан одним, а то и двумя дорогими перстнями. Из хрупкой белой ладони, сверкнув на полуденном солнце, в чашу Олега упал золотой динар. Тут же последовала негромкая команда, и паланкин скрылся в снова плотно окружившей Олега толпе.

Вскоре после полудня к Олегу вернулся Джафар, где-то пропадавший все это время.

– Собирайся, мы уходим, – тихо, но тоном, не терпящим возражений, сказал он, нагнувшись к Олегу. Олег с готовностью собрал свой нехитрый инструментарий, сдал кассу Джафару, и они быстрым шагом направились в его келью.

Закрыв плотно за собой дверь кельи, Джафар выглянул в единственное окно и, убедившись, что поблизости никого нет, быстро заговорил.

– Наш мудрый повелитель (слово «мудрый» он произнес с особым сарказмом) султан Ахмед-Джалаир, как паршивый шакал, тайно оставил Багдад и, прихватив с собой своих жен, бежал в Дамаск. Но далеко ему не уйти – Тамерлан хорошо знает свое дело. – Сверкнув глазами, Джафар продолжил: – Сейчас не ясно, смогут ли богачи Багдада откупиться от ненасытных воинов Тамерлана, или же Багдаду грозит пожар и опустошение, равное монгольскому погрому. – Переведя дух, уже спокойней Джафар проговорил: – Поэтому нам с тобой до прояснения ситуации лучше всего оставаться в ханаке – Тамерлан чтит священников и ученых. Здесь, в келье, наши шансы остаться в живых намного выше, чем в любом другом месте Междуречья.

Олег, уже смирившийся со своей незавидной перспективой быть сожженным заживо в осажденном городе или оказаться прикованным цепями к столбу в ожидании «хорошей цены» от своры работорговцев, неожиданно храбро спросил Джафара:

– Чем же мы займемся в это время?

Джафар, не отвечая, прошел к сундуку и раскрыл его. Весь остаток дня и половину ночи они провели в изучении выгравированной на золотой пластине инструкции по эксплуатации Машины Судьбы, прерываясь только на короткий ужин. На этот раз Джафар отказался от употребления вина и порошка, и запивал лепешку только кислым молоком. Оказалось, что он сам толком не знал, как эта машина должна была работать. Было очевидно, что она совсем недавно попала к нему в руки. Он читал вслух текст на пластине, и потом они вместе с Олегом разбирались в тонких механизмах средневекового гаджета.

Джафар был на «ты» с небесной механикой, знал наперечет все созвездия и без труда находил их контуры на дисках и ползунах доски. Почти все механические элементы имели свои продолжения внутри доски и так или иначе были взаимосвязаны. Персоне, желающей заглянуть в свое будущее, для начала нужно было правильно выбрать искомую составляющую собственной судьбы – продолжительность жизни, здоровье, семья, материальное благополучие, исход борьбы с врагами, известность, слава при жизни и после смерти, – а затем бросить несколько раз игральные кости, думая только о выбранной опции. Выпавшие числа нужно было перевести в соответствующие параметры и выставить их на доске с помощью ползунов и дисков. В правом верхнем углу доски имелась большая, выполненная из граненого изумруда кнопка, обрамленная золотым ободком солнца. Это кнопка выполняла функцию «старт», после нажатия которой диски машины начинали вращаться, как в игровых автоматах, и затем резко останавливались, показывая в прорезях доски получившийся результат. Результат представлялся в виде соответствующей пиктограммы – горки золотых монет, груды поверженных врагов, победных барабанов, цветущего сада или множества могил и зловещего черепа с грудой костей под ним.

Игрушка очень понравилась Олегу, но от предложения Джафара узнать свое будущее Олег категорически отказался. Джафар усмехнулся и положил доску на место.

Под утро Джафар проснулся первым и сразу выглянул в окно. Насколько хватало взгляда, ни дыма, ни зарева пожаров не было видно. Окликнув Олега, он собрался, выпил воды из кувшина и вышел во двор, приказав Олегу оставаться в келье и никуда не выходить.

Джафар долго отсутствовал и только к обеду вернулся домой. Его довольное лицо придало Олегу оптимизм и робкую надежду на счастливый выход из безвыходной ситуации.

– Что слышно в городе? – первым делом спросил он Джафара.

– Нашим богачам все же удалось договориться с великим эмиром, – велеречиво начал Джафар, и Олег обратил внимание, что он больше не называет Тимура Тамерланом, – размер выкупа всех устроил. Сам великий эмир вошел в Багдад без единого выстрела и в сопровождении своих жен, военачальников и охраны торжественно проехал к дворцу султана. Сейчас его гонцы разошлись по всем кварталам города, чтобы собрать выкуп в полном объеме и передать его в войска, которые пока остаются за рекой. Но, боюсь, они не выдержат и тоже ворвутся в город, чтобы до дна опустошить все его винные лавки.

– Так что же нам в этом случае делать? – снова настороженно спросил Олег. Он впервые в жизни оказался в захваченном неприятелем городе и никак не мог до конца осознать случившееся с ним злоключение.

– В нашем положении пока ничего не меняется: мы должны набраться терпения и ждать. – При этих словах Джафар распахнул халат и достал из-за полы пару свежих лепешек. Остаток дня прошел без происшествий, но к вечеру со всех сторон, со всех улиц, окружавших ханаку, послышался нараставший шум – видимо, опасения Джафара оправдывались, и большое количество воинов, недовольных дележом официального выкупа, уже просочилось в город.

Прислушиваясь к разраставшемуся шуму и крикам, Джафар погасил лампу и предложил Олегу тихо разойтись по спальным местам, что Олег тут же с готовностью исполнил. Но не успел он накрыться циновкой, как в дверь кельи резко постучали и тут же, не дожидаясь ответа, несколько раз ударили тяжелым предметом. Дверь с треском распахнулась, и в келью разом ворвалось несколько до зубов вооруженных воинов с горящими факелами в руках. Воины разошлись в стороны, освободив центр. В образовавшийся проход из полной темноты ночи медленно вошел человек, одетый в монашеский плащ с опущенным на пол-лица капюшоном. Снизу, по самый нос, лицо вошедшего закрывала матерчатая повязка. Джафар соскочил с лежанки и встал в полный рост, с ненавистью глядя на вошедшего монаха.

– Так вот где ты скрываешься, крыса с головой змеи! – зловещим полушепотом произнес монах. Джафар резко дернулся при этих словах, но два дюжих воина крепко вцепились в его безоружные руки и резко вывернули их наверх. Корчась от боли в согнутом перед монахом положении, пытаясь при этом приподнять голову, Джафар прохрипел:

– Тебе, грязный пес, ничего от меня не добиться!

Монах неожиданно громко захохотал, запрокинув голову назад так, что капюшон легко соскользнул с его наголо выбритой головы. Так же резко оборвав смех, как он был начат, монах нагнулся к лицу Джафара, крепко схватил его за волосы, подтянул голову Джафара к себе и злобно прошептал:

– Ты ошибаешься, мерзкая крыса, ты скажешь нам все, и в первую голову укажешь то место, где скрывается ваш подлый Старец Горы!

Все это время Олег пребывал в полном оцепенении, опасаясь даже вздохнуть. Происходящее у него на глазах представлялось ему нереальным кошмарным сном, и он отчаянно желал, чтобы этот сон поскорей закончился. В этот момент один из стражников разглядел за корзинами, в нарушаемой всполохами факелов темноте второго обитателя кельи. Посветив в угол, где лежал Олег, он подошел к нему, сбросил циновку на пол, схватил Олега мертвой хваткой за шею и подтащил к монаху. Монах отпустил волосы Джафара, выпрямился и внимательно посмотрел на второго пленника. После недолгой паузы, продолжая непрерывно глядеть в глаза Олега насквозь пронизывающим взглядом, он негромко, но властно приказал:

– Ты, чужеземец, тоже пройдешь с нами, и тебе будет дарована высочайшая честь услаждать уши великого эмира самой чарующей музыкой.

После этих слов монаха охранники накинули на голову Джафара мешок, связали ему руки за спиной и выволокли его из кельи. За ними вышел монах и знаком приказал Олегу следовать за ним. Последним вышел стражник с факелом и закрыл за собой дверь.