Ольга позвонила, мы встретились. Гуляли. Я читал ей наизусть Александра Блока, но уже другое стихотворение, куда более известное:
«Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.»
Не знаю, зачем я заменил стихи, не прочёл «Русь»? Сам этого не понимаю, что-то внутри заставило вспомнить именно их.
Позже наши отношения продолжились, и произошло всё то, что обычно бывают между влюблёнными друг в друга мужчиной и женщиной…
Через несколько месяцев я услышал от Ольги слова:
– Я беременна.
По её тону я понял, что ребёнка она оставит. Это даже не предмет обсуждения.
Появились крайне противоречивые чувства.
С одной стороны снова стать отцом очень хорошо, а с другой – у меня уже двое детей имеются, выплачиваю немалую ипотеку. Я осознал, что в достаточной степени помогать Ольге не смогу, средств у меня в обрез…
Сказал жене, что меня посылают в командировку, и поехал в родной городок Ольги. Она познакомила меня со своей матерью и младшей сестрой. Я увидел скромную двухкомнатную квартиру. Мать работала на стройке крановщицей. Одна она тянула троих. А скоро появится и четвёртый…
Узнав, что жениться на её дочери я не могу при всём своём желании, женщина посуровела, одновременно словно постарела. Наверное, осознала тяжёлую истину: «Маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие проблемы». И вот очередная проблема – беременная дочь. А это даже не проблема, а нечто сродни беде. На её щеках заиграли желваки, я почувствовал себя последним подлецом.
Подумал, что я не таков, не последний подлец. Другой мужчина был бы куда хуже, он даже отказался бы от сына. Но тут же сам себя остановил: они этого не знают, про то ведаю лишь я один. Потому промолчал, сгибаясь под суровым взглядом матери моей женщины…
Вернулся домой в предельно мрачном настроении.<