Снова здравствуй Тебе, Незнакомец! Это всего лишь второе «привет» Тебе за эти полторы недели, а представляешь, сколько раз я говорила Тебе «привет» в своих мыслях. Но эта цифра всё равно ничтожна по сравнению с тем, сколько раз я благодарила Тебя за это время и за время нашего знакомства вообще.

С самой первой нашей встречи я благодарна за весь свет, которым Ты озарил мне мир. За возможность не пропускать мимо, а видеть людей, которые меня окружают – невероятных, безумно творческих и понимающих. За возможность знакомиться, встречаться и общаться с ними. За возможность желать воплотить свои безумные идеи на сцене, чувствовать поддержку и понимать, что всё не зря, что всё так, как должно быть. За возможность искренне дарить и получать улыбки, а ещё синяки и раны, которые мне умело или совершенно случайно наносят. За возможность вдохновлённой прогуляться от дома до школы путями, которые изучила вдоль и поперёк, но в которых каждый раз нахожу что-то новое, маленькое, но прекрасное. За возможность ощущать этот мороз, который настойчиво кусает меня за щёки, пока я иду к Тебе, не осознавая этого, навстречу… Я благодарю Тебя за те способности, которые у меня были, но которые благодаря Тебе стали возможностями. Я благодарю Тебя за то, что Ты есть. Есть не только в моей жизни, но и во всём этом мире, порой несправедливом и глупом, но есть, чтобы исправить его, осветить своим колыхающимся, мягким, не обжигающим светом. Хотя, если уж и говорить об этом честно, первому я, конечно же, рада немного (совсем немного) больше.

Ведь в такие дни, как сегодня, в этот ноябрьский день, выжигающий холодом за окном и теплотой в сердце память, я вдруг получила прекраснейший шанс стать на единственную секундочку счастливее в неощутимой темноте своих дней, однообразно-чёрных до скуки и отвращения и суметь впервые поймать, запомнить на несколько часов это состояние. И, честно признаться, я до сих пор самой себе завидую.

Ты в моих глазах сегодня предстал истинным джентльменом, сошедшим со страниц старого романа, но тепло принятого временем. Ты позволил мне влюбиться в Тебя и вновь запутаться… Ах! Чёрт, прости! По въевшейся в капилляры рассеянности я начала своё письмо к Тебе с конца…

Не помню, сколько дней мы не виделись призраками, сонно бредущими по этажам школы от одного кабинета к другому. Мне даже представить это страшно, хотя совершенно не сложно, ведь зачастую это одно-единственное, что мне остаётся, чтобы не утонуть в однообразности мира. Но, когда мы с Тобой встречаемся, я всё запоминаю по крупицам. Ведь тогда моя жизнь озаряется светом, насыщается и наполняется.

И сегодня она именно наполнилась. И до краёв наполнила всю меня, как вода жадно заполняет стакан. Ведь в эти случайные минуты Ты не только яркой вспышкой вспыхнул в моих глазах спустя долгое время не-встреч, но и разрушил безразличие, мной выдуманной (не без Твоей, конечно же, помощи), силой собственной искренности.

Здесь, в этом трёхэтажном месте знаний, у нас есть единственное место, где наши дороги могут превратиться в перекрёсток и неожиданно столкнуть нас. Мы с Тобой далеко не профессиональные водители – мы ещё малы, поэтому мы пролетаем мимо всех предупреждающих знаков и совсем не думаем о том, что будет впереди, мы пролетаем в иллюзиях, мечтах и тревогах. А потом вдруг резко бьём по тормозам и застываем в немении и в неимении слов: мы сталкиваемся с реальностью. С реальностью, которая заперта в маленьком кабинете завуча.

Ты сидел, словно слившись со стулом, словно став его частью, одной из горизонтальных перекладин его спинки. Насколько плохо Ты себя чувствовал, настолько сильно Ты стал безликим. Боль била незримой рукой Тебя чуть ниже сердца, отчего Твой жизненный ритм звучал абсолютно рвано, ломано. И в этот момент я впервые убедилась в том, что между нами существует крепкая нить, которая то узлами чистой веры спасает нас, то с необъяснимой, дикой силой затягивает в бездну, но она всё-таки держит нас вместе, хоть и не позволяя приблизиться. Но к чему я это всё: плохо себя чувствовал не только Ты, но и я… Всё та же незримая, но ощутимая рука била меня туда же, в область сердца. Представляешь, как это странно: одинаковые ощущения выжигают изнутри нас обоих?

Ты, кажется, готов был бездыханно упасть, поражённый новым ударом незримого противника – но это не остановило Тебя. Ты не спрятал за болью свою галантность и доброту – наоборот, Твоя боль их будто бы ярче подсветила. И меня всё это каждый раз, как и сегодня, искренне удивляет, завораживает, как маленького ребёнка. Ты, превозмогая сильнейшие пульсирующие удары, уступил мне уютное место, выдав сдавленные терпением, но вымученные задушевностью единственные слова: «Прошу! Пожалуйста…» И в этот момент это был будто бы не Твой голос – точнее, Твой, но не тот, который все привыкли слышать. Он был особенным, душевным, искренним… Он был по истине Твоим.

Я села на стул, скромно пробежавшись быстрым взглядом по лицам притворившихся занятыми людей, и приподняла голову, чтобы разбиться о твою ощущаемую, но уже немного сбитую, повреждённую, раненую чувствами, боль. Но в эту же секунду насладиться Твоей тёплой улыбкой. Тёплой улыбкой, обращённой ко мне… Тёплой улыбкой, способной влюбить, залюбить, вылюбить и перелюбить. Всю меня и весь мир. Мир, окружающий нас. Мир, который стремится прочитать нас каждый раз, когда мы вместе, но который никогда не будет способен сделать этого, ведь мы написаны особенным и уже забытым для мира языком. Языком, который и нам, скорее всего, невозможно будет прочитать.

Ты, чуть пошатнувшись в сторону от дребезжащей под рёбрами пульсации, насилу удержался на ногах и заглянул в мои глаза… И нашёл там восхищение, которое стало редким, скорее всего, самым глупым, спасением, как пластырь на перелом, и Тебе становится чуть легче от осознания, что любой самый страшный конец пока что лишь выдуман и вряд ли станет частью нашей реальности.

Мы просто-напросто компенсируем любую нашу боль жертвой нашей связи, сохраняющей беспредельную странность, – вот и вся наша формула… Вот и вся формула, которая научит нас жить. Жить даже после того, как наше обещание, которое мы дали друг другу в нашем первом письме, рассыпится под грузом реальности. Жить, даже когда жить уже будет невозможно вовсе…

Вот, за что я благодарила Тебя в начале этого письма. Вот, за что я всегда буду Тебе благодарна.

Письмо моему ℋ.

ТРЕТЬЕ ПИСЬМО

13 ноября 2019 год

Здравствуй, мой тёплый, согревающий на расстоянии Незнакомец!

Вот и закончился ещё один дурацкий ноябрьский день, закрутивший меня с силой и сумевший выжать из меня только сомнения… Я всё думаю о том же, какое же из двух «стать» всё-таки выбрать: остаться или расстаться? И здесь особенно терпко ощущается природа моих сомнений – медлительная, вязкая и постоянно тянущаяся к другим вопросам. Знаешь, как я ко всему этому глупому пришла? Присаживайся. Уже сидишь? Тогда просто внимательно читай, но ни в коем случае не пускай мою боль в своё сердце, ведь в Твоём её и так достаточно.

Ты же знаешь (хотя узнал это совершенно случайно), что пути до моего дома предательски нескончаемы. Когда ты хочешь единственного – забраться в тепло (в идеале – в Твои объятия, конечно же, но на деле – хотя бы под одеяло), но дорога словно удлиняется и удлиняется… Она тянется всё дальше и дальше, а сильные порывы ветра и жуткий мороз всё отчаяннее норовят забраться в душу, согретую в реальности лишь теплом осточертелого одиночества. Но всё-таки, как бы ни было отвратительно, теперь этот путь каждый раз не менее интересен, чем в первый. И даже не тот путь, по которому ступаешь, а тот путь, с которым встречаешься глазами…

Каждый раз я наблюдаю за людьми, озабоченными будничным водоворотом: они очаровательны обязательствами и ответственностью перед собой или другими. Но я не стала бы останавливаться на них, если бы они были настолько привлекательны. В текущем, безостановочно бегущем потоке жизни особенны совсем не они, а те люди, которые будто порхают над этой «рекой», над этой землёй, которые, казалось бы, беспричинно улыбаются всему на своём пути: каждому листочку, из последних сил покачивавшемуся на ветке; каждому пушистому облачку, похожему на сладкую белоснежную вату; каждой птице, разрезающей своими крыльями морозный воздух; и элементарно – каждому прохожему. Мне всегда хотелось залезть в головы этих людей, покопаться в свежевыпавших сугробах их мыслей и найти тот огонёк, который весь этот снег заставит растаять и заставит их души гореть ярче. Но я никогда не могла сделать этого. До сегодняшнего дня… Пока в моём сознании не появился такой же огонёк. Огонёк, имя которого известно только мне – и никому более.

Довольно уверенно, но при этом весьма медленно я шагала по старому, разрушенному временем уже наполовину (это выдавали его плачущие камнями-слезами ступени) мосту и вдруг увидела Тебя. Первой мыслью были слова: «Кажется, впервые за новую, но по-прежнему долгую неделю…» Ритмичными и чёткими, но потерянными где-то в теле, потому приглушёнными ударами билось внутри сердце, словно всё там же – неизвестно где – засел маленький эмоциональный барабанщик – то ли волнение, то ли смущение напало на меня так неожиданно. И ни за что этого не угадать, а…

Время уже совсем беспощадно поглощало расстояние: всё быстрее и быстрее, всё меньше и меньше – и вот мы совсем близко. Мы уже пристально наблюдали за глазами друг друга, но при этом совсем не раскрывали Твоим друзьям наших эмоций (словно это обычный неброский взгляд на мимо проходящего человека – но как смешно, ведь он такой ненасытный!). И оба чувствовали, как смутно выявляемое напряжение тянется сладким соком в жилках – и потому его срочно нужно было сбросить в бездну. Чтобы не сорваться в эту бездну самим, чтобы не сорваться и не затеряться там. Ты мимолётно вскинул вверх свои брови, отчего во мне взорвались все эмоции, и на лице растеклась скромная улыбка. И уголки Твоих губ так же медленно и смущённо приподнялись в ответ…

Морозный холод вдруг превратился в щемящую духоту. Сознание растворилось в огромном пространстве и во времени. И я совсем забыла о своих противно тикающих проблемах… Я вдруг стала тем человеком, которому хотела всё залезть в голову и понять, почему он так широко улыбается чему-то неизвестному. Расплывшемуся впереди, будто спрятанному, невидимому. Но такому прекрасному.

Как же это всё красиво… Но, Ты же понимаешь, что это были бы совсем не мы, если бы история закончилась прямо на этих сладких словах и не была разбавлена горьковатым привкусом разочарования.

Только сейчас, когда я, уверенная, что Ты – адресат этих писем – не прочтёшь ни одного из них, пишу Тебе уже третье по счёту письмо, понимаю, – давай уже без глупых предисловий? их было совершенно достаточно! – что Ты готов. Готов отказаться от этого липкого, вязкого «друзья», кардинально изменив ритмы наших переплетённых душ. Но сразу постарайся принять мои слова и простить меня за них, ведь я чувствую, что должна быть с Тобой предельно откровенной на каждом этапе развития «нас» как единого целого (даже если это ни к чему не приведёт): к таким ярким, хоть и совершенно желанным проявлениям честности я не готова. Может, не затянулись раны? Твои или мои – не важно. Может, ещё слишком рано? Или, может, уже слишком поздно? Я не знаю. Но самое последнее, что я хотела бы сделать в выпавшей мне жизни – это обманывать Тебя. Это равно боли, причинённой самой себе…