Пришла к титану и его мать – Фемида. Со слезами на глазах она умоляла сына помириться с Зевсом и открыть ему его тайну. Но Прометей оставался непреклонным. Он уже знал, что родился тот герой, который должен был положить конец его страданиям.
Этим героем, самым известным и могучим, как боги, был Геркулес. Много стран он обошел, от многих бедствий и чудовищ избавил людей, и, наконец, еще до того, как в очередной раз колесница Гелиоса показалась на небе, пришел Геркулес и в этот дальний край Земли. Стоя перед огромной скалой, смотрел он на прикованного Прометея и слушал его рассказ о претерпеваемых им мучениях.
Вдруг послышался шум могучих крыльев, и в вышине небес показался огромный орел. Он кружил над скалой, готовый наброситься на Прометея. Тогда Геркулес взял свой лук, вложил в него стрелу и, взмолившись Аполлону, чтобы он ее направил точно в цель, спустил тетиву. Засвистела стрела и пронзила хищного орла. Камнем свалился он в море у самой скалы. Огромные волны накатились на скалу и охладили тело Прометея. С Олимпа примчался посланец Зевса быстроногий Гермес. С ласковой речью обратился он к Прометею и обещал ему освобождение, если тот откроет тайну, как Зевсу избежать злой судьбы.
Согласился, наконец, могучий Прометей и сказал: "Пусть Зевс не вступает в брак с морской богиней Фетидой, потому что боги судьбы определили, что кем бы ни был ее муж, она родит сына, который будет могущественнее отца".
Своей тяжелой палицей разбил Геркулес оковы Прометея и вырвал из его груди железное острие, которым он был пригвожден к скале. Великий титан свободным ступил на Землю и обнял Геркулеса, которого ждал десятки тысяч лет.
И сейчас в летние ночи на небе виден Геркулес, смотрящий на кровожадного Орла, над которым находится Стрела. Нет на небе только Прометея, но люди не забывали и никогда не забудут того, кто дал им огонь и знания, с помощью которых они борются против власти богов"(Отмечу, что я ничем не обманывают читателя, и такую статью на просторах интернета вы можете и сами найти).
– Очень трогательно. Как это нам помогло? – раздраженно спросила Юля, стуча карандашом по крышке стола.
– Смотрите на картинку, – радостно сказал Альберт, поворачивая к ним ноутбук, – Здесь есть стрела, правое крыло, левое, наконечник и сердце.
– Они останавливались где-то на Аляске, – взяв карту мира и поставив на озвученном месте точку, сказал Дэн.
– В Кении, – добавила Женя, и Дэн отметил на карте.
– Восточный Тимор, – указала Юля.
– Теперь распечатай картинку созвездия, – обратился Дэниэл к Альберту.
Зажужжал принтер и выплюнул черно-белый рисунок. Ольга взяла маркер и поставила точки на распечатанном листе. Оставалось только приложить созвездие к карте и в точке "сердце" должна была быть эта загадочная Атлантида. Дэн взял рисунок из рук Трубецкой, соединил точки следующим образом: наконечник – Восточный Тимор (Австралия), левое крыло – Аляска, правое крыло – Кения (Африка).
– Вот так как-то, – тихо пробурчал Дэниэл и сделал шаг назад от стола, показывая всем, что получилось.
– О Боже! Он спрятал их у всех на виду, – вскрикнула Юля, посмотрев на карту.
Под сердцем находилась Шри-Ланка.
– Жди нас, Шри-Ланка, – победно воскликнул Артур.
– В тот же момент, как мы приедем на Атлантиду, нас арестуют. Нужен хороший план действий, – сказал Джек.
– Да что тут планировать? – возмутился Артур, – Возьмем пару шприцов и серебряных пуль, да перестреляем всех.
– Когда вылетаем? – взяв ноутбук и открыв страницу с продажей авиабилетов, радостно спросил Альберт.
Глава 13.
Это удивительно,
как неохотно люди живут
по своим религиозным заповедям,
и как охотно они за них воюют.
Г. К. Лихтенберг
Решено было лететь на частном самолете Ольге и Дэниэлу немедленно, а остальные прибудут позже. Точные координаты места, где по мнению ребят должна была находится Атлантида, Альберт сумел вычислить по очень нехитрым заметкам Эрика о природе, особенностях климата, структуры почвы, видах животных и растений. Территория поиска общей площадью вышла около двух гектаров. Ольга и Дэниэл начали поиски с севера на юг, сразу как только их самолет приземлился в разрешенном диспетчером месте. Результаты не заставили себя долго ждать.
Город, который построил Эрик, был скорее похож на деревушку: по кругу стояли деревянные домики- близнецы, внутри круга вырыт колодец, построена баня согласно русским традициям, детская площадка, состоящая из горки, трех качелей, десятиместной карусели и песочницы с зонтиком в середине. Словом, простое селение, не вызывающее подозрений у тех, кто во время своих блужданий натыкался на него. По деревне туда сюда шныряли дети самых разных возрастов. Ольга и Дэниэл подошли к ближайшему дому, высматривая кого-нибудь из взрослых, но никто не появлялся. Дейли решил позвать одного из стоящих мальчиков. Представьте себе Ольгино удивление, когда обернувшийся мальчик оказался никем иным, как тем самым мальчиком из сна и тем самым, которого она встретила потом в аэропорту. Он узнал ее, Ольга поняла это по его глазам. Он подошел к ней, ничего не спрашивая, не говоря вообще ни слова, просто жестом пригласив их в свой дом, пока никто из поселения не заметил пришедших чужаков. Они послушно прошли за мальчиком в дом.
Скромно убранная просторная кухня с большим обеденным деревянным столом в центре располагалась прямо при входе в дом. Направо за занавеской стояла кровать, на которой никто не спал, видимо, для гостей. За кухней прямо по коридору была еще одна комната с двуспальной кроватью, на которой мирно сопела маленькая девочка, шкафчиком с игрушками и книгами, комодом с вещами. В доме было тепло и сухо, пахло свежеиспеченным хлебом и яблочным соком.
Мальчик представился Томом, усадил гостей за стол, налил чаю, поставил печенье и, присев вместе с ними, разрешил вести разговор.
– Ты давно тут живешь? – начал Дэниэл, отодвигая кружку с чаем.
– С самого рождения, – скромно ответил Томас.
– Когда-нибудь покидал пределы этого острова?
– Да, – сказал мальчик и бросил пытливый взор на Ольгу, – Мы приезжаем раз в месяц в какую-нибудь страну за продовольствием для всего поселения.
– Я видела тебя в аэропорту в Москве, – вспоминая встречу, произнесла Трубецкая.
– Не удачно там получилось, – потупив взгляд, заметил Том.
– Твой папа сейчас где? – спросила она.
Мальчику стало совсем неловко, его щеки покраснели, а глаза вовсе не отрывались от пола. Стоит, наверное, называть этого мальчика мужчиной, чтобы не обмануть вас, читатель. Он был взрослым не по годам, и на его плечах лежало столько же забот, сколько лежит на плечах тридцатилетнего мужчины.
– Не знаю. Он приходит, когда хочет.
– А как же сестра? – возмутился Дэниэл.
– Мариной только я занимаюсь после маминой смерти, – печально ответил Том, – Как вам удалось найти наше поселение? – перевел тему он.
– Мы проделали большой путь.
– Зачем? – пряча испуг и тревогу за каменным лицом, спросил Том,– Теперь вы расскажете все Сейму, я знаю, что он вновь начал работу.
– Он начал работу из-за нас. Дело в том, что я и мои сестры наследницы Кацелиума, – Ольга виновато посмотрела на мальчика, ожидая бурной негативной реакции.
Однако ее ожидания не оправдались – лицо Тома по прежнему не выражало никаких эмоции.
– Что вам нужно от нас? – поставив чашку с чаем ближе к Дэниэлу, спросил он.
– Нужно доказать Верховному Правительству, что вы не опасны для мира. Или опасны?
Услышав вопрос, Томас снова бросил на Ольгу свой тяжелый взгляд.
– Хочешь знать, могу ли я воскрешать мертвых? Как ты думаешь, если бы мог, мама была бы здесь?
– Прости, – прошептала Трубецкая.
– Не извиняйся, – отрезал Том, – Мы не можем воскрешать мертвых, мы просто видим их, когда они это нам позволяют. Иногда мы с мамой болтаем, но она считает, что так я никогда не смогу смириться с ее смертью. Так у вас есть план? Как вы собираетесь нас спасать?
– Есть, – коротко ответил Дэн, – Нам нужно, чтобы ты поехал с нами к ее отцу.
– Не думайте, что это так легко, среди головорезов Сейма есть один сумасшедший вампир в белом, он имеет огромное влияние на всех остальных.
– Да, по ужасному совпадению, он мой дядя.
– А я думал, мне не повезло с родственниками, – улыбнулся Том.
– Завтра мы отправимся в путь. Ты согласен ехать с нами? – Дэниэл всей душой хотел поторопить его с решением.
– Да, выбора все равно нет. А я не хочу для Марины такой же жизни, какая сейчас у меня. Нужно уложить вас спать. Подождите здесь, я расстелю постель, – сказал Том и направился к той кровати за занавеской.
– Спасибо, но мы не хотели тебя стеснять, – говорила Ольга, думая отказаться от предложения мальчика, чтобы не создавать неудобства.
– Ничего вы меня не стесняете. Вам все равно больше некуда идти, а Марине с вами будет спокойнее.
Маленькая Марина проснулась, услышав разговоры, пришла на кухню, посмотрела на сидящих там и ушла обратно в комнату. Через минуту она вернулась, неся в своих крошечных руках большую толстую книгу, и подошла к Ольге.
– Прочитай мне на ночь, пожалуйста, – с глазами, полными надежды и любви, попросила малышка.
– Конечно! – с радостью согласилась Трубецкая и, взяв Марину на руки, понесла ее в кровать.
Ольга взбила подушку, накрыла одеялом девочку, прилегла рядом, открыла книгу на первой странице и начала читать.
"Однажды старый кот увидел на лужайке котенка. Котенок носился как угорелый, гонялся за собственным хвостом и все пытался его поймать! Старый кот подошел поближе и присел на травку. Котенок кружился как юла, падал, поднимался и снова бросался вдогонку за своим хвостом!
Старый кот сидел и наблюдал за ним. Скоро котенок запыхался, устал и прилег отдохнуть.
–Что это у тебя за игра? – спросил старый кот. – Зачем ты пытаешься поймать свой хвост?!
–Мне сказали, – отвечал котенок, – что хвост – это кошачья удача! Если я схвачу себя за хвост, то поймаю её.
– Когда я был маленьким котенком, таким, как ты, – улыбнулся в ответ старый кот, – мне тоже сказали, что кошачья удача прячется в кошачьем хвосте, и надо попробовать её поймать! Тогда я, как и ты теперь, часами бегал по кругу и все пытался ухватить самого себя за хвост. Мне некогда было есть, пить, обучаться кошачьим премудростям. Я только и знал, что гоняться целыми днями за своим хвостом.
– А что случилось потом? – с интересом спросил котенок.
– Потом, когда эта бессмысленная беготня мне надоела, – ответил старый кот, – или же я просто немного подрос, я перестал впустую проводить время и пошел заниматься своими делами. И ты знаешь, что я вдруг увидел?
– Что? – воскликнул котенок.
– Увидел я, что мой хвост всегда следует за мной!"
Когда Ольга закончила читать, слышно было только сопение маленького ребенка. Она чмокнула Марину в лобик, тихонько встала и вернулась на кухню к Дэниэлу и Тому.
– Все готово, – увидев Ольгу, объявил хозяин дома и указал на расстеленную кровать для Ольги и Дэниэла.
– Спасибо, – поблагодарила Тома Трубецкая, – Сладких снов.
– Доброй ночи, – пожелал мальчик и, погасив свет, пошел к сестре в комнату.
Устроившись на груди у Дэниэла, Ольга закрыла глаза и постаралась уснуть, оставив все заботы до утра. Но сон их был недолог, примерно через час полной тишины Ольга почувствовала какое-то движение за окном.
– Проснись, Дэниэл, – встав с кровати, тихо сказала Ольга, – Ты слышишь шум?
Дейли вскочил, отодвинул занавеску и осторожно посмотрел в окно.
– Да, сюда кто-то идет, – с тревогой в голосе, ответил он.
– Черт, они здесь, – злобно прошипела Ольга, – Как они нас нашли?
– Уже не имеет значения, нужно спрятать детей.
– Забирай Марину и убегай сейчас же. Мы с Томом догоним вас. Встретимся у самолета, – скомандовала Ольга и пошла будить детей.
Три человека в плащах стояли около входной двери, перегородив путь, около их ног рычало огромное чудовище, похожее на собаку и медведя одновременно, на четырех лапах он был по пояс своим хозяевам. Большая мохнатая морда с диким оскалом и тело, с которого, кажется, только содрали кожу, наводила ужас на пока еще живых существ. Ольге и Тому удалось отвлечь их от Дэна с Мариной. Чудовищная собака кинулась в окно, ухватилась за край Марининого платья. Дэн вырвал девочку, оставив пол платья в зубах у монстра. Том схватил кухонный ножик и метнул в сторону собаки. Нож воткнулся в левый бок, собака взвизгнула, повернула морду, своими красными глазами посмотрела на Тома. Ольга выломала руку одному из охотников, ударила ногой ему в грудь, так что он вылетел во входную дверь, снеся ее с петель, и упал без чувств. Два других охотника тут же схватили стоящую к ним спиной Ольгу за обе руки, ударили с обратной стороны колена, и она рухнула на пол.
– Том, беги! – истошно закричала Ольга, видя, что собака собирается прыгнуть на него.
Том кинул в собаку стул, рядом с которым стоял, и бросился к выходу. Как только он перебежал порог своего дома, повернулся, надеясь придумать способ помочь Ольге.
– Беги! – кричала она, пока двое связывали колючей проволокой ее руки и ноги.
Том повернулся вправо, готов был снова бежать, как сверху на него упало что-то большое, придавило своими лапами, впилось в кожу ногтями и перегрызло глотку. Глаза Тома заплыли кровью, он прохрипел что-то в последний раз и прекратил дышать.
Ольгу оглушил ее собственный крик, от ужаса, рыданий и боли она потеряла сознание. Последнее, что Трубецкая видела – как ее затаскивали в машину люди в плащах.
Глава 14.
Трагедия верит, что зрелище поражения
может стать преодолением поражения
Р. Барт
Жизнь многослойна и многогранна, и всё, что происходит, не может делиться лишь на белое и черное. Существует целая палитра разных оттенков, а если так, то, может быть, стоит учиться в каждый раз искать в любом отрицательном действии положительные стороны? Может быть, в трагедии намного меньше трагического, чем мы все привыкли считать? Трагедия – палка о двух концах, так, может быть, в ней есть положительное начало? Начало, проходящее через конец…
Я должен извиниться перед вами, мой читатель, за то, что скрыл от вас кое – какую вещь. Одно письмо, которое нашла в сундуке в ту ночь Ольга от Эрика к Кире, не было мною представлено вам. Но сделал я это умышленно, так как именно здесь, в этой части нашей истории, в данный момент оно имеет большую ценность.
"Иногда я представляю себе, что говорю со всеми жителями нашей планеты, выступаю перед огромным количеством человек. Я воображаю, какую речь бы я произносил. И вдруг понял, что наверняка никогда не смогу произнести ее на самом деле, так пускай она останется хотя бы на бумаге. Я бы стоял на каком-нибудь камне, говорил бы громко, чтобы все слышали: "Удержать то, что ускользает, трудно, удержать то, что не видишь, еще труднее, удержать то, чего не понимаешь, почти невозможно. Но я все же попытаюсь уцепиться за эту невидимую нить и хоть немного распутать клубок, чтобы понять сотую долю от того, что представляет собой истина. Я стараюсь привязать ее к себе всеми возможными способами, чтобы на секунду коснуться заветной высоты, потому что я человек. Человеку свойственно искать ответы на вопросы, которые оставила ему природа. Я не думаю, что пойму больше, чем дано понять, но я верю, что пойму то, что поможет в поисках истины. Я прошу вас искать ее и никогда не сдаваться. Я побуждаю вас к действию, как это делали все великие писатели, мыслители, революционеры.
Ошибка в том, что все отправляются на великие дела стадом, невероятно организованным стадом без цели для отдельно взятого человека. Определите для себя свою цель, и вы сможете продолжить движение даже тогда, когда лидера не станет. Я хочу, чтобы вы знали, чего хотите, но прошу, пусть ваши цели будут высокими. Они, в свою очередь, будут состоять из нескольких задач, так каждое ваше слово станет составляющей частью вашей мечты. Не думайте, что мечтать вредно. Необходимо лишь правильно мечтать, мечтать о том, что вы способны осуществить, приложив сверхусилия. Создать идеальный мир для всех – затея глупая, моя задача помочь вам сделать свой идеальный мир, сделать все возможное, чтобы приблизить вас к вашей цели, но без вашего желания и действия не получится даже воды в стакан налить. Под лежачий камень вода не течет, не будьте камнями. В нас есть силы сделать себя счастливыми, а быть счастливыми – смысл жизни". Вот так… Глупости, может быть. Решай сама. Мне пора бежать".
Разумеется, Сейм выследил передвижения Ольги и Дэниэла. Они забрали всех, кто был в деревне в ту ночь, кроме Марины и Дэниэла, и отвезли в ту самую, возведенную много лет назад крепость. Эдмунд Томас собрал всех членов Сейма, совета хранителей, вампирские кланы, постарался на славу, чтобы придать этому делу как можно больше огласки и созвать смотреть на смертную казнь предателей и нарушителей закона.
Ольга очнулась в сыром каменном подвале с решетчатой чугунной дверью. Она огляделась, но в кромешной темноте ничего не было видно. Затылок болел, волосы в крови, в ушах стоял треск, руки и ноги были в цепях. Она попыталась встать, но ноги онемели и замерзли, так что она тут же рухнула на пол, словно мешок с костями.
– Ольга! – раздалось с той стороны двери.
– Отец, – безошибочно определила Трубецкая, – как ты здесь оказался?
– Я только что был наверху у Сейма, сегодня они казнят всех, кого нашли, – сообщил Петр Алексеевич, скрывая испуг страх от дочери.
– Я знаю, отец, – печально кивнула она, – Скажи мне, где девочки, где Дэн и Марина?
– Не знаю, – покачал головой он, – но они точно не в одной из этих клеток.
–Хорошо, – облегченно выдохнула Ольга и подошла ближе к решетке, тяжело передвигая дубовыми, покалеченными ногами.
Трубецкой, разглядев дочь, в ужасе пошатнулся, его родительское сердце более не могло быть спокойным.
– Дочь, – слезно затараторил он, – Сейм согласен тебя отпустить, если ты признаешь свою вину, если скажешь, что все эти дети опасны.
– Но это не так, – покачала головой Ольга,– Дети ни в чем не виноваты, закон о гибридных семьях нужен был кому-то другому в далеком прошлом, сейчас нет нужды в этих крепостях и убийствах.
– Но они сильнее нас, – убеждал глава хранителей, – Они убьют тебя.
– Папа, неужели ты совсем ничего не видишь? – тихо шептала Ольга, – Это не то, чему следует служить. Ты не такой меня воспитывал. Если ты пришел только ради этого, можешь уходить. Я не сдамся вот так.
– Дочь, пожалуйста, – умолял Трубецкой.
– Нет, отец, – Ольга погладила его по лицу и улыбнулась, – Нет…
Впервые в жизни Ольга Трубецкая видела, как плачет ее сильный и смелый отец. Впервые в жизни Петр Трубецкой убедился, что его маленькая девочка стала смелой и сильной. Поцеловав руку дочери своими сухими губами, Трубецкой последний раз взглянул в ее глаза и ушел.
В главном зале крепости за круглым столом сидели все члены Сейма и совета хранителей. Во главе стола восседал Эдмунд, он терпеливо ждал, пока каждый из сидящих выскажется. Члены совета с умным видом говорили известные глубокие фразы, мало относящиеся к делу.
– Если ложь на краткий срок и может быть полезна, то с течением времени она неизбежно оказывается вредна. Напротив того, правда с течением времени оказывается полезной, хотя может статься, что сейчас она принесет вред, – мудро вещал один из присутствующих.
Он желал закончить мысль, но, очевидно, потерял ее по дороге и замолк. Тогда Эдмунд понял, что пришло время ему говорить, блистать своим красноречием и, наконец-то, занять достойное место среди этих самовлюбленных выродков. Он энергично встал со своего стула и, обходя каждого, вещал, размахивая руками в разные стороны:
– Приходила ли вам когда-нибудь в голову мысль о том, как несчастно живут люди? Что значение их существования на планете ничтожно. Всего-то один маленький человек, тянущий свою крохотную жизнь за порванные поводья какой-то кратчайший промежуток времени. Для Земли их 70 лет, а, может быть, и меньше, все равно, что прогноз погоды – пользы и значения 0,0%. Вот и получается, очень маленький человек сидит на молодой планете в еще очень юной галактике в бездонной Вселенной, сидит и мнит из себя великого человека. Что можем сделать мы, если даже не можем представить, где находимся, если мы теряемся во времени и тонем в пространстве? В бесконечности, где нет времени, нечему расти, нечему развиваться, нечему меняться, поэтому смерть придумала время, чтобы все развивалось и погибало. И мы перерождаемся только в той же жизни, в которой рождались всегда, сколько раз мы уже вели эту беседу? Кто знает? Мы не можем вспомнить прошлые жизни, в этом и состоит трагедия всей жизни всего сущего – мы в ловушке, как в кошмаре, в который окунаешься вновь и вновь
Люди… я видел тысячи оборванных жизней, молодых и старых. И все они были уверенны, что они реальны. Их чувственный опыт говорит им о наличии уникальной личности, у которой есть цель, предназначение. Столько уверенности, что они нечто большее, чем биологические марионетки. Но правда выходит наружу, когда им подрезают нитки и они падают вниз. Здесь работают идеи куда шире, в частности, что все наше общество делит на всех одну иллюзию. В последний момент они осознали, как это легко просто умереть. Не сразу, но они смиряются. В эту последнюю наносекунду они поняли, что человек это просто наспех склеенное высокомерие и тупая настырность, и что это можно легко отпустить, наконец, понять, что не стоило за это так держаться. Осознать, что вся твоя жизнь – любовь, ненависть, боль, – все это одно, все это просто сон, который ты видел в своей запертой комнате. Сон о том, что ты человек. И как это часто бывает со снами, в конце тебя ждет чудовище.
Вдруг хлопнула тяжелая дверь, и отвлекла оратора от его триумфа. В зал стремительно и властно залетел Трубецкой. Он сверкал глазами, как Зевс бросался молниями, под гнетом его тяжелейшего взгляда сидящие за столом вжались в стулья и, кажется, совершенно с ними срослись.
– Эдмунд! – через весь зал закричал Трубецкой своим басом.
– Дайте угадаю, – слащаво запищал Эдмунд, – любимая доченька предпочла остаться без головы?
– Как ты попал в Правительство со своей подлой душонкой? – разъяренно громыхал Трубецкой.
– Моя душонка давно под землей бродит, – омерзительно улыбался Эдмунд, выводя пальцем по столу круги, – А твоя вот где? Семья на грани развала, карьера под откос, влияния никакого больше ты не имеешь. Каково быть таким неудачником?
– Намного приятней, чем быть тобой, мелочная мразь, – окончательно вышел из себя глава хранителей и, багровея, двинулся навстречу противнику.
Эдмунд в одно мгновение сошел с ума еще больше обычного. Он налетел на главу хранителей, словно бык на красную тряпку, схватил за воротник рубашки, в одну секунду разбил дверь, открывающую выход на огромный открытый каменный балкон, и выкинул соперника с высоты трехэтажного дома вниз на железные шипы. Все в кабинете Сейма ахнули и привстали, собираясь посмотреть на труп, но Эдмунд своим безумным взглядом и оскалом чудовищной собаки убедил всех тихо занять свои места и продолжить вынесение смертных приговоров.
Петр Трубецкой был убит Эдмундом Томасом.
Сверху послышался скрежет ботинок охранников, Ольга, поняв, что за ней пришли, встала, подошла к решетке, подняла руки, чтобы на них надели еще цепи. Открылась решетка, и показались два великана в старых плащах с покрытыми головами, не проронив ни слова, они повесили еще один замок на цепи, сковывавшие руки наследницы, и потянули Ольгу наверх. Ольга пошла за ними, молча и смиренно. Когда они вышли из подвального помещения на поверхность, она осмотрела территорию. К несчастью, первое, что она увидела, было лежащее красно-черное пятно под единственным балконом крепости. Сердце ее екнуло – она присмотрелась сильнее – и тогда сердце вовсе остановилось. Ее бросило в жар, затем в холод и дрожь, голова закружилась, и тошнота подступила к горлу. Она споткнулась и потеряла туфлю, охрана потянула за цепи сильнее, давая понять, что идти надо еще быстрее. Ольга скинула вторую туфлю и пошла босиком по режущим ступни мелко раздробленным камням. Она сдержала слезы и снова посмотрела по сторонам.
Стальные облака доспехами на своей груди закрывали весь небосвод. Титаны, они стояли прямо над головами людей, пики крепости протыкали их так, что верхний треугольник уходил за облака, а на виду оставалась лишь полурассыпавшаяся трапеция. Озон в воздухе сплетался с застоявшимся запахом сырости и страха. Крепость стояла широким полукругом. Ее каменные серые стены где-то почти обвалились, а где-то были вымыты ливнями, выцарапаны ногтями, обкусаны.
По каменным грязным плитам шаркали отяжелевшие ноги. Ступени, ведущие на платформу, лежали криво от времени и количества вынесенных ими приговоренных людей. Разбитые камни острием рвали ступни. Опрысканные кровью и презрением они скалили свои зубы, как акула перед гибелью скалит, стараясь показать весь завораживающий ужас и нелепость своего могущественного и все же бессмысленного существования.
Перед эшафотом стояла толпа хранителей и вампиров, все они были в плащах, черных, синих или белых, все закрывали свои головы капюшонами, так чтобы только видеть происходящее, а их бы никто не увидел. И правда невозможно было узнать кого-то из той толпы, приговоренные то-ли и смотрели на большое, огромное количество "никого", желающего их смерти. Ольга была первая в очереди на свершение смертного приговора. На балконе в ряд стояли члены Сейма и зачитывали вынесенный приговор Трубецкой. Ее подняли, и палач уже приготовил шприц с лоренцием, как писклявый голос Эдмунда объявил:
– Пусть бывшая наследница, любимица своего отца, наша великая надежда скажет, за что предела нас и раскается перед всеми нами в содеянном, чтобы смерть ее была легче!
Толпа зашумела, зашуршала и согласно покивала, требуя объяснений. Ольга подняла голову, посмотрела на существо, убившее ее родного человека, затем перевела взгляд на своего все еще лежащего в шипах отца, вспомнила смерть Тома. Набрала полную грудь воздуха и начала говорить, властно смотря на спрятанные головы собравшейся публики:
– Я поняла, что человек, будучи сильным при тяжелых условиях жизни, слаб, когда начинает работать механизм насилия, запущенный много времени назад, – голос ее был силен и тверд, как и она сама в тот миг, – Стереотип того, что этому механизму нужно подчиняться, не просто впитали с молоком матери, здесь им дышат. Никто больше не думает, что с ним можно бороться. Все ждут, что огромная рука, с которой ни одна живая душа не справиться, покарает их за попытку изменить существующий порядок, хотя, на самом деле, сама рука уже давно не понимает, почему перед ней падают на колени. Эта иллюзия власти ежедневно уносит тысячи жизней лишь от того, что когда-то Рюрик согласился править народом. Я верю, что бог создал нас разными не для того, чтобы мы выясняли, какой вид сильнее и кто достоин жить, а для того чтобы вместе найти путь к жизни, которая будет еще лучше той, которую он нам подарил. То, что происходит за этими камнями нельзя назвать справедливым отбором или защитой, освобождением. Это не то, что люди называют правильным или верным или честным или благородным. Здесь творятся ужасные кошмарные вещи, которые чернят наши руки. Кто сказал, что эти дети опасны? От кого вы здесь спасаетесь? От семилетнего мальчишки? Это обычные дети, без крыльев, без клыков, простые смертные.
– Но они видят мертвых! – кто-то из толпы крикнул, и толпа его поддержала.
–Да, видят, – подтвердила Ольга и продолжила свою речь, – Но не кричат об этом. И те мертвые, которых они видят, знают, где из место в этом мире, не притворются. А твоя душа уже давно мертва, но тело все еще топчется землю и я тебя вижу- это ужасно. Я чувствую проклятой себя. Эти дети намного лучше нас с вами, они достойны жизни больше, чем каждый здесь стоящий в плаще. Не покрывайте головы, они и так уже покрыты плотным слоем позора. Если вы все служите для блага народов, тогда как вы объясните смерть этого мальчика? Великий сейм, неужели вы правда думаете, что все это твориться на благо? 800 лет назад один человек сказал, что услышал и все покорно выполняют его волю уже почти век! Вот это да, хвала закону? А, может быть, это не закон? Может быть, это страх? Перед чем? Что вы боитесь потерять? Власть, веру, силу, любовь- что? Что из всего этого когда-нибудь было вашим? Что их всего этого вы сможете достичь, убивая своих людей? Вы потеряли себя, пока старались обрести нечто, что сможет сделать вас удовлетворенным своим существованием. Если это то, ради чего вы тут служите, я не хочу иметь с этим ничего общего. Так что давай, – Ольга повернула голову в сторону балкона и обратилась будто лично к Эдмунду, – проткни мою кожу этой иглой, убей меня так же как убили тогда Эрика, потому что я отказываюсь от привычного тупого подчинения. Мы собрали заново то, что вы разрушили. Я не боюсь тебя. Это ты боишься меня, раз стоишь так далеко от девчонки в цепях! – она громко крикнула последнюю фразу, и эхо повторило ее еще раз.
Ольга тяжело дышала и пристально смотрела прямо в глаза Эдмунду. Все молчали. Что- то надвигалось.
– Пожар!– раздался истошный вопль какой-то женщины из толпы.
За долю секунды группа человек в гуще толпы скинула с себя плащи и разбежалась в разные стороны к крепости. Ольге было хорошо известно, кто именно это был. Тем временем пламя всполохнуло на заднем дворе крепости и своими страшными красными языками обещало облизать всех собравшихся. Оцепенение прошло и толпа ударилась в панику. Воспользовавшись моментом, Ольга выбила из рук палача шприц и раздавил его камнем. Взявшийся ниоткуда Дэн сорвал с ее рук и ног цепи в два счета, затем повернулся к толпе и громко закричал:
– Уплывайте отсюда на кораблях, на которых прибыли. Сегодня больше смертей не будет!
Юлия и Альберт следили за тем, чтобы толпа в панике не затоптала кого-то. Женя и Джек освобождали заключенных и приговоренных и вели их на специально приготовленный корабль. Дэн и Ольга же ворвались в зал заседания Сейма, где застали уже только Эдмунда.
– Это еще не конец! – безумно прошипел Томас.
– Нет, конец! – крикнула Ольга и бросилась через весь зал к Эдмунду.
Но не успела она до него добежать, как тот выхватил из кабуры на стене пистолет, выстрелил себе в сердце и рухнул на пол. Ольга вздрогнула. Дэниэл подошел к трупу, сумасшедшие глаза Эдмунда были открыты, мерзкая улыбка застыла на губах, и кровь тонкой струйкой лилась изо рта.
– Он сделал это специально, – уверенно сказал Дэниэл, – Нам это должно аукнуться.
– Черта с два, – зло шепнула Ольга, – эту битву мы выиграли. Я займу место отца, и мы выиграем всю войну.