«Я запутаю её опять, – подумал Эрик. – Подарок должен подарить кто-то другой. Но кто? Кого же попросить? По близости нет никого, кроме меня… И Скоттинса! Точно! Попрошу его. Нет. Стоп. Попрошу?! Скоттинса?! Когда он последний раз откликался на чьи-либо просьбы? Он не слушает даже клиентов, меня и подавно не будет. Кто я такой для него? Очевидно – никто, пустое место, комариный писк над ухом. Но разве у меня есть другие варианты? Нет. Я должен попытаться».

Эрик набрал в грудь побольше воздуха и мужества и направился в комнату своего мастера. Около Скоттинской двери валялись опустошённые бутылки разных форм и размеров. Из опрокинутых бутылок на пол по каплям сочилось колдовство. Судя по всему, празднование старого сапожника никак не могло прекратиться. Эрик настойчиво постучал в дверь.

– Ну кто там ещё?! – послышался громкий голос Скоттинса, приглушённый дверью.

За голосом последовал звук удара стекла о дерево. Похоже, сапожник пытался отогнать посетителя от своей комнаты бутылкой, но дверь бесстрастно взяла удар на себя.

– Мистер Скоттинс, вы не могли бы выйти на минутку? Сегодня Рождество и…

– Рождество! – радостно выкрикнул Скоттинс, не дав Эрику договорить. – Рождественское утро! Ура!

Старый сапожник выпрыгнул из своей комнаты с лёгкостью ребёнка и чуть не сбил Эрика с ног дверью. Скоттинс стал обходить мастерскую, оглядывая всё ищущими глазами. Не найдя толком ничего, что его бы заинтересовало, он подошёл к Эрику.

– А где же ёлка? – спросил он молодого человека, сверля его наивным взглядом. – Где же мои подарки? Где печенье с молоком для Санты?

– У нас никогда не бывает ёлки и подарков и всего остального в Рождество, – растерянно начал оправдываться Эрик.

– Я так и знал. Я так и знал, что ты забыл! Ты ничего не подготовил, и паздник прошёл мимо нас! Как Санта узнает, что здесь живут люди, которым нужны подарки, если в этой вонючей мастерской нет даже чёртовой ёлки!

Тут сапожник зарыдал, как ребёнок и упал на колени, захлёбываясь в своей страдальческой агонии. Эрик был совершенно не готов к такому перекосу сознания Скоттинса. Сапожник мог быть разным под влиянием дурманящих жидкостей, но до такого ещё не доходило. И как такой седой младенец сможет принести то, что нужно, туда, куда нужно, тому, кому нужно? На месте Эрика, Скоттинс сказал бы: «Чтобы пусто стало мне! Дело в чёртовом котле!»

– Мистер Скоттинс, успокойтесь! – громко сказал Эрик, встав на колени и взяв сапожника за плечи. – Я подарю вам всё, что вы пожелаете, честное слово!

– Правда? – сказал Скоттинс, посапывая отёкшим красным носом. – Всё, что я пожелаю?

По лицу Скоттинса растянулась благостная улыбка.

– Да, всё, что вы пожелаете. Но для этого вам нужно выполнить секретное поручение. Поручение от Санты!

Эрик сам едва верил в собственные слова, но он должен был каким-то образом доставить сандалии Мэри и поэтому решил воспользоваться «необычно опьянённым» Скоттинсом.

– У Санты есть секретное поручение для меня? – с восторженным удивлением произнёс сапожник.

– Да, – продолжал свой спектакль Эрик. – Дело в том, что он вчера не успел доставить подарок одному очень хорошему человеку.

– Сущее безобразие! – решительно заявил Скоттинс, выпучив глаза. – У него на службе работают не эльфы, а черти!

– Именно поэтому Санта перепоручил почётную миссию доставки подарка кому-то более ответственному, то есть вам, мистер Скоттинс! Эти эльфы-черти вам в подмастерья не годятся!

Скоттинс горделиво поднял голову, всё ещё благостно улыбаясь.

– Да, чёрт возьми! – победно протрубил сапожник. – Кому нужно доставить подарок, маленький помощник Санты?

Эрик спешно вручил ему коробку с запиской «Для мисс Мэри Мун, швейный цех миссис Игл».

– Эту коробку нужно передать мисс Мэри Мун. Она должна уехать сегодня вечером, но её наверняка можно сегодня ещё найти на фабрике.

– Швейный цех миссис Игл, – медленно и вдумчиво прочитал Скоттинс. – Я знаю, где это! Там по близости лучший бар в городе! Вперёд! Дарить подарки! Дарить счастье!

Скоттинс от энтузиазма так резко вскочил, что еле устоял на ногах. Эрик поспешил поддержать его.

– Не надо, я сам! – решительно заявил пьяный сапожник. – Лучшему доставщику подарков и не такое по плечу! Во имя Санты и Рождества!

С этими словами Скоттинс вылетел из мастерской и помчался, как мог к швейному цеху. Эрик смотрел на уходящую фигуру, которую периодически уносило в сторону от дурмана, и надеялся, что сандалии долетят до адресата и не попадут в лучший бар города по дороге.

…

Колдовство творило свои колдовские дела. Сознание Скоттинса так помутнело, что он раздобрел впервые за лет 30. Он так помешался на желании задобрить Санту своей скоростной доставкой подарка, что забыл про всё на свете. Он мчался к швейному цеху как паровоз. Буквально задыхаясь от выдыхаемых порывов тёплого воздуха, Скоттинс влетел в двери швейного цеха и плюхнулся животом на скользкий от собственной снежной сырости пол. Коробка отлетела на другой конец цеха. Всерьёз озадаченный мистер Колб, работающий по совместительству маломощным охранником, поспешил поднять вероломного незнакомца на ноги. Работа швейного цеха остановилась. Всем было любопытно и жутко от произошедшего.

– Сэр, придите в себя! – задыхаясь, говорил мистер Колб, пытаясь поднять на ноги массивного Скоттинса, превосходящего его в весе, наверное, вдвое, если не втрое! – Это частная территория! Вам необходимо покинуть цех немедленно! Вы мешаете рабочему процессу!

– Отцепи от меня свои лапы, гнусный эльф! – проревел Скоттинс. – Я выполняю секретную миссию Санты! А всё между прочим из-за таких, как вы – безответственных и безруких чертей!

Скоттинс демонстративно тыкнул мистера Колба пальцем в нос, отчего тот отшатнулся. В цехе послышались перешёптывания и приглушённый смех. Мистер Колб раскраснелся и возмутился так, что его маленький монокль выпал у него из глаза.

– Вы что себе позволяете?! – всё ещё стараясь культурно выражаться при дамах, разозлился мистер Колб. – Среди нас присутствуют леди, если вы не заметили! Немедленно убирайтесь отсюда и не позорьте наше учреждение своим присутствием!

– Это Я позорю вашу фабрику недоделанную?! Да иди ты знаешь куда…

– Что здесь происходит?! – громогласно пронзил всё здание голос миссис Игл.

– Миссис Игл, чистое недоразумение, – стал оправдываться перед начальницей мистер Колб. – Какой-то пьяница вломился в наш славный цех среди бела дня! Уму непостежимо!

Пока миссис Игл бесстрастно выслушивала доклад своего секретарчика, Скоттинс не переставал протирать глаза и вглядываться в лицо постаревшей и остервеневшей женщины.

– Быть не может, – повторял Скоттинс, моргая и пытаясь протрезветь. – Похоже вчера я всё-таки чуток переборщил с празднованием…

– Наконец кто-то начал трезветь! – язвительно сказал мистер Колб. – Уже не видите чертей вместо уважаемых людей?

Скоттинс ещё раз вгляделся в лицо миссис Игл.

– Ирен? Это ты?

Холодный взгляд миссис Игл, обращённый в пустоту сломался и устремился на бушевавшего минуту назад пьяницу. Впервые за столько лет на лице миссис Игл можно было увидеть что-то помимо равнодушия или раздражения. Она была искренне шокирована.

– Минуточку, – недоумевая, сказал мистер Колб, глядя на миссис Игл. – Вы знакомы с этим грубияном?

– Кто вы? – еле выговорила миссис Игл, словно парализованная ядовитым укусом.

– Это я, Ирен, – ответил Скоттинс. – Джон. Джон Скоттинс. Ты помнишь?

– Да как вы смеете обращаться к уважаемой миледи на «ты»?! – опять возмутился мистер Колб. – Что ещё за фамильярство?!

– Я… – миссис Игл была обескуражена, не зная, что делать и что говорить. – Прошу вас пройти в мой кабинет, мистер Скоттинс.

Мистер Колб от изумления замер на месте.

– Всем продолжать работу, – уже не так бесстрастно, как обычно, приказала миссис Игл и последовала в свой кабинет.

За ней по пятам молча шёл Скоттинс.

Открыв дверь с позолоченной табличкой, миссис Игл жестом пропустила Скоттинса вперёд. Он подавленно вошёл первым. Дверь кабинета закрылась. Миссис Игл подошла к окну и несколько минут стояла спиной к Скоттинсу, не вымолвив ни слова.

– Что привело тебя сюда? – наконец сказала она, стараясь сохранить в голосе бесстрастие.

Ирен обрушилась на голову Скоттинса как холодный душ, и он чувствовал себя трезвее, чем когда-либо.

– Я уже плохо помню, – Скоттинс оглядел просторный кабинет и невзначай свистнул. – Вот как ты теперь живёшь: свой швейный цех, большой личный кабинет, похоже, у тебя всё есть.

– Не жалуюсь, – отрезала в ответ миссис Игл.

– Наверное, муж и дети гордятся такой женой и матерью.

– Я вдова, Джон, и у меня нет детей.

– Вот значит как, – ехидно сказал Скоттинс. – Заменила личную жизнь работой? Хотя я не удивлён, Ирен. Ты всегда была карьеристкой.

– По крайней мере, мне есть, на что содержать себя, и я приношу какую-то пользу обществу, – с ноткой раздражения сказала миссис Игл, всё ещё стоя спиной к Скоттинсу. – А вот твоей жене, наверное, не слишком приятны эти пьяные загулы. Хотя, у тебя всегда была склонность к получению легкодоступного удовлетворения, ты тоже меня не удивил, Джон.

– Нет у меня жены, – подавленно сказал Скоттинс. – И не было никогда.

Миссис Игл повернула голову в пол-оборота.

– Отчего же? Рядом не нашлось достойной женщины?

Скоттинс смотрел на миссис Игл в упор.

– Нет, не в этом дело.

– Тогда в чём? – требовательно спросила миссис Игл.

– Я не смог полюбить кого-то так же сильно, как я полюбил тебя.

Миссис Игл обернулась. Она не знала, что ответить.

«Ну почему ты всегда такой прямолинейный идиот!» – подумала миссис Игл. На её щеках проступил едва заметный румянец. Она опустила свой взгляд.

– Почему ты мне раньше этого не сказал?

– Я не мог.

– Почему? – уже более настойчиво спросила миссис Игл, глядя на Скоттинса влажными глазами.

– Я не хотел испортить тебе жизнь.

– Каким образом любовь может испортить кому-то жизнь? Почему ты не сказал мне, Джон? Почему ты не сделал мне предложение? Ну не мучай меня своими глупостями! Просто скажи, в чём настоящая причина?! В чём?!

Миссис Игл закрыла рот ладонью, стараясь не устроить истерику прямо в кабинете.

– А что я мог тебе предложить? Я же был простым подмастерьем. Я был никем! А ты была дочерью аристократа! После шёлковых простыней, завтраков в постель и светских балов, что я мог тебе предложить? Пыльную кровать с клопами в углу моей маленькой каморки?! Кусок хлеба с молоком на обед?! Прогулку по грязным улицам?!

– Да, мог бы! И я бы согласилась, если бы ты только мне предложил! Знал бы ты, как терпеть я не могла светскую жизнь! От всех этих фальшивых лиц мне становилось тошно на душе.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, Ирен. Ты никогда не жила, как я в молодости. Это было бы тяжело для тебя, и я это знал. Я не хотел такую же жизнь для тебя. Я уехал в большой город, учился, чтобы получить статус мастера и начать своё дело. Я хотел стать мужчиной, достойным тебя.

– Похвально, Джон, нечего сказать! Исчезнуть на три года без следа – это действительно достойный мужской поступок!

Скоттинс потупил взгляд на стол миссис Игл, заваленный бумагами.

– Я писал тебе, Ирен, отправлял письма каждую неделю, и все они уходили безвозвратно, словно я посылал их в пустоту. Ты никогда не отвечала.

Миссис Игл возмущённо выпучила глаза и упёрлась маленькими кулачками в костлявые бока, приняв боевую позу.

– Ничего подобного, Джонатан! Никакие письма мне не приходили.

– Я знаю.

– Знаешь?! Что значит – «знаешь»?! Ох, я уже ничего не понимаю!

– Я всё узнал, когда решился, наконец, прийти в твой дом, – сказал Скоттинс, вздохнув. – Я вернулся из большого города мастером, арендовал небольшую мастерскую, даже взял к себе подмастерье. Я подумал, что время пришло. В ближайшем ателье я купил себе новый костюм, собрал тебе букет из роз. Вечером я направился к твоему дому. Я хотел подарить тебе кое-что.

– Кое-что? Что же?

Скоттинс подавленно опустил голову и снял с шеи старую почерневшую серебряную цепочку, на которой висело кольцо. Миссис Игл на шаг отступилась. Она удивлённо посмотрела на кольцо, потом – на Скоттинса.

– Я не успел зайти в дом, – продолжил старый сапожник. – Все пути были перегорожены экипажами. Я хотел попробовать войти с заднего входа. Не успел я позвонить в дверь, как меня тут же прижали к стене. Это был ваш дворецкий. Он вынес кипу бумаг, среди которых я заметил мои недавние письма. Он выбросил всё, как ненужный хлам. Очевидно, твой отец проверял всю почту сам. Я не решился войти, зная, что в этом доме меня не ждут, но всё же я не сразу ушёл. Стоя внизу, мне было видно, как внутри зажглись свечи, и толпа людей, которых я не знаю, облепила горящие окна. А потом…

Скоттинс остановился. Болезненные воспоминания перекрывали ему горло, они вонзались глубоко в грудь стальными когтями и выжимали из тела слёзы.

– Что же случилось потом? – спросила миссис Игл, которая знала, что произошло в этот вечер с ней самой.

– Потом я увидел тебя с другим..

…

В окнах показались два силуэта. Мужчина и женщина. Они стояли рядом. Но это ещё ничего не значило. Они просто были друг у друга. Внезапно прорезался чей-то громогласный голос. Он вырывался наружу из всех щелей дома. Он хотел, чтобы мир услышал его.

«Леди и джентльмены! Давайте поднимем наши бокалы в честь очаровательной мисс Ирен и мистера Игла! Тост за их помолвку и за совместное счастливое будущее! Ура!». Стая людей подняла бокалы, и на парочку со всех сторон посыпались поздравительные завывания.

Когти приближались к сердцу. Они поражали всё внутри, сжимали желудок и лёгкие. Становилось трудно дышать. Глаза затуманились. Внутри пробудился монстр. Он был беспощаден, он был ненасытен. Его щупальца разрастались по всему телу, он жаждал добраться до сердцевины. Вот она – внутри, в сердце, но не в материальном мире. Щупальца приближались. Скоттинс угасал. Свет становился всё тусклее, он не в силах был обжечь монстра, остановить его. Становилось холодно. Сердцевина была у чудовища в ядовитых лапах.

Треск. Свет треснул в тёмных тисках. Половина сердцевины крошилась между щупальцами.

Постепенно боль уходила. Скоттинс перестал что-либо чувствовать. Он ушёл, и в мимолётном опьянении будет искать он утешение и покой, но не найдёт. Монстр ненасытен.

…

– В тот вечер я понял, что опоздал.

– Нет, Джон. Ты опоздал гораздо позже.

Скоттинс, недоумевая, посмотрел на миссис Игл.

– Это был брак по расчёту, как и большинство светских браков. Меня ничто не связывало с моим мужем, кроме договорённости наших родителей.

– И что я должен был сделать? Бесцеремонно украсть тебя среди ночи у твоего мужа на глазах, чтобы окунуть тебя в ничем не примечательную жизнь жены простого сапожника? Чтобы мы жили в маленькой пыльной комнатке на втором этаже старого дома? Чтобы ты стирала пелёнки, торговала на рынке и готовила суп на обед? Ты этого хотела, Ирен?!

– Да, чёрт возьми!

Брови Скоттинса переползли на лоб. Ирен, конечно, была с перчинкой, но он никогда не слышал, чтобы она чертыхалась. Скоттинс невольно улыбнулся.

– Что?! Чему ты так удивился? Я сказала что-то шокирующее?

– Нет, ты просто… Так очаровательна, когда злишься.

Миссис Игл возмущённо нахмурилась, но покраснела.

– Ты идиот, Джонатан Скоттинс!

– Да, я правда полный идиот! – сказал Скоттинс, опустив голову так, что шапка слетела у него с головы и обнажила лысину.

Скоттинс стоял как неловкий виноватый мальчишка. Миссис Игл усмехнулась, удержав смех ладонью, чтобы не рассмеяться громче и больше. Скоттинсу тоже стало смешно, до слёз. Смех прорвался сквозь уста обоих. Жизнь всегда смешит до слёз, окутывая нас в свои парадоксы.

Стук в дверь.

– Разрешите войти, мадам, – донёсся голос из щели, ведущей в коридор.

Миссис Игл очнулась от прошлого и вернулась в реальность.

– Войдите, – сказала миссис Игл, в голосе которой исчезла привычная жёсткость.

– Мистер Скоттинс обронил это во время своего, кхм… – пренебрежительно хмыкнул верный оруженосец-секретарь Колб. – Неожиданного визита.

Не доверяя Скоттинсу, мистер Колб положил коробку на стол миссис Игл.

«Для Мери Мун, швейный цех миссис Игл» – гласила надпись на коробке.

– Что это? – спросила миссис Игл, прочитав надпись на посылке.

– Это… – Скоттинс напрягал сознание, чтобы вспомнить, что произошло утром, и по какой изначально причине он ворвался на фабрику. – Ах да, вспормнил! У меня секретное поручение! От Санты…

– Секретное поручение? – со скептическим прищуром уточнила миссис Игл. – От Санты?

– Да, всё так, – неуверенно ответил Скоттинс, пытаясь на трезвую голову объяснить то, во что можно поверить только с пьяной головой. – Это подарок.

– Подарок? Я полагаю для мисс Мун, верно?

– Да, точно…

– От кого же он?

– Известно от кого, от Санты!

Одна бровь миссис Игл обеспокоенно поднялась вверх. Скоттинс понял, что он говорит, как он бы сам сказал – «чушь собачью».

– Я имею в виду, что он « как бы от Санты», – сказал Скоттинс, сделав воздушные кавычки пальцами. – Но делал этот подарок, конечно, не Санта, а эльф. То есть не эльф, а мой подмастерье! Да, мой подмастерье! Он помощник Санты! Он и попросил меня передать эту коробку той самой… Девушке…

– Мисс Мун?

– Да, мисс Мун! Чтобы… Поздравить её… С Рождеством!

Миссис Игл напрягла мимические мысли бровей, которые выдавали её загруженную умственную работу по собиранию всего бреда, сказанного Скоттинсом.

– Хорошо, я передам мисс Мун эту посылку, – наконец сказала миссис Игл, после задумчивого молчания. – Она должна зайти сегодня, чтобы подписать увольнительную.

– Спасибо.

Скоттинс и миссис Игл молча смотрели друг на друга.

– Что же, мне, наверное, пора уходить, – сказал Скоттинс, поднимая с пола свою шапку. – Не буду больше отвлекать тебя.

– Раз так, то прощай, Джонатан, – сказала миссис Игл, пытаясь показаться равнодушной.

Скоттинс развернулся и направился в сторону двери, но на повороте дверной ручки что-то заставило его резко развернуться.

– Может быть, ты хотела бы отвлечься в нерабочее время?

– В нерабочее время?

– Да, скажем часиков в семь вечера. Тут недалеко есть неплохой бар… Если ты не занята… Если хочешь… Если не хочешь, не надо, я не настаиваю…

– Да.

– Да?

– Да. В семь.

– В семь, хорошо, тогда… Я зайду без десяти.

– Не опаздывай.

– Не буду.

– Тогда договорились.

– Да, договорились, – сказал Скоттинс, пытаясь открыть дверь своеё спиной. – Что же, тогда я пойду… Что такое! Ах, да… Ручка… У тебя же дверь с наворотами…