Катерина

– Обещаешь? – с надеждой спросила я.

– Обещаю, – уверенно произнёс отец и обнял меня. – У нас есть еще два часа, ты можешь пока отдохнуть. – С этими словами Скотт вышел из комнаты. А я позвонила подругам и известила их о своём отъезде.

Спустя двадцать минут они были у меня дома, в моей комнате.

– Катя, ты в своем уме? Здесь ведь твой дом, твоя семья и мы.– Расстроилась Илин.

– Это не мое решение, я не хочу уезжать.

– Так почему не останешься? – спросила Олив.

– За меня уже всё решили и сделали, моего мнения не спрашивали, можно сказать, меня принудили, но, я внесла свою поправку, если мне не понравится, а мне не понравиться, я через неделю вернусь обратно.

Мы просидели в комнате до последнего, пока в комнату не вошел отец и не сказал, что пора ехать. Мы с подругами вышли на улицу, ожидая такси.

– Как доберешься, позвони – сказала Олив и крепко обняла меня.

– Постарайся вернуться, Катя, – с легкой дрожью в голосе сказала Илин и тоже обняла меня.

– Я постараюсь.

Девочки направились в сторону дома, а так как машина еще не подъехала, я зашла в дом. Мама и папа сидели на кухне, и о чем-то говорили. Я подошла к ним, села рядом с мамой и крепко обняла ее, и слегка прослезилась.

– Не плачь, дочка – утешала меня мама. – Всё будет хорошо. Я люблю тебя, мы с Ником не пропадём.

Я встала и пошла в комнату к брату. Постучала в дверь и спросила

– Ник, к тебе можно?

– Да, – услышала я его тонкий голосок.

– Я скоро уезжаю, – я зашла к нему и встала возле двери. Брат сидел за своим письменным столом и что то писал на листке бумаги.

Расположение его комнаты было точно такое же, как и у меня.

– Я знаю.

– Ты все время просидел в комнате и ни разу не вышел.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала. – Не отрываясь от стола, говорил он.

– Ник, я тоже не хочу, но мне приходится, – грустно проговорила я, понимая, что не могу сдержать слезы. Я сделала шаг в его сторону. Он быстро сложил листок пополам, подбежал, обнял меня крепко и отдал листок.

– Откроешь его, как будешь в самолете.

– Хорошо Ник. – После чего я не выдержала и расплакалась. Я присела на корточки, чтобы быть с братом одного роста. Он обнял меня за шею и крепко-крепко сжал.

– Я люблю тебя – сквозь слезы говорил маленький Николс.

– И я тебя очень люблю.

Тут мы услышали голос мамы:

– Катя, машина, – крикнула негромко она.

Я взяла брата на руки, не смотря на то, что он был уже достаточно тяжёлый, вышла с ним из комнаты и направилась к выходу.

Такси уже стояло и мама что-то говорила отцу, я подошла к ним, и поставила Ника на землю.

– Береги ее Скотт, она у меня одна, – сказала мама отцу.

– Не волнуйся, всё будет хорошо, Одри, – ответил он маме и тут же обратился ко мне: – Катя, иди в машину, твоя сумка на заднем сидении.

Я еще раз обняла брата и поцеловала в макушку. Обняла напоследок маму и, поцеловав в щеку, пошла к машине, следом за мной шел отец. Мы сели в такси и направились в аэропорт. Доехали мы быстро и еще пятнадцать минут ждали самолет. Вскоре мы уже летели в Ратленд. А так как лететь нам несколько часов, и в самолете я летела впервые, меня слегка укачало. Я решила, что будет лучше, если я постараюсь уснуть. Но перед этим, как и обещала брату, я открыла его листок, который он дал мне перед уездом. На листке с одной стороны был рисунок: дом, мама, он, и я, а на другой, очень старательным, но еще не выработанным и не умелым почерком написано «Катя, мы тебя очень любим, возвращайся скорее, я скучаю». От этой открытки мне стало очень грустно, я прослезилась, но вскоре успокоилась и постепенно заснула.

Не знаю, сколько я спала, но проснулась от папиного толчка в плечо.

– Что такое? – Сонным голосом спросила я, пытаясь прийти в себя.

– Мы идём на посадку.

– Уже прилетели?

– Да – усмехнувшись, ответил отец.

– Сколько я спала?

– Долго, – С улыбкой ответил отец.

В этот момент самолет уже сел и нас уведомили, что можно выходить. Как только я вышла из самолета, меня ослепил яркий свет солнца, я медленно спускалась по трапу, следом шел отец.

– Удивительно, в нашем городе светит солнце, это что-то новое. – Шутливо проговорил папа. – Поедем, нас уже ждут.

– Кто? – удивилась я.

– Твой брат. Видишь, серебряную шевроле Lacetti, а возле нее парень стоит?

– Да.

– Вот он и есть твой брат.

– А чего я еще о тебе не знаю?

– Узнаешь со временем, – с улыбкой ответил Скотт.

Мы уже подошли к машине, и я лучше разглядела братца. Это был высокий мускулистый парень с овальным лицом, большими черными глазами, прямым носом и пухлыми губами. Его волосы были коротко стрижены темно-русого цвета. Он был одет в спортивный белый костюм и белые кеды.

– Привет сын, познакомься, это твоя сестра Катя, о которой я говорил. Катя – это Дэниэл .

– Привет – дружелюбно сказала я и протянула ему руку. На что он только шмыгнул носом и строго проговорил:

– Поехали, я голодный. – И сел в машину.

– Не злись на него, когда он хочет есть, он всегда злой, – тихо сказал мне отец, открывая дверь машины.

Глава 3

Ехали мы довольно долго, так как дом моего отца был далеко за городом. Проезжая по улицам города, мне стало ясно, что этот городок очень тихий, подозрительно тихий и даже немного мрачный. Возможно, это из-за постоянной пасмурной погоды. Для себя я сделала такой вывод.

– Ну всё, приехали, – отвлёк меня от раздумий отец.

Я вышла из машины. И первоначально даже не поняла где я. Везде деревья, трава, похоже на лес. А посреди него огромный двухэтажный дом. Большое крыльцо, до которого располагались длинные, узкие, гранитные белые ступеньки, окна застекленные от потолка до самого пола с белыми рейками, большая мансардная крыша, а сбоку въезд в гараж, свиду тоже достаточно большой. Весь дом был отделан белой шубой, что придавала ему изысканности.

– Ничего себе хоромы! – сказала я с восторгом, оглядев дом.

– Ты еще внутри не была, – добавил отец, направляясь к дому. – Пойдём, я покажу тебе всё.

Я взяла сумку с вещами и прошла за отцом. Мы зашли на веранду. Зайдя в дом, я почувствовала сильное головокружение и тошноту, но через секунду это прошло. Высветленная благодаря обилию окон большая веранда с множеством настенных картин, высокий белый с золотистым орнаментом потолок, светлый паркетный пол, на котором расстилался белый, широкий ворсистый ковер. В правом дальнем углу шла широкая из белого дерева лестница на второй этаж. Справа от входной двери была дверь в гараж, как сказал мне отец. Слева веранда сворачивала в какую-то комнату.

– Не стой, пойдем – поторопил меня отец.

– Да, иду – ответила я, всё ещё осматривая веранду.

С веранды мы зашли в тот самый левый поворот. Это оказался такой же огромный, как и веранда, светлый зал, с белым потолком и светлым паркетным полом, который застилал огромный ковёр на весь зал. Напротив меня было большое во всю стену окно, на стене слева висел огромный домашний кинотеатр, ближе к центру стоял широкий длинный диван из белой кожи, чуть дальше обеденный стол из красного дерева на двенадцать персон, и такие же стулья, обшитые шёлком. И наконец, широкая дубовая дверь в другую комнату.

Отец провёл меня во вторую комнату, точнее, кухню. В середине кухни стоял большой стол для готовки, за ним во всю стену тянулось окно и переходило на левую стенку. Справа от входа стоял большой холодильник, ближе к левой оконной стенке стояла морозильная камера. Кухня тоже была светлая. Стены были отделаны кухонной плиткой, а на полу расстилался светлый палас.

– Привет Катерина – весело поздоровалась со мной женщина лет сорока, встав из-за стола с кастрюлей в руках. Она была очень красивая, овальное лицо, пухлые щеки и губы, прямой нос, миндалевидные глаза, в меру широкий лоб, каштановые короткие до плеч волосы, стриженные лесенкой и с косой челкой. Из-за стола мне не было видно, во что она была одета, хотя я разглядела серую кофту.

– Здравствуйте, – немного вздрогнув от неожиданности, ответила я.

– Это моя жена Идель, – уведомил меня отец.

– Очень приятно, – сказала я Идель, улыбнувшись.

– Взаимно, Катерина. После экскурсии спускайся на кухню, с дороги тебе нужно поесть.

– Спасибо, я приду. И пожалуйста, зовите меня просто Катя.

– На этом этаже ты видела всё, пошли дальше, – сказал мне отец.

Поднявшись на второй этаж, мы вышли в холл.

– Это малый зал, – объяснил отец.

От лестницы во всю стену слева было окно, напротив лестницы висел большой телевизор, ближе к середине комнаты стоял белый кожаный диван, немного меньше чем в большом зале, пол также был паркетный, застеленный светлым ковром. Справа от лестницы шла дверь, после которой тянулся коридор с бра, висевшими только по одной стороне. Дальше с правой стороны было еще две двери.

– Вот эта твоя комната, – сказал отец, показывая дверь справа.

Я открыла дверь и вошла в комнату, следом вошел отец. Это была большая просторная комната. Слева от меня стояла большая двуспальная кровать, справа – шкаф купе. Напротив кровати стоял компьютерный стол и кресло, слева от неё тумбочка, дальше стенка с широким окном. Комната была обклеена обоями светло-голубоватого, почти прозрачного оттенка, пол был паркетный, светлый, его застилал белый ковёр. Параллельно двери в комнату была ещё одна дверь в ванную. Пройдя в ванную, я увидела, что справа от двери стоял умывальник, по правой стенке была большая ванна, занавешенная светло-персиковой занавеской для ванн, чуть дальше стоял унитаз. Вся ванная была отделана персиковым кафелем. Помимо моей двери в ванной было еще две.

– Ну, вот и всё вроде, самое основное ты увидела, – сказал отец, когда я вышла из ванной.

– Да уж, а что не основное?

– Мансарда, там комната Дэниэла и спортивный зал, тебе там делать нечего.

– Ладно.

– Кстати, нам пора за стол, а то Идель нас убьёт. Она не любит опозданий.

– В таком случае пошли.

Мы спустились в большой зал, и сели за стол.

Когда Идель накрыла на стол, и села кушать с нами, Дэн даже не пытался скрыть свое пренебрежение к еде. Он через силу надкусил жареный кусочек мяса, тут же выплюнул его в тарелку.

– Я не буду есть это дерьмо! – злобно проговорил брат.

– Дэниэл! – грубо отреагировала Идель. – Будь тактичней, у нас гостья.

– Я не собираюсь лизоблюдничать перед ней!

– Дэн, марш в комнату! – вмешался отец.

Парень не заставил себя ждать. Он психанул, встал из-за стола и ушёл на второй этаж.

– Не злись на него, дочка, – обратился ко мне отец.

– Ничего. Всё хорошо. Возможно, ему нужно привыкнуть ко мне. – добродушно ответила я и продолжила ужинать.

Когда все поели, я помогла Идель убрать посуду. Хотя происходило всё молча и натянуто, из-за выходки Дэна.

Глава 4

Сидя в кресле у себя в комнате и слегка качаясь, задумавшись, я вспомнила, что обещала позвонить Олив и Илин. Я взяла со стола свой телефон и набрала их номер. Пошли гудки.

– Алло, – ответила Илин.

– Привет, – радостно крикнула я.

– О боже, Катя! – воскликнула она. – Как я рада тебя слышать! Рассказывай всё, как дела, как долетела, где живёт твой отец, есть ли у него семья, как тебя приняли, и что ты делала до того как решила позвонить? – завалила меня вопросами подруга.

– Со мной всё хорошо, доехала нормально, живёт отец недалеко от города, у лесополосы, в большом двухэтажном доме, у него жена и сын, Дэн.

– Симпатичный? – спросила Олив.

– Привет Олив – поздоровалась я. Илин включила конференц-связь, пока я говорила про дом. – Не то слово. Он – красавчик.

– А жену как зовут? – спросила Илин.

– Идель.

– Как тебя приняли? – поинтересовалась Олив.

– Отец и Идель – радушно. Его жена очень милая, весёлая и добрая. А вот брат мне вообще не рад. И не старается скрыть этого. В общем, знакомство прошло не совсем удачно. Посмотрим, что будет дальше.

– А живешь ты где? – спросила Илин.

– У меня отдельная комната.

– Это хорошо, докучать никто не будет.

Тут в двери кто-то постучал, я решила, что это отец.

– Девочки ко мне отец зашел, я перезвоню.

– Нет, Катя, давай мы тебе завтра сами позвоним, – сказала Илин.

– Да, тогда до завтра.

– Пока Катя, – сказала Олив, и Илин повесила трубку.

– Заходи, – крикнула я, думая, что это отец.

Дверь осторожно открылась, и в комнату вошел Дэниэл.

– Дэн? – удивилась я, когда увидела парня.

– Я могу пройти? – аккуратно и немного виновато спросил он.

– Да проходи, – всё ещё удивлённо ответила я.

Брат прошел по комнате к кровати, аккуратно сел на край, напротив меня.

– И что заставило тебя зайти ко мне? – решила жёстко начать я.

– Я пришел извиниться за своё поведение. Просто с твоим приездом многое поменялось, я не был к этому готов, вот и злился на тебя.

– А сейчас что изменилось?

– Я понял, что ты – его дочь, и я должен принять то, что у отца до нас была семья, – медленно говорил Дэн, обдумывая каждое слово.

– Ясно, – коротко ответила я.

– И всё? – парень удивился и встал с кровати.

– А ты чего ждал? – я встала с кресла. – Думал, что придёшь ко мне с повинной и я всё забуду?

– Да! Именно так я и думал…

– Ты ошибся! – перебила я брата. – Всё, что тебе не нравится, высказывай отцу.

Дэн открыл дверь, на пороге стоял отец. Он сделал шаг в комнату, преграждая путь парню, от чего тот естественно попятился. Тогда Дэн решил уйти из комнаты через ванную, но отец его остановил:

– Стой! – грозно сказал Скотт, когда парень потянулась к дверной ручке.

Дэн опустил руку и замер на месте.

– Повернись, – продолжил отец, немного сбавив тон. Дэн нехотя повернулся.

– А теперь ты мне расскажешь, что случилось, – спокойно, но всё же приказным тоном сказал отец.

– При ней? – брезгливо спросил брат, показывая на меня рукой.

– Её зовут Катерина. И она мой ребенок, как и ты. Относись к ней с уважением.

– Ей здесь не место! – крикнул на отца парень.

– Не смей повышать на меня голос! – грозно сказал отец. – Иди к себе, я сейчас приду.

Парень быстро удалился из комнаты, было заметно, что он через силу сдерживает свои эмоции.

– Прости меня.

– Я на тебя не злюсь, я зла на него.

– Вы подружитесь, он хороший.

– Да, наверно.

– Еще раз извини, – сказал отец и вышел из комнаты.

Я снова села в кресло, задумалась и уставилась в окно. Но от задумчивости меня отвлек голос Дэна где-то далеко, я не могла разобрать что он говорит, но знала точно, что он упорно настроен против меня. Мне стало интересно, что может говорить отец и я вошла в ванную комнату, чтобы хоть что-то услышать. Но почему-то говорить они стали намного тише, так что с трудом можно было понять речь. Но кое-что я всё же разобрала.

– Она – человек, я не хочу подстраиваться под нее.

– Она – лишь наполовину человек! Ты слышал, что сказал Энох, прояви терпение.

– Я не могу строить из себя того, кем не являюсь!

– Тебе придется переступить через свои принципы!

– Мы не можем есть обычную еду. А как мы будем охотиться? Она рано или поздно всё равно узнает или догадается, я не хочу ей врать!

– Тебе придётся!

– Мне легче её ненавидеть, чем врать!

– Мне тоже тяжело, но ничего не поделать, своей ненавистью ты сделаешь только хуже. Отсюда не выбраться. Что, если она уйдёт из дома, и нарвётся на кого-нибудь? Это сейчас она не может ничего сделать. Она ведь тремер, даже Энох боится ее. И ты сам знаешь, что Хоррор нашел её. Мы сможем её защитить, пока она перерождается, только если она будет у нас на глазах. Ей нельзя оставаться одной. Постарайся принять это.

– Я постараюсь.

Я выскочила из ванной и быстро плюхнулась на кровать, на спину, глядя в потолок. С ужасом вспоминала я каждое слово, но не могла понять как они связаны, единственное, что я поняла, Дэн меня не ненавидит. А отец притворяется, но они оба, а возможно и Идель, что-то знают обо мне такого, чего не знаю я. Это пугает. «Отсюда не выбраться. Она ведь тремер, сам Энох боится ее. И ты сам знаешь, что Хоррор нашел ёе. Мы сможем её защитить, пока она перерождается, если она будет у нас на глазах». Эти фразы запали мне в голову. Откуда не выбраться? Кто такой Энох? Какой Хоррор меня нашел? Что значит «перерождаюсь»? От чего меня защищать? – Я задавала себе вопросы, на которые так хотела знать ответ. Но понимала, что мне на них никто не ответит. Ведь я не должна была слышать эти вопросы. Чувствует мое сердце, отец меня не просто так к себе забрал. И что-то здесь нечисто.

Пока я размышляла, в двери снова постучали. Я насторожилась, мне надо было делать вид, что я ничего не слышала и не знаю, но всё же ответить не решилась. Я продолжала думать, что этот разговор может значить, но меня снова потревожил стук в дверь.

– Катя, – услышала я голос Дэна – Я знаю, что ты в комнате. Знаю, ты злишься на меня и не пускаешь, это правильно. Но послушай. Я был не прав, прости.

Я слышала сожаление и вину, но понимала, что это наигранно, причём очень даже хорошо.

– Я на тебя не злюсь, – через силу выдавила я.

– Можно войти?

– Войди.

Дэниэл зашёл в комнату, прошёл и сел в кресло.

В комнате повисла напряжённая тишина.

– Расскажи о себе, – сказал мне парень.

– Я – шестнадцатилетняя девушка, которая жила с мамой и братом до того момента, как появился мой отец и забрал меня.

– Немногословно.

– А чего ты ожидал? Я здесь первый день, и мне здесь не очень нравится. Поэтому дай мне время адаптироваться и свыкнуться с мыслью, что теперь это – мой дом.

– Да, прости. Я не подумал. Отдыхай, завтра новый день, новые мысли. – С этими словами Дэн вышел из комнаты.

Я расстелила постель и, приняв душ, легла спать. Уснула я на удивление быстро. Мне приснился странный сон.

Я стояла в лесу на какой-то поляне. В голове крутился диалог отца и Дэна, причём очень разборчиво, слышно было каждое слово. И неожиданно, резко закружилась голова, я упала на колени, не удержав равновесие, внезапно мне стало сдавливать виски, с каждой секундой всё сильнее, и больнее; через пару минут это была адская, ужасная, невыносимая боль. Я сильно пыталась сжать голову руками, упала на бок, на землю и, поджав под себя ноги, кричала; мне казалось, что у меня агония, я ничего не понимала, боль подавила все мои естественные чувства, я ничего не слышала, даже собственного крика, в глазах затуманилось. Я хотела умереть, но не чувствовать эту боль; мне стало больно дышать, грудь сдавило, не могла сделать вдох, мне стало страшно и жутко; я ничего не понимала, просто хотела чтобы это поскорее прекратилось. Вдруг неожиданно, боль стала утихать, я почувствовала на себе чей-то взгляд, а боль становилась всё слабее, постепенно я стала приходить в себя. Зрение немного восстановилось, и я смогла различать цвета, хоть и очень мутно. Я немного приподнялась с земли и увидела, что ко мне приближается человек, я долго всматривалась, и щурилась, чтобы понять, кто это. Но пока он не подошел ко мне очень близко я так и не разобралась. Это был мой отец. Разглядев его, я слабо и легко улыбнулась, а он внимательно осматривал меня.

– Помоги мне. Папа, – еле говорила я.

– Я не могу тебе помочь, – хладнокровно ответил он выпрямляясь.

Боль стала еще сильнее.

– Папа что со мной? – теряясь в надежде, спросила я.

– Перерождение – так же холодно ответил он и направился в сторону леса.

– Папа ты куда? Не оставляй меня, пожалуйста, папа, папа вернись. – умоляла я отца.

– Кушать подано. – Повернувшись ко мне полубоком, сказал отец и указал в сторону напротив. После он развернулся и пошел прочь.

Я посмотрела в ту сторону, куда указал отец, и ужаснулась, вдалеке лежал окровавленный убитый молодой олень… Что это все значит? – подумала я. Позади оленя медленно пятилась в лес, новая семья отца. Их присутствие казалось чем-то зловещим и страшным. Я снова посмотрела на оленя, у мертвого животного была перерезана шея, и он истёк кровью. Как только я обратила на это внимание, мне стало ужасно жечь горло, во рту почувствовалась сильная сухость, и невыносимое жжение; ужасно хотелось пить; я обеими руками схватилась за горло и закрыла глаза, но запах убитого животного манил меня, невыносимо хотелось пить. Я снова взглянула на оленя, и весь мой организм будто бы верещал, умолял и тянул меня к животному. Я не знала что произойдет, но хоть и нехотя, решила поддаться желанию. Я встала и сделала слабый бессильный шаг в сторону, где лежал олень, он лежал в шагах тридцати от меня. Мне казалась, что идти я буду очень долго, и мне хотелось в миг оказаться возле несчастного трупа, я сделала еще шаг, и очутилась, прямо возле него, как я это сделала, меня волновало меньше всего. Ведь как только я оказалась рядом с окровавленным телом, у меня как будто отключились все чувства, кроме голода и жажды. Я быстро упала на колени и принялась пить оленью кровь, прямо из его шеи, мои руки были все в крови, я замарала кровью одежду, но мне было всё равно, так как жажда, голод и пожар в горле тут же прошли; но мне было мало, я хотела ещё больше и больше. Я на секунду отвлеклась и, обернувшись, посмотрела по сторонам. А когда снова наклонилась к оленю, то вместо него, лежала моя мама, обескровленная и, увидев свои руки и одежду в крови, я закричала от ужаса и… Проснулась. Я резко одним скачком села на кровати, пытаясь отдышаться, я была вся в холодном поту, оглядываясь по сторонам, пыталась прийти в себя. «Боже мой, это был сон, очень реальный сон, всё кончилось», – успокаивала себя я. Я закрыла лицо холодными и трясущимися ладонями, но стук в дверь меня испугал и выбил из реальности. Я резко посмотрела на дверь, и мое сердце забилось сильнее. Я пыталась, что-то сказать, но мне было трудно восстановиться, я снова закрыла лицо, и чуть-чуть успокоившись, отозвалась на стук.

– Войдите.

В комнату вошёл отец.

– Ты в порядке? – взволнованно поинтересовался отец, увидев мое состояние.

– Да. Да, всё хорошо.

– Ты выглядишь испуганной.

– Это просто ночной кошмар. Все хорошо, честно, – убеждала я отца.

– Хорошо, – недоверчиво сказал Скотт – Идель, приготовила завтрак, мы ждём тебя.

– Спасибо пап, я покушаю позже.

После моих слов отец вышел из комнаты. Я приняла душ, окончательно очнувшись от сна. Но он всё равно не давал мне покоя и не выходил у меня из головы. Я привела себя в порядок и спустилась в большой зал.

На столе стояла тарелка с глазунью. А в доме никого не было.

Я поела, убрала посуду. И решила выйти на улицу. Я стояла на крыльце, и смотрела куда-то вдаль. Погода была ужасная, небо затянуто серыми мрачными тучами, и прохладный ветер неприятно пронзал тело. Да и воздух был каким-то тяжелым. Я, погружённая в свои мысли, думала о своём сне, обняв себя руками. Но от раздумий меня отвлек голос Идель.

– Катерина, ты чего тут стоишь? – Ее голос показался мне очень встревоженным. – На улице холодно, ты можешь простыть.

– Прости, Идель. Я просто никак не могу отойти от ночного кошмара. Мне казалось, что прохладный ветер приведёт меня в чувство, – ответила я, заходя в дом.

– Катя, на улице ужасная погода и в любую секунду может пойти дождь. Синоптики говорили, такая непогода продержится как минимум неделю. Не стоит в такую пору гулять по улице, ладно? – с заботой проговорила мачеха.

– Да, хорошо – я поддержала Идель и взяла её за руку. И тут меня сломила головная боль, точно так же, как во сне, только не так сильно, я упала и, схватившись за голову руками закричала, чувство паники охватило меня, сердце забилось в бешеном темпе, в голове всплывали обрывки сна. Я теряла равновесие, не понимала что происходит, головная боль словно разрывала меня изнутри, я кричала, но слух пропадал, ужасный раздирающий звон, писк, треск, заполонили мою голову. Я видела, как все столпились вокруг меня, я видела лицо отца, он что-то говорил, в глазах всё расплывается. Я уже смутно вижу, как Идель и Дэн сели рядом, они говорили что-то, но я ничего не слышала, в глазах темнело, я ни чего не ощущала, я… не… Мир как будто погас. Временами слух возвращался, и я слышала отдалённые голоса семьи.

– Держи её, – говорил отец. – Её надо привести в чувство!

– Нужно еще! – сказал Дэн.

– Я принесла. – сказала Идель.

– Дай один пакет. – сказал отец.

– Может, внутривенно? – спросила мачеха.

– Ее сердце может не выдержать, надо вливать.

После этой фразы я почувствовала, как по моему пищеводу потекла какая-то жидкость, после чего я увидела где-то далеко светлое пятно; оно медленно приближалось и чем ближе, тем больше оно становилось.

– Глаза восстанавливаются, – сказал серьёзным голосом отец. – Она приходит в себя, – слышала я его голос.

Головной боли больше не было. Свет становился ярче и постепенно насыщался красками. Я видела не просто белую пелену в глазах, теперь я наблюдала сильно смазанные силуэты, которые постепенно насыщались. И вот уже я вижу, что передо мной на кровати сидит отец.

– Папа? Что произошло? – спросила я слабым голосом, посмотрев на него, придя в сознание.

– Тебе стала плохо. Ты потеряла сознание. Мы отнесли тебя в твою комнату, и пытались привести в чувства.

– У меня уже было что-то подобное, – решилась сказать я.

– Было? – удивился отец. По его лицу было видно, что он что-то знает и что мои слова противоречат известным ему фактам. – Ладно, отдыхай милая, я зайду к тебе позже, поправляйся, – задумчиво сказал отец и вышел из комнаты. Как только дверь комнаты закрылась я повернулась на бок, посмотрела в окно и сделала тяжелый вдох. Наверное, мне стоит задержаться, подумала я, ведь со мной творится что-то не ладное, а отец сможет помочь. Погруженная в эти раздумья, я заснула.

Проснулась я только вечером когда солнце уже постепенно заходило. Я вышла из комнаты и пошла в малый зал. Я села на диван, откинувшись на спинку дивана и положив ногу на ногу. Хотела включить телевизор. Но за мой спиной появился Дэниэл.

– Тебе лучше? – спросил он. От неожиданности я вздрогнула и кинула в парня пульт от телевизора. Он очень ловко его поймал.

– Ты напугал меня! – возмутилась я.

– Извини. Я не хотел.

– Да, мне уже лучше, – ответила я на вопрос парня, чтобы рассеять неловкую паузу.

– Это хорошо. Что с тобой случилось? – поинтересовался брат, усаживаясь на диван напротив меня.

– Я не знаю. Резкая головная боль. Первый раз это случилось когда я была в школе. Но это не выносимо. В моменты приступа мне хочется умереть. Такие пытки не пожелаешь даже врагу.

– Это очень плохо. Но я очень надеюсь, что скоро всё закончится.

– Ты говоришь так, как будто переживаешь за меня.

– Я взаправду волнуюсь о тебе, – Эти слова я никак не ожидала услышать от парня.

– Неожиданно, – неловко усмехнулась я. – Спасибо за заботу.

– Не за что, – с самодовольной ухмылкой ответил брат.

Я улыбнулась в ответ и прошла к себе.

Зайдя в комнату, я подошла к окну и стала смотреть в лес, но мое внимание привлек спор Скотта и Идель с какими-то людьми. Напротив отца и мачехи стояли четыре человека, и можно было догадаться, что они настроены не добро. Я не слышала, что говорят мои родные, но они явно хотели уладить конфликт. Но какой? Тут один из парней поднял голову вверх. Я ахнула и отошла в сторону. Это был тот самый парень, которого я встретила в сквере, когда шла со школы. Его злобный оскал был нацелен на меня. Я не могла понять, что этим людям от меня нужно. Мне всё это очень не нравилось. Когда я снова подошла к окну, на крыльце уже ни кого не было. Я еще немного постояла у окна и решила принять ванну. Я зашла в ванную, мельком глянула на себя в зеркало, но особо не обратила внимания, что глазные яблоки с краёв налились кровью. Я включила воду и стала набирать ванну, после я снова посмотрела в зеркало, но уже более внимательно, вглядевшись в налившиеся кровью уголки, я заметила, что кровь медленно заполняет весь глаз.

– Что за черт? – испуганно произнесла я, и включив воду в раковине, умыла лицо водой; после я снова глянула в зеркало, глазные яблоки снова побелели.

– Что это было? – спросила я у самой себя. – Спрошу у отца, как выйду из ванной, – твердо решила я и вышла за вещами.

Взяв одежду, я вернулась в ванную. Ванна была почти полная, и я решила, что уже можно опуститься в нее. Я разделась и легла в воду. Она была теплой и расслабляла. Я опустила голову под воду, так что над водой был только нос. Я думала о том, как мне спросить у отца, что с моими глазами? Как вдруг я услышала отцовский голос:

– Мы обязаны уберечь ее.

Я резко вынырнула из воды и, оглядываясь по сторонам, испугавшись неожиданно прозвучавшего голоса, громко спросила:

– Папа ты здесь? – Но мне никто не ответил.

Напуганная, я вышла из ванны, обернулась полотенцем и вышла в малый зал. В зале горел свет, и было не так страшно.

– Пап? – снова громко спросила я. И снова мне никто не ответил.

Я подошла к лестнице, первый этаж тоже был весь освещен, и это придавало немного спокойствия. Я медленно спускалась по лестнице.

– Папа, вы дома? – Опять крикнула я. И снова тишина, тут я услышала, как дверь дома открылась, и кто-то зашел.

– Пап это ты? – громко спросила я.

Я знала, что в доме кто-то есть. Сердце бешено забилось. Я чувствовала опасность. Неожиданно меня пробрал сильный сквозняк. Я почувствовала, чьё-то дыхание за спиной. А когда обернулась, никого не было. «Что за чертовщина?» – подумала я. А когда повернула голову обратно, от удивления ахнула и хотела закричать. Но мне резко закрыл рот и обхватил меня, развернув спиной к себе так, что я не могла пошевелиться, какой-то мужчина, афроамериканец. В рваных расклешенных джинсах, чёрно-синих кедах на босую ногу, и зеленой плащевой куртке на голое тело, расстёгнутой до половины. Его овальное вытянутое лицо, большие круглые чёрные, как уголь, глаза, ровный нос с широкими ноздрями, большие пухлые губы, и сильную щетину, искажало зло.

– Тише дорогая. Я не сделаю тебе больно, – злобно проговорил мужчина. А я лишь изворачивалась и пыталась освободиться. – Чем больше ты дёргаешься, тем хуже тебе, – продолжал он. Я пыталась кричать и высвободиться, но всё было тщетно. Мужчину раздражало, то, что я постоянно вырываюсь, и он зажал меня так сильно, что мне было трудно дышать. – Твое счастье, что я не могу тебя убить, – прорычал он. – Но я могу стать таким же, как ты. Запомни мое имя, малышка. Совсем скоро оно станет последим, что ты услышишь. – С этими словами, мужчина укусил меня за шею с левой стороны, как вампир из какого-нибудь фильма. От этого меня пронзила жгучая боль. И сквозь закрытый его рукой рот мне всё же удалось закричать.

Я почувствовала молниеносный прилив сил, казалось, меня от неё разорвет. Я в секунду вырвалась из тисков мужчины. И оттолкнула его с такой силой, что он отшатнулся на несколько шагов назад. Я сама не понимала, что делала и не давала себе отчет в своих действиях. Мои глаза будто полыхали в огне. Горло словно сдавливала колючая проволока. Я чувствовала, как ноющая боль разъедает место укуса на шее и по плечу течет кровь. Но, я не обращала внимания на эту адскую боль, меня одолевало лишь чувство злости и неутолимого гнева. Всё, что мне хотелось в этот момент, это отомстить обидчику. Я подошла к мужчине, взяла его за грудки и неестественным для себя голосом прошипела: