Когда магия покидает мир

Эйнард дёрнулся, отстраняясь, но Ангус поймал его за волосы, рванул, выворачивая шею.

– Если я поцелую тебя… как мужчина целует женщину, ты умрёшь, и вся твоя сила перейдёт ко мне. Я снова буду сильным, почти таким же сильным, как и раньше… Мэйвин говорил тебе, что значит «выпить жизнь»? Как бокал вина – одним глотком!

Сухие губы мужчины коснулись щеки Эйнарда, и он дёрнулся так, будто его молнией пронзило от макушки до пят. Холод разлился по всему телу, проникая в сердце. Второго поцелуя Эйнард ждал уже в губы, зажмурился, сжался, втягивая голову в плечи. Но Ангус снова отступил всё с тем же смехом. Ему нравилась эта игра, нравилось видеть страх в глазах мальчишки.

– Боишься меня… – произнёс Ангус с довольной улыбкой. – Сдохнуть боишься или тебе просто не нравится, как я тебя трогаю? Или, может, всё дело в том, что я мужчина, а ты мальчик? Не надо бояться, я не извращенец, дети меня не интересуют. И убивать я тебя тоже не собираюсь. По крайней мере, пока… Ты – приманка для Мэйвина! Чем быстрее он придёт сюда, тем быстрее я отпущу тебя. Всё зависит только от тебя самого.

– Он не придёт!

– Ну, что ж, тогда я убью тебя! Не пропадать же добру. А то, не дай Бог, тебя кто-нибудь другой выпьет. – И Ангус снова поцеловал мальчика, теперь в самый уголок пересохших от страха и от жажды губ. А потом отвернулся, точно всякий интерес потерял.

Где-то ухал филин, и свежий ночной ветерок поднялся. Деревья глухо шептались, и раскинутые тени от крестов, перекрещиваясь друг с другом, падали на могилы и на затянутые травой дорожки.

Ангус слушал ночь, стоя к Эйнарду спиной. Он-то мог ждать хоть до утра, он был в тёплом плаще, и у него была цель: дождаться Мэйвина. Но Эйнард знал, что Мэйвин не придёт. После всего, что было днём, он не бросится ни выручать, ни спасать. Да Эйнарду и самому не очень-то хотелось его видеть. Стыдно было и нехорошо на душе. А то так и получается, как он говорил: один остался и тут же вляпался в историю. Самому надо что-то делать, нет смысла чего-то или кого-то ждать.

Очень тихо, одними губами, он начал по памяти читать заклинание «скользящего узла». Когда-то дед Мэйвин заставил выучить его наизусть, на всякий случай. Но Ангус как-то расслышал или догадался, заметил, даже не оборачиваясь:

– Ты такой одарённый и такой тупой… Мы на кладбище, тут земля освящена, тут никакие магические штуки не действуют. Думаешь, я просто так тебя сюда притащил? Да и против этой верёвки ты ничего не сделаешь… И никакой другой маг тоже. Она из волос крещёной девственницы, я сам её делал. На неё магия не влияет вообще…

После всех этих слов Эйнард сник невольно. Что же делать тогда? Что делать?! И до ножа в сапоге тоже никак не дотянуться.

– Отпустите меня… – попросил вдруг так неожиданно и с такой мольбой, что Ангус на месте повернулся, глянул на Эйнарда с изумлённой полуулыбкой. – Он не придёт, я точно знаю. Мы поругались с ним, и я ушёл… После всего он не придёт… Я не вру вам, это правда.

Ангус смотрел на Эйнарда долго, в полном молчании, будто обдумывал какие-то свои мысли или планы, совсем не слушая мальчика. Даже взгляд его стал каким-то рассеянным, отвлечённым.

– Отпустите… пожалуйста, – напомнил о себе Эйнард. Но Ангус руку вскинул, останавливая его этим движением.

– Тихо! Он уже рядом, твой Мэйвин. Он клюнул! Он уже у меня на крючке!

Эйнард ничего на это не смог сказать, близость Мэйвина он и сам почувствовал, и только тяжко вздохнул, закрывая глаза и опуская голову на грудь.

__________________

Если верить умным книгам, земли когда-то населяли магические животные. И людей с магическими знаниями и силой было куда как больше. В какой-то момент всё изменилось, магия стала покидать этот мир. Ничего того, что было прежде, Мэйвин уже не застал. Последнее магическое животное, о котором он ещё слышал, убили, когда он сам был мальчишкой. Рассказывают, правда, о единороге, но и он стал настолько редок, что встречается лишь далеко в северных землях, в княжестве Хорис. Но даже Мэйвин за свою долгую жизнь никогда там не бывал.

Валерианского вепря за его магию, огромный рост и ум многие рыцари считали лучшим трофеем. Огнедышащих драконов, скорее всего, и не было никогда, а за вепрем и за славой в леса Валерии мог отправиться любой.

Как клыки последнего вепря оказались у мага Зарика, теперь уже никто не расскажет, но нынешним их владельцем вот уже сорок шесть лет являлся Мэйвин. Сами по себе эти клыки не отличаются ничем особенным, но проведённый с ними ритуал может дать любому магу громадную силу. Силу, которой он не имел даже с рождения.

С помощью клыков Ангус хочет восстановить растраченные силы, он даже на открытый шантаж решился, чтобы заполучить эти клыки.

Но как он мог так легко и так быстро выйти на мальчишку? Они виделись всего один раз, да и то мельком. Эйнард не обращён, его сила другими магами плохо чувствуется на расстоянии. Как тогда они могли выйти друг на друга так легко в городе, среди стольких людей?

Во всём, что случилось, как всё больше убеждался Мэйвин, виноват один только он. Нельзя было брать Эйнарда с собой на встречу. Тогда бы точно Ангус ничего не знал и не смог бы сделать то, что сделал. Ангус хитёр, он знает, как заставить.

Да, мы оба слишком хорошо друг друга знаем, и всё равно ошибка была допущена. И теперь её, эту ошибку, придётся как-то исправлять. Не бросать же Эйнарда одного против Ангуса, а он убить способен, даже жизнь мага для него немного стоит. А мальчишку он выпьет и даже имени его не спросит.

Ещё днём Мэйвин забрал с постоялого двора мула, побывал на рынке, прикупив кое-что из еды и вещей. Он готовился в дорогу со всей серьёзностью, но Аннбург не покинул. Не решился бросить Эйнарда одного. Они не были связаны обрядом наставничества, но страх и боль мальчика Мэйвин ощущал как свою. И теперь точно знал, где искать их обоих: Ангуса и Эйнарда.

Они сейчас вместе на старом кладбище. Как хорошо, что оно не за стенами города, и не придётся ждать до утра, пока откроют ворота.

Можно было отгородиться от Ангуса, подойти незаметно, но незамеченным дальше ворот кладбищенских не пройти. Ангус не зря для встречи выбрал именно кладбище, здесь земля освящена, здесь не действует никакая магия. Сила Господа мощнее любой магии, и значит, придётся действовать открыто.

Тишину осенней ночи нарушало близкое уханье филина, да ещё мул постукивал копытами по выложенной камнями дорожке между могилами.

Кресты и надгробные плиты громоздились и справа, и слева, к перекладине одного из крестов Мэйвин и привязал поводья. Проходя вперёд, ласково огладил мула по морде вниз до чутких ноздрей.

– Мы вернёмся… вернёмся вместе.

Ангуса нисколько не удивило его появление.

– А мы тебя ждали! – сообщил со смехом.

– Отпусти мальчика! – начал сходу Мэйвин. – Он не причём. Ни к чему его втягивать в наши старые разборки. Отпусти его, Ангус!

– Конечно же, Мэйвин! Всё, что захочешь! Но сначала ты отдашь мне клыки валерианского вепря.

– Ты же, Ангус, и сам знаешь, что я никогда этого не сделаю. Знаешь и понимаешь, почему. Такая сила тебе ни к чему. Ты не умеешь грамотно её расходовать, – Мэйвин говорил спокойным негромким голосом.

Он уговаривал, убеждал, но никак не запугивал. Не имея возможности применить магию, он мог рассчитывать на немногое: на здравый смысл. Он спокоен был в каждом своём движении, Ангуса же это спокойствие Мэйвина буквально взорвало. Он чего угодно ждал от своего бывшего учителя, но не этого выхода с пустыми руками без всякого продуманного плана действий.

– Да я убью его сейчас! – крикнул Ангус. Схватил мальчика за волосы, запрокидывая голову, кинжал к открытому горлу прижал. Эйнард дёрнулся, коротко вскрикнув, и тонкая струйка крови потекла вниз от места пореза.

– Не убьёшь! – уверенно заявил Мэйвин, подходя ближе ещё на несколько шагов. – Если б хотел, уже бы убил, ещё до моего прихода. Ты его выпить собираешься, потому и не тронул пока.

– Какая разница: выпить или убить?! Твой мальчишка всё равно сдохнет! Ты готов им пожертвовать ради этих проклятых клыков? На что они тебе, Мэйвин? За сорок лет ты даже на себя их не потратил. Так и ходишь седым стариком. – Ангус рассмеялся коротким нервным смешком, но руку с кинжалом всё-таки отвёл, другой рукой потрепал Эйнарда по щеке, снова повернулся к Мэйвину. – Сам понимаешь, магия сейчас в этом споре нам с тобой не помощник. А бить старика мне не очень-то хочется. И ты… Что ты мне можешь сделать? Ты – старый и беспомощный? Притащился сюда в таком виде! На что ты рассчитывал? Напугать меня седой бородой? – Ангус издевательски расхохотался. Неожиданно оборвав смех, спросил уже спокойно: – Перестал меня бояться? Не уважаешь меня, да? Я целый день тебе дал, с утра до ночи, чтоб ты подготовиться успел, а ты, как есть, пришёл.

– Подготовиться? – переспросил Мэйвин с непонимающей улыбкой. – Это, как ты, что ли? Жизнь у кого-нибудь выпить? В таком случае я, скорее, клыками воспользуюсь. Не пропадать же им! Но, думаю, это не тот случай. Против тебя, Ангус, мне и своих сил хватит.

– Ну, попробуй тогда, забери у меня своего мальчишку! – Снова расхохотался Ангус, молниеносным движением кинжала резанул Эйнарда по руке вдоль от локтя и до запястья, до стянутой тугими узлами верёвки. – Давай, Мэйвин, решай! Да побыстрее! Или его смерть будет на твоей совести.

Мэйвин вперёд всем телом подался, крикнуть хотел, остановить, но, встретив ошалелый взгляд Эйнарда, прошептал только едва слышно:

– Эйн, мальчик мой, не надо так бояться… Он ничего тебе не сделает… Он только пугает… Он не сможет ничего на самом деле…

– Да?! – Ангус изумлённо брови вскинул, глаза перевёл с Мэйвина на мальчишку и обратно. Эти двое вели себя так, будто и речи не шло ни о какой угрозе. Будто это не Ангус контролировал ситуацию. – Вот, значит, как!

Он таким решительным движением шагнул к Эйнарду, руку с кинжалом держал чуть на отлёте, что Эйнард, сжимаясь, выдохнул громким обмирающим шёпотом:

– Мамочка…

– Ангус, стой! Не надо! – крикнул Мэйвин, бросаясь вперёд. Он понял вдруг: все угрозы эти – не шутка. В последний момент заставил Ангуса остановиться этим своим окриком. – Я отдам их тебе… отдам…

Ангус обернулся, быстрым взглядом злых прищуренных глаз смерил своего бывшего учителя.

– Ну, и где они? Покажи!

Мэйвин молча подал Ангусу свой посох, взглядом указал на резное навершие. Среди изящного переплетения, удерживающего камень-вставку, только присмотревшись, можно было заметить пожелтевшую под цвет дерева кость изогнутых клыков.

– Так ты всегда носил их с собой?! Я так и знал! Старый пройдоха, ты мог бы отдать их мне ещё утром. И не было бы тогда ничего этого…

Ангус вырвал посох из рук Мэйвина, бросился прочь, забыв обо всём на свете. Мэйвин даже не глянул в его сторону, он занялся Эйнардом.

Узлы тонкой, но очень крепкой верёвки никак не хотели поддаваться. В спешке своей Мэйвин не сразу вспомнил о ноже в ножнах у себя на поясе.

– Он хотел… хотел, чтоб я позвал вас… Я не звал… Я же не звал… А вы здесь. Почему… почему вы здесь?..

– Тише, Эйн, тише, побереги силы. – Мэйвин торопливыми пальцами распутал верёвку, и Эйнард буквально упал ему на руки. – Всё прошло уже. Всё обошлось…

Будто опомнившись, Эйнард дёрнулся в попытке оглядеться.

– Где он? Он ушёл, да?

– Ушёл-ушёл, – успокаивающе прошептал Мэйвин. – Давай, руку твою посмотрим…

С посохом в руках Ангус убежал не очень далеко. Не верилось как-то, что Мэйвин так легко и так просто расстался с клыками, с единственной своей ценностью. А если сейчас вдогонку кинется? Опомнится – и кинется! Надо было бы уйти подальше, но Ангуса хватило только на то, чтоб покинуть территорию кладбища. Здесь же, за кладбищенскими воротами, принялся острием кинжала отковыривать клыки, отделять их от общего узорного переплетения, украшающего верх посоха.

Хитрый старикан! Таскал такое сокровище на глазах у всех. Будто хвастался. Хотя, не зная, и не заметишь сразу, в чём тут хитрость. Ну, ничего, я им залёживаться не дам. У меня на вас, мои драгоценные, такие планы.

Ангус торопился, нервно озираясь, всё появления Мэйвина ждал. Пальцы дрожали от волнения и спешки, не слушались руки.

Быстрее! Быстрее! Поскорее получить своё и с рассветом убраться из города.

Но только пальцами кости коснулся – и закричал от боли. Кинжал и посох полетели на землю. И боль такая обожгла, что аж в глазах потемнело.

Чёртов старик! Он же отдал их сам! Отдал добровольно. Из рук в руки, как говорится. Заклятье должно было перестать действовать.

Должно было! Должно было!

Ангус всердцах носком сапога поддел посох, отшвырнул в сторону, куда-то в придорожные кусты.

Он обманул тебя, твой бывший учитель Мэйвин. И наверняка уже драпает вовсю со своим мальчишкой. Нет, далеко он без своего посоха не уйдёт. Не бросит его ни за что. Это же поморский дуб, ему износа нет, и камень – обработанный хароссанский хрусталь. За ними он обязательно вернётся. Или всё-таки нет?

С кинжалом, стиснутым в кулаке, Ангус снова бросился назад, на кладбище. Об одном мог лишь думать: догнать, догнать и наказать за такой подлый обман.

Порез оказался неожиданно глубоким, сильно кровоточил, но даже заговор, останавливающий кровь, не действовал на освящённой земле.

– Пойдём, Эйн, быстрее. Нужно наложить повязку…

Зажимая рану пальцами другой руки, Эйнард еле-еле шёл, качаясь от слабости. В глазах тоже было темно. Если б не дедушка, твёрдыми руками удерживающий за плечи, давно бы уже заблудился меж могилами и крестами. Упал бы и остался тут на кладбище навсегда, так трудно и тяжело было переставлять ноги.

А дедушка всё говорил что-то и говорил. Смысл слов никак не доходил до Эйнарда, только звучание и интонация, сильная, уверенная, вселяющая покой.

Эйнард и понять ничего не успел, когда Ангус налетел на них. Кинжалом он не ударил сходу потому лишь, что Мэйвин сообразил быстрее, что к чему, и успел рукой блокировать удар.

– Чего ты ещё хочешь? Чего?! – крикнул Мэйвин, искренне удивлённый повторным появлением Ангуса. – Я ведь отдал тебе клыки…

Ангус ничего не собирался объяснять, на слова Мэйвина никак не отреагировал, будто не расслышал. Как-то ему удалось поймать Эйнарда за шиворот, но ударить снова не удалось – Мэйвин буквально повис у Ангуса на руках.

– Пусти. Пусти, я всё равно его убью… – прошептал тот, яростно дыша сквозь разжатые зубы, встретившись с Мэйвином глазами. – Сам знаешь: я не отступлюсь…

Ткань рубашки громко затрещала по швам – и Эйнарду удалось каким-то образом вырваться. Но сбежать он не смог – Ангус успел поставить ему подножку. Эйнард упал ничком и как-то вдруг странно затих.

– Эйн! Господи… – Оттолкнув Ангуса неожиданно сильным движением, Мэйвин склонился над мальчиком, перевернул его лицом вверх. – Боже мой, ты же убил его…

А Ангус рассмеялся, отступая на шаг.

– Любимчик твой, да?! Любимчик! За мной бы ты сюда никогда не прибежал… А этого щенка всюду за собой таскаешь. Подкармливаешься от него… А вот теперь один попробуй. Один, как тебе и было приказано…

Мэйвин изумлённые глаза на Ангуса поднял.

– Что ты болтаешь? Как ты можешь, Ангус? Так ненавидеть… Он же мальчишка безобидный.

– Ты поэтому так его опекаешь? – Ангус носком сапога лежащего Эйнарда толкнул. – Откуда он у тебя?

– Этот мальчик – наш наследник, – неожиданно даже для самого себя признался вдруг Мэйвин. – Последний из династии Белых королей. Сын принцессы Жастин…

Мэйвин чего угодно ждал в ответ на свои слова: хохота, обвинений во лжи или даже в сумасшествии, но Ангус промолчал. Мэйвин взглянул на него, всё ещё пытаясь нащупать пульс на руке Эйнарда.

– Это же неправда всё, да? – выдохнул Ангус, растерянно потирая лоб рукой, сжимающей кинжал.

– Я присутствовал во время её родов. Она, можно сказать, умерла у меня на руках…

Ангус ничего на это не сказал, качнулся, будто разом ослаб коленями, всё так же молча опустился на надгробную плиту из серого гранита. Сидел, свесив расслабленные руки меж колен, долго, не моргая, смотрел себе под ноги, на кинжал, выпавший из безвольных пальцев.

– Он же сын мой, получается, – прошептал тихо-тихо, медленно переведя глаза на Мэйвина. Таким же медленным, чуть отстранённым взглядом оглядел Эйнарда. На лице, бледном, бескровном, с небольшой ранкой у виска от удара о плиту, задержался и снова повторил: – Мой сын…

А вот Мэйвин не сдержался, рассмеялся-таки в ответ, головой покачал вправо-влево.

– Ты – и принцесса?! Как такое возможно? Королевская кровь – и ты, колдун и бродяга? Что за ерунда, Ангус?

Они глаза в глаза друг на друга посмотрели, и Мэйвин под пронизывающим взглядом Ангуса понял вдруг всё.

– Это ты изнасиловал её тогда! После переворота…

И Ангус отвёл глаза, опустил голову, как будто устыдился содеянного когда-то.

– Ты не знаешь всего… Не смеешь осуждать.

– Конечно же, Ангус, конечно! – Мэйвин только усмехнулся с горечью. – Тебя судить никто не смеет. Ни за что!

Ангус сказать хотел что-то своему бывшему наставнику в ответ, даже губы разомкнул, холодея взглядом, но Мэйвин перебил:

– Он всё-таки жив, хвала Создателю. Помоги мне! Его нужно перенести куда-нибудь… В какое-нибудь тихое место…

Г Л А В А 7

Маленькую старую часовню, как и само кладбище, посещали очень редко, даже служки не было, чтоб вовремя сметать пыль и паутину по углам.

Мэйвин прошёл первым, от чуть тлеющей лампады засветил несколько недогоревших свечей. Неровное от сквозняков пламя помогло разглядеть выступившие из мрака изображения Спасителя и Богородицы. Коленопреклонённая святая Анна Благосердечная получала благословение, смиренно склонив голову и кротко улыбаясь.

Ангус пронёс Эйнарда на руках до самого возвышения перед алтарём.

– Мне нужно пойти привести мула и ещё… ещё найти свой посох. Ты подождёшь меня здесь? Не хотелось бы оставлять его одного. Он может прийти в себя…

– И что мне с ним делать? – растерялся Ангус.

– Ну, вы же с ним родня, как-никак. Найдёте общий язык.

Мэйвин ушёл, а Ангус постоял ещё немного с таким видом, будто не знал, куда себя деть.

Отлично, ничего не скажешь. И почему он решил, что может о чём-то просить тебя? Так уверен, что ты останешься сторожить его мальчишку? Что он так важен для тебя?

Но ведь он же твой сын! Это, вроде бы, должно хоть что-то значить. И это из-за него ты лишился большей части своей магической силы. Он потому так и силён, что в нём твоя сила. Твоя! Не правильнее ли тогда будет вернуть своё? Выпить его – и всё!

Ангус решительными шагами к мальчишке приблизился. Тот так и лежал, как его уложили, укрытый плащом Мэйвина до подбородка. Глаза закрытые, чуть запрокинутая светловолосая голова и кровь на виске. Порядочно он приложился. Так может и примориться, в себя не приходя. И такая сила зря пропадёт! Никому не достанется.

Ангус всматривался в чужое ему лицо чужого мальчика и не испытывал к нему никакого родственного чувства.

Маги обычно никогда не заводят семью. Кто захочет добровольно делиться своей силой пусть даже и со своими родными детьми? Правда, может случиться и такое, что никто из потомков не унаследует дар от отца и останется простым смертным. И значит, точно так же, как и все вокруг, умрёт от старости.

Нет, всё-таки магу проще быть одному или же с себе подобными, чем связывать себя узами родства и видеть потом, как умирают родные, дорогие ему люди.

Когда она забеременела, ты поразился этой новости настолько, что даже не знал, – так и не придумал! – что делать. Эта беременность явилась полной неожиданностью для тебя. Одно дело – красивая женщина, другое – ребёнок от неё. И сейчас вот он, перед тобой. Он даже как будто похож на неё, на принцессу Жастин. Ей, несмотря ни на что, всё-таки удалось дожить до родов. Кто-то, выходит, помогал ей после того, как ты сам помог бежать своей женщине из дворца и из Столицы. А потом её мальчишка каким-то образом попал к Мэйвину. Твой мальчишка! Твой сын!

Ты можешь потребовать его у старика. Зачем ему, старому, этот мальчик? Чему он может его научить? Да и обратить его он тоже не сможет. Ему же запрещено. А для меня он самое то. Даже если просто держать его при себе, его сила будет питать постоянно. А, в крайнем случае, можно и выпить. Тут уж никто винить не посмеет. Это ж как долг назад вернуть, да ещё и с процентами.

От каменных стен церкви было как будто ещё холоднее. Ангус поплотнее плащ на себе запахнул, отвернулся. Мэйвин что-то уж слишком долго. Куда он там запропастился? Одному в темноте и в тишине было нехорошо как-то, и тоскливо, и тягостно. И мысли всякие пустые и нехорошие в голову лезли.

А может, Бог с ней, с этой обузой? Зачем ещё заботу о мальчишке на себя взваливать? Подумаешь, сын! Одному проще и привычнее как-то. Но ведь такая сила мимо. Разве можно добровольно отказываться? Потом жалеть будешь, что не воспользовался моментом.

– Ну, что? Как он?

Ангус вздрогнул невольно, поморщился с досады на самого себя: расслабился, отвлёкся, так беспечно подпустил к себе Мэйвина. Ну, ладно, магия здесь бессильна, так даже шагов не услышал.

Пожал плечами, поворачиваясь к Мэйвину лицом, сказал:

– Всё так же. Без изменений.

– И в себя не приходил? – Мэйвин тяжело опустился перед мальчишкой на колени, принялся осматривать рану на голове, проверять, как бьётся сердце в жилах на тонких запястьях. Ангус безразлично отвернулся, про себя отметил только, что Мэйвин вернулся с посохом. И ещё эта его старая сумка на плече, на длинной лямке. В ней он всегда с собой всякие лечебные штуки таскает: бинты, коробки с мазями и порошками, настойки самодельные. Только ничто из всего этого пацану не поможет. Если б всё нормально было, он бы давно уже оклемался.

Хотя, кто знает? Мэйвин лекарским делом хорошо владеет, он привык не только на магию во всём полагаться. Может и выходить. Но мне-то что с того? Умрёт мальчишка или жить останется – всё одно. В моей жизни ничего не изменится.

– Ты зачем вернулся? Я ведь отдал тебе клыки. Как ты и хотел…

Вопрос прозвучал неожиданно, Мэйвин спросил, а сам даже глаз не поднял на Ангуса, продолжал накладывать повязку на месте кинжального пореза.

– Ты не снял с них своё заклятье. Я не смог их взять… Ты нарочно так сделал. Чтоб мне не достались…

– А зачем ты вышел за ворота? – Тут уж Мэйвин посмотрел на Ангуса, и взгляд его был прямым и насмешливым. – Здесь, на кладбище, тебе бы никакое заклятье не помешало.

Понимая свою ошибку, свою глупую поспешность, Ангус лишь губы поджал, а Мэйвин, рассмеявшись, добавил:

– Жадный ты, Ангус, жадный и потому глупый. Был таким, таким и остался.

Ангус по проходу меж скамьями бросился: уйти, бросить их обоих, к чёрту, но Мэйвин всё с тем же насмешливым смехом крикнул:

– Ты не уйдёшь! Хотел бы – давно б ушёл. Пока меня не было… Ты же забрать его с собой хочешь или выпить силу на худой конец. Так – один, ни с чем, – ты не уйдёшь, и пугать меня не надо.

Ангус уже у самой двери остановился, обернулся.

– Неправда это всё! Сдался мне этот мальчишка твой…

– Он не мой, он – твой! Твой сын!

– А тебе он самому зачем? Почему ты его всюду таскаешь? Сам от него подпитываешься! Я же это сразу понял.

– Ничего ты, Ангус, не понял. И опять всех по своей мерке меряешь. Если б ты сам выхаживал его с младенца, ты б не говорил такого.

Ангус помолчал, постоял, опустив голову, притянул тяжёлую створку двери, обитую железом, спросил глухо, через зубы:

– А принцесса? Она и вправду умерла? И ты не помог ей? Ты же можешь… умеешь лечить.

– А где ж ты сам был? Твоя женщина, как нищенка, по всему королевству бродяжничала. Где ты сам был в это время? Не уберёг…

Ангус не ответил, сел боком на край одной из скамеек, вытянув ноги в проход. Долго молчал, глядя куда-то вверх в темноту.

– Это всё Корвинус… Он приказал убить её. Выпить жизнь её и ребёнка этого заодно… Если почти сразу после зачатия… Или кинжалом в сердце, так тоже можно… Чтоб вернуть свою силу назад! Но я не смог. Я отпустил её! – Ангус поднял голову, встретился взглядом со взглядом Мэйвина и снова повторил: – Я отпустил её! Я не хотел её смерти…

Они помолчали оба. Тишина такая повисла, что слышно было, как потрескивают свечи у алтаря.

– А Корвинус – это наш король нынешний, да? – спросил с ухмылкой Мэйвин. – Это ты так запросто с нашим правителем? По имени его, как друга-приятеля…

– Ты же не знаешь ничего. Да ты и не можешь знать. И никто не знает. А наш Корвинус совсем не тот, за кого себя выдаёт. Если б ты только знал, Мэйвин… Он же маг! Я такого мощного ни разу ещё не видел…

– Маг? – Мэйвин с улыбкой сомнения покачал головой. – Если он маг, зачем тогда объявлять охоту на других магов? Казнить их, как колдунов и еретиков? Он же сам больше любого из нас рискует. Епископ Крисби, говорят, не хуже всякого Обращённого чувствует силу. А с ним они чуть ли не каждый день встречаются. Нет, Ангус, – Мэйвин головой покачал вправо-влево, выпрямляясь на ногах, – ты, явно, что-то не то говоришь. Не может Корвинус быть Обращённым…

– Это ты не знаешь! Он сильный, он очень сильный. Он метаморфозом делает из себя простого смертного. Его силу тогда почти невозможно ощутить… Пока он защищён магией. А сейчас он, наверное, ещё сильнее стал. С тех пор, как я видел его в последний раз…

Знаешь, почему в последнее время магов казнят только в Столице? Их со всего королевства туда свозят… Потому что Корвинус научился их силу и – главное! – их знания себе забирать. А они после всего на костёр… Тихие и смирненькие. А им больше ничего и не остаётся!

– Такого быть не может… – прошептал Мэйвин в тихом изумлении и ужасе. – Это неправда всё… Не может быть правдой…

– Правда, Мэйвин! Я сам не раз на всех этих казнях присутствовал. Пока он на меня не вышел… – Ангус усмехнулся с горечью. – Я еле-еле сбежать успел, последние силы на покров незримости потратил. Не знаю, может, меня уже по всему королевству ищут… Я ж его убить хотел в тот последний раз. Хотел, да не получилось. А теперь мне силу восстановить как-то надо. Я ещё буду пробовать. Ещё и ещё! Пока не убью. Или он – меня…

Мэйвин громко хмыкнул, постоял, приглаживая бороду с предельно задумчивым видом.

– И как же ты так с ним сошёлся? С таким опасным?

– Я-то? – Ангус коротко хохотнул, задумался. – А что мне оставалось? Ты же и сам в курсе, после смерти Зарика меня приговорили к изгнанию. А магу трудно одному, без своих. Ученика нет, семьи тоже быть не может. Что было делать?

Мы давно с ним сошлись, ещё когда он княжичем был в Даремских землях. Сам знаешь, как это бывает. Сила тянет друг к другу себе подобных. А он тогда не так осторожничал, в то время Обращённым ещё никакое сожжение не грозило.

А когда сестра его Альма невестой к нам отправилась, то и я вслед за Корвинусом обратно в королевство вернулся. Но, понятное дело, теперь уже в другом статусе. Мы с молодым князем, вроде как, друзьями стали… Жил при нём во дворце, в Столице нашей, на положении придворного мага и советника.

– Тогда ты и принцессу нашу… нашу Жастин…

– Ну, зачем же так сразу? – Ангус снова рассмеялся, даже чуть голову назад откинул; чёрные волосы вольной гривой на плечах качнулись. – Когда мы только приехали, она была ещё совсем девчонка… дочка короля Лайнела от первого брака… Это ж почти за три года до переворота дворцового было. Сколько ей было-то тогда в то время? Лет тринадцать-четырнадцать? Да, где-то около того…

Знаешь и сам, женщины ко мне всегда сами липли. На одну так, бывало, взглянешь – и всё, хоть куда следом идти готова. А принцесса – нет. Не из таких оказалась…

Ангус задумался, вспоминая, поскрёб подбородок. То, что было потом, ему не очень-то хотелось ни рассказывать, ни вспоминать. Тут нечем было хвалиться. Но Мэйвин ждал, ждал, глядя на своего бывшего ученика чуть сбоку, через бровь.

– Ну, и тебя это, конечно же, задевало? – сам спросил, не давая Ангусу отгородиться угрюмым молчанием.

– Да. Можно сказать и так… Она меня избегала. Избегала упорно. У неё, конечно, уже был жених… Этот герцог Эймар… Их ещё детьми просватали. Но вообще-то дело-то как раз не в этом. Не в женихе и не в её равнодушии… Просто у Жастин тоже была нераскрытая сила, не особо-то и большая, как, впрочем, и бывает обычно у женщин. Но ещё и эта способность… умение привлекать к себе мужчин. Мимо такой не пройдёшь. Прямо тянет к себе магнитом…

Да что я тебе рассказываю? Ты же видел её. Сам понимаешь, о чём я.

– Нет, не понимаю. Я видел Жастин не в лучший час её жизни. Она, как бродяжка, побиралась по всему королевству. Никто из окружения бывшего короля не помог ей. Возможно, она и сама не решилась попросить помощи, а, может быть, все боялись помогать дочери казнённого правителя? И никакие эти её способности не помогли ей.

То, что ты отпустил её, ничего не изменило. Ты не убил её сам, своими руками, но кто ещё знает, что было бы для неё лучше. Голодать и попрошайничать или сразу умереть?

Чем ты думал, Ангус? Пустил скитаться по дорогам девчонку-неумеху? Да ещё и с животом? Как она, дочь короля, должна была прожить? На что? Ни опыта! Ни ремесла! Ни мужчины-защитника рядом! Одна дорога – телом торговать, да и то: живот – помеха.

– Я как-то не думал обо всём этом, – неохотно признался Ангус, поразмыслив над словами Мэйвина. – Мы договаривались встретиться в таверне за городом, на тракте… Но она так и не появилась… Не знаю, что могло с ней случиться в дороге… Когда она уезжала, с ней была девушка-служанка, две лошади с одеждой и кое-какой провизией. Я отдал ей все свои накопления… Правда, денег я никогда не держал много, но добраться ей бы хватило. У неё же были какие-то дальние родственники по матери. Где-то в предместье Сольделла. Кажется, двоюродная тётка с семьёй, какие-то богатые торговцы… Я не знаю точно!

– Вот именно, не знаешь. Да и какой смысл, про всё это сейчас говорить? Всё равно назад не воротишь, иначе не переделаешь. Теперь хоть сына бы её уберечь. – И Мэйвин снова склонился над Эйнардом. Ещё на раз проверил повязку на месте пореза. Наложил наспех, но руки своё дело знают: бинт не сбился никуда, и узел получился достаточно крепким.

А вот что с головой делать? После удара об острый край могильной плиты остался хоть и не страшный с виду, но довольно глубокий порез. Вроде бы, ничего серьёзного, но Мэйвина настораживало такое долгое беспамятство мальчика. Как долго ещё оно продлится? И как ему сейчас поможешь? Пока он не очнётся и не расскажет сам о своём самочувствии, о серьёзности травмы можно только гадать. Дай Бог, чтоб всё обошлось лишь сотрясением мозга.

– И что ты собираешься с ним делать? – спросил Ангус, со своего места наблюдая за движениями Мэйвина. – Наследником трона его считаешь? Если Корвинус узнает, он убьёт его. Найдёт и убьёт! И тебя вместе с ним заодно…