– Знаешь ли ты теорию пассионарности? – голос парня стал немного хриплым от волнения. – несколько сильных личностей своей «длинной волей» ведут за собой всех остальных, хотя, смысл тебе объяснять… Так вот, мне абсолютно плевать, что вы едите, и сколько мертвых душ прячется за вашим мозжечком. – парень сжал кулак, еще раз долго выдохнул и произнес решительно. – Я Кость. Последний язычник, слово мое аки камень, взгляд мой аки океан, голос мой подобен ветру, а дух мой солнца свет. И умру я собой.

После этих слов он резко встал, девушка, не ожидавшая этого движения, попятилась назад. Он усмехнулся, подтянул штанины, и сел сложив ноги, а руки скрестил на груди. Высоко поднятый подбородок и дерзкий взгляд прямо девушки в глаза, говорили о том, что решение им уже принято и разговор завершен.

– Ой дурак малолетний. – государь подключился так же резко, как и прошлый раз. – Веру твою восстановили по документам, написанным монахами христианскими, а культивировали ее сектанты. Кому ты поклоняешься? Ради чего живешь?

Кость, улыбнулся, на его изнеможённом лице эта улыбка выглядела как оскал, глаза его горели диким огнем, голос звучал спокойно и тихо:

– Ну, мы никому не поклоняемся, такие же пассионарии, как и вы создали нашу веру, значит знаете, а живу я потому, что еще не умер. Видите, как интересно жить, с царями мертвыми болтаю.

– Ты раб. Всего лишь орудие труда. Ошибка в системе общественных координат.

– Так, товарищи старперы, – стол загорелся красным. – прошу отдать трибуну следующему оратору, я так понимаю вас там много, или вы уже сплелись в одну нейросеть? И прошу, отключите стол, он прям раздражает.

– Мы не сплелись. – голос зазвучал по-другому. – нас три сотни, и мы просто хотим, что бы люди проживали максимально комфортную жизнь, без наси…

Смех парня раскатился по комнате, перебив Государя. Он смеялся так искренне и заливисто, что пришлось ждать, пока он не успокоится.

– Ух, господа, я вас прошу, подключите маркетолога, или политика на худой конец, кто ни будь, провидите презентацию коммунизма нормально.

– Причем здесь коммунизм? Наш будущий строй не имеет аналогов среди существующих. Разговор с тобой ведется не в целях вербовки, твой итог уже подведен, и будущее твое черно.

– О! Вот, витиеватые речи пошли, но было бы лучше, добавить немного хрипотцы в голос. Ну а так, креативненько, жаль не добились предполагаемого эффекта. – парень прикрыл глаза и выдохнул. – честно сказать, мне уже все равно, я просто максимально буду бесить вас, чтобы побыстрее закончить этот бесполезный разговор. Делайте со мной, что хотите. Цели в жизни у меня нет, смерти я не боюсь, на ваше общество я ложил, но вы молодцы, желаю вам удачи, было неприятно быть частью вашего коллектива. – посмотрев на молчащее тело со стеклянным взглядом, он продолжил. – Дело в том, что в том обществе, где я воспитывался, у меня были хотя бы попытки быть свободным, пусть и эфемерный, но соперник в виде дикой природы. Мораль была прописана для всех одна, но опять же, выбор быть изгнанным, или жить по законам семьи, был у каждого. У вас я не вижу презентации никакого общества, уже на протяжении пяти лет. Какой-то тип, изо дня в день, на словах мне говорит, как все прекрасно. Сам же он выглядит, максимально запуганным. А я не хочу бояться и жить по миллионам правил. Я чувствовал, что такое быть свободным в принятии своих решений, мне не интересна ваша социальная тюрьма без колючей проволки. До свидания.

Густая тишина повисла в комнате, мутный, расфокусированный взгляд девушки буравил парня. От этого было, реально страшно. Тишина и взгляд на две тысячи метров. Он почувствовал себя мертвым заранее. Как бы он не храбрился, и какое решение не принял, а тело все равно боялось перестать существовать. Хоть он и пафосно высказался о страхе, и его отрицании в своем будущем, но понимал, что скорее всего, Государь достаточно образован, чтобы понять, что, говоря о будущем, он имеет в виду то, что чувствует сейчас. Времена идут, а люди черпают потребности по одним и тем же ступеням, одной и той же пирамиды.