Методология информационной аналитики

Во-вторых, в функциональной структуре ИАД важное место занимают информационно-аналитические исследования, включая мониторинг. Очевидно, что только после детального изучения состояния и тенденций развития объекта можно рассчитывать на определенный эффект при реализации системы мероприятий, направленных на изменение его содержания и функций. Эти исследования, благодаря использованию различных количественных и качественных методов сбора и интерпретации данных, процедур квантификации социальных (информационных) характеристик и признаков объекта анализа, дают возможность зафиксировать факторы его состояния и динамику развития. Только после получения этой инструментальной информации возможна разработка программ социальной технологизации и управления этим объектом⁹⁷. Кроме того, необходимо отметить и тот факт, что сама теория информационной аналитики, которую мы представляем в этой монографии, составляет методологическую базу исследований, проводимых практически во всех областях знания при решении академических и прикладных проблем.

В-третьих, информационная аналитика является первым и главным средством управления знаниями, которые крайне необходимы для решения образовательных, научно-исследовательских и практических проблем. Сам термин «менеджмент знаний» (knowledge management) в последнее время стал довольно широко использоваться в научной литературе и практике работы многих академических, исследовательских центров и бизнес-организаций. Это понятие в отечественной и зарубежной литературе чаще всего имплицирует особенности процесса идентификации, использования и передачи информации и знаний, которые люди могут создавать, совершенствовать и применять. При этом акцентируется внимание только на некоей стратегии управления, которая якобы трансформирует все виды интеллектуальных активов в более высокую производительность и эффективность, в новую стоимость и повышенную конкурентоспособность.

Если отвлечься от банальностей, укоренившихся в структуре современного менеджмента под названиями «научающая» и «научающаяся» организация, то становится очевидным, что концептуальные основания, необходимые для разработки указанных стратегий, просто отсутствуют. Более того, известно, что отечественный академический менеджмент, породивший имитации (симулякры) некоторых техник управления знаниями в социохозяйственной сфере, до сих пор функционирует в рамках следующего идеологического посыла: «знание возникает как надстройка над системой деятельности». Между тем очевидна ущербность данного идеологизма, ибо он превращает организационный менеджмент в одну из самых интеллектуально разгруженных сфер академической и социально-преобразующей деятельности. Кроме того, такой подход ограничивает его сферу лишь только ситуационным реагированием, практически нивелируя его главную функцию – прогноз развития ситуации и последующее упреждающее управление проблемами. Очевидно и то, что знания должны предшествовать деятельности и объективироваться в ее рамках. В этом и заключается смысл не только инструментального знания и его динамики, но и предметно-деятельностного бытия любого специалиста.

В силу этого основная проблема управления знаниями состоит не только в фиксации неких инструментальных сведений, но и в формировании навыков и интеллектуальных потенций субъекта, необходимых для получения новых знаний – средств решения будущих профессиональных проблем. Последнее предполагает как минимум наличие следующих квалификационных топосов в профессиональном сознании субъекта самоуправления знаниями:

♦ владение теоретическим инструментарием анализа профессиональных проблем и включение основных положений теории информационной аналитики в арсенал средств субъектной деятельности;

♦ наличие объективных представлений о целевой функции, логике и тенденциях развития инновационных процессов в современном социуме в целом и в сфере будущей профессиональной деятельности в частности, что достижимо только с использованием средств ИАД;

♦ владение основными принципами удостоверения (валидации, репрезентации) получаемых инструментальных знаний;

♦ владение основными принципами аргументации получаемых знаний и др.

Причем такой арсенал системы управления (самоуправления) знаниями, основанный на базовых принципах информационного анализа, актуален не только для решения академических задач, но и для эффективной профессиональной деятельности специалиста любого профиля и уровня квалификации.

В-четвертых, прогностика как одна из функций ИАД также востребована практически во всех сферах современной преобразующей социальной практики – от футурологических прогнозов до поискового и нормативного конструирования, алгоритмизации решения инновационных задач и пр.

В-пятых, важнейшей прерогативой ИАД являются функции диагностики и экспертизы. Диагностика представляет собой информационно-аналитическую процедуру фиксации реального положения дел, факторов состояния развития явлений и процессов различной природы: социальных, хозяйственных, правовых, политических, технико-технологических, культурных и др., не говоря уже о человеческой телесности, которая также постоянно нуждается в поддержании своего потенциала.

Собственно информационная диагностика широко применяется при оперативном сопровождении процессов управления различного уровня, где широко используются различные экспертные методы (экспертных оценок, патентный контент-анализ, лицензирование, оппонирование и др.), реализуемые в рамках различных критериальных систем.

И, наконец, завершая этот краткий обзор инструментальных функций ИАД, рельефно претендующих на статус институциональных благодаря их актуальности и востребованности в различных структурах и формах социального бытия, нельзя не упомянуть и о результатах этой деятельности, которые представлены разнообразными интеллектуально-знаниевыми продуктами, поддерживающими развитие инновационных процессов практически во всех сферах современного общественного производства. В качестве таковых выступают различные формы объективных знаний и представлений, оценки и прогнозы, необходимые для принятия тех или иных управленческих решений и разработки технологий де-, ре- или трансформации объектов различной природы.

В заключение этого раздела кратко рассмотрим несколько примеров проблемных областей, в которых реализуются перечисленные выше и некоторые другие функции ИАД.

Так, информационное моделирование является одним из основных методов анализа, широко востребованным во многих научных и научно-отраслевых областях. Он используется для создания информационно-прогнозирующих и экспертных систем, составляющих различные проблемно-ориентированные базы данных⁹⁸. Кроме того, этот метод чрезвычайно актуален для информационного обеспечения процессов социального проектирования и конструирования⁹⁹, а также для сопровождения различных целевых комплексных программ и разработки технологий проблемного анализа объектов разной природы¹⁰⁰.

Не менее важное значение в практике ИАД имеет логико-семантический анализ, построенный на различных контент-принципах¹⁰¹. Эта форма анализа практически всегда используется, когда в качестве эмпирического массива выступают различные документальные, библиографические и аналитические информационные источники. Здесь решаются задачи поиска количественных закономерностей в распределении данных, оптимизации коммуникационных процессов и определения рейтинга различных информационных топосов. По сути, почти все контент-принципы построены на базе закона информативности Клод Шеннона (1916–2001), который устанавливает связь между количественными признаками информации и показывает направление их трансформации к качественным показателям, фиксирующим степень инструментальной ценности различных массивов данных¹⁰².

Еще одним универсальным инструментом ИАД является структурно-тематический и кластерный анализ. Его посредством формируется проблемная структура предметной области исследования (деятельности, управления). Она представляется в виде систематически расположенных эмпирических множеств, место каждого из которых в этой структуре определяется уровнем значимости проблем, носителем которых является тот или иной кластер¹⁰³ (социальная когорта, ценностный ряд, массив данных, факторы состояния развития объекта и др.).

Не менее широко в практике информационной аналитики используется и метод анализа иерархий. Это системный инструмент, применяемый к сложным проблемам принятия решений. Благодаря этому средству появляется возможность найти такой вариант (альтернативу) решения проблемы, который наилучшим образом согласуется с пониманием субъектом ее сути и требованиями к ее решению. Метод анализа иерархий используется во всем мире для принятия решений в разнообразных ситуациях: от управления на межгосударственном уровне до решения отраслевых и частных проблем в бизнесе, промышленности, здравоохранении, образовании и др. Анализ проблемы принятия решений начинается с построения иерархической структуры, которая включает цель, критерии, альтернативы и другие рассматриваемые факторы, влияющие на выбор. Эта структура отражает понимание проблемы лицом, принимающим решение. Каждый элемент иерархии может представлять различные аспекты решаемой задачи, причем во внимание могут быть приняты как материальные, так и нематериальные факторы, измеряемые количественные параметры и качественные характеристики, объективные данные и субъективные экспертные оценки¹⁰⁴.

Полагаем, что на этом можно и завершить краткий обзор аналитических средств и методов, широко применяемых ныне во всех сферах ИАД благодаря своей универсальности. Ниже, в главах 4–6 мы более подробно остановимся на специфике использования этого инструментария и продемонстрируем его познавательно-эвристический потенциал, а также возможность его использования при решении прикладных задач управления любого уровня и масштаба – от социетальных, до локальных.

Подчеркнем, что перечисленные выше признаки и функции информационной аналитики и инструменты реализации последних являются более чем актуальными в современных условиях. Благодаря им в обществе формируются целевые ориентиры и технологии целедостижения на макро-, мезо- и микроуровнях, что должно способствовать упорядочению и оптимизации социальных связей. Более того, технологический арсенал информационно-аналитической деятельности способен сегодня и к созданию устойчивых мировоззренческих топосов в сознании больших масс людей, подвигая их к различным формам консолидации в рамках политических, экономических, правовых, социокультурных и др. процессов.

Все это свидетельствует о том, что современная ИАД, осуществляемая во всех сферах общественного производства, обретает свой институциональный статус, представляя собой развернутую инфраструктуру, обеспечивающую функционирование основных традиционных институций общества (политика, экономика, право, образование и т. д.). Последние, лишившись информационных, интеллектуально-знаниевых и других ресурсов, поставляемых системой ИАД, быстро превратятся в конгломерат паразитарных структур, разрушающих глобальные основы социальности по всем направлениям ее развития.

К сожалению, именно сейчас мы наблюдаем нечто подобное. Это скольжение к «зияющим высотам модернизации» стало возможным в силу существенной деинтеллектуализации нашего общества, его культурной эрозии, смены аксиологического знака развития российской социальности. Но, полагаем, что мы еще не прошли точку невозврата и есть надежда на то, что субъекты, представляющие наши основные институции, прислушаются не столько к Vox Рopuli (практика последних лет показывает, что эти надежды тщетны), сколько к объективным результатам различных аналитических исследований, свидетельствующих о масштабных проявлениях аномии в процессе социального позиционирования современного человека, отягощенного новыми, порой не совсем осознаваемыми преференциями, которые уже не укладываются в структуру традиционных ценностных императивов его жизнедеятельности. «В таком обществе опустевшее место духовности, морали, интеллектуальной зрячести занимает лишь конвенция…»¹⁰⁵.

На этой тревожной ноте мы закрываем первую главу и переходим к следующей, в которой рассматриваются методологические основания информационной аналитики и жизнеутверждается ее статус как базового средства гармонизации современного социального бытия.

Глава 2
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ СОВРЕМЕННОЙ ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§ 1. Понятийный аппарат и базовые постулаты информационной аналитики

Все многочисленные виды и формы информационно-аналитической деятельности, рассматриваемые в обобщенном аспекте, ориентированы в конечном итоге на продуктивное обеспечение собственно анализа актуальных топосов социальной информации с использованием методов теоретического и эмпирического исследования и аналитического мышления. Такой уровень осмысления аналитики с неизбежностью предполагает апелляцию к различным компонентам богатого методологического арсенала практической философии как науки о методах познания и преобразования действительности.

Однако подчас широко распространенное узкое понимание методологии не вполне корректно сводит ее к набору познавательных и деятельностных процедур. Единство процесса познания требует вовлечения в осмысление этого феномена не только методов познания и деятельности, которые использует субъект, но также и самого субъекта, и объект изысканий в целостном наборе их свойств. Поскольку известно, что свойства субъекта и объекта определяют процесс познания и являются основой для выбора оптимальных методов исследования и последующей преобразующей деятельности. Отсюда осуществляется выход на наиболее глубокие пласты методологии познания, связанные с активно обсуждавшимся комплексом таких проблем, как основания познания и знания, принципы научного знания и т. д. Особенно активная дискуссия вокруг этих проблем разворачивалась в 60—80-е гг. ХХ в. в нашей стране и за рубежом. И хотя, естественно, каждая философская парадигма отстаивала свою позицию, понятно, что принципы и основания, соотносящиеся с глубинными пластами природы объекта и субъекта познания, являются базовыми гносеологическими и методологическими конструкциями, которые используются в рамках практической философии и ее главного инструмента – информационной аналитики.

В отношении социальной действительности это означает необходимость, во-первых, методологически верного выделения и концептуализации объекта исследования, во-вторых, точного понимания статуса и интенциональных ориентаций субъекта, и, лишь, в-третьих, подбора адекватных методов исследования и последующего преобразования предмета. Оторванность процедур социального познания от объекта в его данности и динамике, неверный его выбор, либо неточная идентификация субъекта приводят к уходу познавательного процесса из области научной конкретики в сферу иллюзорных или идеологических абстракций. В связи с этим полагаем важным вначале обозначить, хотя бы в первом приближении, систему методологических оснований анализа социальной реальности, позволяющих претендовать на верифицируемость результатов познания.

Итак, первое методологическое основание, которое обусловливает характер осмысления и последующего преобразования социальной реальности это – признание разных социально-исторических типов человека, национально-культурной специфики различных социальных общностей. Этот императивный посыл свидетельствует о том, что, не рассматривая ту или иную социальность в единстве ее базовых качеств, невозможно адекватно выстроить процесс ее познания и преобразования средствами деятельности и управления, которые были бы адекватны данному объекту и способствовали бы его развитию.

Так, например, одна из проблем отечественных социальных наук, нерешенность которой привела к их оторванности от реальности, заключается именно в отсутствии конкретности в понимании объекта и, как следствие, использовании адекватного набора познавательных процедур, призванных его концептуализировать. В итоге, российскую действительность во всем наборе ее признаков и социальных отношений с некоторых пор вообще перестали рассматривать как нечто исторически и культурно конкретное.

Злую шутку с социальной теорией сыграла неправомерно расширительная трактовка идеологии Просвещения, выражающаяся в унификации человека и всех социальных общностей вне зависимости от их культурной принадлежности. Фактически, люди и социальные общности в этой парадигме различаются только по стадиям развития, то есть делятся на «передовые» и «отсталые». Этот западный просвещенческий подход реализовался в России сначала в виде коммунистической идеологии и материализма, а теперь – в виде либеральной идеологии и императивов прагматизма.

Вполне разделяя основные концепты идеологии Просвещения, осознавая его выдающийся вклад в развитие человечества, в том числе России, считаем, что необходимо дополнить понимание этого проекта национально-культурной спецификой его реализации. Тем более уже на протяжении около двух столетий, начиная с работ славянофилов Николая Данилевского (1822–1885), Константина Леонтьева (1831–1891), западных мыслителей, вполне обоснована культурная специфика, как Запада, так и России, несмотря на существующие значительные сходства природы этих форм социальности. Именно поэтому осмысление специфики объекта, его «самости» с позиций методологии должно становиться отправной точкой, а не малозначащим «дополнительным условием».

Приведем логико-гносеологические аргументы значимости данного методологического основания. Если все народы одинаковы, то мы можем копировать и заимствовать опыт других, по каким-либо критериям считающихся более развитыми культурами и предполагать, что, внедряя их опыт, мы также будем создавать условия для интенсификации развития собственной страны, народа, культуры. При этом задача сводится к исследованию «передового опыта» и разработке технологий его «внедрения» (например, в экономике с этой точки зрения нужно говорить о внедрении рынка). Этим фактически устраняется необходимость анализа экзистенции собственного народа, а также экспертизы и проверки эффективности тех или иных инноваций в любой сфере жизни общества.

Если же в качестве методологического основания избрать культуро-центристскую позицию, то всякая новация должна экспертироваться и проверяться на предмет ее эффективности применительно к данной культуре, требуя самостоятельной выработки критериев эффективности. В экономике, с точки зрения данного подхода, необходимо говорить об «адаптации национальной экономики к мировому рынку». Последнее предполагает сохранение принципиальных оснований национальной традиции и поиска той «изюминки», которая способна создать перспективные конкурентные преимущества.

Исходя из концепции культуроцентризма, отправной точкой для рассуждений о России должно стать утверждение, что российский народ, культура, государство являются специфическим социально-историческим образованием, которое несет черты как сходства, так и отличий от всех существовавших ранее и существующих ныне народов, культур, государств. Этот тезис аргументированно доказан всей совокупностью «текстов» русской традиции на протяжении столетий¹⁰⁶.

Вторым важнейшим методологическим основанием аналитики является безусловная необходимость доминирования ориентации на государство как целостность и народ как историческую общность, на большинство населения страны, а не на отдельные социальные группы (политические, этнические, хозяйствующие и т. д.).

Это требует комплексного познания собственного народа в целостности его истории, культурной традиции, современного потенциала, ожиданий, мотивации созидательной деятельности и так далее с учетом различий слоев населения и регионов. Причем, речь идет именно об исследовании, а не идеологическом клишировании или преднамеренной односторонности и фальсификациях. Не нужно быть даже антилибералом, чтобы понимать это, достаточно быть честным профессионалом. Так, в своем учебнике, по которому учатся сегодняшние российские либералы-экономисты, лауреат Нобелевской премии Пол Самуэльсон (1915–2009) пишет: «Коренные вопросы, определяющие, насколько правильны или же ошибочны преследуемые цели, не могут решаться наукой как таковой. Они относятся к области этики и «оценки ценностей». В конечном счете, эти вопросы должны решаться всем обществом. Все, что может сделать специалист, – это указать на осуществимые альтернативы и на действительные издержки, с которыми может быть связано то или иное решение»¹⁰⁷. Абстрагирование от культуроцентристского подхода в практике управления современной Россией привело к тому, что более 80 % населения страны фактически исключено из социальной, экономической и политической жизни, его мнение и интересы в ничтожной степени влияют на государственные решения¹⁰⁸.

Итак, важным компонентом этой технологии анализа является погруженное изучение традиции народа как объекта управления, его состояния, целей и перспектив развития конкурентных объектов, осмысление его ресурсных потенциалов и так далее.

Третьим методологическим основанием аналитической деятельности становится постулат о том, что каждому народу нужна собственная философия хозяйства и наука управления, своя теория и практика организации общественной жизни. То, что это отнюдь не «квасной патриотизм» можно убедиться при внимательном изучении либеральных учебников по экономике, которые выдаются у нас за некую универсальную экономическую теорию, на самом деле являясь историей и теорией развития американской экономики, которая далеко не всегда может быть адаптирована к уникальным российским условиям.

Приведенные выше постулаты недостаточно внимательный читатель может принять за некие идеологемы. Чтобы снять вопросы, возможно возникнувшие в связи с этим, напомним о следующем. Информационную аналитику мы рассматриваем в конечном итоге как мощное средство, инструмент гармонизации социального бытия. В свою очередь, те или иные порядки гармонии в социальном мире воспроизводятся посредством согласования разнонаправленных интересов общественных субъектов. Указанный консенсус в универсальных своих проявлениях возможен только на единственной основе – социокультурной. Ни одно из иных оснований (деньги, статус, власть и др.) не способно выступить в качестве консолидирующей основы и обеспечить приращение качества в социальных отношениях. Более того, игнорирование социокультурных детерминант в аналитической деятельности провоцирует формирование далеких от объективности представлений и оценок в сознании людей, что является следствием проявления различных уродливых форм социальности, расшатывающих основы организационного порядка любого общества.

Теперь, учитывая, что в структуре информационной аналитики доминирующей является познавательная функция, остановимся на методологических позициях, которые лежат в основе процесса получения знаний и объективной рефлексии событий.

Как известно, существуют различные формы познания: философское, конкретно-научное, художественное, религиозное, обыденное и др. Основываясь на позициях практической философии, необходимо начать представление методологических оснований аналитической деятельности с краткого экскурса в область общей гносеологии. Не вдаваясь в подробности, сошлемся на богатый философский опыт осмысления проблем познания, в т. ч. в современной отечественной философии, представленный трудами Павла Копнина (1922–1971), Эвальда Ильенкова (1924–1979), Александра Зиновьева (1922–2006), Георгия Щедровицкого (1929–1994), Алексея Леонтьева (1903–1979), Александра Спиркина (1918–2004), Вячеслава Степина (1934), Владислава Лекторского (1932), Владимира Швырева (1934–2008), Людмилы Микешиной (1930), Василия Налимова (1910–1997) и других. Отметим также, что зарубежные работы по опыту мыследеятельности обсуждать, видимо, не имеет смысла, поскольку результаты отечественной школы представляются вполне соответствующими современному уровню, а в чем-то и более продуктивными.

Для начала нужно согласиться с тем, что именно человеческое ощущение как способ связи с окружающим миром лежит в основе различения материи и идеи. Поскольку для человека идентификатором материальности (идеальности) остаются именно человеческие (материальные) органы чувств (которые способны фиксировать лишь вещественно-энергетические компоненты реальности) и человеческая практика, дающая возможность воспринимать и понимать мир в его полноте, включая идеально-информационные компоненты бытия, то понятно, что есть срезы объективной реальности, которые не могут быть восприняты с помощью ощущений, и потому они остаются лишь умопостигаемыми (с помощью «рацио»).

Как известно, познание – активный целенаправленный процесс постижения человеком объективного и субъективного мира и приобретения все новых знаний о нем. Познание всегда носит общественно-исторический характер, т. к. люди познают мир в совместной практике, обмениваются знаниями друг с другом и передают их из поколения в поколение. Оно выступает как процесс производства (получения нового знания), трансляции и усвоения полученного знания. Поэтому познание есть процесс реализации и одновременно совершенствования сознания.

По отношению к решению проблемы познаваемости мира, ответу на вопрос «познаваем ли мир, как и в какой степени?» философские концепции делятся на гностицизм и агностицизм.

Материалистический гностицизм полагает, что объективный мир познаваем и человек может воспроизвести его идеально, в своем сознании. В некоторых концепциях считается, что природу можно познать до конца, в некоторых – познание считается бесконечным процессом, т. е. на каждом этапе развития человечества оно может совершенствовать свое познание, изменять свои представления о мире. Кроме того, мир развивается, а потому познание бесконечно.

Идеалистический гностицизм считает, что мир познаваем, но истинное познание – это познание абсолютной идеи, мирового духа, абсолюта, бога. Научно-рациональное познание объективного мира и мира человека – это познание отражения (воплощения) надмирового духа, поэтому оно лишь одно из средств познания, причем часто не самое эффективное.

Агностицизм утверждает, что мир полностью или частично непознаваем. Чаще всего мир признается непознаваемым потому, что мы имеем дело не с объективной реальностью, а с миром своих мыслей, чувственных переживаний, представлений. Вопрос о реальном существовании мира вообще не имеет смысла, существуют лишь ощущения и мысли человека. Скептицизм уверяет, что человек не имеет средств для доказательства или опровержения познаваемости мира, истинности и достоверности или ложности наших знаний о мире, будучи замкнутым в своих чувствах, мыслях, других формах идеального, духовного опыта.

Эти же утверждения звучат в связи с презумпцией несовершенства человека, системы его органов чувств и мышления. Такие азбучные утверждения далеко нелишни в аналитической работе для понимания возможности наличия различных подходов у других аналитиков и субъектов управления.

Полагаем, что прикладная аналитика должна исходить из принципа познаваемости мира и конкретных исследуемых объектов (в противном случае она теряет смысл). При этом аналитик должен в той или иной мере владеть методологиями всех гносеологических концепций и не столько использовать их положения в своей деятельности, сколько апеллировать к ним в процессе дискурса, обосновывая свою позицию. Это обусловлено несколькими обстоятельствами.

Во-первых, аналитик имеет дело с «человекоразмерной» реальностью, а потому должен исходить не только из принципа объяснения, но и из принципа понимания смыслов. Понять же человека и любой «человекоразмерный» (в т. ч. социальный) объект можно лишь в его собственных ментальных и мировоззренческих основаниях, каковые различны, и их гностические основания сводятся к указанной схеме (материалистический и идеалистический гностицизм, агностицизим, скептицизм). Иными словами, всякий человек и социальный объект несут в себе определенный гностический принцип, который является как предметом аналитического исследования, так и основанием для формирования собственно исследовательской (аналитической) парадигмы.

Во-вторых, каждая из четырех гностических традиций имеет собственные достоинства и недостатки, не перекрывая друг друга в выработанных в них наборах методов и приемов познания. Полагаем, что в практической аналитике допустимо комплексное сочетание потенциала всех этих традиций (вне зависимости от традиции, на которой основывается та или иная аналитическая школа или конкретный аналитический работник), что, без сомнения, усиливает глубину проникновения в природу каждого конкретного сущего, коль скоро мы имеем дело с «человекоразмерной» реальностью.

В-третьих, всякая аналитическая группа в своем исследовании, так или иначе, соприкасается с деятельностью других аналитических групп, порой в форме сотрудничества, порой в плане противодействия и контригры. Поэтому понимание экзистенциально-мировоззренческих и гностических оснований аналитической деятельности своих партнеров и оппонентов есть один из залогов эффективности и результативности аналитического продукта, как цели данной работы.

Следующим ракурсом в рассмотрении оснований информационной аналитики является определение в отношении к основополагающим концепциям способов познания мира. Последние можно традиционно разделить на: рационализм, в котором решающая роль в познании признается за разумом, рациональными способностями человека (выделяют классический, неклассический, постнеклассический типы рациональности), сенсуализм (в науке – эмпиризм), в котором решающая роль в познании мира отводится чувствам, ощущениям, а в науке – опытно-эмпирической деятельности, иррационализм, в котором отрицается или ограничивается возможность разумного и логического познания мира, и основными видами постижения реальности признаются инстинкты, вера, откровение, интуиция – чаще всего, основываясь на признании наличия в самом бытии иррациональных компонентов (начал)¹⁰⁹.

Очевидно, что в современной методологии лишь грамотное формирование оснований, допускающее синтез различных способов познания, ведет к получению объективно истинного знания. С другой стороны, абсолютизация и одновременно игнорирование какого-либо из способов существенно снижает гностический потенциал исследования. Поэтому аналитик в своей деятельности должен опираться на достигнутое понимание различных способов познания мира и их гармоничный синтез. Это относится и к разделению сфер исследовательской деятельности на эмпирическую и теоретическую, фундаментальную и прикладную, понимание компетенции которых в современной литературе сегодня достаточно запутано в результате попыток исследователей из различных конкретных научных областей дать свои оценки в рамках этой специальной методологической проблемы. Отметим лишь, что нельзя противопоставлять теорию (в ее современном понимании) и практику, а нужно говорить о поиске продуктивного консенсуса в противостоянии науки и практики, поскольку наука включает как теорию, так и эмпирию.