Наконец-то у них есть лошадь! Теперь они справят по хозяйству все, как следует, и будут настоящими жителями. Безлошадному мужику на деревне и почету нет. Что безлошадный, что жулик – одно и то же.
А лошадь по нынешним временам купить мужику нелегко.
Наконец Фекла захрапела, а Епифорка все еще лежал на теплой печке с открытыми глазами, не спал, почесывался и думал.
Да, наконец-то и он обзавелся лошадью! Епифорка, самый захудалый мужичишка на деревне, стал настоящим жителем: у него есть лошадь!
Безлошадного мужика и со схода гонят. А теперь Епифорка будет сам говорить на сходе и затыкать рот безлошадникам:
– Безлошадники не в счет. У безлошадников ум не дорос до схода.
Епифорка завозился па печке, закряхтел и зачесался.
Ему 37 лет. Нужда избороздила его лицо морщинами вдоль и поперек; его ноги ломят и тоскуют по ночам, преждевременная старость уже стучится в его тусклое окошко, а у него еще только первая лошадь.
Он всю жизнь мечтал об этом счастии, и вот его мечты осуществились: сегодня он не пришел, как всегда, с базара пешком, а приехал верхом на собственной лошади и обогнал даже томилинского псаломщика!
– Не оброни он кнута, – сознался, впрочем, самому себе Епифорка, – ни в жисть бы не догнать мне его.
Он вздохнул. В избе было темно и душно; пахло чем-то смрадным. Фекла храпела со стоном как выпь, а Настька подсвистывала ей, как синица. Епифорка завозился. В его виски стучало. Фекла, сберегая тепло, слишком рано закрывает печку.
Епифорка привык к угару, но сегодня его разобрало с воздуху. Он снова вздохнул.
Да, наконец-то у него есть лошадь.
Вот уже несколько лет он по копейкам собирал деньги, чтоб купить ее и, в конце концов, набрал 20 рублей. У него есть лошадь, и, Боже мой, сколько сидит грехов в этой лошади!
Эта мысль пришла в голову Епифорки случайно и внезапно, но, придя туда, она уже не хотела более выходить оттуда даже и на минутку. И ему стало как-то страшно и неприятно. Он повернулся на другой бок.