(Чак Шерли (Бог). Из сериала «Сверхъестественное»)
Я медленно приходил в себя. В голове путались мысли. Вокруг меня материализовывались старые каменные стены, освещенные множеством старомодных фонариков с лампами накаливания. Что это за место? Надо было собраться с мыслями! Итак, меня зовут Тобиас Крит. Я частный детектив. Сегодня или вчера приехал на поезде в городок под названием Север-3. Ага. Есть! Что было дальше? Я поел пельменей с таксистом. Получил от своего помощника практически бесполезную информацию с помощью письма, отправленного в гостиницу, а также письма, отправленного на однодневный электронный адрес. По какой-то причине я почувствовал сильную злость при воспоминании о своем помощнике. Чем он меня рассердил? Потом мы с таксистом колесили по городу, он мне показывал разные здания, рассказывал об истории города. Мы заехали в музей подземной жизни, в которой показывали возможные карты катакомб под городом, возможные причины их возникновения: от банального – старый город засыпало вулканическими породами, а когда строили новый, то не заметили, до фантастических, таких как заговор тайных обществ и места встреч инопланетян. К каждой версии прилагалось соответствующее исследование и ряд доказательств гипотезы. Потом мы с таксистом снова поели в какой-то кафешке быстрого питания и разошлись по домам. Было уже около семи вечера.
Что-то я упустил. Чего-то не хватает! В голове шумели мысли, я пытался их структурировать. Оп! Точно! Вот оно! Самое главное! Я пошел куда-то гулять. Но, куда? Точно! Воспоминания выстроились в правильную последовательность. Мне позвонил Джимми. Он и поведал мне интересную историю. Его заинтересовала странная активность с одного из наших IP-адресов. Вначале создалась почта, потом с адреса нашего агентства на эту почту отправили письмо, а потом такое же письмо было отправлено на еще один адрес, который был совершенно не знаком ему. Далее почта была удалена весьма топорным способом. Даже при небольшом желании хакера ее удалось восстановить. Он сразу догадался, что письмо было отправлено мне, но вот кому отошел второй экземпляр? Пробить почту оказалось делом непростым, и через пару часов ломания всего даркнета удалось понять, что эта почта связана с финансированием одной до боли известной базы маргиналов из городка Север-3. Найти отправителя оказалось делом крайне простым. Залезть в локальную сеть, включить все камеры, а при открытии письма – сделать снимок камерой со вспышкой. Через минуту мигнул диод у моего помощника. Далее дело за малым – прижали всем коллективом паренька, он и сознался, что его подкупили еще летом, подвергли шантажу и ему пришлось работать на них, только он не переставал быть нашим сотрудником, и старался отправлять им минимум информации. Также он подтвердил, что подключил один из телефонов к прослушке, чтобы снять с себя подозрение. Джимми залепил ему кулаком в лицо: выбил один зуб и разодрал губу. Потом хакера оттащили от паренька. Зато, благодаря этому дурачку, удалось выяснить много разных деталей, так как почта, на которую было оправлено письмо дало массу возможностей. Во-первых, их точный адрес. Во-вторых, все их связи с мэром города, полицией, наркодилерами, сутенерами, продавцами оружия, подвязки с аналогичными организациями в других уголках страны. Вскрылись такие факты, что молчать было нельзя. Было решено позвонить коллегам из госбезопасности, которые были с нами в дружбе с одного дела, о котором я очень хорошо помнил. Они быстро направили к нам своего агента, который никак не мог распутать странный клубок дел в Севере-3, который вел уже несколько лет. Таким образом было собрано достаточно улик, чтобы взять всю шайку-лейку разом. Пока собирали команду и вызывали спецназ, оформили все нормативные документы, опять-таки благодаря нам, таким хорошим, которые помогли недавно столичному судье выяснить с кем спит его любовница и настроить в его семье полнейшую гармонию и взаимопонимание (любовница спала с женой судьи, чему последний немало обрадовался). Дело за малым, спецназ накрыл всю банду, агенты зашли к мэру и многим другим чиновникам. Счастливый конец! Во время обыска базы этих бандитов много что говорило о каком-то «сапоге», часто он фигурировал, как место встреч с заказчиком, имя которого не упоминалось ни разу, и членов банды. Что это за «сапог» ни агенты, ни мы так и не выяснили. Бандиты, все как один, молчат. Пока не взяли только одного официального члена банды.
Оставались вопросы. Что за «сапог»? Кто заказчик? И самый главный: где я, черт возьми?
Ладно, «сапог», вероятнее всего, это памятник рабочему, которого растащили на лом. Осталась только нога, обутая в рабочую обувь, ну, похоже на возможную версию. Заказчик? Перед закрытыми глазами всплыла разъяренная физиономия знакомого мужчины, огромный нож, холод и боль, проникшие через живот и спину.
Я открыл глаза! Теперь уже не просто каменные стены плыли перед затуманенным взором. Теперь передо мной вырисовывалась четкая картинка тюремного блока с железной решеткой. Я встал на ноги и осознал, что не чувствую боли, которая, несомненно, должна была быть после удара ТАКИМ НОЖОМ. Я был уже без куртки, только в футболке и рубашке, на ногах были джинсы, а ступни стали обнаженными. Моя верхняя одежда и обувь лежали аккуратно сложенными в метре от камеры. Кому, а главное, зачем нужно было меня раздевать до такого состояния? Я поднял футболку, чтобы рассмотреть место удара ножом: на белой коже виднелась чуть более светлая полочка, будто я случайно поцарапался ногтем несколько часов назад. Прощупывания спины не дало никаких результатов – абсолютно гладкая кожа, только пара родинок нарушала кожный покров.
– Тоби? – меня кто-то позвал, голос женский, даже девичий, только очень уставший, и измеченный. Акустика этого каменного грота никак не давала возможности определить источник звука, казалось, будто человек, который назвал мое имя, стоял прямо у меня за спиной.
– Кто здесь? Я тебя не вижу!
– Тоби! – на этот раз, это был не вопрос, а утверждение, кто-то узнал меня. – Это точно ты! Ты пришел, я боялась, что он убил тебя, но, как видно, наше проклятие поразило и тебя! Это очень хорошая новость!
– Кто ты? Назови имя, я не понимаю!
– Это я, Кэти! Я прямо напротив тебя, тут темно.
– Кэти? Вот так встреча, а я за тобой приехал, думал тебя спасать надо, а тут так уютно, что самому остаться захотелось. – нарочито веселый тон в этот раз прозвучал, как издевательство. – Где мы, кстати?
– Это какие-то тоннели, я даже не знаю, в географическом плане, где мы находимся.
– Я понял. Мы сейчас в прелестном городке, обители ворья и преступности, а по совместительству населенный пункт с самой вкусной пельменной в моей жизни. Север-3, добро пожаловать! – Кэти усмехнулась, но ее прервал другой смех, мужской, немного приглушенный.
– Я думал, что это моя коронная фраза, Тобиас Крит. Добро пожаловать! – человек в маске подошел на середину круглой комнаты, по обоим сторонам которой располагались наши с Кэти камеры.
– А-а-а, ну, конечно, а зачем тебе маска? Мы же уже познакомились, Энди!
– Энди? – подала голос Кэти. – Энди Уотсон? Какого…
– Да, милая Кэти, Энди Уотсон, господин неизвестный заказчик банды болванов, чьими руками ты была похищена. И, я полагаю, остальные пропавшие тоже!
– Какой он у нас умный, детективчик доморощенный! – вдовец-безумец сорвал маску с лица.
– Увы, не доморощенный. Тут такое дело, Энди, госбезопасность накрыло всю шайку-лейку, ты остался один на один с нами и нашими проблемами. Не будь совсем плохим мальчиком и открой дверь. Мы побеседуем, устроим девичник, заплетем Кэти косички, позовем врача, он назначит тебе таблетки, а?
– НЕ СМЕЙ ДЕРЗИТЬ МНЕ! Козлина тупая, тебе надо было оставаться дома, ковыряться в своих мелких делишках, а не мчаться на другой конец страны за юбкой, с которой спал!
– Эх, Энди-Энди, а господин Стейт был такого высокого мнения о тебе и твоем интеллекте. Я частный детектив, тупая твоя башка! Твои песики не успели рассказать тебе? Все мои ребята точно знают, куда и зачем я пошел, если ты убьешь нас, то тебя очень быстро найдут! – мне совсем не понравилась улыбка Энди. Такая самоуверенная, такая издевательская.
– Ты не прав сразу по обоим пунктам, детектив! – безумец, все с той же улыбкой на лице отошел к каменной стене, на мгновение исчез из виду, но тут же включился свет (мне пришлось зажмуриться), и блеснул тридцатисантиметровый нож в руках Энди. – Начнем с последнего. Это не просто тоннели, это катакомбы, вопреки мнению жителей Севера-3, это не пришельцы их построили, и не военные. Это были всего лишь ученые. С самых древних времен были люди, чей интеллект был значительно выше, чем у основной серой массы челяди. Эти Гении сбивались в стаю, чтобы защищать себя. Они готовы были делиться самыми сокровенными тайнами с человечеством. Да вот только челядь тайн не любит. Не любит думать и работать. Им все сразу готовенькое подавай. Так Гении мира сего ушли в подполье. А здесь, в этих самых катакомбах, на глубине сорока метров под землей, находилась их крепость. Камень, металл и тридцать метров земли сохраняли покой всех ученых мужей сотни лет. Пока раздоры не свели их с ума. Глобализация не для гениев. Далеко не все хотели хранить секреты, и кто-то проболтался, кому-то захотелось славы. Ему, естественно, никто не поверил. Зато известных всему миру ученых развелось, как собак нерезаных. Так и появились такие пики активности научных открытий в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Потом перемирие, войны все-таки, все ученые вышли на поверхность, да не успели вернуться. И погибло поколение, которое помнило о тайном месте встреч. КАКИХ ТРУДОВ МНЕ СТОИЛО РАЗЫСКАТЬ ЭТО МЕСТО! Кто бы знал, но я так ликовал, когда нашел его! Так что твои дурачки и в жизнь не отыщут нас.
– Что за бред ты сейчас наговорил? Предлагаешь поверить в масонов и рептилоидов? Может сейчас еще и небеса разверзнутся, и ангелы с небес спустятся?
– Ты и половины еще не услышал, детектив!
– Тогда зачем медлить? Открой двери камер, выпусти нас с Кэти, и мы вместе прогуляемся по заснеженному Северу-3, посмотрим достопримечательности и попаримся в местной баньке под порцию пельмешек?
– Хватит нести чушь, Крит! – а парень не промах, не заболтаешь.
– Ты что-то говорит про мою неправоту? – я хотел всеми способами протянуть время, но мой план провалился к чертям собачьим следующими действиями безумца.
– Ты прав, я заболтался!
Он резко развернулся на каблуках, порылся в кармане, достал связку ключей и отпер камеру Кэти, которая инстинктивно забилась в угол и закрыла голову руками. Такую жалостливую картину я еще в жизни не видел. Наконец-то загорелся свет в ее камере. Кэти сильно похудела, волосы поблекли, одежда истрепалась. Она не была грязной, но будто извалялась в пыли. Уотсон без тени смущения схватил ее за руку и вытянул девушку на середину комнаты, под свет лампы, свисающей с каменного потолка.
– Хочу, чтобы ты все увидел, Крит, и все понял. Видимо собственной смерти тебе было недостаточно.
– Ты чего делаешь?! Безумец, оставь девчонку в покое! Хочется издеваться над людьми, так есть более лучшие кандидатуры!
– Кто, например, а? – Уотсон жадно улыбнулся, он уже поднес свой нож к шее девушки.
– Я, например! Оставь ее! – я вцепился руками в прутья решетки. – Не глупи, я все равно придумаю, как выбраться!
– Я и не глуплю, смотри, только не пропусти ничего, у тебя первый ряд! – с этими словами он полоснул ножом по горлу Кэти. Кровь брызнула и быстро залила каменный пол. Девушка упала на живот. Еще пара судорог и Кэти замерла. У меня не хватало сил, чтобы вскрикнуть. Боль утраты стальными кольцами сковала горло и грудь. Даже дышать стало тяжелее. Я не могу сказать, что когда-то пылал страстной любовью к Кэти, но она стала моим единственным близким другом во время пребывания в столице. А теперь я увидел, как ее зверски убили, красного словца ради. Боль нанесла еще один сильный удар, я заорал совершенно не своим голосом и снова забился руками о железные прутья.
– Не дергайся, детектив, эти прутья вбиты на полметра в камень и землю как сверху, так и снизу. Ты их только перегрызть сможешь. Или подумай в их сторону. Ты же такой «остроумный»! Ну, давай, посмотри до чего твои шутки довели ни в чем неповинную девчонку. Зря ты ее до дома своего провожал. Эх, милый старый дурачок профессор Стейт, был уверен, что ты разгадаешь все тайны мироздания, а ведь тебе совсем чуть-чуть не хватило. Я даже успел испугаться, когда ты пошел по лестнице вверх, на крышу. Думал, может я случайно где-нибудь оставил отпечаток, а ты их сможешь совместить с какой-нибудь базой данных. Пришлось даже Кэти похитить, так топорно, без подготовки. В твой отель мне был вход закрыт, хорошо ты все придумал, не здание, а крепость. Охрана меня вышвыривала трижды. Пришлось ее свиснуть прямо с улицы, на свой страх и риск. А теперь смотри! Наслаждайся, если она такая же умная, как о ней говорил Стейт, то она найдет дорогу домой. Не в первый раз, кстати. Тебя убивать бессмысленно. Снова, по крайней мере.
– Да что ты несешь? Я ничего не понимаю…
– Я несу жизнь! Себе и своему сыну. Вот оно! Началось! Взгляни…
Я опустил взгляд на тело Кэти. Лужица крови стала уменьшаться, не испаряясь, как вода, а будто ее всасывало обратно. Будто сердце научилось работать не только в организме, но и за его пределами! Тем временем, кровь полностью впиталась обратно. Все тело покрылось мелкой дрожью, девушка раскашлялась и поднялась на колени, отряхнув волосы с лица. Она ничего не понимала. Бегала глазами с меня на Уотсона. Только кровь на лезвии тесака указывала на совершенное преступление.
– Ты видел, Крит? Ты понял? – как же он ликовал, он изнутри светился безумием и радостью.
– Она ожила? Как это возможно? Ты что-то сделал с ней?
– О, нет, это господа профессоры сделали с вами. Не помнишь? Традиционная закрытая тусовка в колодце института. Вас всех сделали бессмертными. Относительно, конечно. Но все-таки, жить ты будешь, пока сам не захочешь умереть! И ты тоже, дорогая подопытная Кэти! – мы оба ничего не понимали, тупо смотрели на Энди Уотсона со смесью крепкого скептицизма и полнейшего недоверия. – Я убил тебя, Крит, там на входе, надеялся, что ты сдохнешь, конечно, но рана затянулась. Ты же не помнишь, как попал сюда. Тебя не было целых сорок минут. Все-таки твоя рана была куда ужаснее, чем у Кэти. Кстати, дорогуша, подтверди мои слова, скажи, в каком виде он был, когда я приволок его сюда.
– В чудовищном виде. Ты лежал на боку. Из спины торчало лезвие ножа. Когда он его вытащил вывалились внутренние органы: кишечник, печень. Желудок был разорван. Все было в крови. – Кэти заплакала. Я снова поднял футболку. На теле не осталось и следа от раны. Но я не мог поверить в этот бред. – Помнишь подписи Стейта, которым под сто лет? Это похоже на правду. Теперь очень похоже. Так как ты ожил. И я, видимо, тоже…
– Понял, Крит?
– Понял. Допустим, я тебе поверил. Но мы тебе зачем? Ты тоже член тайного клуба трудоголиков, который решил проверить предел возможностей своей регенерации?
– О, нет, детектив, хотя, мои исследования невольным образом затронули данную тему. Только попроси и я тебе все расскажу!
– Ты, очевидно, беседами не избалован, ладно, если это оградит тебя от бессмысленных пыток, то я только за!
Глава 15. Безумец.
У всякого безумия есть своя логика.
(Уильям Шекспир)
– Умный парень! Ты уже знаешь мою биографию, так что для тебя не будет открытием, что моя семья разрушена. Только ты не знаешь подробностей. Жена моя, тоже была членом «клуба долгожителей», но она страшно болела. И умирала десятки раз за день. К сожалению, мы узнали о ее беременности слишком поздно. Она сотни раз погибала, пока плод развивался в ней. Это не могло не отразиться на нем. И знаешь, в чем проблема? Когда умираешь слишком часто, то грань между мирами стирается. И твой рассудок перестает забывать, что ты умер. А также он может не выдержать того, что видел ТАМ. Так случилось и с женой… Она уже не различала эти миры, когда она умирала – думала, что живет, когда жила – думала, что умерла. А после родов она попросту отказалась жить. И ушла ТУДА. Она оставила меня с ребенком, который никогда не просыпается. Я по сей день трачу все деньги и силы, чтобы он оставался жив. Ему не нужны препараты, ему не нужны специальные приборы, только забота. Я мечтаю, чтобы он проснулся. Однажды я услышал, что Стейт и Мортинсон беседуют о проклятии, я, как и ты, Крит, начал копать. Я узнал все! И сжег документы и книги об этом. Чтобы никто больше не мучился также, как и моя жена. Я похитил первую свою жертву. Она барахталась на дыбе целый месяц, перед тем, как отказалась жить. – Кэти рыдала, она не могла выслушивать это, я и сам был на грани срыва, только я все еще испытывал не жалость к нему, а сильнейшее презрение. – Я узнал очень много. Под пытками старики мне много чего рассказали. Тот свет не свет вовсе. Это бесконечный лимб из спящих тел и навеки проклятых теней, которые больше никогда не уснут. Когда умираешь здесь – оживаешь там, и наоборот. Проклятие только дает возможность снова уснуть. Пока не зажили твои раны, ты находишься там – в собственном теле, можешь дышать и говорить, заходить в любую дверь лабиринта, сотканного из теней. Ты можешь встретить там давно умерших, и еще живых – мирно спящих в своих жизнях. Я отправлял туда стариков. Они искали моего сына. Правда, у меня тоже оказались ограничения – если слишком долго поддерживать раны недавно усопшего, то они начинают гнить, тогда уже душу обратно не вернуть… – он снова ухмыльнулся. Теперь мне стало очевидным, Энди не безумец, он маньяк, одержимый. – Один старик все-таки нашел моего сына, он привык жить там, в мире теней, и даже не замечал ничего странного, для него тот мир стал реальностью. Они со стариком даже успели переговорить, только время заканчивалось. Сыну нужно, чтобы тот нашел нужную дверь, за которой ждет его смерть, чтобы он уснул там и проснулся, наконец-то здесь. – я настолько погрузился в рассказ, что начал замечать изъяны плана Уотсона: если его сын умрет там, то здесь он будет тенью, а не живым человеком, обряд тоже не помог бы ему, ведь он бы возвращался туда. Его сын был не таким, как мы, он, как бы, был вывернут наизнанку, человек-антоним.
– Подожди, Уотсон, ты не видишь, что это не сработает!
– Да-да-да, Крит, ты прав, а вот она еще не поняла. Да, красотка Кэти? Не поняла. А я понял, что для реализации плана мне нужен этот обряд. Я залез на крышу и записал каждое слово, каждый звук, каждое движение и каждый артефакт, который использовали профессора. Я воспроизвел обряд, но бомж, которого я украл с улицы, просто умер. Я похитил Стейта, тот, под пытками, пересказал обряд в точности, как у меня записано, и даже провел его, но второй бомж умер той же смертью, что и первый. В конце концов, я победил, может, звезды сошлись, может, мне повезло, но обряд сработал, и очередной столичный бомжара стал королем мира! Я несколько раз закрепил результат. И решил испробовать его на сыне. Следующий профессор отправился убивать моего сына в мире теней. Ничего не вышло… Никакого оружия туда не пронесешь. Сделать его тоже не представляется возможным, можно, гипотетически, задушить кого-то, но хилый старик не смог бы одолеть сильного молодого человека, который за свою жизнь в теневом мире научился выживать. Мне нужен был человек молодой и сильный. Только вот в этом году все особи мужского пола были худы, очкасты и соплёй сшибаемы. А тебя, дорогой Крит нельзя похитить без шумихи. И тут, конечно, нам помогла твоя милая подружка. Уж за любовницей ты бы помчался на край света точно! Ну, не за любовницей, так за юбкой! Что ты на меня зыркаешь? Дыру не прожжешь, точно тебе говорю! И вот, наконец-то, каким-то чудом ты обо всем догадываешься. Как я хотел бы подтолкнуть тебя к решению, но ты бы все понял! Исалам и другие «песики» тебя недооценивали, это точно! В отличие от меня. Я сразу понял, что ты провел качественную работу, что ты много всего узнал. Даже как-то пробился на закрытую вечеринку. А туда пускают только избранных, да, Кэти? Не рада уже, наверное?
– Скажи, Энди, хоть кто-то из стариков еще жив? – в моем голосе еще тлел огонек надежды, Уотсон это почувствовал, он хотел поиграть со мной, прежде, чем начнет меня раз за разом убивать.
– Естественно, не все глупцы выбирают смерть, правда, от доброй половины толку, как от козла молока. Они сейчас не то, что экспериментами готовы заниматься, но даже сопли подтереть не могут.
– Отпусти их, прошу тебя, я у тебя останусь! Сделаю все, что попросишь, а если не сделаю, то ты можешь меня спокойно убить. Договорились?
– Не договорились! На что мне ты мертвый?
– Я тоже с тобой останусь. – почти шепотом пролепетала Кэти.
– Вот это мне уже больше нравится! – Уотсон сделал шаг нам навстречу. – Выведи стариков, позвони кому-нибудь, пусть их заберут.
– Хорошо, открой дверь!
Энди сунул свой огромный нож в ножны на бедре, подошел к моей камере, достал связку ключей. В этот момент Кэти почувствовала запах относительной свободы и, обезумев от ненависти к безумцу, вытащила тесак из набедренного чехла. Энди был не пальцем деланный, тут же развернулся и готов был напасть на девушку, если бы я не схватил его за плечи, обхватив снизу его руки своими, протянутыми сквозь прутья решетки. Все еще разогретая безумием Кэти, не останавливаясь, воткнула нож в Энди с такой силой, что острие прорезало мою кожу на груди и воткнулось в грудину. Я вскрикнул от боли и упал на пол своей камеры.
– Кэти, не вытаскивай нож! Он может очнуться, если на него тоже подействовали обряды, которые он несколько раз провел! – девушка послушно закивала, отпустила трясущимися руками рукоять, вытерла слезы, оставив на скуле кровавый след.
Энди Уотсон в последний раз моргнул, глубоко вздохнул, на его губах застыла странноватая улыбка. С ресниц мертвого безумца скатилась слезинка.
В эту минуту на другом конце страны, в больничной палате очнулся Сэмуэль Уотсон. Протянув руку к прикроватной тумбочке, он взял маленькую фотографию в рамке – Энди и Энн Уотсоны, его отец и мать. Такие молодые и красивые. На звуки медицинских приборов прибежали врачи. Одни улыбались, другие плакали, глядя на молодого человека, который совершил невозможное! Он очнулся, впервые в своей жизни, от комы, которая началась с момента его рождения!
– Я позвоню твоему папе, Сэми! – подскочила одна из медсестер. – Ох, как же он обрадуется!
Голос Сэми еще не окреп, да у руки, с трудом держащие фотографию в картонной рамке, дрожали от усталости. Он попытался что-то сказать, но не смог, его уложили обратно, дали стакан воды, помогли выпить, но голос это не восстановило. А если бы кто-нибудь из них прочитал его мысли, то разрыдался бы пуще прежнего: «Не обрадуются. Они теперь оба ТАМ…».
Три года спустя.
Я, Тобиас Крит, все еще довольно молодой человек, заместитель главы небольшого отдела внутренней безопасности страны, что обычно занимается перекладыванием бумажек и коллекционированием макулатуры, а иногда еще и внедряющий своих агентов в те или иные организации и общества, никак не думал, что буду раскапывать могилу в столь поздний час. Опять Север-3. Опять чертов снегопад в неположенное время года. Снова пропадают случайные старики. И вот я еду на поезде, уже не прикрываясь личиной видеоблогера. Та же гостиница, тот же ресторан с потрясающе вкусными пельменями. Тот же памятник с сапогом на постаменте. Знакомая замаскированная дверь. Знакомый крутой спуск. Ненавистная круглая комната, в стенах которой когда-то были закованы люди. Вот те же коридоры, которые когда-то вдоль и поперек прочесали агенты, прибывшие на мой вызов. Из этих катакомб мы вместе вытащили около двенадцати человек. В основном, это были знакомые мне только по фотографиям профессора. Профессор Стейт тогда расплакался у меня в объятиях, обещал, что сделает для меня все, что только сможет. Кэти предусмотрительно накинула на Уотсона простыню, центр которой оттопыривался из-за рукоятки ножа, все еще торчащего из его бренного тела. Далее были бесконечные допросы. Мы наплели в три короба, очень похожий на правду заранее заготовленный текст, проверили сходимость улик и версий. Попросту выдали Энди за обезумевшего маньяка, мечтавший вернуть жену и ребенка к жизни посредством серии убийств. Полиция и госбезопасность не нашли ничего подозрительного, хотя и удивлялись в предпочтениях маньяка, чье поведение не подходило под обычные рамки. Всегда жертвы были одинаковыми: у кого волосы одного цвета, у кого – глаза, кто-то проститутка или бухгалтер, да и почерк, кроме бессмысленной жестокости, ничем не характеризовался и закономерностей не имел. Стариков тоже научили этим словам. Сказали нагло врать, что до них просто очередь еще не дошла. Но они все были страшно перепуганы от всего этого. А некоторые обезумели от того, что их друзей и коллег пытали до самой смерти. Тогда всех убедила версия о маньяке. Нож вытащили уже из гниющего тела, душа больше не могла вернуться, так что от лезвия можно было избавиться. Хотя я и пробрался на следующий день в морг и вбил в висок десятисантиметровый гвоздь, просто успокоения ради. Тело закопали там же в Севере-3. Никто не пожелал попрощаться, кроме меня и господина Кардинала. Но и он, и я пришли просто убедиться, что гроб сколочен достойно, крышку вбивали не почтовыми гвоздиками, а нормальными, закопали не на обычные полтора метра, а на все три. Опять-таки, все ради безопасности. Стейт ушел практически сразу, как опустили гроб. Он не мог себе простить глубочайшее доверие и слепоту по отношению к Уотсону, хоть его никто и не винил, но вина ржавчиной проедала его цельнометаллический безэмоциональный барьер. Я простоял, пока последний кусок земли ни завершил высокую могилу.
И вот теперь, привыкший к простой жизни, чуть более живой, чем обычно, чуть более финансово обеспеченный и подкаченный, я раскапываю могилу с именем Эндрю Уотсона.
Вот они, последние десять сантиметров мерзлой земли. Фомкой срываю гвозди, открываю крышку. Передо мной совершенно пустой, будто нетронутый гроб, обтянутый изнутри белой тканью. Еще мгновение и я получаю сильный удар по спине чем-то деревянным. Я упал прямо в открытый гроб, кое-как получилось перевернуться лицом к небу. На меня смотрел Энди Уотсон, только с более гладкими чертами лица, куда более молодой и злой, а не просто уставший и разочарованный.
– Сэмуэль?
– Угадал!
Крышка гроба закрывается, все еще включенный фонарик освещает надпись на потолке: «И здесь ты будешь навечно».
– ОТКРОЙ, СЭМ! ОТКРОЙ!