Теперь я снова задолжал ему, и уже не просто деньги, а саму свою жизнь. Огонь занялся в розетке за книжной полкой. Немного искр, и бумага начинает тлеть. Небольшой сквозняк от открытого окна, и искры превращаются в первое пламя. Робкое, скромное, оно тихонько входит в дом, знакомиться с книгами на полках, идет дальше, встречает бумажные обои. Как человек, который становится старше, и обзаводиться имуществом, пламя растет и прибирает к рукам все, до чего может дотянуться.
Тот, кто крепко спит в пожаре, может не проснуться, и тогда он просто задохнется в дыму. Когда тело начнет обугливаться, больно уже не будет. Не проснуться в пожаре – это милость и везение. Мне не повезло, я проснулся.
Дом горел. Пластик в отделке комнат пузырился и капал, разжигал пламя на деревянном полу, дым отправлял воздух и выжигал легкие. Я проснулся уже почти мертвый, не мог видеть, не мог дышать, не мог кричать. Мог только ползти по горячему полу, обжигая руки. Комнаты пылали, входная дверь пылала, и я пополз в ванную, надеялся спастись от огня в ванне с водой.
Я должен был умереть в этом огне, горящая дверь ванной комнаты сказала, что я не выживу. Огонь пришел туда раньше меня, но знал мой план, он отсекал пути к спасению. Я скорчился на полу, кожа уже начала пузыриться, одежда тлела.
Ночью огонь видно издалека. Все соседи вышли на улицу, они смотрели, снимали пожар на видео, и ничего не делали. Кроме Ульмана! Он вызвал пожарных, а потом вошел в дом, накрыл меня одеялом, сбил пламя с одежды и потащил за собой. Я помню, как просил дать мне умереть, но он не сдался, дотащил меня до окна и вытолкнул наружу.