Комплект

Учитывая стабильную успеваемость, научную и сценическую активность, он не сомневался – распределение будет соответствующим. Одним из лучших. Оставят в родном городе – само собой… а там, глядишь, и в одной из хирургических клиник местечко найдется…  Уж если не для него, то для кого?!

И наконец долгожданное свершилось. Очередность вызова соискателей определялась просто – по суммарной успеваемости за пройденные курсы. Поэтому Студенту предстояло зайти в кабинет ректора, где заседала комиссия, в первом десятке. Первая, второй, третья… Выходят довольные, отвечают уклончиво, что-то вроде «как хотел, так и вышло…». Он никого ни о чем не спрашивал, думал о своем – предстояла репетиция к выпускному концерту, а ночь собирался провести в травматологии, хотелось поучиться чему-нибудь новому. Забегая вперед, скажем – поучился, круче всех ожиданий!

Его черед.  Вошел, представился. Немного удивило – сидящие за столом профессора, все знакомые, не смотрят на него, переговариваются негромко о чем-то своем. Только секретарь, он же «ученый секретарь» ВУЗа – лощеный ассистент одной из теоретических кафедр – с полупоклоном указал на свободный стул у торца длиннющего стола, слащаво улыбнулся.

– Вам предлагается место врача-хирурга в Н-ской районной больнице М-ской области. Интернатуру пройдете на базе областной больницы…

Гром среди ясного неба… За окном – погожий весенний день, ни о какой грозе и речи быть не могло. Значит, прогремело только внутри ошарашенной студенческой головы. А может, ему еще никто ничего не сказал? И он зря вскочил?  Показалось, ослышался?

– Погодите!.. Вы, наверное, ошибаетесь… Какая райбольница? Какая область?! А разве в нашем городе и области мест уже не осталось?

Последовавшее туманное разъяснение очевидной несправедливости и вовсе повергло в шок.

– Но ведь Вы курите, не так ли? Настоящему врачу такое поведение не к лицу… Да-да, не удивляйтесь, комиссии это известно и данный факт тоже имеет значение…

А от сидящих мэтров – ни слова, ни звука, ни взгляда…

Быть может, следовало заорать, затопать ногами, воззвать к небесам, в конце концов… Но он молча расписался в подсунутых бумагах и вышел, не пытаясь «качать права», не прощаясь и затаив обиду на весь белый свет. А выйдя за дверь, закурил прямо в институтском коридоре.

***

Однажды в известной клинике корреспондент, желая польстить профессору, задал, как ему казалось, глубокомысленный вопрос.

– Скажите, профессор… говорят, опытный хирург зачастую даже ночью не теряет ощущения операционной?

– Да, действительно, бывает…   Но, пожалуйста, не пишите об этом.

– Почему же? Ведь так романтично – чувство долга, высокая ответственность, риск? Увлеченность профессией, наконец?

– Ах, оставьте! Это все здесь ни при чем. Он просто спит с медсестрой…

Этот анекдот Студент сочинил сам.  На том самом ночном дежурстве.

***

Суть происшедшего в ректорском кабинете уязвленному коллеге доходчиво разъяснил давний соратник по стройотряду, уроженец Алтая Василий. Он, окончив «Альма матер» тремя годами ранее, с переменным успехом борол хвори и недуги на сельском врачебном участке в том же районе.

Встреча вышла случайной – Студент знать не знал о судьбе бывшего «бойца», с которым когда-то вместе орудовали топором-лопатой,  и был искренне рад, увидев прилично раздобревшего Васю на районной конференции по травматизму.

Селянин пригласил в гости, усадил в новенький «Москвич», не преминув похвастаться:  «Числится за больницей, но в моем полном распоряжении».  За воспоминаниями полсотни верст пролетели мигом, и вот уже просторный, теплый дом, где у накрытого стола заждалась хозяйка.

Получив по распределению столь на первый взгляд неаппетитный ломтик здравоохраненческого пирога, старший товарищ, по его словам, тоже поначалу расстроился. А раскинув мозгами, многое понял. И теперь старался вдолбить молодому хирургу, вчерашнему Студенту: все, что ни делается – к лучшему. В том числе и то, что НЕ делается.

– Вот подумай: чем бы я стал заниматься, распределись в наш родной аул? – вещал знаток, наполняя стопки прозрачной жидкостью, – Работа? Да Бог с ней, это дело пятое… Жить, по большому счету, негде. Родители за тридевять земель, дядька с теткой меня к себе вряд ли приняли бы с широко распростертыми объятиями… Ну, давай за встречу!

Василий прервался на прием рюмахи, похрустел огурчиком.

– Квартиру получить в областном городе раньше пяти, а вернее – десяти лет, как ты не хуже моего знаешь, нереально. А у меня еще и Геклуня… – ухмыльнувшись, кинолог поинтересовался:

– Между прочим, раз уж заехал, не хочешь сходить к ее вольеру, поздороваться?  В роскоши живет маленькая, ей-богу. Простор, кайф! Я-то знаю: любая квартира для собаки хуже тюрьмы… Это нам, человекам, в доме уютно, а ей совсем другое надо. И досмотр, уход… Не поверишь, у меня по штату при больнице конюх положен. Кони тоже есть, пара гнедых – один белый, другой серый. Вся деревня пользуется, мне спасибо говорит. А он еще и за псинкой приглядывает… молодец, аккуратный, непьющий. Почти. Сходим?

– Знаешь, как-то я сегодня не в настрое… Как-нибудь потом, – вежливо отказался гость, памятуя, чем закончилась прошлая встреча с «малышкой»⁸.

– Ладно, потом так потом. Да, у нее тогда как раз первый помет наметился. А тут – свой, пусть формально казенный, дом. О дровах, воде, канализации заботиться не надо. Специально подготовленные люди за всем следят… Больничка, где я – царь, Бог и начальник в одном лице. Женка при мне, она, если помнишь, у меня гинеколог.

Резоны бывшего змееведа касательно преимуществ сельского жития-бытия полились рекой. МХ слушал, грустно пьянея и понимая: похоже, прав Вася! Но прав по-своему, а собеседника железобетонные материальные аргументы не убеждали.

– Дочка подрастает, присмотр отличный. Какой детсад? Санитарки за радость считают. О харчах вообще молчу. Ты лопай, не стесняйся, – хозяин щедро подложил закусок, – Это все свое, не магазинное. У моих здешних кур – по четыре ноги! Всем хватает. Фазенду обустроил, практически ничего не покупаю, а денежки капают… Вот ты хирургом сколько огребаешь?.. – поцокал языком, – Негусто… А у меня почитай вдвое – все-таки главврач, хоть и сельско-участковый. У жены тоже по бумагам полторы, а на деле две ставки.

Плюс ночные, воскресные, дежурства… Бухгалтер – толковая тетка, да и сам кое в чем кумекаю.  Полный пансион, рай и нирвана… Так что, брат, послушай старого мудрого воина: кидай к чертям свою хирургию, бери участок, горя знать не будешь… Зам по сети – мой кореш, хочешь, спротежирую…

Господарша, тоже заметно пополневшая на сельских харчах, весело поддержала муженька.

– Да, дружочек, не бойся, давай к нам. Ну, то есть не буквально, а вот хотя бы на соседний участок, в Белоручье. Больничка там, правда, попроще нашей, деньжат меньше, но ты ж пока один…  Зато природа, озеро! Красота…

Василий покивал жене, чмокнул в щечку. Извлек и с хрустом распечатал следующую поллитровку.

– Кстати, тогда, на распределении… Помнишь, как нашего всегдашнего ученого секретаря зовут-то? А я вот помню. Гена. И не просто, а Геннадий Геннадьевич… А проректора? Вспомнил, вижу. Тоже Гена, ага. Ну да, фамилии у них разные и внешнего сходства немного. Гены, брат, пальцем не раздавишь… Теперь припомни, кого там из твоих однокурсников-мясников… извиняюсь, хирургов, при институте оставили?

МХ, произнося фамилии, очередной раз с горечью подумал: а ведь ни один из счастливчиков не был ему по успеваемости ро́вней. В подметки не годились!  Выслушав ответ, участковый собаковод налил еще «по единой».

– Ну да, не одного, сразу четверых…  Ба-а, знакомые все лица! Как один – детишки кого надо, не нам чета. И что, они там сильно больших высот достигают? В плане профессии, я имею в виду? Оч-чень сомневаюсь!.. Носят на обходах за профессором папочки с историями-снимками да ассистируют раз в неделю. Ну, на приеме в консультативной поликлинике сидят, задницу протирают… Ты, когда медицину выбирал, этого хотел?

Хмелеющий властелин села увлекся и перешел к менторскому тону.

– Ты ж в курсе новостей – недавно образовалась модная такая наука, считай всемогущая. На Западе, как обычно. «Генная инженерия». Типа в пробирке нужные хромосомы подправил – и пожалуйста, любой результат, по заказу. Только я вот что тебе скажу: не знаю, как там у них, а у нас уже о-о-очень давно, с самого семнадцатого эта самая генная – не просто инженерия, а главная! И к ней еще – профессория, прокуратурия и любая управлендия. Въехал? Поясняю. В простые инженеры возьмут любого, а ГЛАВНЫМ – без правильных генов не стать никак!  Не говоря про директора, министра и так далее…

Наставитель прервался на поиск новой пачки сигарет. Тем временем супруга, озабоченная нарастающим пафосом мужа, потихоньку заменила на столе едва початую бутылку недопитой менее чем на четверть.

– И еще прикинь: эти самые кафедры с клиниками – они ведь не резиновые! Ежли туда всех способных набирать, то для своих, родных ни малейшего местечка не останется. Газеты читаешь, теле-радио всякие разные смотришь-слушаешь?.. У нас в стране нынче поветрие в моде – называется «трудовые династии». Сталеваров там, шахтеров… А доценты с профессорами чем хуже? У них тоже дети есть, и кому, как не им, сменять заслуженных родителей на трудных постах! А ты думал – в отличники выбился, собак в кружке покромсал, и все?.. – хозяин сложил комбинацию из трех пальцев, продемонстрировал, – Фигушки! Слыхал, почему сын генерала не может стать маршалом? Правильно, потому что у маршала тоже есть сын… Я бы добавил: он таки может, если у старика-полководца еще и дочка обнаружится, тогда для него лазейка – зятьком заделаться, а там и к заветным погонам путь открыт… И наши, на распределении, они  тоже в школе Грибоедова читали. Грех не порадеть родному человечку! У тебя мать-отец кем трудятся? Ладно, не хочешь – не говори… Но, скорее всего, не медики, угадал? Я тоже попал в новую для рода-семьи среду. Но начинаю, мне кажется, неплохо, и пока мои дети вырастут, смогу кой-чем помочь…  А завидовать этим, родненьким, не надо. Жизнь сама разберется, – он взял бутылку, оценил уровень «горючего», – Вот елки!.. И когда это мы успели?!

Горестно вздохнув, Вася разлил остатки, выразительно глянул на спутницу жизни. По осуждающе поджатым губам понял – добавки не предвидится, вздохнул еще печальнее и напомнил о своем давнем стройотрядовском предложении.

– Кстати, помнишь, я тебе обещал Геклиного щеночка? Все в силе, скоро повезу ее в Прибалтику, на вязку. Парня или девочку для друга отберу покрепче, не сомневайся. Будем на пару продвигать породу в здешней глухомани… Стабильный доход, чтоб ты знал! Кроме шуток…  Конечно, у тебя и на твоей кровопролитной стезе все путем, наслышан. Ладно, переходим к чаю. И все же имей в виду: я плохого не посоветую.

Чувствуя, как мозг начинает размягчаться под напором алтайских витиеватостей, Молодой Хирург заверил в схожей манере: хотя пока среди него склонности к собаководству не наблюдается, пути всевышних неисповедимы, все невозможное в какой-то мере вероятно…

Повторно за столом увиделись, правда, только через год.  К тому времени МХ, прибавив в возрасте всего дюжину месяцев, заметно возмужал и успел, как не преминули заметить участковые супруги, остепениться. Обзавелся усами, должностью и.о. заведующего отделением, авторитетом среди коллег и уважением пациентов.  Да и стол оказался уже не деревенский, а самый что ни есть праздничный. Свадебный. В главном районном заведении отмечалась перемена в личной жизни «работника ножа».

Так уж вышло – за время учебы Студенту не довелось всерьез влюбиться и обустроить семейный очаг. Ну, не сложилось, что поделаешь. А здесь в районе, подобная перспектива и подавно не просматривалась. Но при подготовке к новогоднему празднику довелось стать ведущим на так называемом «огоньке». Теперь бы сказали – корпоративе.

В пару к нему определили новенькую докторшу – педиатра. Они были выпускниками разных ВУЗов, знакомы по интернатуре, но особого интереса друг к другу не проявляли. А тогда – собрались порепетировать вечер, засиделись в его комнате допоздна…  И наутро решили – похоже, судьба! Свадьбу гуляли всем больничным коллективом. Шумно, весело и с размахом.

Василий, исполнявший роль тамады, был верен себе и скучать никому не давал. Тосты, остроты, прибаутки и анекдоты сыпались из него, как дефицитные продукты из рога изобилия. Не обошлось и без конфузов.

Так, один из почетных гостей – местный дорожно-милицейский начальник – в поздравительной речи слегка перефразировал известную фразу «железного» основоположника родного ведомства. И предложил выпить за то, чтобы в хирурге сочетались горячее сердце, умелые руки и особенно думающая голова.  Выпить-то Вася выпил, но от комментария не удержался.

Лекция, произнесенная им в тишине, по ходу действия сменившей шум венчального застолья, базировалась на категоричном тезисе: «Думать – вредно!»

– У хирургов понимание анатомии, не спорю, более тонкое и глубокое. А мы, терапевты, к этому относимся проще. Я, например, выделяю у человека две основных составляющих, два, так сказать, наиболее существенных конца – передний, он же верхний, и задний, нижний. Для неспециалистов уточню: первое – голова, а второе, соответственно – задница, по-народному жопа….  А руки заодно с ногами – это вообще конечности, предметы в моей профессии необязательные.

Нетривиальное начало заставило присутствующих отложить вилки-ложки. Не каждый день услышишь такие сентенции из уст деревенского доктора!

– Это, коллеги, преамбула. А суть – в различии умственного и физического труда. Умственно – означает работать головой. Короче говоря, думать. Заниматься этим, я специально подсчитал, средний человек начинает примерно с третьего класса. Первоклашки и чуть старше пока ни о чем не думают. Ну, а потом – вся остальная школа, институт либо техникум, ПТУ там всякие, и – на барщину. Я хотел сказать, в общенародную  хозяйственную деятельность…

Златоуст на всякий случай оглянулся по сторонам и, убедившись – «брать» его за крамольные речи пока не спешат, продолжил:

– Там извилинами приходится шевелить в любом случае – будь ты врачом, инженером, инспектором ГАИ или агрономом. Даже землекопом – надо прикидывать, где копнуть, куда кинуть. То есть башка с мозгами всегда в деле, до самой пенсии. Итого, считаем: с десяти до шестидесяти годов. Получается полсотни.

На этом месте глава районных гаишников вздохнул с видимым облегчением. Ему, чей выход на пенсию наступит как минимум на десяток лет раньше, бояться нечего…

– А ведь головиный антипод, то бишь она, мяконькая, все это время тоже не бездействует. Даже в школе на нее падает нагрузки не меньше, если не больше. В институте, на любой кабинетной работе.  Сидим-то мы на ней! И при ходьбе ей приходится напрягаться, и пинки разнообразные – все достаются ей. Вкалывает без выходных и отпусков. Разница, друзья мои, в том, что ей не приходится ДУМАТЬ!

Аудитория внимала, затаив дыхание. Заместитель главврача района по сети, также сидевший за столом, в свое время начинал таким же сельским участковым целителем. Достигнув пенсионного возраста, сей представительный седой мужчина не чурался земных радостей и отличался от прочих пьющих лишь совершенно удивительной толерантностью – ежедневно принимая на грудь дозы, смертельные с точки зрения любого токсиколога, всегда сохранял ясность рассудка.  Внушительно нахмурив брови, «кореш» подал знак супруге младшего коллеги: ему больше ни капли!

– Теперь подводим черту и смотрим, что получилось. Внешне. Старт примерно одинаковый – обе розовые, гладкие, красивые. А через пятьдесят лет?! Голова – вся в морщинах, седая, лысая, дряблая, унылая и болит. А жопа? Она – почти такая же, как была! Может, розовости поменьше и потолстела. Но морщин, седин и лысины – ни в коей мере! И атеросклероза в сосудах, между прочим. Хотите, у кого-нибудь из наших пенсионеров посмотрим?

Произнося этот в целом невинный вопрос, тамада вроде бы невзначай сделал приглашающий жест как раз в сторону седовласого зама главного. Поскольку желающих как посмотреть, так и показать не нашлось, окончание адресовалось уже непосредственно жениху.

– Поэтому мой тебе совет: чтоб сохранить здоровье и приятное выражение лица с юности до пенсиона, побольше ходи, сиди, даже бегай понемножку. Не обижайся, коль невзначай пнут, регулярно какай, но ни в коем случае никогда ни о чем не думай!

Подавляющее большинство приняло тост с воодушевлением и с тем же чувством поспешило принять на грудь очередную чару. А для са́мого говорливого гостя продолжение банкета превратилось в чайную церемонию…  Невеста, не лишенная чувства юмора, продекламировала на ухо избраннику:

– Желая спеть про светлые денечки, дошел наш Вася лишь до пятой точки!

«Коли мучишься от скуки, приложи к работе руки» – пословица, применимая где угодно, только уж никак не в периферийной медицине. Самого разного рода событиями там насыщен каждый божий день и единственное, чего делать не приходится, так это скучать.

Если сам МХ, волею судеб заброшенный не в самый респектабельный район, время от времени сожалел об этом, то для прочего люда его нахождение там пошло очень и очень на пользу.

Вот лишь один не самый яркий пример.  Как-то среди ясного летнего дня он закончил очередной обход и согласно трудовому распорядку направлялся на законный перерыв, пообедать. И почему-то решил пройти не коротким путем, а мимо приемного покоя. Зачем? Да черт его знает…

А там на глаза попалась странная полоска под дверью смотрового кабинета, в неурочное время выполнявшего функции перевязочной… Кровь? Откуда? Заглянул. На кушетке – мужичок с забинтованной головой, повязка промокла ярко-красным, с нее в лужу на полу стекает струйка…  На вопросы типа «кто таков?» и «откуда взялся?» ответа не последовало. Без сознания.

МХ не стал терять время на переодевания, перчатки и прочие формальности. Чтобы прижать поврежденную артерию и прошить ее, остановив фатальное кровотечение, понадобилась минута. Как стало ясно после детального осмотра и экстренного анализа, жить потерявшему половину всей крови везунчику оставалось немногим больше. Прошел бы мимо, и все. Неисповедимы пути, точно.

Причина крылась, само собой, в пьянке пополам с ревностью. Два соседа-поселянина Ванька с Данькой в процессе дегустации первача решили выяснить, гуляет ли налево Ванькина жена. И выяснили – таки да, и не налево, а напротив, через улицу, к Даньке. Тут бутылка в руке рогоносца невзначай разбилась и шарахнула прямо в ненавистную рожу… Бывает.

Доводилось выдергивать из готовых замкнуться объятий костлявой блондинки с косой детишек, дедушек, бабушек… Не окажись его в то время в том месте, здешние погосты заполнялись бы гораздо быстрее.

Застольные беседы располагают к откровенности, и жених с трудом удержал язык за зубами. Так и не сказал давнему приятелю главного: у него уже состоялся судьбоносный разговор с заместителем районного военкома. Тот, после удачно прошедшей операции по поводу язвы желудка, воспылал желанием отблагодарить и кое-что предложил.

Суть кратко сводилась к перспективе получить звездочки в родной армии, где и зарплата вдвое больше, и с жильем порядок, и на работе гореть не придется. А самое привлекательное – место будущей службы. Беззастенчиво пользовавшйся служебным положением пышноусый майор пообещал призвать эскулапа не куда-нибудь, а в столичный округ, где его собутыльник-кадровик возьмет дальнейшее обустройство на себя. Дал слово офицера. И не обманул.

До получения заветной повестки оставались считанные дни, и тут в гости неожиданно наведался бывший однокурсник Жора, в пору учебы, шпаргалок и подсказок усиленно набивавшийся в лучшие друзья. После распределения их пути, правда, резко разошлись. Приятель оказался одним из четверых генно-детерминированных и ныне занимался как раз «ношением на обходах историй-снимков», как и предрекал подобной братии многоопытный Василий.

Однокашник приехал не один. Привез с собой знакомого по ночным дежурствам-бдениям, заведующего хирургическим отделением областной клинической больницы. Когда быстро набравшийся Жорик вовсю похрапывал на отведенном ему диванчике, старший товарищ перешел к делу:

– Слушай, ты ведь скоро заканчиваешь здешнюю каторгу? Этот говорит, полгода осталось? А давай к нам, в областную! А то, сам понимаешь, народу вроде полно, но все – чья-то родня, при связях, уже и дисеры как бы сочиняют, а работать – некому! Полставки в стационаре сразу обеспечу, остальное дежурствами доберешь…  Не переживай, я сам так начинал. И с жильем поможем – сначала, конечно, общага, год-другой, а там и квартирка образуется.  Наука опять же, с кафедральными ты знаком…

МХ кивал, подливал доктору, а про себя посмеивался: прав собачник, тысячу раз прав! Главно-генная наука и практика работает исправно. На сытные и денежные местечки «родных человечков» пруд пруди, а как до настоящего доходит – надо вот так по районным захолустьям рыскать, искать тех, кто способен не только бумажки сочинять, но и реально служить делу.

Только опоздал вербовщик. Его, вдоволь вкусившего нелегкого, порой и горько-соленого, но добытого своим трудом хлеба, к рабскому корытцу так просто не заманишь.  Уж лучше, как намечено, податься на военные пути-дороги. Тем более что и молодая жена известие о скором переезде восприняла с энтузиазмом – ей унылое периферийное существование пришлось абсолютно не по нраву.

Время летит ракетой. Шинельное сукно, как и врачебный халат, тоже пахнет по́том. Довольно скоро пришлось убедиться – еще в одном не ошибся давний знакомец: сыну генерала никогда не стать маршалом. Как и полковничьему – генералом.  А раз ты пришлый, выходец из штатских «пиджаков», то и вовсе о сколько-нибудь значимой военной карьере не мечтай.

Иногда взгляд в прошлое помогает увидеть будущее и яснее представить настоящее. Два века назад Карл Гаусс назвал математику «царицей наук». Но где ему, средневековому немцу, понять наши сегодняшние реалии! Нет, не математика, а генетика – истинная и вечная царица. Главная и всевластная царица теории и практики, доктрин и концепций везде и во всем. И ныне, и присно, и во веки веков!