– Ты самый быстрый пока, – кричит Паше издалека молодой паренек с секундомером в руках. Он одет в старую потертую байкерскую куртку. Джинсы забрызганы грязью.

– Сколько? – холодно спрашивает Паша.

– Минута сорок две, – ободряющим голосом и с неподдельной радостью говорит парень.

– Плохо. Я рассчитывал на минуту тридцать пять, – отвечает презрительно Павел. На лбу у него выступают морщины.

– Да брось ты. До тебя им не добраться. Ты один здесь такой псих. Ставлю бутылку рома, что ты выиграешь.

– Так я не сомневаюсь, что выиграю. Просто я должен был проехать лучше, – начал себя казнить Павел.

Тут я решаю вмешаться в разговор.

– Так с тобой же был я. Машина была тяжелее!

– Напротив, ты придавал уверенности, которая должна была позволить преодолеть это расстояние еще быстрее.

– Ты точно псих, – сказал парень и пошел обратно к линии финиша, так как по рации ему передали, что на старте следующая машина.

Паша сел на поваленное дерево на обочине и достал пачку сигарет. Впервые вижу, чтобы он курил. Я как-то не мог представить себе его с сигаретой. Есть такие люди, которым просто не подходит курение. Может, дело во внешности или образе. Например, мой отец никогда не курил, и я его с сигаретой даже представить себе не могу.

Он закурил, и мне тоже захотелось. Я никогда не курил постоянно. Мог иногда закурить во время вечеринок или в перерывах между парами в университете. Либо же, когда встречал курящую девушку, которая мне очень нравилась. Чтобы стать немного ближе к ней, я тоже курил. Сейчас у меня возникло именно такое чувство. Я хотел сделать то же, что и Паша.

– Не угостишь сигаретой?

– Ты же не куришь!

– С чего это ты взял?

– Знаю, – Паша сказал это, не глядя на меня, затем прикурил и протянул мне сигарету. Я сел рядом. Противный дым наполнил мой рот, потом – легкие. Я не курил уже где-то полгода и чуть не закашлялся, но остановил себя через силу. Паша посмотрел на меня и усмехнулся.

– Противно, да? А если бы я сейчас вогнал в вену дозу героина, ты тоже угостился бы?

– Что ты этим хочешь сказать?

– То, что ты слабое бесхребетное существо, червяк, – ответил он.

Он даже не понимает, что второй раз за пять минут оскорбил меня.

– Ты не слушаешь и не знаешь себя, а лишь пытаешься подстроиться под окружающих. Вот только что я тебя назвал червяком. А ты молчишь. Почему ты не ударил меня за это? Или хотя бы не попытался возразить?

– Разве Иисус не учил, что, если ударили по одной щеке, нужно подставить другую? – я решил задеть моего обидчика за живое.

– Учил. Но ты не веришь в Него. Так что же тебе следовать Его советам? Нет. Ты боишься, что пропадешь без меня.

– Так зачем же ты такое говоришь, если якобы видишь меня насквозь? – я докуриваю сигарету и прошу еще одну, которую он так же прикуривает для меня. – Нравится издеваться надо мной? Бог, который властвует над простыми смертными… Хочешь почувствовать власть?

– Нет. Я не хочу власти. Это желание я давно поборол. Оно делает человека порочным. Ничто так не портит, как власть. Я хочу, чтобы ты понял, чего хочешь. Если я не могу заставить тебя познать Бога, то, может, хоть открою тебя для тебя же.

– Мне непонятны твои методы.

– А мне – твое поведение. Ты уже исковеркал свою жизнь, пытаясь понравиться девушке и совершая поступки, совершенно тебе не подходящие. Мало! Теперь ты еще хочешь заразиться вредными привычками.

– Но ты ошибся. Я курю.

– Дело твое. Куришь – кури. Я не могу указывать тебе, как жить.

– А зачем куришь ты, если говоришь, что это вредно?

– Нравится, – он прикурил очередную сигарету.

– Паша, скажи честно, что ты планируешь делать со мной? – обреченно спросил я, раз уж мы решили поговорить откровенно.

– Я хочу помочь тебе… Но для начала убедиться, что никто из этих любителей не проедет дистанцию и за минуту пятьдесят.

Опять он перевел тему. Затем встал и направился к двум водителям, которые успели финишировать, пока мы сидели.

23

Как и ожидал Павел, оставшиеся гонщики не достигли его результата. Второе место занял мужчина средних лет, самый старший из всех здесь присутствующих. Его результат составил минуту и пятьдесят четыре секунды. Гонка закончена. Все радуются, смеются, поздравляют победителя. Только мне одному совсем не до веселья. Бесхребетное существо. Я не злюсь на Пашу. Он сказал правду. Такой я и есть. И такой человек недостоин Ольги. Ко мне постоянно подходят люди, знакомятся, я стараюсь улыбаться, но через силу. Пожимаю им руки, что-то отвечаю, но не осознаю сказанного. Все происходящее вокруг я воспринимаю словно наблюдатель со стороны. Мое сознание закрылось изнутри, я пытаюсь справиться с переживаниями. Я – никчемный паренек, который ничего не может добиться в жизни. Везде я чужой.

Закрываю глаза. Всплывает образ Оли. Мне хочется убежать отсюда, провалиться сквозь землю. Как я мог быть таким идиотом и влюбиться с первого взгляда? Я ее даже не знаю. Я люблю образ, который построен в моем сознании. Так сильно, больше жизни. И теперь мне противна та реальность, в которой я живу. Какой я беспомощный. Хочется выпить. Осматриваюсь по сторонам. Невдалеке возле открытого багажника стоят парень с девушкой, они разливают шампанское. Подхожу, и, не успевая разглядеть их, спрашиваю:

– Не угостите? Хочу горло промочить.

– Шампунь у меня закончился. Но для тебя, как попутчика победителя, у меня есть подарок, – не колеблясь, ответил парень и достал из рюкзака почти полную пол-литровую бутылку водки «Зеленая Марка». – Возьми ее себе.

– Спасибо, – довольно сухо благодарю я. Мне внезапно приходит мысль, что он знает, что я ехал с Пашей. Все они помнят мое лицо и теперь смогут опознать меня. Когда эта внезапная идея врезается в мозг, тело инстинктивно замирает на пару секунд, дыхание перехватывает. Придя в себя, я направляюсь в сторону большого скопления людей, в центре которого Паша сидит на капоте своего, сильно испачканного после гонки автомобиля.

Мне не нужна закуска или сок, которым можно было бы запить водку. Делая большие глотки, я даже не ощущаю крепость алкоголя. Сначала становится тепло в горле, потом это ощущение опускается вниз к животу. Я пью еще. Через некоторое время становится легче. Я еще не успел опьянеть, но привкус высокоградусной жидкости уже настраивает мой мозг на то, что скоро придет настоящее расслабление. Камень, который лежал на сердце, начинает таять. Глоток. Глоток. Кто-то в очередной раз подходит ко мне и пытается завести разговор:

– Может, закуски? Так ты недолго простоишь на ногах.

– Нет, спасибо, – отвечаю я. Мне плевать, что я веду себя как законченный социопат. Я ненавижу всех вокруг, их улыбчивые довольные хари. Глоток. Здорово было бы сейчас сесть в одну из этих машин и на полной скорости перевернуться. Желательно насмерть. Нет, недостойный конец. Вначале я должен добиться Оли. А может, убить ее, а потом умереть самому? Становится даже весело. Сбить ее на автомобиле. И дело с концом.

– Мы поедем, – прощается Павел, последовательно пожимая всем руки.

Затем обращается ко мне.

– Ты готов?

– Уже давно, – не хочу никому ничего говорить на прощание.

Мы садимся в машину. Отъезжаем. Павел хмур. Я делаю еще глоток водки.

– Алкоголь не решит твоих проблем, – говорит он, закуривая сигарету. – Он лишь на время затмит твое сознание, но дальше будет только хуже. Я сам раньше любил выпить.

– А сейчас? – с подозрением смотрю на него.

– И сейчас иногда пью. Бог порицает меня, награждая тяжелейшим похмельем. Но мне нравится вкус. И похмелье я тоже люблю. В нем есть наслажденье от той боли и сухости – расплаты, которую я должен понести за грех чревоугодия. Но Бог помог мне понять, что алкоголем я никогда не решу своих проблем.

– А я в последнее время только так могу отвлечься от мыслей, забыть ее.

– Ее? – многозначительно произнес он. – Олю забывать не стоит. Но ты ее не знал и не знаешь. Ты зациклен. Я-то знаю, что тебе нужен клуб. Она открыла тебе дверь в него, – тут я подумал: «Неужели он знает, что первой, кого я встретил там, была Оля?», а Паша продолжал: – Ее образ символизирует для тебя новое, прежде невиданное, острое. Но как человек она тебе не интересна. Признайся, ты не хочешь узнать ее как личность, потому что тебя может ждать огромное разочарование.

Нет, нет. Это любовь с первого взгляда. Я верю, что она предназначена мне судьбой. Она мне снится, а когда я просыпаюсь ночью или утром, моя первая мысль – о том, как я хочу обнять ее. Когда я сегодня был с вами, я думал о ней, да и вообще я делаю это восемьдесят процентов времени. А страх не понравиться ей, быть отвергнутым просто съедает меня изнутри. Мне плевать на полицию, арест, даже на свою жизнь.

Жизнь дал Бог. И ты обязан ее беречь. А не позволять клубу уничтожать себя, – гневно прокричал собеседник.

Не клуб меня уничтожает. Он здесь не при чем. А мысли о недоступности Оли. У меня руки уже трясутся от вечного напряжения, вызванного беспомощностью. Я физически изнеможен, не могу даже есть. Так что алкоголь хоть как-то помогает мне расслабиться. Понимаешь, я не могу вздохнуть полной грудью. Такое ощущение, что на меня давит груз весом в тысячу тонн.

Я же говорю, что у тебя есть Бог. Он освободит тебя от всех тяжких мыслей. Если не Он, то сам расслабься, не своди себя с ума. Кроме Бога, у тебя есть только ты.

Я пробовал отвлечься, но это не помогает.

Попробуй еще. Я тебе помогу, – он останавливает автомобиль возле дороги, заглушает двигатель. – Закрой глаза. Ты в полной безопасности. Ты один. Я охраняю твое спокойствие. Никого не нужно бояться, – он говорит спокойным, низким и четким голосом. Мне не хочется всей этой психодребедени. Если бы я не знал Пашу, подумал бы, что сейчас он начнет ко мне приставать. А я и не знаю его! Машинально открываю глаза. Он замечает мой испуг, но продолжает, как ни в чем не бывало: – Закрой глаза. Не бойся. Я твой друг. Представь себя в доме. Там, где тебе было спокойно и хорошо. Может это место из твоего детства, или дом твоих друзей, где тебя всегда ждали. Дыши глубоко. Еще глубже. Вдох. Замри. Теперь выдох. Дыши. Почувствуй, как воздух входит в твои легкие. Теперь сам. Дыши глубоко и медленно. Не забывай, что ты находишься в доме. Ты идешь по нему. Он очень светлый. Ты один. Тебе хорошо. Ты открываешь дверь. Перед тобой длинная лестница вниз. Ты ступаешь вниз на одну ступень. Глубокий выдох. Постой немного, торопиться не нужно. Почувствуй, как тебе безопасно. Не спеши идти вниз. Вспомни самый лучший день рождения. Вдох. На выдохе спокойно спустись еще на одну ступень. Выдох. Когда я теперь буду говорить вдох – стой, на выдохе – иди вниз. Очень спокойно. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вот ты дошел до конца лестницы. Вдох. Выдох. Ты почти спишь. Все твое тело устало. Ты хочешь лечь. Ты видишь впереди кровать. Она такая большая и мягкая.

Я в большой комнате и передо мной кровать. Сейчас подойду, лягу и крепко усну. Мне хорошо. Я уже возле кровати. Но там кто-то лежит. Это девушка. Я не вижу ее лица. Я осторожно трогаю ее за плечо, она поворачивает ко мне голову.

Оля?! – вскрикиваю я. Я настолько не ожидал ее там увидеть, что даже испугался. Мне словно только что приснился кошмар. Паша? Не понимаю, как он здесь оказался. Ведь недавно я был в загородном доме у родителей. Постепенно чувство реальности начинает возвращаться ко мне. Смотрю на Пашу. Он – на меня и качает головой, словно разочарован.

– И так постоянно, – в отчаянии бормочу я.

Все намного хуже. Ты не просто зациклился, ты хочешь этих страданий. Я ошибался. Тебе не Оля и не клуб нужны, а те эмоции, которые ты получаешь от невозможности добиться Ольги. Клуб зародил в твоей душе желание самобичевания и страдания.

Клуб здесь ни при чем, повторяю. Все, что мне нужно в этой жизни – Оля. Если ты действительно хочешь помочь, представь меня ей, познакомь нас вне стен клуба.

Нет. Здесь я бессилен. Она не захочет говорить со мной. Ты видел, что произошло.

Но ведь ты можешь, если захочешь. Хотя, дело твое. Дай мне сигарету, – прошу я, хотя совсем не хочу курить. Я должен доказать, что Паша иногда заблуждается. Пусть думает, что был не прав, когда заключил, что я не курю. Может, тогда пересмотрит и свое желание познакомить меня с Олей. Закуриваю: – А, знаешь, я думаю, что, если ты действительно готов помочь мне, ты выполнишь мою просьбу.

Еще не пришло время.

Чего ждать?

Пока ты успокоишься. Нужно остыть.

Пока я не наделаю еще глупостей? Я не принадлежу себе. Бог мне подсказывает, что Оля – моя судьба.

Бог? Хорошо. Допустим, я знакомлю тебя с ней. А что дальше? Она целиком и полностью порабощена клубом. Альтернативы никакой не остается, как только тебе самому погрязнуть в грехе. Иного ты предложить не сможешь, что бы смогло ее заинтересовать. Бог говорит, что твоя судьба – стать клубной шлюхой с членом? Я не верю.

Так я и хочу стать, как ты сказал, шлюхой с членом. И быть рядом с ней. Это мой выбор. Разве не ты говорил, что важно знать, чего хочешь.

Ты не можешь хотеть этого! – взорвался он. – Клуб уничтожает людей! – он сжимает кулаки и трясет руками, бросая руль. – Посмотри же, что он сделал с тобой! Что он сделал с Олей!

А что клуб сделал с ней? – я почувствовал, что у меня появилась возможность узнать что-то новое.

Сейчас мы говорим о тебе, – Паша резко свернул в съезд на Киевское шоссе в сторону Санкт-Петербурга. – У Оли очень непростая судьба. А ты упал моментально. И тебе нет оправдания.

Паша…

Хватит разговоров. Я хочу музыки, – он включает диск, добавляет громкости. – Это Рахманинов. Иногда музыка способна успокоить душу. Вслушайся. Все современные композиции направлены на то, чтобы растормошить чувства, а эта успокаивает. «Элегия».

24

Паша решил поехать в ночной клуб. Как будто специально старается вывести меня в общественные места, где ошивается много копов.

Мы подъезжаем к клубу Duhless. Перед входом стоит много дорогих автомобилей. Прямо посреди дороги припарковался Rolls Roys в сопровождении двух «Хаммеров». Как же забавно это смотрится! Зачем столько охраны?

– Показуха. Знаю я этого клоуна. Тоже появлялся в клубе пару-тройку лет назад, – кивает мой приятель на машины. – Вроде давно разбогател, а все никак не наиграется.

На входе толпятся человек десять-пятнадцать. На фейсконтроле работают бугаи, которые зачем-то напялили балаклавы. Для того, чтобы скрыть свои страшные лица? Как все пафосно! Мы подходим ко входу. Нас пропускают без очереди. Мне приятно ощущение, которое я испытываю, проходя мимо толпы, безнадежно уговаривающей охранников запустить их внутрь. Чувствую себя особенным.

Паша здоровается с фейсером. Тот говорит, что давно его не видел, на что Паша отвечает:

Есть много других, более благородных заведений, требующих моего присутствия. Пора бы и тебе сменить поле деятельности.

Только не начинай опять меня просвещать. В прошлой раз после часовой проповеди ты решил предаться греху.

Это был не грех.

Только не говори, что ты ей ночью тоже читал проповеди.

Паша в своей манере проходит дальше, не заканчивая разговор. Входим в клуб. Гардероб. Раздеваемся.

– Здесь мы встретимся с двумя моими приятелями. Надеюсь, ты не забыл легенду о том, что ты мой родственник, – говорит он мне, подтанцовывая под биты музыки, доносящиеся сверху. Что-то в нем изменилось. Сейчас он похож на заядлого клабера. Бог умер? Или просто на время забыт?

Мы поднимаемся вверх по лестнице. К нам подходят два парня. Павел представляет их мне. Дмитрий. Егор. «Очень приятно», – отвечаю я. У меня поднялось настроение. Может он прав, и мне нужна была встряска? Или это водка, которую я допил в машине? Но мне хочется веселья. И девушку!

– Это мои хорошие знакомые, – говорит мне Паша. – Я им доверяю, но болтать о твоей проблеме не стоит. Постарайся получить удовольствие.

Дмитрий мне понравился. Высокий парень лет двадцати семи с добродушным лицом. Егор же, напротив, смотрит на всех с каким-то подозрением. Когда он пожимал мне руку, у меня было такое ощущение, что он знает мою тайну и ухмыляется.

Мы выходим на танцпол. На сцене танцуют две девушки гоу-гоу. Музыка – хаус. Мне нравится. По левую руку расположен ряд столиков. Мы садимся за самый первый. На столе уже стоит бутылка виски и коньяка. Я осматриваю клуб. Приятный, достаточно уютный интерьер. Внутри не чувствуется пафоса, который окутывает заведение снаружи. Народ здесь достаточно разнообразный. От зализанных молоденьких мальчиков до солидных мужиков. Ха. Сколько людей стали носить очки во имя моды, не имея в них реальной необходимости! Пиджаки, жилетки – самая часто встречающаяся здесь одежда. Девушки все сильно накрашены, и на первый взгляд – все красотки. Но, присмотревшись, едва ли найдешь хоть одну действительно красивую.

– Пьем, – это мои размышления прервал Егор. – За знакомство!

Выпили. Егор опять пристально смотрит на меня. Неужели он знает? Но Паша мне бы сказал. Его взгляд не дает мне расслабиться. Только отпустили мысли об Оле, как теперь этот глядит, словно рентген. Подвох? Нет, наверное, я стал слишком мнительным.

Выпьем за то, чтобы все делали то, что считают правильным, и что не противоречит их собственным устоям, – предлагает тост Паша и многозначительно смотрит на меня.

А лучше за достижение целей, которые стоят перед нами, – предлагаю я другой тост и осушаю бокал с виски до конца. Вау. Вот теперь меня накрыло. Легче. Я могу все. Ну, кто еще здесь преступник, объявленный в розыск? Только я спокойно разъезжаю по городу. И Олю добьюсь. И вернусь в клуб, раскачаюсь, и мы будем с ней звездами «Ритца». Ощущение, что меня сейчас арестуют, постепенно сходит на нет. Мне нравится компания, и даже Егор кажется не таким уж странным. Я пытаюсь шутить. Еще пару стопок. Мне хочется танцевать. Пьяные разговоры.

Дима говорит мне:

– Ты здесь первый раз, да? Смотри, таких цыпочек, как здесь, ты больше нигде не найдешь. Как тебе вон та, в белом платьице?

Я посмотрел на девушку, на которую обратил мое внимание Дмитрий. По ней сразу видно, что она пришла сюда не просто так. Платье, сделанное из полупрозрачной ткани, едва прикрывает попу. Приятное смазливое личико, но нет глубины, слишком все наигранно.

– Красивая, но не по мне, у меня денег не хватит, чтобы с ней познакомиться, – отвечаю я честно. Сам я невольно задумываюсь, а как ведет себя моя Оля, когда ходит в клубы. Неужели и за стенами «Ритца» она также доступна для мужчин? И ходит ли она в клубы вообще? Паша, возможно, смог бы ответить на мои вопросы, но он так оживленно беседует с Егором, что я не хочу отвлекать его от беседы и грузить своими разговорами.

– Да ладно, расслабься. Я ж не говорю тебе идти знакомиться. Я просто спросил, нравится ли она тебе? – продолжил разговор мой собеседник.

– Дим, а как ты познакомился с Пашей? – я кардинально изменил тему в интересующем меня направлении.

– Это было давно. Мы с ним учились в параллельных группах в универе. Даже точно и не помню. А о тебе, кстати, он никогда не говорил.

– Я очень редко приезжаю из Воронежа.

– Работаешь?

– Да… Я типа эколог. В лаборатории. Ик, – икаю я.

– Ясно. Давай по стопке. И пойдем танцевать. Хватит языком чесать.

Пьем. И еще раз пьем – за хороших людей. За дам, стоя. Я понимаю, что уже очень-очень пьян. В таком состоянии не до танцев и на девок уже плевать. Хочется откровенно поговорить с Пашей. Узнать, наконец, чем он занимается, что его, черт возьми, связывает с Олей и с клубом. Дмитрий с Егором никак не хотят уходить. Последний уговаривает всех пойти с ним к девчонкам, которые якобы строят нам глазки.

– Я танцевать хочу. Пойдемте? – предлагает Павел.

Мы соглашаемся, идем на танцпол. Мне очень нравится музыка. Техно. Давно я не был в ночных клубах. Этот мне однозначно нравится. Танцую. Рассматриваю людей вокруг. Когда-то я ходил в клубы, чтобы знакомиться с девушками. Потом – чтобы просто танцевать. В последнее время мне нравится наблюдать здесь за людьми. На первый взгляд все так похожи: пришли в дорогой пафосный клуб, красиво нарядились, хотят показаться лучше, чем есть, пьют коктейли, надевают надменные лица, делают вид, что у них куча денег, и что для них потратить здесь десять-пятнадцать тысяч – обычное дело. На деле же все не так. Девушка у барной стойки уже не первый час посасывает один и тот же коктейль. Не может позволить себе купить второй и ожидает того, кто сможет. Она не танцует. Клуб ей не даст ни новых навыков, ни знаний. Она ждет, пока ее заметят. Сколько возможностей забирает у нас ночная жизнь! Эта девушка не спит. Сейчас она выпьет еще, и с утра, вероятно, будет плохо себя чувствовать – полдня насмарку. А что она получит? Секс с первым встречным? Я хочу быть этим первым встречным. Хочу ее здесь, в туалете. Уверен, она не против. Подойти? Я слишком пьян. У меня плохо ворочается язык.

Пока я размышляю в стороне, к ней подходит мужик лет сорока, может чуть старше. Заговаривает. На ее лице появляется улыбка. Дождалась. Первый подошел – и она с ним.

Странно получается: мужчины выбирают женщин, а женщины выбирают себе мужчин из числа тех, кто подошел. Сколько возможностей потеряно! Девушке понравился парень, но она ждет, пока он проявит инициативу. Может подавать знаки, или, наоборот, становиться надменной, недоступной, чтобы подогреть интерес. Кто-то не теряется, идет в атаку, другие, напротив, пасуют и остаются одни. Не по-европейски. Там неважно, кто первый подойдет. Мужики не должны угощать девушек при знакомстве. Все самодостаточные и раскрепощенные. Может, и мы когда-нибудь доживем до этого?

Вот эта девушка… Мужчина уже успел заказать ей коктейль. Она смеется, но глаза грустные. Да, это не драмы золотого века разыгрываются. У Пушкина Маша не смогла сбежать с Дубровским, которого любила, только потому, что уже сказала «да» другому мужчине, хоть и ненавидела его. А сейчас цена вопроса измеряется коктейлем. Да нет! Всегда были охотницы до богатства, распутства.

– Любишь наблюдать за людьми? – внезапно прерывает мои мысли Паша.

– Мм… – замялся я. – Иногда. Мне понравилась девушка в фиолетовой кофточке, но меня опередили. Теперь наблюдаю за ее поведением.

– Молодец, так и надо. Перед тем, как действовать, изучи. Смотри внимательно. Особенно на реакции. Видишь, она подставляет парню ухо, откидывая назад волосы. Но она и оголяет шею, поднося ее к его губам. Человек – животное. Девушка, оголив шею, подсознательно говорит, что сдается. Она отдает себя во власть этого мужчины.

– Но посмотри на ее глаза, они грустные.

– И что? Может, она и несчастна, но сейчас она хочет, чтобы ее взял этот мужчина. Она не станет счастливее от этого, но это ее выбор на вечер.

– Я тоже хочу ее взять.

– Не рассчитывай. Ты слишком пьян. А она относительно трезва. Сегодня ты ей не пара. Или ищи такую же поддатую, или успокойся и получай наслаждение от компании, музыки, жизни. Посмотри, ты посреди социума, это уже хорошо.

– Что еще ты можешь сказать об этих людях?

– Очень многое. У каждого – своя роль. Все играют, хотя сами того иногда не осознают. То же, что и в «Ритце». Часть из них – наживка, другие – настоящие акулы, а кто-то – планктон, заполняющий пространство. Одни хотят трахнуть, другие – чтобы их трахнули. Третьи ничего не хотят и теряют время и здоровье, дыша дымом и вонью. Последних случайно сюда занесло, или они просто обманывают себя, что не хотят секса.

– Тебя послушать, так здесь все ради того, чтобы потрахаться. Ха. Это же не так.

– Так, дружище. Всегда так было и всегда будет. Если тебе не нужен секс, то ты вряд ли придешь сюда. В другие бары, даже клубы: танцевальные, концертные – может быть. Но не это место. Конечно, и здесь есть исключения: парочки, друзья друзей. Но они, как я сказал, планктон и залетные рыбешки.

– Да брось ты. Большинство уйдут в том же составе, что и пришли сюда.

– Не спорю. Во-первых, люди закомплексованы. Не всем удается достичь цели. Во-вторых, просто не подошли друг другу. Ну и, наконец, они могут найти себе человека на завтрашний вечер. Так сказать, отложенный секс. Не делай такое выражение лица, будто я тебе открыл Америку. То, что ты прямо не признавал, ты всегда знал.

– А как же праздники, дни рождения, которые здесь отмечаются?

– Я говорю, есть исключения. Но место не то. Не танцевать сюда приходят. И не музыку слушать.

– Хорошо. Кто здесь сейчас в поиске?

– Ну вот, например, две девушки, которые стоят у лестницы…

– А рядом отплясывают парень с девушкой, – резко перебиваю я, еле ворочая языком. – Они тоже ждут кого-то?

– Я уверен, что они старые друзья, возможно, еще со школы. Им весело, но никто из них не отрицает возможности знакомства. Влечение – оно неотвратимо. Ему невозможно противиться в современном мире. Слишком много об этом говорят, чтобы отвлечься. Похоть – один из сильнейших мотиваторов в жизни. Посмотри на себя, до чего она тебя довела.

Люди ради секса на многое готовы: потратить последние деньги, обесчестить себя, даже предать любимого человека. Мужчины падки на современных модниц, красивых куколок. Вот, например, те богатые мужички, что стоят за барной стойкой с сигарами, сильно опустошат свои кошельки сегодня. Я раньше и сам спускал немало денег в подобных местах на девушек. Но это уже прошлом…

Дальше я уже не слушал. У меня все окончательно поплыло перед глазами. Я оперся рукой о стойку. Собрав последние силы в кулак, задаю вопрос:

– Вот я вижу, ты все время смотришь на ту девушку в джинсах. Скажи, разве в Библии не написано, что блуд – грех?

– «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну», – вот что написано. Библия учит лучшей жизни. Каждый должен найти то, что ему нужно. Текст не нужно воспринимать буквально. Длительное воздержание может привести к болезни. Может, в этой фразе скрыто послание, что не надо себя сдерживать, ибо это приведет к еще более печальным последствиям? Когда ты один, у тебя нет девушки, и ты встречаешь привлекательную женщину, неужели ты можешь абсолютно контролировать свои чувства и мысли? Нет. Похоть извергается из глубин сознания подобно вулкану. Сопротивляться нет смысла. Это жизнь. И Бог не хочет издеваться над тобой. Он говорит тебе через твои желания: «Иди, действуй». Спаси себя. А вот церковь все переиначивает на свой лад, она хочет сломить твой дух, заставив умчаться, презирая собственные желания. Чем больше ты ставишь себе запретов, тем сильнее становится подавленной твоя душа, в которой живет Бог. Никто не знает, что лучше для тебя, кроме тебя самого. Бог живет в каждом из нас, и Он ведет нас по пути жизни. Если ты делаешь то, во что веришь, это – хорошо.

– То есть, смертники-терро… Ик, – я опять начал икать. – Извини. То есть когда смертники-террористы убивают тысячи людей, это хорошо? Ик. Они, наверное, очень верят в то, что делают

– Они – нет. Их дух полностью уничтожен. Бог покинул их души. Знаешь самую главную заповедь?

– Нет

– «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Это первый и самый главный закон Божий. Террористы не хотят, чтобы их убивали. Но они совершают акты насилия. Они грешны. И им нет прощения, что бы их ни толкнуло на столь страшные действия

– Ну, хорошо, я верю, что трахнуть эту чиксу – нормально. Мне обеспечено, по-твоему, место в раю?

– Вперед! Иди! Для меня это стало неприемлемо. Я не хочу. Бог подсказывает мне, что я не должен этого делать. Но если ты чувствуешь обратное, зачем себя сдерживать? А место в раю тебе не сегодняшняя ночь определит

– Бред! Все, что я хочу – это хорошо, по-твоему?

– Не все. Лишь то, что тебе говорит Бог

– А если Он, черт возьми, ничего мне не говорит?

– Ты просто не хочешь Его слышать

– Паша, какую Библию ты читал?

– Я читал все послания. Я их знаю наизусть. Но чем больше я думаю о словах, тем больше я понимаю, что в них зашифрован тайный смысл, который может понять лишь человек, полностью открывший душу Богу

– И что же еще там, интересно, зашифровано? – я окончательно потерял нить Пашиных размышлений. Мне кажется, что он намного пьянее меня и несет полный вздор. Может, он вообще не верит в Бога и все придумывает на ходу? Я встречал таких людей. Вначале ты им веришь, но потом понимаешь, что все их слова – полная бессмыслица. Но Паша не производит впечатление человека, который готов распыляться на пустое сотрясание воздуха. Тем временем он продолжал говорить – очень серьезно, несмотря на обступивших нас со всех сторон людей. Кроме того, музыка начала играть еще громче. Его слова слились с общим шумом. Мне приходилось наклоняться поближе к нему. Тут я потерял равновесие, и Паша схватил меня за плечо. Он, скорее всего, понимает, что я пьян, но не показывает виду. И я ему благодарен за это

– Библия – лучший учебник. Она дает тебе шанс самому разобраться, что хорошо. Но она написана давно. Не стоит воспринимать ее как методические указания. Бог меняет нас, наш образ жизни, дарит нам цивилизацию. Он добр, Он хочет, чтобы ты жил согласно времени. Возьми, к примеру, античную цивилизацию. Быть блудницей там было совсем не зазорно, даже, напротив, гетеры, привилегированный класс блудниц, были высоко почитаемы и уважаемы в Древней Греции. Другой мир, другие идеалы. Но Бог был и остается один. Меняется его восприятие. Греки видели Бога по-своему…

– Хватит, – я прервал его, потому что тошнота подкатила к горлу. Паша сразу понял, что случилось и, взяв под руку, отвел меня в туалет. Очередь. Терпеть нет сил

– Расступаемся, господа, человеку плохо! – сказал Паша командным тоном

Я изо всех сил сжимаю гортань и рот. Ну выйдите же кто-нибудь из этого долбаного туалета! Девушка открывает дверь. Я бросаюсь к унитазу…