Снегирь взъерошил свои перышки и хитро осмотрел тумбочку. В этот раз на ней не было ничего вкусного и мальчик, поняв, чего хочет птичка, потянулся в ящик тумбочки. Ему было очень неудобно действовать только оной левой рукой, и он никак не мог открыть упаковку вафель. Наконец, видя, что снегирь проявляет нетерпение и, не желая обидеть необычного гостя, он положил пачку вафель под правую руку и легонько прижал её. Ему показалось, что рука слабо отозвалась, но у него не было времени разбираться. Он быстро втащил вафлю и раскрошил её на тумбочке.
– Большое спасибо, – сказал снегирь, принимаясь за угощение. – Какие замечательные вафли. Они ведь с шоколадом, верно?
– В-верр-но, – не задумываясь ответил мальчик. – С-с-сшкладдом.
– Как славно, – прочирикал снегирь. – Шоколадные вафли мои любимые. Это было очень мило с вашей стороны предложить мне их. Знаете, вечером иногда ужасно хочется чего-то сладенького…
Снегирь беззаботно прыгал по тумбочке ещё минут десять, болтая о том о сём, а потом вновь стал прощаться.
– Премного благодарен за угощение, – сказал он, подбирая последние крошки. – Рад был Вас повидать. Спокойной ночи!
«Спокойной ночи!» хотел ответить мальчик, но у него опять вышло только «С-с-спокннчь». Однако снегирь снова всё отлично понял и, помахав на прощанье крылышком, улетел в окно.
«Завтра, я обязательно скажу снегирю «Спокойной ночи», – решил мальчик, глядя вслед снегирю. – Я буду тренироваться весь день, и у меня получится. А ещё, я помашу ему рукой. Да, обязательно помашу. Я справлюсь. Я смогу!..»
Полный решимости сдержать своё обещание, он немедленно начал повторять заветные слова, попутно, с помощью своей левой руки, поднимать свою правую руку и махать ей. К полуночи он опять порядком утомился, но ему показалось, что он может шевелить большим пальцем на правой руке.
«Я смогу, – повторял он про себя, засыпая. – Я смогу. Я смогу…»
Весь следующий день, после тяжёлых процедур, как только он оставался один, мальчик тихонечко повторял новые слова, готовясь к вечерней встрече, и пытался шевелить пальцами правой руки. К вечеру, ему удалось согнуть руку, но она была такой слабой, что он не мог удержать в ней даже маленький карандаш. Однако, оперев локоть в подушку, мальчик мог слабо помахать ею, и был бесконечно горд своими успехами.
Он с трудом дождался ужина и проглотил его в один миг, а потом, с нетерпением стал ждать отбоя, держа наготове мятный пряник.
Едва сестра удалилась, и морозный воздух стал проникать в палату, снегирь впорхнул внутрь и сел на своё место.
– Приветствую вас, – сказал он, расшаркиваясь с видом знатного вельможи. – Как ваши дела?
– Хорошо, – без запинки ответил мальчик и даже засмеялся от того, с какой лёгкостью ему далось это слово. – В-всё хорошо!
– Превосходно, – ответил снегирь, косясь на угощение.
– У-г-го-шайт-тесь, – сказал мальчик, пододвигая лакомство гостю. – Э-т-т-то п-п-ряник… Мя-мя-т-т-тный…
– Благодарю вас, – прощебетал снегирь, и принялся за еду. – Какой великолепный вкус! И как он освежает! Признаюсь честно, мятые пряники, это моя слабость. Буквально сегодня, у меня была возможность угостится кусочком пряника в парке, но какая-то нахальная галка украла его у меня! Конечно, я мог бы её показать, что к чему, но решил не тратить попусту силы… От этих галок вечно одни неприятности.
Когда настало время прощаться, мальчик, немного волнуясь, произнёс:
– Р-рад был в-вас снов-ва вид-дет-ть. Спокойной ночи.
Затем, он согнул свою правую руку и несколько раз махнул ей.
– Спокойной ночи, – ответил снегирь. – Скоро увидимся! – и улетел.
Целую неделю снегирь навешал мальчика вечерами и вскоре, они могли запросто болтать, обсуждая птичьи новости. Благодаря настойчивости мальчика и его мужеству во время неприятных процедур, его рука быстро крепла, и он уже мог держать в ней кусок хлеба. С каждым днём, пальцы на ней становились всё послушнее и послушнее. Родители мальчика были счастливы, хотя одна вещь всё же омрачала горизонт – мальчик по-прежнему не мог ходить. Его правая нога отказывалась повиноваться ему, а левая, настолько ослабла без дела, что от неё тоже было мало толку.
– Ничего, – успокаивал его профессор, – всё придёт в норму. Ты должен хорошенько тренироваться и помнить, моё обещание.
– Какое? – спросил мальчик.
– Я отпущу тебя домой на Новый год, если ты сможешь пройти до окна, держась за кровати, – ответил профессор.
– Ч-честно?
– Клянусь, – усмехнулся профессор поднимая руку.
Эти слова ещё пуще подстегнули мальчика.
«Я смогу пройти до окна, – говорил он себе целыми днями напролёт. – Я смогу. Я пройду до окна и встречу Новый год дома. Я справлюсь. У меня всё получится…»
Однако, он никому не сказал о своём намерении, даже своим родителям. Мальчик видел, что при всей их любви, они не верили, что он, за оставшиеся до праздника десять дней, сможет встать на ноги. Они очень боялись, что у него закружится голова, и он упадёт, и от этого, ему будет ещё хуже. Он поделился своим планом только со своим новым другом, и тот не обманул его надежд.
– Тут нет ничего особенного, – сказал снегирь, лакомясь кусочком творожной запеканки. – Всего-то десять шагов. Пустяк! Только и нужно, что каждый день делать на один шаг больше и всё будет в порядке. Вы справитесь. Я уверен. Ах, как же я люблю творожную запеканку! У Вас, случайно, не осталось ещё одного кусочка?..
– Но если у меня закружится голова, – спросил мальчик, протягивая снегирю ещё один кусочек запеканки, которую он припрятал с ужина. – Что тогда?
– Вам просто нужно регулярно тренироваться, – ответила птичка. – Знаете, когда я был маленький и выглядывал из гнезда, у меня тоже кружилась голова. Все мои братья и сёстры давно летали, а я всё сидел в гнезде и звал маму. Но однажды, я отважился и выбрался на сук, который был неподалёку и странное дело, моя голова стала кружиться гораздо меньше, так что тем же вечером, я совершил свой первый полёт на соседнюю ветку. Да, тут всё дело в тренировке.
Попрощавшись с другом и, дождавшись когда в больнице всё окончательно стихнет, мальчик сел на кровати и свесил с неё ноги. От этого простого усилия его голова действительно закружилась, и он вцепился обеими руками в одеяло.
– Я смогу, – шептал он, стиснув зубы. – У меня получится. Я дойду до окна. Дойду. Дойду. Я Должен!
Спустя несколько минут, головокружение прекратилось, и он лёг обратно, но лишь за тем, чтобы снова сесть и этот раз голова кружилась уже меньше. Мальчик проделал эту операцию много раз, пока не свалился от усталости и не уснул, приняв решение завтра, во что бы то ни стало, встать на ноги.
Через три дня, мальчик мог не только стоять, но и, опираясь на кровать, медленно обходить её вокруг, с трудом переставляя дрожащие ноги. Порой, ему было очень трудно, и несколько раз он даже плакал и хотел всё бросить и лечь, но затем, он представлял себе Новогоднюю ёлку в своём доме, счастливые лица родителей, подарки и продолжал ходить.
На пятый день, он показал свои достижения снегирю и, легонько держась за спинку кроватей одной рукой, смог сделать целых 4 шага.
– У меня совсем не кружится голова, – говорил он. – Только ноги точно ватные, но это не беда. Мне осталось всего 6 шагов! Я смогу…
– Разумеется, – радостно щебетал снегирь, с полным клювом сдобной булки. – У просто уверен, что у Вас всё получится! Нужно только не сдаваться.
Однако, на восьмой день, когда до Нового года оставалось совсем ничего, мальчик мог делать только 6 шагов и ни одним шагом больше. Как только он поднимал ногу для седьмого, его охватывал такой страх, что он вынужден был присаживаться на ближайшую кровать и утирал пот.
– Ничего не выйдет, – горестно сказал он снегирю, который наблюдал за его потугами. – Я не успею дойти до окна. Это слишком далеко для меня. Слишком далеко…
– Не печальтесь, – успокаивал его снегирь. – У вас ещё есть время. Всё ещё может получиться. Быть может врачу будет достаточно и шести шагов.
– Нет, – замотал головой мальчик, возвращаясь в кровать. – Ему нужно чтобы я дошёл до окна и точка…
Друзья так разболтались, что не услышали шаги медсестры в коридоре, и когда она вошла в палату, снегирю ничего не оставалось, как только быстро юркнуть под тумбочку и затаится. Девушка плотно закрыла окно, пожелала мальчику спокойной ночи и ушла, оставив товарищей в неприятной ситуации.
– Какой ужас, – зачирикал снегирь, выбравшись из своего укрытия. – Мне нужно срочно лететь домой, кормить детишек, а я не могу выбраться. Что же нам делать? Может быть, вы попросите медсестру ещё раз открыть ненадолго окно и я улечу?
– Не выйдет, – ответил мальчик. – В больнице строгий порядок. Если она опять откроет окно на ночь, её будут ругать. Нет, она не согласиться.
– Но как же быть, – волновался снегирь. – Мне обязательно нужно попасть домой и отнести детишкам крошки лакомства, что вы мне сегодня преподнесли. Они ждут меня!
Мальчик ничего не ответил, но решительно откинул одеяло и сел на кровати.
– Я сам открою окно! – сказал он. – Я смогу.
– Вы, – изумился снегирь. – Но вы же сами сказали, что это слишком далеко!
– Ну и что, – упрямо повторил мальчик. – Я сам открою. Я справлюсь.
– О, я буду вам невероятно благодарен, – воскликнул снегирь. – Я расскажу про этот подвиг всем птицам во дворе. Даже голубям, хотя они и глупы как куры… Вы такой храбрый!
Мальчик встал и двинулся к окну. Первые шесть шагов дались ему сравнительно легко, но седьмой снова заставил его сердце отчаянно колотиться. Он почувствовал, как его ноги задрожали, и он почти сдался, когда вспомнил о малышах, поджидающих его друга в гнезде.
«Я должен помочь своему товарищу, – сказал себе мальчик. – Должен. Он мой друг. Он верит в меня. Я обещал…»
Превозмогая страх, он сделал ещё один шаг, и ничего ужасного не случилось. Ему даже показалось, что он дался ему проще, чем первый. Обрадованный, он сделал ещё один шаг, ещё, ещё один и коснулся руками подоконника.
– Чудесно, просто чудесно, – суетился вокруг него снегирь. – Это просто подвиг. Настоящий подвиг!
Мальчик глянул вниз и впервые увидел больничный двор, машины скорой помощи и часть жилого дома. Во многих окнах уже светились гирлянды и от их вида у мальчика потекли слёзы.
– Я должен попасть домой! – прошептал он. – Должен! И я попаду!
– Конечно, конечно, – согласился снегирь, севший ему на плечо. – Но сначала, пожалуйста, сделайте так, что бы и я смог попасть домой…
Мальчик посмотрел вверх, на фрамугу, а затем поискал палку с крючком, которой её открывали и закрывали. Палка стояла в углу, а это означало ещё пять шагов туда и пять обратно.
– Я смогу, – сказал мальчик и двинулся в угол. – Я смогу. Да.
Вооружившись палкой и вернувшись обратно, он поднял её и зацепил крючок за металлическую петлю фрамуги.
– Приготовься, – сказал он снегирю. – Как только я дёрну – лети!
– Я готов, – ответил снегирь.
Мальчик, крепко обхватил палку и потянул её вниз. Фрамуга с грохотом открылась и снегирь выпорхнул наружу.
– До свидания! – сказал мальчик, спешно ставя палку в угол.
– До свидания, – отозвался снегирь. – Ещё увидимся!
Когда сестра прибежала на грохот, то увидела что мальчик сидит в своей кровати и трёт глаза, будто он только что проснулся.
– Что случилось, – спросила девушка.
– Я не знаю, – ответил мальчик зевая. – Я уснул, а она вдруг загрохотала и открылась… Наверное, это ветер…
– Ветер, – с сомнением покачала головой медсестра. – Очень странный ветер…
Она снова закрыла окно, подергала для надёжности ручку и вышла, бросив на мальчика подозрительный взгляд. Мальчик улыбнулся, лёг на спину и заснул.
– Ну-с, молодой человек, – приветствовал его профессор на утреннем обходе. – Ка Ваши дела? Как самочувствие? Как настроение?
– Отличное, – почти крикнул мальчик.
– Славно, славно, – улыбнулся доктор, осматривая его руки и ноги. – Я вижу большие успехи. Я бы даже сказал просто поразительные успехи. Похоже, эти новые процедуры творят чудеса… А ну ка, сожми мою руку. Ого! Так, так, так…
Профессор задумчиво посмотрел на мальчика.
– А знаешь, – сказал он внезапно, – пожалуй, пора отправлять тебя домой. Да. Встретишь Новый год дома. Сестра, отметьте его на выписку.
Глядя на втянувшееся лицо мальчика профессор нахмурился:
– Ты что-то не рад, как я погляжу. Что-то не так?..
– Я рад, – смущённо пробормотал сбитый с толку мальчик, – просто вы же говорили, что я должен пройти до окна, чтобы попасть домой…
– Вот и потренируешься дома, – ответил профессор, – а к нам будешь приезжать на процедуры. Думаю через месяц, ты уже сможешь ходить…
– Но я уже могу!
Профессор улыбнулся и подмигнул медсестре.
– Каков герой, а?! На выписку его…
Он отвернулся и хотел уже выйти из палаты, когда мальчик откинул одеяло и вскочил на ноги.
– Но я и вправду могу ходить! – крикнул он. – Вот, смотрите!
Он сделал пару шагов, но врач тут же подхватил его под руки и усадил на кровать.
– Ни в коем случае так не делай, – сказал он. – Ты слишком долго лежал. У тебя может закружиться голова и ты упадёшь. Тебе нужно учиться ходить понемногу. По шагу в день.
– Но я и так уже давно тренируюсь, – ответил мальчик и подробно рассказал профессору о том, как он учился ходить, умолчав только о говорящем снегире. Он по опыту знал, что взрослые не очень-то верят в подобные истории.
–Невероятно!– воскликнул профессор. – Просто невероятно! Да, теперь я просто обязан выписать тебя. И знаешь, хотя мы все очень к тебе привязались, я очень рад, что ты уезжаешь. Завтра утром, ты отправишься домой, а пока отдохни и пообещай, что больше не будешь ходить один. Это может быть опасно. Обещаешь?
Да, – радостно ответил мальчик. – И спасибо вам большое!
– Не-е-ет, – скромно отмахнулся профессор, – это всё твоя заслуга. Если бы не твоя решимость, никакие процедуры и лекарства не поставили бы тебя на ноги, уж поверь моему слову.
Весь день мальчик принимал поздравления, а его родители были просто на седьмом небе от счастья. Они даже ушли пораньше, чтобы успеть всё подготовить к завтрашнему празднику. Мальчик с нетерпением ждал вечера, чтобы обрадовать своего друга и договорится с ним о новой встрече, у него на балконе. Он уже рисовал в своём воображении, какую чудесную кормушку он сделает ему вместе с папой, и какие замечательные лакомства будет туда класть, но его планам не суждено было сбыться. Во второй половине дня пошёл густой снег и все в больнице, кроме мальчика, обрадовались ему и говорили что от этого снега у них праздничное настроение. Снег становился всё гуще и гуще, пока не превратился в настоящий буран, и стало понятно, что в такое ненастье ни одна птичка не сможет летать. Всё же, мальчик надеялся и с трепетом ждал своего друга у открытого окна, пока медсестра не прогнала его, сказав, что если у него поднимется температура, то он останется в больнице ещё на неделю. Она закрыла окно и выключила свет, но мальчик всё равно не спал и всё глядел в заснеженные окна, и ждал, и надеялся, но снегирь так и не прилетел…
– И что же было дальше, – спросил Серёжа.
– Дальше… – эхом отозвался папа. – Дальше, мальчик уснул, а когда проснулся, то у него было столько забот, что он забыл обо всём на свете. Он сердечно попрощался со всеми врачами, подарил всем медсёстрам по небольшому новогоднему подарку и поехал с родителями домой, где его ждала большая ёлка и очаровательный чёрный котёнок Куся, о котором давно всегда мечтал. Это был самый счастливый Новый год в их семье, и они даже водили хоровод вокруг ёлочки, а Куся играл с мишурой и что-то мурлыкал.
На следующий день, несмотря на усталость и массу новых впечатлений, мальчик подошёл к папе и сказал, что ему нужны дощечки, пила, гвозди и молоток.
– Но зачем, – удивился отец.
– Я хочу сделать кормушку, – ответил мальчик.
– Для кого?
– Для одного моего друга, – сказал мальчик.
– Ладно, – кивнул отец. – А ты уверен, что он прилетит?
– Уверен, – улыбнулся мальчик. – Я оставил ему на карнизе записку с нашим адресом и целой шоколадной вафлей. Он обязательно заметит её и прилети. Обязательно…
– И он прилетел? – спросил Серёжа.
– Трудно сказать, – задумчиво ответил папа. – Я видел там много разных птиц, в том числе и снегирей… Я хотел сказать, тот мальчик, чьего имени я не помню, видел их… Птицы постоянно прилетали к нему на балкон, и не раз ему казалось, что один пухлый снегирь смотрит на него как-то уж очень хитро, но, он не мог впустить его внутрь, потому что проказник Куся мог запросто схватить его за хвост. Он просто махал ему правой рукой, а потом шёл делать уроки, потому что ему нужно нагонять своих товарищей в школе.
Капитан Жиробас
– Итак, – провозгласил папа, – давайте смотреть, кто что поймал. Варвара, что у тебя?
– Четыре окуня, плотва и три карасика, – гордо заявила Варя, выкладывая свой улов на траву.
– Недурно, недурно, – сказал папа. – Серёжа?
– У меня шесть окуней, три плотвы и четыре карася, – ответил Серёжа. – И ещё одного окуня утащил Степашка и он удрал обратно в реку.
– Неплохо, – кивнул папа. – Кто следующий?
– Я, – выступила вперёд мама. – У меня, правда, одни караси, но зато целых семь штук. А что у тебя?
– А у меня… – пробурчал папа, потирая нос. – мне попалось плохое место. Всего один карась и два окуня. Но у меня сорвалась какая-то огромная рыбина! У меня даже леска лопнула!
– Видел я эту рыбину, – хмыкнул Серёжа. – Это коряга, пап, там их полно, я же тебе говорил…
– Я точно видел огромную рыбину, – продолжал настаивать папа. – Наверняка это был гигантский сом… Короче, мне не повезло.
– Как обычно, дорогой, – усмехнулась мама, вынимая из рюкзака плед и сумку с едой. – Но в любом случае, нам пора подкрепиться и трогаться в обратный путь. Скоро будет слишком жарко.
Они удобно устроились на цветастом пледе и приступили к завтраку.
– И всё же я продолжаю утверждать, что это был огромный сом, – сказал папа спустя пять минут, с аппетитом вгрызаясь в многослойный бутерброд. – Он ещё подмигнул мне и показал хвостом кукиш. Просто ужас, какие невоспитанные стали эти сомы… Хоть на рыбалку не ходи.
Папа сделал внушительный глоток ягодного морса и вновь откусил кусок от своего исполинского бутерброда.
– Завтрак достойный самого Жиробаса! – пробурчал он с набитым ртом.
– Кого-кого? – не поняла мама.
– Жиробаса! – ответил папа и от души рассмеялся. – Так звали одного моряка, который очень любил покушать, но при этом, желал быть стройным и подтянутым, а потому, плавал вокруг света на своём фрегате «Обжора», в поисках чудодейственных средств для похудания.
– А зачем? – спросила Варя.
– Чтобы есть и не толстеть, конечно же, – ответил папа.
– Но разве так можно? – удивилась девочка.
– Нет, конечно, – улыбнулся папа, – но капитан Жиробас был иного мнения на этот счёт и продолжал есть за троих, а потом выслушивал советы всяких прохиндеев, слетавшихся к нему как мухи на сахар, и в один голос утверждавших, что только они способны вернуть ему былую стройность и худобу.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась мама, – расскажи нам поподробнее об этом Жиробасе.
– Легко, – ответил папа. – Всю свою жизнь капитан Жиробас провёл на торговом судне, а когда ему исполнилось 50 лет, он получил наследство от своего дядюшки и отошёл от дел. От скуки, капитан начал много есть и всего за пару лет превратился в настоящего обжору, которому приходилось перешивать все свои вещи каждый месяц, так как в старые он больше не влезал.
– Сорок три рябчика мне в яичницу, – ругался он, разглядывая себя в зеркало. – Эти штаны опять мне малы! Что за напасть, три бегемота мне в подушку! Эй, Самсон, отнеси мои штаны к портному и скажи что б на этот раз, он сделал их не на два, а на четыре размера больше. И принеси мне наконец-то что-нибудь поесть, лодырь ты эдакий, семь ядер тебе в сахарницу!
Самсон, высокий и тощий точно жердь малый, брезгливо поджав губы вкатывал тележку с едой, забирал штаны и удалялся, бормоча себе под нос:
– Кто бы говорил, проклятый обжора… Только и делаешь, что ешь да спишь…
Тем временем, капитан Жиробас, скидывал треснувшие штаны и снова нырял в свою тёплую постели, чтобы приступить к «лёгкому» перекусу, предшествующему первому завтраку. Он неспешно съедал дюжину сырников со сметаной, выпивал кувшин молока, проглатывал головку сыра, крендель с маком, рулет с повидлом, десяток крутых яиц и огромную чашку какао, после чего, дремал ещё немного, чтобы набраться сил.
Около 10 утра он вновь открывал глаза, сладко тянулся и дёргал за шнур, который приводил в действие колокол, подвешенный на кухне.
– Эй, вы, бездельники, – вопил он. – Сорок три холодных осьминога вам подмышку, пошевеливайтесь, если не хотите чтобы я умер с голода! Где мой завтрак?!
Дом приходил в движение и спустя несколько минут, на столе капитана появлялась груда яств.
– Отсохни моя бизань, если я вечно буду терпеть таких ленивых слуг, – гремел капитан и принимался за еду.
В этот раз он ел более основательно. Омлет из 20 яиц, творожная запеканка, пирог с крольчатиной, пудинг, поднос шоколадного печенья, ещё один кувшин молока, сливочное мороженое с фисташками и три больших кофейника кофе.
– Разрази меня синяя каракатица, если я сегодня ещё хоть раз притронусь к еде, – ревел Жиробас. – Эй, Самсон, я запрещаю тебе приносить мне сегодня ещё еду, чтобы я не говорил, черепаху мне в компот. Ты понял меня?
– Понял, понял, – отвечал слуга и шёл на кухню, чтобы проверить, всё ли готово ко второму завтраку.
Жиробас же, сытно охая и поглаживая своё толстое пузо, выходил на веранду, садился на кресло качалку, брал в руки газету и закуривал трубку. Он сидел там около полутора часов, после чего, начинал подавать первые признаки беспокойства.
– Самсон, – кричал он. – Самсон, тайфун тебе в ноздри, принеси мне лимонад и крекеры. У меня что-то першит в горле…
– Но капитан, – вяло протестовал слуга, – вы запретили мне приносить вам еду…
– Что?! – взрывался Жиробас. – Бунт на корабле?! Семь тысяч омлетов тебе в брюхо, а ну пошевеливайся или я велю выбросить тебя за борт!
– Бросайте… – отвечал Самсон, разглядывая сад.
– Ах ты, мерзавец, пралине тебе в ботинки, – неистовал капитан. – Вон с глаз моих! Вон!
Самсон удался и говорил повару, чтобы всё было готово к 12-00.
Ровно в полдень, умирающий с голода капитан Жиробас бросался в гостиную, срывал со стены свою старую морскую саблю и, размахивая ей над головой орал:
– Сию минуту подать мне мой второй завтрак, камбалу вам в варежки или я за себя не ручаюсь!!!
В тот же миг, двери столовой распахивались и капитан, бросался к столу, урча, точно сотня голодных котов. Он спешно уминал полсотни вареников с картофелем, съедал пару салатов, холодное мясо с зеленью, дюжину сосисок, несколько сэндвичей с тунцом, сыром, крабами, сёмгой, анчоусами, ветчиной и горчицей, выпивал два литра чая и заморив червячка, уже спокойно лакомился пирожными.
– 30 вафель вам вместо паруса, бездельники… – беззлобно ругался капитан, отправляясь на предобеденную прогулку по своему саду. – Вечно приходится их погонять, чтобы не умереть с голоду, банку шпрот им на галстук…
Прогулка занимала около пятнадцати минут, после чего, запыхавшийся капитан тяжело опускался на скамейку в дальнем углу парка и перекусывал орешками в шоколаде, которые предусмотрительно брал с собой. Он любовался цветами, небом, травой, вспоминал свои морские приключения, и ему становилось грустно.
– Морскую капусту мне в бороду… – бормотал он, принимаясь за третий пакетик орешков. – Я завяз на это отмели, точно баржа с кривым лоцманом и мой киль всё глубже уходит в песок… Надо что-то делать, 14 кашалотов мне в трубку, или я совсем раскисну…
Грусть становилась такой сильной, что капитан Жиробас вскакивал с места и бежал к дому, где его уже поджидал горячий обед.
– Наконец-то вы расстарались, черти сухопутные, стаю медуз мне на камбуз, – радостно басил капитан и окунал ложку в черепаховый суп, за которым следовала уха, потом рассольник, далее жаркое с печёным картофелем, затем тушёное мясо, фаршированная рыба, спагетти с мидиями, пирог с грибами, икра, шашлык, торт Наполеон, булочки с мёдом, конфеты и бочонок кваса.
От такого обеда даже капитан Жиробас начинал чувствовать лёгкое удушье, поэтому сразу же ложился на кушетку и пережидал приступы икоты и изжоги, перечитывая приключения Робинзона Крузо.
– 60 сардин мне в печень, – бормотал он, охая и ворочаясь с боку на бок, – может отложить ужин? Да, пожалуй, так я и сделаю… Самсон, дармоед ты эдакий, я же приказал тебе не кормить меня, ржавый якорь тебе в какао! Заруби себе на носу – никакого ужина сегодня, слышишь меня, три с половиной кита тебе в селезёнку?!
– Слышу, – отвечал Самсон, только что вернувшийся с кухни, чтобы проверить хорошо ли промариновался молочный поросёнок и готов ли крем для эклеров.
– А раз слышишь, 500 вёсел мне в борщ, принеси мне мои пистолеты, чтобы я смог застрелить тебя, если ты принесёшь мне хотя бы одну только хлебную корку!
– Хорошо, – кивал Самсон, и шёл за пистолетами, в которых вместо пороха давно был насыпан перец, а вместо пуль, лесные орехи.
– Смотри у меня, негодник, макароны мне в тельняшку, – потрясал пистолетами капитан. – Только покажись мне со своим ужином и я сделаю из тебя решето, камбалу мне в эскимо!
Но к семи часам вечера голод становился невыносимым и Жиробас воздевал руки к небу:
– Самсон, 824 мокрых тюленя тебе за пазуху, где мой ужин?!
– Вы запретили мне кормить вас, капитан, – отзывался слуга.
– Немедленно неси мой ужин или сделаю из тебя сито, куриный бульон тебе в уши, – кричал капитан. – Живо!
Двери столовой вновь гостеприимно распахивались, и капитан устремлялся внутрь, чтобы отведать поросёнка с гречневой кашей, филе угря, пельмени с бараниной, огромную пиццу, три дюжины различных эклеров, фруктовое желе, пахлаву, пряники и сладкий сидр.
– 10 пудингов мне на мачту, это был роскошный ужин, лодыри, – веселился капитан. – Помогите мне встать и дойти до капитанского мостика, и смотрите, не отдавайте мне ключ от погреба до утра, а не то я разорву вас в клочья, шпангоут мне в кофе!
Капитан ложился в постель и вскоре засыпал, но около полуночи, в его комнате зажигалась свеча и он, тяжело топая босыми ногами, начинал спускаться по скрипучей лестнице, ведущей в подвал.
– Канальи, разрази вас всех цунами, – слышалось оттуда спустя минуту. – Кто спрятал ключ от моего погреба, сто крабов вам на зубную щётку?! Самсон?!
– Да, капитан… – слышался сонный голос слуги.
– Кто украл мой ключ от погреба, 50 русалок мне в трюмы, отвечай немедленно?
– Вы сами мне его отдали, перед тем как лечь спать, – отвечал Самсон.
– Ложь, горчицу мне в арбузы! – ревел Жиробас. – немедленно отдай мне ключ, который ты подло украл или я насажу тебя на вертел как куропатку, море мне в боты!
Ключ перекочёвывал в руки капитана и тот, трясущимися от голода руками, вскрыл замок и ринулся в погреб, где с потолка свисали колбасы, свиные окорока, грозди сарделек, а в дальнем углу, меж банок с паштетом и соленьями, белели головки сыра.
– Абордаж вам вместо сала, – бормотал капитан, спешно сооружая себе огромный сэндвич со всем, что попадалось под руку. – Это ж надо такое удумать, пытаться уморить голодом своего собственного капитана, искусай меня прибой… Глаз да глаз за этими прохвостами, винегрет мне на румпель…
Капитан съедал несколько сэндвичей, каждый размером с большую дыню, затем отгрызал десяток сарделек, глодал окорок, резал колбасу, сыр, лакомился паштетом и только после этого (прихватив с собой пару фунтов изюма), покидал погреб и ложился спать, чтобы на следующее утро начать всё с начала.
И вот однажды, на третьем году такой жизни, капитан Жиробас проснулся раньше обычного, по причине того, что его кровать проломила пол и рухнула на первый этаж. Это было последней каплей.
– Холодец вам за шиворот, я этого больше не потерплю! – воскликнул капитан, силясь встать с обломков кровати без посторонней помощи. – Самсон, мошенник, где тебя носит, сотню чаек тебе в брюки, помоги мне встать немедленно!
Самсон с трудом поднял хозяина и тот с удивлением огляделся.
– Вот так кораблекрушение, семь груш мне под килем. Похоже, мой дом совсем прогнил, раз не выдерживает кровать, зелёный горошек мне рот!
– Просто вы стали толстым как боров, – ответил на это Самсон. – Скоро ни один дом вас не выдержит и вам придётся спасть на земле…
– Что?! – взвился капитан Жиробас. – Да как ты смеешь, пять тысяч морских коньков тебе за пояс! Ты уволен!
– Отлично, – сказал слуга. – А то мне стало скучновато одному…
– Что ты несешь, соль мне вместо сахара? – заверещал капитан – Почему это одному?
– А так, – ответил слуга. – Все от вас разбежались ещё два дня назад. Повар ушёл последним, сегодня утром, так что не ждите завтрака.
– 6 кальмаров мне на брови, как же так? – изумился капитан.
– Говорю же вам, вы стали жирным точно боров и всем до смерти надоели своими криками, – ответил Самсон. – Прощайте…
– Но что же я буду кушать, зефир мне вместо глаз?! – захныкал капитан. – Не покидай меня, гром и молния!
– Я останусь, но только при условии, что вы похудеете, – сказал Самсон.
– Я согласен, Гольфстрим мне в оладьи. Я на всё согласен, только немедленно принеси мне еды!
– Нельзя похудеть, если постоянно что-то есть, – возразил слуга. – Так не бывает!
– Ах не бывает?! – завопил капитан Жиробас, краснея от бешенства. – Тогда провались ты пропадом, сын компота и трески! Я и сам управлюсь, унеси меня зюйд-вест!
Самсон пожал плечами и удалился, а капитан, дополз до кухни, наскоро перекусил четырьмя батонами, арахисовой пастой, тремя колбасами, сухофруктами, банкой варенья и холодными голубцами, встал на четвереньки и направился в конюшню. С грехом пополам, он забрался на телегу и отправился к нотариусу, где продал свой дом и землю, а на полученные деньги, купил крепкую шхуну, назвал её «Обжора» и отправился в кругосветное плаванье, в поисках чудодейственного средства для похудения. Само собой разумеется, что в пути капитан не испытывал мук голода. Его трюмы были полны припасов, а сам он постоянно носил за поясом две сырокопчёные колбасы, и вязанку телячьих сосисок на шее.
– Э-ге-гей, пошевеливайтесь, оливье мне вместо палубы, – кричал он матросам, откусывая кусок колбасы. – Нас ждут приключения, разорви меня на тряпки!
Для начала, «Обжора» обошёл всё Средиземное море, не пропуская ни одного мало-мальски крупного порта, где капитан Жиробас, после сытного обеда разумеется, неизменно интересовался у местных жителей, как ему похудеть, не прекращая есть.
Большинство людей только удивлённо пожимали плечами, утверждая что это невозможно, но капитан был настойчив и всюду находил проходимцев, обещавших ему чудо.