Ушма

Всё давно стихло, и жуткое пение угасло меж руин, но я ещё долго не мог спустится, и просто лежал и смотрел на окровавленный кусок белого сарафана, застрявшего в ветвях колючего кустарника рядом с треугольным домом. Последний обрывок чьей то короткой жизни, тонкий лепесток едва распустившегося цветка, ставший ему не фатой, но саваном.

Свифт появился как всегда неожиданно, точно его принёс клок серого тумана. Он долго смотрел на меня стоя вполоборота, а потом неторопливо затрусил меж кустов. Я спустился вниз и зашагал вслед за ним. Помертвевший и непомнящий собственного имени призрак, бредущий в сером тумане в окружении себе подобных, невесть куда и невесть зачем. Бесформенный обломок кораблекрушения дрейфующий в бесконечном океане небытия.

Мы двигались медленно, делая большие, непонятные мне круги, обходя болота и сторонясь некоторых домов. В одном из них, двери в затопленный подпол были отворен и я задержался у них ненадолго, привлечённый странным плеском внутри. Заглянув вниз, я увидел несколько человекоподобных созданий, бултыхающихся как стая тюленей в густой, грязной, похожей на нефть воде. Их тела были черные и гладкие, а на лица не было глаз и носов, только большие, жадные рты, которыми они впивались друг в друга, но не в желании утолить голод, а слиться воедино… Это был последний раз, когда меня вывернуло наизнанку – сухо, горько, едко. Затем я долго не мог подняться, задыхаясь от ужаса и отвращения.

Свифт ждал меня, застыв как статуя меж двух ржавых остовов парников. Болотный Сфинкс, овеваемый гнилостным туманом преисподней. Куда он вёл меня?.. И вёл ли вообще?.. С чего я решил, что он мой проводник?.. Может, мне только казалось, что он направляет меня?.. Может, я следовал за тенью?.. Может, он очередной плод моего воображения?.. Предсмертный мираж?.. Фантом, как и я сам?..

Ответов не было, но и сами вопросы мгновенно тонули, едва всплыв на поверхность сознания, поскольку не имели смысла. Я знал лишь одно – мне нужно следовать за ним, кем бы он ни был – и я следовал, позабыв про всё остальное. Это была моя единственная и окончательная ставка.

Несколько раз я замечал других призраков, как правило детей. Они прятались при виде Свифта, но разглядев меня, осторожно показывались из своих убежишь – чердаков, сараев и даже ржавой трансформаторной будки, в недрах которой скрывался седой мальчик лет 10, со страшной раной на животе.

У всех в глазах плыл серый туман, а лица были пустынны и холодны. Я больше не пытался приблизиться к ним или заговорить. Я просто разглядывал их, пока шёл мимо и они оставались позади, один за другим, превращаясь в неотъемлемую часть пейзажа, такую же как и странный призрак с собакой, безмолвно прошагавшие мимо них.

Я не сразу заметил, что Кремль исчез. Я давно потерял направление, беспрекословно следуя за Свифтом. Когда мы перешли очередное небольшое болото, я не придал значение большой куче гнилых, замшелых досок, что была по правую руку от меня. Но затем, я заметил остов сторожки, небольшой подъём дороги, круто уходящий влево – в сторону Крыма, а справа, призрачную арку металических въездных ворот, с ещё читаемой вдвойне неуместной надписью «ОЛИМПИЕЦ». Я снова стоял на «перекрёстке всех дорог».

Смутный отголосок прошлой жизни ненадолго пробудился во мне. Повинуясь ему, я свернул с тропинки и подошёл к руинам. Свифт, едва различимый в тумане, замер на другой стороне болота, глядя куда-то в сторону.

Я пытался вспомнить, что это место значит для меня, старался вызвать из памяти какие-то образы, воспоминания, эмоции, но не мог. Туман был снаружи и внутри меня. Я стал его частью. Верным слугой – без имени, без чувств, без прошлого. Даже само слово Кремль не имело никакого смысла. Только бесконечная серая пустота.

Несколько человеческих силуэтов показалось из за сторожки. Я знал, что они не причинят мне вреда, поэтому не прятался. Неподвижные и безликие, как манекены, они молча взирали на меня глазами цвета неба, а затем скрылись из вида. Лицо одного из них показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Быть может, это был мой друг, или сосед, а может – отец… Я не знал. Всё вокруг стало безразлично-серым. Я опустился на доски и обхватил голову руками. Смертельное отчаянье заполнило меня до краёв. Мне некуда и незачем было идти. Я едва ли вообще существовал. Этот мир… Это видение… Что бы это ни было, но это было невыносимо… Невыносимо…

Свифт негромко зарычал и скрылся в подступившей мгле. Я не сразу уловил сигнал опасности. Только когда чёрная вода стала подступать к моим ногам, я встрепенулся, но бежать было уже поздно: болото вокруг меня превратилось в озеро, скрыв под собой узкий кусок дороги в Крым. Протяжный стон донёсся до моих ушей – Ушма вновь обходила свои владения и даже мёртвые спешили укрыться от её взора.

Сомнения, отчаянье, безысходность слетели с меня как прах под дуновением древнего ужаса. Я побежал к сторожке и стал искать место, где можно спрятаться, но там уже были люди. Они не пытались прогнать меня, просто печально смотрели туманными глазами из своих убогих укрытий. Я впервые увидел на их лицах какую-то эмоцию – смертельный ужас. Останься я там, я бы мог выдать и их и себя, поэтому я поспешил к видневшемуся вдали дому, но чёрная вода преградила мне путь. В ней плескались те отвратительные чёрные существа из подвала. Очевидно они не боялись Ушмы и увлечённо охотились, пожирая всё, что могли схватить. Я видел, как одно из них поймало в камышах чайку и стало жадно запихивать её себе в пасть, давясь и помогая себе руками с оплавленными пальцами. Чайка хрипло кричала, упиралась и остервенело клевала чёрную тварь, постепенно исчезая в её судорожно сокращающейся глотке…

Пение приближалось. Нужно было на что то решаться. Я упал в зловонный, кишащий какой-то пакостью ил и начал кататься в нём, пока не был покрыт им с ног до головы. Затем я поспешил к почерневшим от плесени обломкам Кремля и взобрался на самый верх, куда, по моим расчётам, чёрная вода не должна была добраться. Я лёг практически на виду, сумев лишь частично втиснуться под ошмётки замшелого шифера и набросать на себя мелкий мусор. Затем я обмяк, закрыл глаза и представил себя разлагающимся трупом, что, учитывая ситуацию и запах, было не трудно.

Журчание окутало меня со всех сторон. Мёртвая вода текла мимо меня, едва не касаясь лица. Подвижная, блестящая, ровная как зеркало, в котором, однако, не отражалось даже небо. Капли воды с руки ведьмы звенели оглушающе. Я впервые уловил в этом звуке какую-то незамысловатую, клейкую, прихрамывающую мелодию, которую невозможно было выбросить из головы. Она манила и завораживала, и чем больше я слушал её, тем больше мне открывалась незримая изнанка смерти – бездонная и зацикленная, как чёрная материя. Я плыл в её космосе, постигая неведомый смысл превращений и погружений, задыхаясь и растворяясь в запредельном ужасе и беспредельном покое. Это и была та самая нить, что связывала нас и манила за собой. Невидимые струны дрожали сами собой, вечные и неизменные. Сама жизнь возникала из этой вибрации, и угасала вместе с ней, чтобы снова вернуться в мрак безвременья.

Борзые прошли недалеко от меня, делая «стойки» и вслушиваясь в шорохи царящего вокруг запустенья. Тяжёлый запах падали исходивший от них уже не мог меня поразить. За ними проковыляла несчастная, изуродованная девочка, которая никак не желала сгинуть в ужасающей бездне. Её платье полностью развалилось, обнажая белую истерзанную плоть залитую чёрной кровью, в которую, шествовавшая следом ведьма, продолжала мерно и беспощадно втыкать свою ужасающую клешню.

Я закрыл глаза, когда Ушма проплывала мимо, огромная и кошмарная, в окружении своей мёртвой свиты и открыл их вновь, лишь когда журчание и стоны утихли вдали. Только мелодия смерти не покинула меня. Тонкой паутиной она повисла на моём лице и сколько бы я ни пытался её снять, она оставалась там. Чёрное таинство иных миров, сотканных на обратной стороне смерти оставило на мне свою печать. Возврата быть не могло. Я знал это. Но мой путь был незакончен и я намеревался пройти его до самого конца.

Глава 6

Кое как счистив с себя грязь я покинул остатки Кремля и перешёл подсохшее болото. Свифта не было видно, но я знал, куда держать путь – к дому Анюты – месту, где всё началось. Я не сомневался, что несмотря на пожар, здесь он уцелел. А вместе с ним могло уцелеть и то, что хранилось в тайнике. Но перед этим, я не мог не заглянуть на свой участок.

Крым находился едва ли не в большем запустении, чем остальные дачи. Близость леса и болот сделали своё дело. Вся земля была в той или иной степени затоплена, представляя собой огромное, очень мелкое, заболоченное озеро, поросшее склизким камышом и тёмной осокой, из которого гнилыми зубами торчали причудливые развалины домов и чёрные остовы деревьев. Низкое серое небо нависало над своим серым отражением в воде, а между ними плыл серый туман, так что было неясно где верх, а где низ. Да и была ли эта разница?..

Я не встретил ни одного призрака на своём пути. Похоже, что даже для них это место было слишком уж неуютным. Только раз, я заметил борзую, галопом мчавшуюся мне навстречу по остатком главной дороги. Я отошёл в сторону и лёг ничком под ближайшие кусты. Тварь промчалась мимо, не глядя по сторонам, и через минуту я вновь продолжил свой путь по бесконечному серому пространству болотного ада. Путь из ниоткуда в никуда.

Мой дом пострадал не меньше других. Когда сосна умерла и рухнула на крышу, вода легко стала проникать внутрь, вызывая усиленное гниение. Второй этаж быстро превратился в замшелые руины, полные отвратных насекомых. Следом, частично обрушился потолок на веранде, увлекая за собой сотни книг с разрушенных стеллажей. Они устилали пол, как мёртвые бабочки, вздрагивая и шелестя почерневшими крыльями истлевших страниц. Время от времени, очередная бабочка слетала к ним со второго этажа, на мгновенье оживляя бумажное кладбище, но затем всё снова стихало.

Вдоль стены всё ещё был различим ряд заплесневелый обуви и большой пластмассовый автомобиль, некогда ярко-красный, а сейчас белесый и покосившийся. Тут и там, болтались неряшливые обрывки истлевшего тюля, похожие на густую могильную паутину, покрывающую стены старинного склепа.

Это было одно из самых печальных зрелищ, которое я увидел за время странствий, за исключением трех кукол в одном из домов, по-прежнему пьющих чай из пластмассовых чашек за маленьким столиком, заботливо застеленным куском полосатой клеёнки. Их глаза выцвели и походили на глаза призраков, но выражение кукольных лиц всё равно было живее, чем у безмолвных теней населяющих этот мир.

Полностью уцелела только маленькая комната, хотя время и влажность превратили её во влажную мумию самой себя. Мне потребовалось выломать дверь, чтобы войти внутрь, но я немедленно выскочил обратно, потому что спёртый воздух внутри был таким кислым, что резал глаза.

Я выждал, пока комната немного проветрится, а затем осмотрел её. Всё было узнаваемо. Старый ковёр, полосатое покрывало, мамина одежда на вешалке, огромная кочерга из нержавейки в углу, ржавый топор, несколько трухлявых берёзовых поленьев, маленький радиоприёмник, прокисшие батарейки к нему, отцовские лекарства, несколько книг и мои рыболовные блесны на журнальном столике.

С краю, отдельной стопкой лежали мои тетрадки за 3 класс. Несмотря на мамины протесты, мы с отцом торжественно сжигали их в первый день лета, чтобы тень школы не омрачала каникулы. Это была наша весёлая огненная традиция – «Врата лета» – которые должны были быть распахнуты навстречу счастью. Как давно это было… И было ли?..

Я всё чаще задавался этим вопросом. Был ли я тем человеком, каким я себя представляю?.. Правдивы ли мои воспоминания?.. А если да, то насколько?.. Мой ли это дом?.. Чья память заключена во мне?.. Был ли я вообще когда либо человеком?.. Может я призрак, что скитается тут бесконечно долго и узнаёт всё вокруг, лишь потому, что видел это бессчётное множество раз?.. Может я просто придумал себе прошлую жизнь?.. Убедил себя, что это мой дом, а люди жившие в нём – моя семья…

Эта мысль на миг ужаснула меня. Чтобы хоть как то отогнать её, я принялся искать фото, чтобы понять, что я это я, пусть хоть и мёртвый. Это было нелепо, но я не мог успокоится, пока не отыскал коробку со старыми фотографиями. Они слиплись, выцвели, частично развалились, но я всё же нашёл там отца и мать, и себя маленького сидящего у матери на коленях. Но разве этот круглолицый смеющийся мальчуган был я?.. Никаких других фотографий, где я был бы старше не сохранилось. В какой-то момент, я оставил поиски. К чему это всё?.. Какая теперь разница?.. Я тот, кто есть сейчас, кем бы я ни был прежде, и это главное. Я оставил фото и вышел.

В большой комнате царил разгром. Болотные джунгли проникли в неё через разбитое веткой сосны окно. Родительская кровать была покрыта жёлто-коричневыми грибами, за отлетевшими обоями сновали гигантские сороконожки, а под второй кроватью, обосновались какие-то плоские облезлые создания, недостаточно крупные чтобы представлять серьёзную опасность, но до крайности мерзкие. Забыв про осторожность, я в сердцах швырнул в них вазу, так что они скрылись на несколько минут, но затем опять начали высовывать свои приплюснутые белесые мордочки и рассматривать меня чёрными щёлочками гноящихся глаз.

Большой бельевой шкаф был распахнут, и его содержимое вывалилось на пол как гнилые внутренности из вспоротого живота. Большое зеркало на двери сползло с креплений, упало и раскололось. Только один длинный узкий осколок остался стоять и когда я подошёл ближе, в его мутных недрах мелькнуло моё отражение. Удивительно, но такая малость взволновала меня больше, чем царящий вокруг ужас. С дрожью в коленях я приблизился и осторожно взял осколок в руки. Быть может я смогу узнать себя?

Я бережно протёр его какой-то заплесневелой тряпкой и с трепетом поднёс к лицу. В узком, дрожащем куске стекла отразилось грязное, небритое, заострившееся лицо мертвеца, с объеденной верхней губой, обнажающей часть клыка, частично скальпированными щеками, лбом, шеей и измочаленным левым веком. Но не это поразило меня. Мои глаза… Застывшие и равнодушные, будто стеклянные, они, тем не менее, всё ещё были светло-голубыми… Покойник смотрел на меня внимательно и безучастно, но, постепенно, что то в глубине его взгляда дрогнуло и поплыло…

Я упал на колени и заплакал, беззвучно и бесслёзно, не в силах поверить тому, что увидел. Я всё ещё был жив… По крайней мере, пока ещё не стал одним из тех безликих существ, в чьих взглядах застыло мёртвое небо… Наверное поэтому, все они так внимательно и подолгу рассматривали меня… Быть может, я ещё…

Мои мысли прервали ужасное видение в осколке – за моей спиной, в дальнем углу комнаты стояла Ушма…

Я подпрыгнул как пружина, ощущая забытые удары сердца и сжал осколок обеими руками словно меч. Я был готов сражаться и погибнуть, но комната была пуста… Я покрутил головой, остро чувствуя, что происходит нечто нехорошее. Воздух вокруг был пропитан опасностью и она нарастала. Дикая мысль закралась мне в голову – я вновь поднёс зеркало на уровень глаз и осмотрел комнату в его отражении. Ведьма медленно приближалась ко мне из дальнего угла, вперив свой чудовищный взгляд прямо мне в спину… Её правая рука тянулась ко мне растопырив огромные когти… Она была всего в нескольких шагах… Её безумные глаза вращались и закатывались… Я швырнул осколок в стену и он разлетелся на куски, но, кажется, было уже слишком поздно – Ушма узрела меня. Где то вдалеке дружно взвыли борзые и туман наполнился стоном и шумом. Твари со всех сторон мчались к моему дому.

Я выскочил наружу через разбитое окно и кинулся прочь, стараясь бежать по сухому месту, чтобы не шуметь, но это было практически невозможно. Вода, камыш, остатки заборов, парников, сараев, изгородей, разросшиеся кусты и поверженные остовы деревьев создавали идеальную полосу препятствий. Я успел отбежать не более чем на сотню метров, когда за спиной послышался звон битого стекла и хриплый стон псов.

Пока твари обыскивали мой дом и крушили всё вокруг, я успел преодолеть ещё один участок, но когда шум внезапно стих, я остановился как вкопанный. Не найдя меня в доме, борзые как по команде поднялись на задние лапы и стали вслушиваться. Я видел их головы в прогалине кустов и слышал громкое сопение. Кажется, среди них была и хорошо знакомая мне хромая тварь.

Ничего не услышав, стая веером закружила вокруг дома, постепенно расширяя круги. По счастью, они ужасно шумели и всюду лезли напролом, так что я не терял времени. Короткими перебежками я пересёк заболоченное место, с содроганием перешёл в брод большую лужу и выбрался на переулок Анюты.

Здесь было относительно сухо. Высокая, почти по грудь трава полностью поглотила дорогу и казалась достаточно безобидной. Я шагнул в неё, рассчитывая укрыться, но обнаружил, что она кишит клубками змей. Я бы никогда не рискнул пойти этим путём, но журчание воды и фырканье псов были совсем рядом. Ещё минута и они будут рядом. Терять было нечего.

Я нырнул в траву и пополз на четвереньках, стараясь держаться подальше от шипящих чёрных клубков. Это оказалось непросто. При моём приближении, они оживали, являя несколько змеевидных отростков, толщиной с детскую руку и длинной до полуметра. Каждый отросток заканчивался продолговатым моллюссковидным бутоном, раскрывающимся в зубастую пасть размером с блюдце, которые тянулись ко мне.

Это были те самые цветы из адских джунглей, которые я видел однажды в кошмарной галлюцинации на втором этаже анютиного дома. По счастью, они не могли передвигаться и росли не сплошь, а на некотором расстоянии друг от друга, создавая причудливый лабиринт смерти, в который было куда проще войти, чем его покинуть. Кажется, даже борзые предпочитали не иметь с ними дело, потому что они рыскали вокруг, и только раз или два рискнули заглянуть в высокую траву.

Я упорно пробирался между шипящими и пышущими ненавистью ко всему живому цветами, истекающими чёрной трупной слизью. Иногда проходы между тянущимися навстречу ядовитыми созданиями были столь узки, что я протискивался боком, извиваясь не хуже их самих, а там, где им всё же удавалось коснуться меня, моя одежда превращались в пропитанные слизью лоскуты.

Путь в двести шагов, отделяющих меня от дома Анюты, отнял все мои силы и внимание. Я знал, что Ушма близко – я слышал тяжёлый маятник её шагов и один раз видел плывущую над травой голову ведьмы, высматривающую меня вокруг, но цветы требовали моего полного сосредоточения и я не думал о прочих опасностях. Иногда ручейки чёрной воды перерезали мне путь и мне приходилось петлять в траве, находя сухие участки.

Вначале я опасался, что издаваемые цветами звуки выдадут меня, однако встревоженные рыскающими вокруг борзыми, все цветы в округе шипели без умолку и стремились бросится на соседний куст, как бешенные животные. Иногда, там, где расстояние между цветами было невелико, им удавалось вцепиться в соседей и тогда их ярости не было предела. Схватка была короткой и беспощадной, и в конце победитель выглядел едва ли не хуже побеждённого.

На время, шипение в этом залитом чёрной слизью месте прекращалась, но новые ростки сразу же проклёвывались сквозь влажную землю. Они быстро набирали силу, и даже будучи совсем крохами, точь в точь как детёныши гадюки, уже были готовы жалить и убивать.

Оглушённый шипением и неимоверной злобой, я не заметил, как шум погони переместился в сторону и начал стихать. Ожидая подвоха, я не торопился вставать и осматриваться, предпочитая неподвижно лежать в мокрой траве, в окружении моих убийц и, по совместительству, защитников.

Серое небо смотрело на меня огромным глазом призрака. Оно было так близко, что казалось, его можно было потрогать, но пробегающие волны тумана говорили о том, что небольшое пространство между ним и мною, всё же имелось. По крайней мере пока.

До дома Анюты было рукой подать. Я давно заприметил его замшелую крышу, но не торопился к нему идти. Я хотел отдохнуть, а ещё больше – отсрочить тот момент, когда осмотрев дом и ничего там не найдя, я потеряю цель, а с ней и последнюю надежду. Да и была ли она?.. Какую тайну мне мог открыть тайник, если в нём вообще что-то было?.. Разве могло это знание спасти меня?.. Разве хоть что-то могло мне помочь?.. Дом Анюты наверняка был так же пуст и безжизненен, как и все прочие… И была ли эта Анюта?.. Существовала ли она когда-нибудь?.. Были ли мы знакомы?.. Быть может, это и есть мой дом, и поэтому меня так тянет сюда, а всё остальное только фантазия… Бред… Сказка… Бесконечный самообман… Может в этом дело?.. Может поэтому я так настойчиво шёл сюда… Быть может, уже не в первый раз… Или меня и правда вёл сюда Свифт – странный проводник, который, якобы, мне помогает?.. Где же он сейчас, когда я у цели?.. Почему не ждёт меня у калитки?.. Отчего не манит за собой?.. Может пора признаться, что его никогда и не было… Что это мои иллюзии… Бред умирающего сознания… Я сам выдумал его… От безысходности и отчаянья… Просто чтобы иметь надежду… Иметь хоть что-то, за что можно держаться в этом безумном мире!.. Может, на самом деле, я просто никак не могу принять мысль, что я умер и никакой надежды нет и быть не может?.. Господи, я даже не знаю, могу ли я прервать это состояние!.. Могу ли я убить себя в мире смерти?.. А если да, то где окажусь потом?.. В какие глубины унесёт меня черная вода?.. Если туда, куда ведёт мелодия смерти, то об этом лучше не думать… Неспроста же другие скрываются, предпочитая обитать здесь, нежели попасться ведьме… Возможно, они что то знают… Или это просто инстинкт?.. Но какой?.. Они же мертвы!.. Их глаза серы как пепел… А мои глаза живы!.. Значит, надежда есть?.. Или это тоже самообман?.. Может, мои глаза тоже серы как взгляд неба, но когда я смотрю в зеркало, то вижу их живыми… Может, все блуждающие призраки видят себя живыми в зеркале… И пока они любуются собой, думая, что надежда есть, ведьма находит их, и уводит за собой… Эдакая адская крысоловка для неупокоенных душ…

Рой странных и до ужаса глупых мыслей порхал в моей голове. Я не противился ему. Я ничему не противился. Даже жуткие цветы вокруг, уже не казались мне такими страшными. В них была своя потусторонняя красота и завораживающая гармония. Смерть, как изнанка бытия, была пугающей и отталкивающей, но, постепенно, ты принимал её так же как и жизнь, просто потому, что она существовала. Иначе и быть не могло. В этом весь человек.

Я выбрался из травы, когда шипенье полностью стихло и звуки погони растаяли в тумане. Свифта нигде не было видно, но я был уверен, что он неподалёку и наблюдает за мной. Я чувствовал странное напряжение в воздухе, точно шёл под огромной линией электропередач. Туман, прежде похожий на рваную ткань, густел и сворачивался кольцами, медленно опоясывая дом Анюты. Я увидел множество призраков, стоящих чуть поодаль и чего то ждущих. Они не приближались и не удалялись, обратив ко мне свои пустые лица.

Остатки забора и сгнившего шиповника превратились в колючий вал, который окутывали бесконечные нити серого вьюна, напоминающего ржавую колючую проволоку. В углу маячил остов автомобиля, погребённый под остатками фруктовых деревьев и вездесущего мха. Калитка с виду сохранилась лучше. Её дверца была всё также наглухо замотана цепью, но один лёгкий толчок мягко повалило всю конструкцию назад. Путь был открыт. Я шагнул вперёд и все призраки сдвинулись со своих мест, будто привстав на цыпочки. Тугие кольца тумана ощупывали дом как гигантские белесые щупальца, превращая его в огромный кокон. Чёрный ветер задул мне в лицо, когда я поднимался по перекошенному крыльцу и входил в распахнутую дверь, а сонмы призраки подступали всё ближе и ближе.

Дом был пуст и молчалив, как и все жилища в которых я успел побывать. Близость болот сделало своё дело. Чёрная плесень покрывала стены и пол причудливой патиной, под ногами сновали неприятного вида насекомые, сквозь разбитые окна на кухню заглядывал камыш, а в гостиной процветали тончайшие серые грибы с полупрозрачными ажурными шляпками. Они покрывали стол, стулья, полки и поднимались по перилам и ступеням лестницы к открытому люку. Они хрустели под моими ногами как рождественский снег, когда я поднимался наверх и пахли чем то горьким.

На втором этаже плесень была такой плотной, что стены, пол и мебель казались обугленными. Чёрная слизь свисала с поперечных балок как сталактиты. Место за каминной трубой было залито подрагивающей чёрной слизью. Она выглядела как тошнотворный трупный студень, но такой мелочью меня давно было не запугать. Вооружившись кием и каким-то тряпьём, я быстро расчистил пол, обнажив чёрные доски, похожие на свежепропитанные креозотом шпалы. Подцепить их голыми руками было невозможно, поэтому мне пришлось спуститься на кухню и вернуться с большим ножом. Призраки были внизу. Они отступили в стороны, когда я проходил к столу. Среди них была Галина. На ней было ярко красное платье, а вспухшие пальцы украшали золотые кольца. Её лицо было черно и перекошено. Она смотрела куда то вниз, словно силясь прижать подбородок как можно ближе к горлу.

С помощью ножа я быстро обнаружил тайник и вытащил нужную доску. Внутри лежал истлевший свёрток с лохмотьями и большая, чёрная, вспухшая от частого перелистывания тетрадь. Слизь, которую она источала, шевелилась и расползалась живым, трепещущим пятном, жаждущим поглотить всё вокруг. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы взять её в руки, но я сделал это.