Дни шли, унося с собой зиму, весну, лето и листки отрывного календаря, висящего на стене землянки. В один из дней Андрей зашел в землянку и, у порога сняв с плеч плащ-палатку, с силой тряхнул ею, сбросив с неё налипший осенний снег. Положив каску на нары, он повесил автомат и плащ-палатку на гвоздь. Сев на свои нары, он левой рукой расстегнул воротник гимнастерки, а правой достал из лежащей на столе пачки папиросу, смял бумажную гильзу и прикурил от протянутой ему спички.

За эти месяцы он стал несравнимо старше того молодого офицера, что прибыл сюда после окончания военного училища. Дело даже не в полинявшей гимнастерке и стоптанных сапогах, и даже не в том, что он стал курить и научился пить водку не морщась. За эти месяцы он увидел слишком много для восемнадцатилетнего парня. Он пережил несколько бомбардировок вражеской авиации и артиллерийских ударов, неоднократно бывал в оборонительных боях и ходил в атаку. Видел смерть своих товарищей и ещё много чего. Он стал намного увереннее себя вести и стал по-другому смотреть на многие вещи.

Затянувшись в очередной раз, он, выпуская клубы сизого табачного дыма, сказал:

– Уж зима бы скорее что ли – всё лучше, чем грязь месить.

– Покуришь, в штаб сходи – вызывали тебя, – сказал Ерёмин.

– Зачем?

– А мне откуда знать?!

Докурив, Андрей затушил окурок, застегнул воротник гимнастерки, накинул плащ-палатку и надел на голову каску. Взяв в левую руку автомат, он вышел из землянки наружу.

В штабном блиндаже было тепло и сильно накурено. Доложив о своём прибытии, Андрей остановился у двери и ждал. Наконец, на стоящего офицера обратил внимание один из старших офицеров штаба воинской части в звании подполковника:

– Лейтенант, ты чего там стоишь?! Иди сюда! Знаешь, зачем тебя вызвали?

– Нет, не знаю, – ответил Андрей.

– А я сейчас тебе объясню! Вот, скажи – сколько твоим взводом и тобой лично за прошедшие сутки фашистов уничтожено?

– Да, нисколько. Боёв ведь не было…

– Знаю, что не было, – сказал подполковник, перебирая бумаги. – Вот смотри – твой сосед слева за сутки уничтожил двух фашистов, а вот сосед справа только одного. Одного, но уничтожил! А ты что?!

– А я ничего.

– Вот, именно, что ничего! Что за бездеятельность и вселенская терпимость к врагу?! Ты подумай, лейтенант. Хорошенько подумай, о чем мы с тобой сейчас говорили.

– Есть, подумать! – ответил Андрей.

– Всё, свободен, товарищ младший лейтенант! – ответил подполковник, потеряв интерес к продолжению разговора.

Выйдя из штабного блиндажа, Андрей направился на позиции своего взвода. В передней линии траншей он выглянул через бруствер и посмотрел на неприятельскую сторону. За заросшим бурьяном полем, покрытым слоем нетронутого снега, виднелось проволочное заграждение и больше ничего. Даже дым от костров не был виден. «Кого они уничтожают? И главное – как?» – подумал Андрей, развернулся и пошел в обратную сторону. Войдя в свою землянку, он увидел там спящего Ерёмина и, не желая его будить, взял фляжку с накопленными и неизрасходованными «наркомовскими», пачку папирос и вышел обратно. Дойдя до позиций соседнего взвода, Андрей зашел в командирскую землянку. Командир третьего взвода младший лейтенант Корнев, сидел у печки и подкидывал в неё дрова.

– Здорово, Андрюх! – поздоровался Корнев.

– Здорово, Санёк! – ответил Андрей.

– Ты, по делу, или как?

– По делу, – сказал Андрей и потряс фляжкой.

– Хорошее дело! – ответил Корнев, и пересев от печки на нары, выставил на сколоченный из грубых досок стол две металлические кружки.

Андрей плеснул в обе кружки и завинтил крышку фляжки. Подняв кружки офицеры, посмотрели друг на друга.

– Ну, за победу! – сказал Андрей.

– За победу! – поддержал Корнев.