– Ломпатри! – позвал рыцаря Гвадемальд. Белый Единорог обернулся. «Что же он делает?» – пронеслось в голове у Гвадемальда. У вирфалийского воеводы не укладывалось в голове происходящее. Он понял, сколь важный на самом деле выбор лежал перед Ломпатри. Но теперь изменить что-либо уже нельзя.
Неизвестно до чего бы ещё додумался Гвадемальд, если бы Ломпатри не воздел свой меч и не издал, что было мочи, кличь, который не слышал ещё ни один рыцарь в мире:
– За Троецарствие!
После этого Белый Единорог один кинулся навстречу тёмному войску и стал крушить подземных тварей.
Воодушевлённые новым кличем, рыцари, находящиеся во дворе форта, немедленно кинулись на выручку к Третьим Вратам.
Как только Ломпатри отсёк голову первому чудищу, все остальные как пробудились от глубокого сна, встрепенулись, зарычали и неистово ринулись в бой. Краем глаза Ломпатри заметил, что сзади на него летит клин всадников. Не мешкая, он бросил отбивать удары чудовищ и отпрыгнул в сторону. В ту же секунду клин, в центре которого шёл Вандегриф, влетел в беспорядочную массу волосатых чудовищ, протыкая их тела пиками, рубя мечами и топча копытами. Рыцари протаранили врага чуть ли не до самых ворот, но всё же увязли во множестве ярых противников. Чудища прыгали на всадников, словно лягушки, валили с коней и пытались убить своими примитивными орудиями, которые и мечами-то назвать сложно. Гвадемальд, следивший за всем со двора, понял, что дело принимает скверный оборот. Пришпорив коня, он поскакал за подмогой. Первого, кого он встретил, оказался брат Лорни.
– Кто? – выпалил воевода.
– Сотник Будимир! – рапортовал довольный воин. – Копья и лучники! Состав полный!
– Лучников на Дозорную Башню! – кричал Гвадемальд, разворачивая коня. – Копья за мной! Ура!
Будимир поднял вверх меч и побежал за командиром. Тут же из общего строя за ним потянулось человек пятьдесят с длинными копьями и крупными, чёрными, прямоугольными щитами с изображением белой башни. К тому моменту, как пехота вошла на склад, всадники уже спешились. Теперь они не атаковали тварей, валящих из Третьих Врат десятками и сотнями, а встали от стены до стены и только сдерживали натиск свирепствовавших врагов. Пехотинцы, прикрывшись своими большими щитами, тоже встали в ряд и навалились на врагов, но это лишь на миг сдержало несокрушимый натиск нечисти. Вскарабкиваясь по трупам своих соплеменников, чудища прыгали на людей, не жалея себя. Казалось, этим созданиям всё равно, умрут они или нет: единственное, чего они желали – убивать.
В ход пошли складские припасы. Коробки, бочки, доски и брусья – всё, что оказалось под рукой использовали для того, чтобы остановить врагов. В течение нескольких минут прямо на трупах людей и чудищ выросли баррикады. Будимир взял несколько смекалистых хлопцев, разобрал во дворе горящий костёр и притащил на баррикады длинные пылающие жерди. Огненные заграждения сработали хорошо: на правом участке фронта враг встал. Но по центру и слева битва шла хуже. Чудища из Третьих Врат отвоевали себе уже половину колонного зала и продолжали теснить людей. Трупов под ногами набралось столько, что нападающие и обороняющиеся ступали прямо по ним, вдавливая в резные каменные плиты.
Лорни с отрядом лучников, двигался в это время к Дозорной Башне. На пути им встречалось слабое сопротивление из разрозненных групп бандитов, но Скиталец так и не сделал ни единого выстрела. Пробегая мимо ворот склада, Лорни заметил, как из здания на ступени ручьём стекает кровь. Впопыхах он лишь краем глаза увидел кипящую внутри битву. Сражение шло далеко в глубине, но волны крови доходили аж досюда и выливались на тонкий слой снега.
– Поберегись! – закричал кто-то, отвлекая Лорни от созерцания кошмарных картин. Группа из пяти человек выскочила из-за угла замка и налетела прямо на отряд лучников. Вооружённые только лёгкими кинжалами и саблями, лучники сбились в кучу, обнажив клинки. Хорошо вооружённые противники, со щитами, в кольчужных доспехах и с тяжёлыми мечами легко остановили этот дальнобойных отряд. Лорни приготовился рубить врага, как откуда ни возьмись, на бандитов налетел нуониэль. Первых двух он отхлестал мечом, будто плёткой, оставив на их лицах смертельные раны. В третьего он метнул свой меч, пронзив шею, а на четвёртого накинулся вообще без оружия. Скрутив руку разбойнику, он отобрал у него оружие и сильно стукнул эфесом по затылку, пробив череп. Последнему он с разворота отсёк голову, покатившуюся к ногам командира лучников.
– Нуониэль! Тимбер! – закричали лучники, и Лорни с радостью влил свой голос в хвалебный крик, возносящий собрата по оружию. Далеко позади, на стене над воротами люди тоже выкрикивали имя нуониэля, радуясь, что его сказочная прыть на их стороне.
Нуониэль подоспел к дверям замка, где, как он думал, прячется тхеоклемен. Двери заперли изнутри, и теперь воины Гвадемальда пытались пробиться внутрь тараном из длинного бревна, с нахлобученной на конец железной корзиной для костра. Затея требовала времени: двери не поддавались тяжёлым ударам тарана. Командир отряда не переставая кричал: «Эй, раз! Эй, раз!» Дерево трещало, железные скрепы звенели, с каменных стен осыпалась пыль, но дверь не пускала захватчиков.
– Там много воинов! – сказал нуониэль командиру, отсчитывающему ритм. – Если будут Белые Саваны, отступайте под ту башню. Лучники вас прикроют.
– А куда вы, господин? – спросил командир, жалея, что этот великий воин покидает их участок.
– Попробую по стене! – ответил нуониэль и поспешил прочь. Он добежал до ворот, в которые уже входил плотницкий отряд, тащивший на телегах огромные мотки цепей для Третьих Врат.
– Верёвку и крюк! – крикнул им нуониэль! Воины сразу же стали копошиться в своих телегах и в момент предложили Тимберу аж три верёвки с крюками. Им стало приятно, что они в силах помочь богатырю. В эту ночь, если кто и относился плохо к сказочным существам, то на время забыл об этом или вовсе поменял своё мнение. Нуониэль же оставался безразличным к суждениям солдат-людей и занимался лишь тем, что считал наиглавнейшим делом своей жизни. С четвёртого раза он смог закинуть крюк на крышу той части замка, которая не вздымалась ввысь башней, а заканчивалась просторной площадкой. Эта часть находилась прямо над входом, и там тоже была дверь. Взобравшись по верёвке и перемахнув через зубчатую стену, Тимбер Линггер огляделся. Здесь, где стоило бы находиться лучникам и стрелять в тех, кто тараном бил по двери, не было ни души. Не теряя времени, нуониэль поспешил к двери, но она оказалась заперта. Тимбер заметил окно, врезанное в каменную стену чуть выше. Подставив бочку, он забрался на карниз и разрезал бычий пузырь, натянутый в раме. Он пролез внутрь и оказался на винтовой лестнице. Снизу слышались крики защищающих вход. Нуониэль стал тихонько подниматься вверх.
Лестница привела его к широким латунным дверям. Они стояли нараспашку, открывая проход в просторную комнату с массивным дубовым столом и несколькими стульями с высокими спинками. Тут горело три камина и множество факелов, вставленных в крепления на стенах между огромным количеством разноцветных штандартов. Нуониэль сделал несколько шагов и замер. Из дальнего тёмного угла вышла знакомая фигура с посохом – тхеоклемен.
– Господин нуониэль, – произнёс колдун сиплым голосом. – Из-за тебя Белый Единорог пошёл на смерть.
– Ты знаешь, зачем я пришёл, – сказал на это нуониэль.
– Я знаю, а вот ты – нет. Ты не понимаешь своей роли в холодном течении великой реки времени. Понятия не имею, чем же тебе промыл голову тот, кого ты называешь учителем. Однако, с тобой явно не всё ладно. Посмотри на себя – ты носишься по свету в поисках ответов на вечные вопросы, суёшь нос не в свои дела, заставляешь всех делать то, что хочешь ты.
– Твоё красноречие не остановит мою ярость, – решительно произнёс Тимбер и взялся за свой меч двумя руками.
– Как же ты несчастен! – сочувственно сказал тхеоклемен. – Ты думаешь, что избранный! Твой учитель сыграл злую шутку!
Нуониэль опустил меч. Как он ни старался не обращать внимания на чарующие слова колдуна, а не смог пропустить всё мимо ушей. Речи Иссгаарда всё же нашли лазейку в душу Тимбера.
– Избранность подразумевает поступок, – продолжал колдун. – А твой поступок так и не совершён. Я лично ещё не слышал ни об одном подвиге нуониэля, ученика тхеоклемена. А ты уже не молод. Даже по нуониэльским меркам. Да, вы, как и деревья, живёте долго, но твой конец близок. У тебя есть пять или десять лет. Для меня это лишь миг, да и для тебя время пронесётся так скоро, что ты и моргнуть не успеешь. Ты не избранный, ты никто!
– От твоих слов, хоть сейчас в могилу, – взяв себя в руки, сказал Тимбер. – Но я погожу. Ещё есть дельце!
– Если ты возомнил идти против меня с мечом, – произнёс Иссгаард, – то позволь напомнить, что никто не может убить тхеоклемена.
– А я попробую! – дерзко заявил Тимбер и приготовился к прыжку.
– Даже если убьёшь меня, ничего не поменяется.
– Тут ты ошибаешься! Если кто-то сможет убить колдуна, значит и другие смогут! И когда вы все передохните, Света в мире станет больше!
– Свет, тьма, – отмахнулся от Тимбера тхеоклемен и, отвернувшись, подошёл к камину. Казалось, он совершенно не боится нападения. – Ты без меня знаешь, что это всего лишь названия. Если свет назвать тьмой, а тьму светом, то ничего не поменяется. Возможно, эти названия уже поменялись местами. Попробуй, и ты не сможешь объяснить мне, в чём разница между этими двумя. Эти две противоположности имеют больше общего, нежели различного. И светом, и тьмой движет страсть. И ты, и я ведём борьбу не друг с другом, а против Серого Мира, где нет ни страсти, ни чаяний. Но я смотрю, ты страстно жаждешь боя, а не знаний.
Тхеоклемен обернулся к нуониэлю, улыбнулся и попятился в дальний угол, сливаясь с тенями. А из-за маленькой дверцы в комнату вошли двое Белых Саванов с мечами наготове. Нуониэль приготовился к сражению. Слова колдуна его только раззадорили, и теперь Тимберу самому захотелось посмотреть, чего же он стоит взаправду. Бой с двумя варварийцами – испытание что надо! И тут позади нуониэля раздался звон металла: это захлопнулись широкие латунные двери. Их закрыли ещё два Белых Савана, всё это время таившихся по углам. Нуониэль Тимбер Линггер и его тоненький изогнутый меч оказались окружёнными восьмью булатными клинками.
Подземные твари, имён которых никто не знал, ломились из Третьих Врат с такой неистовостью, что обороняющиеся ничего не могли сделать. Баррикады трещали и разваливались. А если и не разваливались, то переставали иметь хоть какое-то значение, потому что не возвышались перед врагом, а утопали в тёплых трупах. Чудища, просто наваливали трупы перед баррикадами и взбирались по этим сочащимся кровью горам, прыгая сверху на вирфалийских солдат. Линия обороны переместилась от центра колонного зала к выходу из склада. Здесь, люди всё ещё держали небольшой клочок помещения, но понимали, что очень скоро придётся отступать на двор. А там дела шли не лучше: чудовища стали выпрыгивать из окон склада и расползаться группами по всему форту, нападая на всех подряд. На лесопилке и в саду уже образовались свои очаги сражения. А вот северная часть всё ещё держалась: ведь здесь стояла Дозорная Башня, в которой обосновался отряд лучников. Запасы стрел иссякали, но именно благодаря этому отряду ни одно чудище не пролезло через те окна склада, что выходили на северную сторону. К тому же, лучники, среди которых находился и Лорни, отлично прикрывали людей с тараном у входа в замок.
Коня Гвадемальда ранили во время стычки в саду, возле небольшого палисада. Чтобы животное внезапно не упало и не придавило его, Гвадемальд отпустил своего четвероногого друга и теперь бился пешим. Вирфалийский воевода терял преимущество, полученное в начале битвы. Но, будучи честным человеком, лишённым безрассудного самолюбия и губительной принципиальности, Гвадемальд решил сделать всё для победы, даже в ущерб репутации и гордости. Он метнулся ко входу на склад, миновал кровавые лужи, вошёл под тёмные своды просторного помещения, зарубил по пути двух чудищ, прыгнувших откуда-то сверху и навалился на стену из щитов, которую бойцы переднего ряда держали, скользя по крови, которая струилась из-за этих баррикад.
– Где Ломпатри? – прокричал Гвадемальд рыцарю Овиану, который держал щиты тут же рядом с ним.
– Кто? – переспросил измазанный в крови и саже рыцарь. Всё вокруг гудело и гремело. Люди орали, стоял лязг мечей, а рёв чудищ всё нарастал.
– Единорог! – повторил воевода.
Овиан махнул куда-то за себя и снова зарычал, напирая на щиты. Сверху спрыгнули ещё три чудища. Первого закололи копейщики из второго ряда. Второго Гвадемальд пронзил мечом, а вот третий чуть не снёс воеводе голову. Гвадемальд кинулся в рукопашную. Волосатое чудище оказалось не так сильно. Повалив в кровь это создание, Гвадемальд сорвал с себя шлем и стал бить им врага по голове. Но дорогой рыцарский шлем выскользнул из рук: воевода уже давно потерял правую перчатку и орудовал голой рукою измазанной в крови и в поту. Чудище вцепилось ему в горло, а он, в свою очередь схватился за волосатую нижнюю челюсть и за нос. Морда чудища походила на собачью, и Гвадемальд решил разорвать её, открыв рот этой твари так широко, как она его никогда не открывала. Только вот захват чудовища на горле воеводы оказался слишком крепок. К счастью, один из солдат, бившихся рядом, вовремя понял, что происходит, и вонзил своё копьё в открытую пасть зверя. Гвадемальд попытался подняться, споткнулся о свой шлем и рухнул на каменный пол, ударившись лбом о сапог мёртвого солдата. Сверху на него кто-то упал. Рыцарь подумал, что это ещё одно чудище, но это оказался труп человека, пронзённый копьём. Там, на другой стороне баррикад, чудовища ступали уже не только по трупам своих воинов, но и по трупам людей. Подземные твари подбирали людское оружие и пускали его в ход. Длинные копья хорошо проходил в щели между щитов, и легко вонзались в плечи и в лица людей. Кое-как, ползя на четвереньках, рыцарь добрался до левого фланга. Здесь, в кровавой жиже он поднял добротный рыцарский меч. Оружие принадлежало Ломпатри. Гвадемальд уже подумал, что атариец погиб, но сразу заметил его крупную фигуру, крушащую врагов оживальным щитом. Острый конец колол черепки врагов, как орехи.
– Ломпатри! – закричал рыцарь.
Белый Единорог услышал своё имя, а когда увидел валяющегося в крови Гвадемальда, завопил:
– Где он?
Гвадемальд помотал головою, встал и оттащил атарийца в сторону. Прильнув к стене, они протиснулись к воротам. Воины, стоящие тут, пропустили их во двор и сразу же с новой силой навалились на врага.
– Где Тим? – снова спросил Ломпатри.
– В замке, – ответил запыхавшийся Гвадемальд и подал своему другу его меч. – Какая разница? Надо удержать форт! Что делать?
Ломпатри понял, что Гвадемальд готов передать командование в его руки, лишь бы справиться с напастью Третьих Врат. Только вот Белый Единорог и сам не представлял, что тут можно поделать.
– Рассказывай! – крикнул ему Ломпатри. Тут же на них налетела группа чудищ. Рыцари отбили атаку и поспешили к замку, где виднелись флаги вирфалийских отрядов.
– Сад и лесопилка ещё держаться, – рапортовал на бегу Гвадемальд. – Но это ненадолго. У казарм наши возводят укрепления. Полуденные врата открыты. Дозорная Башня у лучников.
Они ввалились в замок и рухнули на пол. Здесь с остатками бандитов билась часть отряда Будимира. Сам сотник, завидев рыцарей, тут же метнулся к ним и помог встать. Его доспех превратился в рваньё, щитки на ногах развязались и волочились, мешая передвигаться. Шлема на голове уже не было, а из уха тянулась полоса запёкшейся крови.
– Тараном высадили дверь! Их силы на исходе! – радостно сообщил он командующему. – Вот-вот пробьёмся на второй уровень!
– Слушай сюда, воин! – схватив его за плечи, закричал Ломпатри. – Дюжину пеших немедленно в Дозорную Башню охранять лучников. Гонца к казармам! Пусть сжигают там всё к поганой нечисти и удерживают вход в Закатное Ущелье. Другого гонца на стену к пластунам! Вели опускать врата и ломать катушку! Чтобы ни одна волосатая сволочь, ни одна белая простыня не открыла их! К исполнению!
– Сочту за радость! – ответил по форме Будимир и кинулся прочь.
– Стой, – не отпускал его Ломпатри. – Где нуониэль?
– Наверху!
Рыцари крепче сжали мечи и кинулись к лестнице, где обычные солдаты противостояли последним бандитам, решившим, что смерть в бою лучше плена и виселицы.
– За Троецарствие! – громогласно заорал Ломпатри и кинулся убивать. Воодушевлённые солдаты вскочили и понеслись за атарийцем, крича, словно бешеные и разя мечами, топорами и копьями так славно, как никогда до этого.
«Великий! – подумал Гвадемальд, спеша вверх по лестнице за Ломпатри. – Он точно захватил бы полмира, будь у него армия».
– Мы не победим! – сказал Ломпатри, остановившись перед латунной дверью. Рыцарь опёрся рукою на колено и закрыл глаза. Он побледнел и дышал очень тяжело.
– Брось, Ло! – подбодрил его Гвадемальд. – Ты сможешь! Ты лучший!
– Нет! – озлобленно отрезал рыцарь, и снова выпрямился. – Я лучший, и я вижу, что дело – дрянь! Только если нуониэль…
Он не успел закончить, как ручка латунной двери шевельнулась. Рыцари приготовились к бою. Двери распахнулись, а за ними показался еле стоящий на ногах Тимбер. Его плащ превратился в рваные куски материи, свисавшие с плеч. Правая половина его ветвистой шевелюры попала под удар меча и теперь сияла свежими срезами, с которых капала то ли смола, то ли кровь. Руки, лицо и шея нуониэля изобиловали мелкими порезами и синяками. Сделав ещё один шаг, нуониэль сник. Подскочивший Ломпатри успел поймать его. Изогнутый меч с лязгом упал на каменный пол. Гвадемальд поспешил за латунную дверь. Комната, где раньше наместник короля Девандина проводил важные встречи, теперь больше напоминала скотобойню, где очень нерадивый мясник постоянно разделывает туши коров, но никогда не прибирает за собой. Кругом темнели кровавые пятна, валялись сломанные стулья. На каменном полу лежали порубленные на части Белые Саваны. Их некогда чистые наряды теперь рдели алыми цветами смерти.
– Он четырёх свалил! – не скрывая удивления, сказал Гвадемальд и поспешил обратно, чтобы помочь раненому. Вместе с Ломпатри он попытался посадить нуониэля на пол, но тот замычал и вырвался из рук рыцарей.
– Бывало и хуже! – сказал Тимбер и понял с пола свой меч; нуониэль всё ещё немного шатался, но говорил складно. – Надо забрать глаз!
– Форт почти потерян, господин! – воззвал к нуониэлю Гвадемальд.
– Найдём ваш форт! Главное – глаз!
С трудом передвигая ноги, Тимбер Линггер направился через комнату с латунными дверьми к маленькому проходу в дальнем углу, куда юркнул тхеоклемен, избегая боя. Этот тайный ход вёл на крышу – самую высокую точку внутри твердыни. Гвадемальд понял, почему тхеоклемен пошёл этой дорогой. На крышу можно попасть двумя путями – по винтовой лестнице, если не сворачивать за латунные двери, а продолжать подниматься вверх, или же через этот тайный проход. А вот покинуть крышу можно ещё и третьим путём: по верёвочной лестнице, перекинутой на утёс Акиф. Оттуда можно спуститься на двор за замком и метнуться хоть в Закатное ущелье, хоть к Пустой Сторожке – хижине в одном из ущелий, откуда нет выхода, хоть к полночным вратам.
Когда рыцари и нуониэль выбежали на крышу, тхеоклемен и сопровождающий его Белый Саван уже приготовились к переходу на утёс по верёвочному мосту.
– Ты оказался прав, полено! – воскликнул своим глубоким голосом колдун. – Я лишусь глаза сегодня, но не силой отберут его у меня. Я отдам его добровольно!
В этот момент нуониэль уже бежал на Савана. Но внезапно варвариец выкинул один из своих мечей, достал из-за пазухи радужный глаз и швырнул его нуониэлю. Тимбер поймал глаз, но в тот же миг замер, и, словно заколдованный, рухнул на заснеженные брёвна крыши. Самый могучий воин из всех, когда-либо виденных Ломпатри, от одного вида блестящей реликвии, упал как перезрелая слива. Белый Саван тут же занёс над его телом свой широкий меч, но не успел казнить нуониэля: рыцари кинулись на помощь своему другу. И пока Гвадемальд бился с варварийцем, а Ломпатри оттаскивал у них из-под ног очарованного товарища, радужный глаз откатился прямо к верёвочной лестнице, где его подобрал тхеоклемен.
Гвадемальду пришлось туго: Белый Саван в два счёта потеснил рыцаря, оставил ему рану на запястье и ударом ноги в грудь спустил с лестницы. Затем этот воин ловко прыгнул, сделал кувырок, и поднялся на ноги, держа в руках уже оба своих меча. Настало время разобраться с нуониэлем и Ломпатри. Рыцарь сидел на полу и держал на коленях друга. Он выставил вперёд меч, защищаясь от врага. Тут с лестницы послышались голоса: это воины Будимира поднимались на крышу. Белый Саван глянул на верёвочный мост. Тхеоклемен уже достиг утёса и теперь спускался по горной тропе. Почему-то Белый Саван колебался. Возможно, ему не хотелось сражаться с толпой людей. Здесь, на замкнутом пространстве, он вполне мог бы и умереть, ведь он хоть и мастер мечей, но всё же не бессмертный. Но с другой стороны, как только он побежит по навесному мосту, воины обрубят верёвки. Тогда навыки владения мечом ему уже не помогут. Белый Саван указал клинком на нуониэля, а потом демонстративно поднял оружие, показывая, что не собирается убивать. Ломпатри понял это и опустил свой меч. Саван тут же метнулся к мосту. В это время несколько солдат поднялись по лестнице на крышу. Один из них, оценив обстановку, тут же кинулся к мосту и стал рубить верёвки. Ломпатри не остановил солдата. Мост упал, когда варвариец только-только добежал до середины.
Белому Единорогу потребовалась помощь солдат, чтобы спустить нуониэля и раненого Гвадемальда с самого верха замка вниз. Здесь, у выхода на двор, вновь кипела битва. Только теперь люди оборонялись от чудищ, пытающихся прорваться внутрь. Гвадемальд, увидев это, пришёл в отчаяние. Нуониэль, снова начавший соображать, держался за голову и стонал.
– Обложили нас, Ло, – плюясь кровью, сказал Гвадемальд, тяжело опускаясь на пол, рядом с нуониэлем.
– Возможно, Дозорная ещё наша, – размышлял вслух Ломпатри, не поддаваясь отчаянию. – Заберём лучников и отступим к Полночным Вратам. Сожжём таможню и старые конюшни! Выиграем время.
– Глаз! – промычал Тимбер так, словно выпил все запасы вина провинции Айну. – Забери глаз!
– Да нам и отсюда не выйти! – что было мочи заорал вышедший из себя Ломпатри.
Тут нуониэль вскочил и схватил рыцаря за грудки. Похоже, что в его руках ещё осталась сила и не маленькая.
– Хватит ныть! – зарычал Тимбер прямо в лицо рыцарю. – Хватит бояться умереть!
– Кто боится? – вознегодовал Ломпатри. – Я не боюсь!
– Боишься! – вскрикнул Тимбер и сорвал голос. – Все воины боятся! Победа над врагом даёт вам иллюзию победы над смертью. И чем более велик воин, тем больше он боится смерти. Но смерть неизбежна!
– Что ты от меня хочешь? – заорал Ломпатри, сам схватил нуониэля за грудки и вдавил его в стену.
– Убей колдуна! – кряхтел Тимбер, пытаясь ослабить хватку рыцаря. – Забери глаз и отдай фею!
Ломпатри швырнул нуониэля на пол, снял с мёртвого воина шлем и надел на себя. Потом он поднял щит с мечом и приготовился пробиваться сквозь осаждающих замок тварей. Гвадемальд, кряхтя от боли, встал и поднял свой меч.
– Я с тобой! – сказал он Ломпатри.
– Нет! – остановил его Тимбер. – Мы закрываем Врата!
Рыцари переглянулись. То, что сказал нуониэль, показалось им странным, ведь сражение почти проиграно, сколько наших вне замка – неизвестно, а твари всё прут и прут. Но на расспросы времени не осталось, да и спрашивать уже было не у кого: нуониэль развернул вверх по лестнице на площадку над входом. Здесь уже стояли несколько человек и скидывали вниз на головы осаждавших камни, доски и бочки. Тимбер запрыгнул на зубчатую стену и замер, закрыв глаза. Он глубоко вдохнул, задержал дыхание, а потом так же медленно выдохнул. Солдаты, которые наблюдали за ним, не понимали, что делает этот великий воин. Они перестали кидать вниз камни и уставились на величественную фигуру сказочного существа. Нуониэль повернулся к воинам. На его лице мелькнула едва-заметная улыбка и тут же исчезла, сменившись суровой гримасой. Затем он отвернулся от воинов и шагнул со стены. Воины ахнули и кинулись к краю, ведь до земли было аршинов шесть, а то и больше. Посмотрев вниз, они увидели среди роящихся волосатых чудищ и их окровавленных мечей одинокую фигуру сказочного существа, неистово разящую врагов. Каждое движение нуониэля оставляло за собой след из кровавой струи. Преимущество сказочного существа заключалось в скорости. Он наносил удары быстро, а острый клинок не застревал в теле врага, а проходил сквозь него, разрезая мясо, кости и сухожилья. Если толстые мечи солдат с треском и хрустом врезались в чудищ и застревали там, то меч нуониэля никогда не останавливался. Людям приходилось вытаскивать мечи из тел после каждого удара, а вот нуониэль, заканчивая разящий удар, тут же наносил следующий, потому что конец одного удара всегда плавно переходил в замах следующего. Также нуониэль почти никогда не защищался своим мечом, а старался либо отступить, либо увернуться; он берёг хорошо заточенное лезвие и не хотел, чтобы оно тупилось о грубые железяки чудовищ.
Ломпатри и Гвадемальд протиснулись к выходу из замка. От дверного проёма осталась лишь щель под самым потолком, а всё остальное пространство занимали тела погибших солдат, вымоченные в крови доски и груда изломанного оружия. На самом верху этой горы, там, где ещё осталась возможность протиснуться наружу, шло ожесточённое сражение. Несколько солдат разили копьями тех, кто роился с другой стороны. Враги же отвечали точными ударами копий по щитам оборонявшихся. Иногда они хватали за концы копий и пытались вырвать оружия из рук людей. Рыцари приготовились к атаке и чуть ли не кинулись штурмовать эту гору трупов, как вдруг в рядах врага произошло замешательство: атаки прекратились, а часть чудищ отошли от входа в замок. Сразу за этим изменением со двора послышались человеческие крики. Воины на замке, на Дозорной Башне, на сторожке над Полуденными Вратами и не весть где ещё скандировали: «Нуони-эль! Нуони-эль!» Момент нельзя было упускать.
Крепче затянув ремень шлема, Ломпатри поднял щит, повернул в руке меч, чтобы рукоять удобнее легла в ладонь, и, ровно дыша, побежал вперёд. Аккуратно поднимаясь по мёртвым телам, он приблизился к щели. Солдаты, что сидели тут же, поняли, что рыцари идут в атаку и стащили несколько тел вниз. Просвет увеличился и Ломпатри, завалившись на бок, полез наружу. Прикрываясь щитом, он повернулся на спину и съехал с кучи тел вниз. Сразу встав на ноги, он метнулся к стене замка: нападения сзади его не радовали. Поняв, что выбрался, рыцарь выглянул из-за кромки щита. Чудища толпой обступили нуониэля, но никак не могли с ним справиться. Лишь струи крови взметались вверх из центра этой рычащей, визжащей и орущей толпы. Иногда с Дозорной Башни прилетали стрелы, и два-три чудища падали в грязь. Из замка появился Гвадемальд. Он напал на толпу врагов и стал пробиваться к нуониэлю. Ломпатри тут же захотелось присоединиться к битве, но долг взывал к иному. Рыцарь кинулся через дорогу. Три твари выскочили перед ним. Одного он ударил щитом, другому отсёк ноги, а с третьим сошёлся в клинче. Рыцарь налёг на свой меч, чудовище потеряло равновесие и упало на спину. Острым концом щита Ломпатри пробил грудь твари и побежал дальше. С Дозорной Башни видно всё – как раз туда Белый Единорог и поспешил. Он взбежал на холм и оказался перед наспех выстроенными укреплениями из старых треснувших бочек, наваленных кучей. Вокруг лежали тела людей и сказочных существ.
– Господин рыцарь! – раздался голос из-за баррикад. Ломпатри увидел счастливое лицо паренька Ейко. В шлеме, который ему явно великоват, этот бывший жреческий слуга смотрел на Ломпатри всё с тем же блаженным восхищением, как и тогда в лесу под кронами берёз, когда они в первый раз говорили друг с другом.
Рыцарь махнул через бочки, споткнулся и чуть не упал, но бойцы помогли ему удержать равновесие. Ломпатри хватило одной секунды, дабы понять, что парням здесь пришлось туго. Среди этих ребят не нашлось ни одного приличного воина: башню защищали ополченцы и обычные часовые, не привыкшие к сражениям. Скорее всего, их атаковали те группы, что выпрыгивали из окон склада с северной стороны. Конечно же, лучникам на вершине башни удавалось перебить добрую половину ещё на подходе. Но этого оказалось недостаточно, чтобы уберечь этот периферийный отряд от потерь. Из тех воинов, что прибыли сюда в начале сражения, живых осталось только семь человек. Хорошее настроение сохранил лишь Ейко. Крестьянин Молнезар тоже пока не умер. Парнишка держался бодро и, похоже, остался за главного после смерти командира.
– Я наверх к ребятам, – сказал Ломпатри, переводя дыхание. – Проверю, как они там, и сразу вернусь.
Слова о том, что рыцарь сейчас вернётся, вселили в бойцов немного надежды. Они прильнули к своим укреплениям и стали ждать, а Ломпатри метнулся наверх по лестнице и вскоре оказался на площадке, где десять молодцов без перерыва поливали всех врагов, которых успевали взять на прицел.
– Рад видеть вас, господин! Вы – подмога? – спросил у Ломпатри командир лучников. – Стрелы кончаются, парням внизу совсем туго!
– Держись воин, – отвечал ему Ломпатри, – вот-вот пойдём вперёд!
Тут к ним подбежал обеспокоенный Лорни.
– У меня всё! – доложил он командиру. Тот подал ему полупустой колчан стрел.
– Последний! – сказал командир.
– Скиталец, где Великий Господин? – спросил у него Ломпатри.
– Это вам лучше у Чиджея узнать, – сказал Лорни, схватил зелёный штандарт и стал размахивать им. По небу мелькнула тень, а через мгновение за Ломпатри приземлился фей, держа в руке окровавленное копьё.
– Колдун ушёл! – обратился к нему рыцарь.
– Видел двух, бегущих к чёрной башне на утёсе, – ответил Чиджей, кашляя и задыхаясь; видимо, он убил уже не один десяток тварей и растратил все свои силы.
– Снова идут! – закричал вдруг командир, показывая в сторону склада. Там из высокого окна один за другим выпрыгивали чудовища.
– Подкинешь? – спросил у Чиджея Ломпатри. Тот кивнул, расправил крылья и взмыл вверх. Рыцарь подбежал к краю стены и приготовился к прыжку. Фей пикировал прямо на Ломпатри, схватил его под руки и унёс вдаль.
– Стрелы кончились! Приготовиться к рукопашной! – закричал кто-то.