Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания

Единоборства как фактор развития спорта

Единоборства – один из самых древних и универсальных институтов, когда-либо порожденных физической культурой Человечества. Первоначальное значение единоборств в антропосоциогенезе трудно переоценить, поскольку единоборства как протоединоборства были включены в единый и слабо внутри себя расчлененный социокультурный конгломерат древнейшего общества, то есть являлись неотъемлемой его частью, связанной неразрывными узами с другими проточастями, из которых впоследствии выкристаллизовывались социальная и политическая организация, религия, искусство. Вполне возможно, что единоборства были старше института физического воспитания, поскольку в процесс институциализации, то есть легитимизации существовавшей общественной традиции первыми вступили осознавшие своё превосходство и выделенность из первобытного сообщества вожди, совмещавшие также функции и статусные роли старших отцов, отправителей и распорядителей обрядово-культовой практики и т. д. Именно в их лице изначально начинают формироваться институты государственной власти наряду с институциональным оформлением мест захоронений (в последующем – капищ, святилищ, храмов, церкви), явившихся продолжением и развитием раннерелигиозных анимистических, фетишистских, магических, тотемистических и иных верований.

Конечно же, единоборческая практика и практика физического воспитания частично совпадали, пересекались, иначе их нельзя было бы рассматривать в качестве составных частей физической культуры. Однако в отличие от института физического воспитания, носившего если не общий, то уж точно ориентированно групповой характер, культура и институт единоборств были сугубо индивидуально ориентированы, то есть настроены не на групповую, общественную, командную, военную, охотничью, иную полезную работу, а на личное противостояние вождя его индивидуальному противнику, угрожающему, посягающему на жизнь вождя, в той или иной степени оспаривающему его властные прерогативы, бросающему вождю личный вызов.

В древнейшей и древней истории Запада и Востока (независимо от континентальной привязки последнего) единоборства представляли собой индивидуальный единоличный или парный поединок, как правило, равного с равным или с претендующим на статус равного. Причём противником далеко не всегда являлся человек. Им мог быть и крупный опасный зверь (лев, тигр, леопард, слон, бегемот, крокодил) или иное существо, в тело которого примитивное сознание мифологически помещало божественную, сверхъестественную, враждебную первобытной общине, роду, племени, лично вождю сущность.

Если рассматривать данный вопрос более детально, но при этом концептуально, то становится ясно, что культура единоборств Запада и культура единоборств Востока довольно значительно между собой различались. На Востоке акцент делался фактически на первую часть слова «единоборства», то есть единоборствами занимались как одним из способов, методов персонального самосовершенствования. Единоборства воспринимались в качестве искусства как путь длительного поэтапного достижения, прежде всего за счёт самопреодоления, победы над своей частичной и временной недостаточностью и неспособностью. На Западе единоборствами занимались как индивидуально ориентированными комплексами приемов, необходимость освоения которых обусловливалась желанием победить в парном бою, в схватке или ином личном противостоянии одновременно с одним единственным противником.

Таким образом, в общем и целом единоборства целесообразно определять как проходящий на биосоматическом, психофизическом и интеллектуально-духовном уровнях условный или реальный, единоличный или парный поединок до условной или безусловной победы над противником (соперником) путем нанесения ему необходимого ущерба, урона. Также единоборствами называются системы подготовки и ведения указанного поединка.

«Естественная» классификация единоборств, обязанная отражать этапы их исторической эволюции, включает четыре основные единоборческие типа: религиозно-магические протоединоборства, религиозно-боевые или военно-религиозные единоборства, народные (празднично-оборонческие) единоборства и, наконец, единоборства физкультурно-спортивные.

Несмотря на факт сосуществования в современном обществе всех четырех указанных типов единоборческой традиции, их различная социально-классовая, даже формационная соотнесенность совершенно очевидна. Общая динамика развития единоборств в человеческой истории отображает направленность на увеличение социальной базы. Иными словами, отходя от древнейшей и древней исключительной принадлежности образу жизни воинов и жрецов, единоборства постепенно становятся делом выдающихся представителей широких (в том числе, непривилегированных) социальных слоев, а на стадии физкультурно-спортивных единоборств вообще превращаются в предельно широко социально практикуемую норму жизнедеятельности, распространенную даже среди многих, отнюдь не выдающихся представителей современного общества.

Более того, занятия единоборствами (как норма) постепенно вытесняют само единоборство, то есть сам акт единоборства всё больше и больше подменяется подготовкой к нему, обеспечивая адаптацию единоборств к содержательному наполнению и смыслу деятельности в области физического воспитания и в области спорта. В области физического воспитания (и в школьной, образовательной практике его функционирования) указанный процесс длится: с древних времён в Индии, Китае и других восточных странах; в период с начала и до конца XX в. – на Западе и в России. В области спорта соответствующая адаптация имеет место: на Западе – с первой четверти XX в.; в России (активно и массово) – со второй половины, точнее, с 70-х годов XX в.; на Востоке – с конца XX в.

Таким образом, для единоборств XX в. имеет значение период фатальной институциональной перестройки и глобалистического врастания в другие институты мировой физической культуры. Однако все необходимые, предшествующие такой перестройке подготовительные процессы были завершены уже задолго до ХХ столетия.

Действительно, религиозно-магические протоединоборства, свойственные доклассовому и раннеклассовому обществу, уступили место религиозно-боевым или военно-религиозным единоборствам в связи с социальным и экономическим расслоением родовых общин и становлением родо-племенного сообщества, а также в связи с ограничением и частичной сменой мифологического типа мировоззрения как базового.

Уход в историческое прошлое религиозно-боевых единоборств (расцвет которых приходился на этапы развития рабовладельческого и феодального строя) связан с тремя основными процессами. Во-первых, с процессом депрофессионализации феодальных дружин, начиная с XVII в. неуклонно уступавших в войнах и боях против более технологически совершенного противника, вооруженного огнестрельным и бомбометательным оружием. Во-вторых, с процессом секуляризации общественной жизни в целом, перестраивавшейся на новую буржуазную идеологию и, соответственно, на иной (по сравнению с религиозным или философским) тип мировоззрения. Имеется в виду, естественно, перенесение акцента на научное мировоззрение как набирающая разгон системная тенденция. Третьим основополагающим процессом, обусловившим уход с исторической арены военно-религиозных единоборств, явился процесс нарастающего сопротивления господствующим классам и поддерживающим их религиям со стороны подчиненных, угнетаемых классов и иных социальных сил, ориентированных на новые, более глобалистические религии или, наоборот, на старые общинно-родовые культы. В рамках этого процесса формируются и постепенно профессионализируются народные (празднично-оборонческие) системы национальных единоборств, хотя и не имевших самостоятельного этапного значения, но всё-таки сумевших внести свою лепту в развал господствовавших в то время религиозно-боевых единоборств.

На смену последним приходят многообразные, но типичные единоборческие виды, направления, формы переходного характера, внутренне готовые адаптироваться к физическому воспитанию западного образца и к спорту. С них и начинается этап развития физкультурно-спортивных единоборств. Именно здесь происходит демаркация между спортивными и так называемыми боевыми единоборствами или искусствами, утратившими связь со средневековыми воинскими сословиями и генерациями, во многом утратившими боевое предназначение или вообще его не имевшими по причине своей празднично-народной или ярмарочно-балаганной направленности. Однако указанный «водораздел» заслуживает отдельного внимания и рассмотрения.

Самыми древними из известных социальных форм единоборств, по свидетельствам подавляющего большинства исследователей, были так называемые «божьи суды» или «поединки справедливости», осуществляемые единоборцами от имени и под покровительством богов, бога, иных сверхъестественных сущностей и сил. Эта одна из самых ранних форм отправления правосудия (в виде единоборческого поединка) прослеживается далее во всей истории развития единоборческой культуры. Уже на её базе возникли производные формы «поединков славы» и «поединков чести», которые античными историками третировались как отвратительные проявления варварской необузданности, невежественности и дикости.

Тем не менее религиозная подоплека «божьих судов» и их последующих видоизменений заложила в основу единоборств принцип состязательности, весьма напоминающий организацию и проведение спортивных соревнований, рожденных иной религиозной культовой практикой, но также подразумевавших некий регламент, наличие судей, формальное равенство возможностей, например оружия или орудия соперников.

С другой стороны, единоборства, особенно длительная и кропотливая подготовка к ним, несмотря на индивидуальную траекторию этой подготовки, мало чем отличались от групповых, а тем более парных военно-физических упражнений, так что по внешним признакам единоборства походили на стандартные для физического воспитания тренировочные процедуры и комплексы.

Другое дело внутреннее, интеллектуально-духовное содержание единоборств, определяющее суть и направленность развития их биосоматической и психофизической составляющих, то ментальное ядро, которого и близко не было ни у спорта, ни у физического воспитания. Но постепенно, со временем это уникальное религиозно-философское ядро, ориентирующее единоборца на самосовершенствование до уровня бога (концепция по мощности мотивации личности, сравнимая в западной философии эпохи Возрождения лишь с гуманизмом Николая Кузанского), утрачивается. С выхолащиванием, примитивизацией секуляризованных и депрофессионализированных единоборств, идеология которых скатывается с уровня религиозно-философской глубины и завершенности обратно к уровню примитивной социальной мифологии, к обыденным житейским притчам и поучениям, происходит принципиальное изменение самого смысла единоборческой практики. Избавившись от своего философского ядра, единоборства потеряли внутренний духовный стержень – понимание и признание наивеличайшей миссии, какую только может нести личность – миссии достижения богоподобного совершенства. Мечта превратилась в рутину. Великое было разменено на мелочное. Истинная цель затуманилась и скрылась за иллюзорно-компенсаторными задачами. Акцент внимания был перенесен с внутреннего на внешнее, с сущностного на формальное, с содержательного на феноменальное.

Переходные единоборческие системы, всё ещё считавшие себя преемниками даосских и чань (дзэн) – буддистских наставников-мудрецов, в реальности перестали быть таковыми, хотя и тщились вместо этого изобрести некие псевдофилософские эквиваленты, создать собственную мифологию. Вышеизложенное касается всех наиболее известных в XIX–XX вв. школ боевых искусств и восточных единоборств:

– каратэ – переделанного (в угоду японскому эстетизму и ритуализму) боевого искусства окинавских мастеров, которое, в свою очередь, являлось лишь тенью духовно-психофизической системы китайских бродячих монахов-воинов;

– дзюдо – представлявшего собой целенаправленно коммерциализированный проект перестройки джиу-джицу, которое к тому времени уже само по себе во многом являлось балаганно-ярмарочным искусством;

– ниндзюцу – якобы возрожденное искусство тайных японских разведчиков и диверсантов, но возрожденное, главным образом, для голливудских фильмов и постановочных боев;

– ушу – превратившегося из сакрально-изотерической системы в боевое искусство, а затем в составную часть гражданско-бюрократического образования.

Добавим к перечисленным образцам тайские, корейские, вьетнамские и иные модели. Не забудем и оппозицию к ним – ремикс якобы возрождения европейских школ и стилей единоборств, но возрождения лишь неполной и незавершенной формы последних. Не говоря уже о том, что Запад так и не сумел вывести свои единоборства на уровень философских доктрин, на что в древней, средневековой и Новой истории Европы есть свои объективные причины и основания.

Главное другое – а именно то, что лишенную своего хозяина одежду, форму можно перекроить, переделать под любой замысел. К сожалению, это и произошло с социальным институтом единоборств: потеряв своего социального заказчика и самобытность, он растворился в физическом воспитании и в спорте. Правда, при этом он способствовал росту разнообразия и духовной глубины их направлений и видов.

На сегодняшний день, увы, трансформация единоборств, их преобразование уже в форме физического воспитания и спорта продолжается. Процессы дальнейшей коммерциализации, профессионализации, политизации единоборческой практики заставляют различные её виды, стили, направления покидать даже весьма широкие и в современных условиях довольно размытые рамки спорта, присущего ему регламента, частично или полностью разрывать отношения с характерной для спорта идеологией, подстраиваясь под изменяющуюся конъюнктуру потребительского общества. Западный мир превратился буквально в «кузницу» новых, всё более и более агрессивных стилей единоборства, для которых гуманизм не просто пустой звук, а принцип, с которым надлежит бороться как с досадной и никому не нужной помехой, якобы сдерживающей поступательное развитие единоборческой культуры.

В таких условиях даже «бои в клетке» и другие новомодные стили единоборства, выступающие чисто коммерческими проектами, лишь маскирующимися под современный спорт, не устраивают рынок развлечений своей, вдумаемся в эту фразу, «излишней гуманностью». Прогнозируются и уже создаются гораздо более агрессивные, сверхагрессивные стили боя сразу с несколькими противниками, схватки «два на два», «пятьдесят на пятьдесят». И это не спонтанное, случайное явление, не зигзаг развития: на все указанные проекты существуют заказчики, под них формируется целая субкультура, неформальное движение околоспортивных фанатов с их фирмами, массовыми драками, тотемистическими обрядами и древнекельтскими культами. Профессионализация и расширение социальной базы этой субкультуры, требующиеся для успешности выполнения возлагающихся на нее политических экстремистских и террористических задач, находят адекватное решение проблемы не в футболе или хоккее, к которым она относится чисто по формальному признаку. Реализация чаяний организационных «ядер» субкультуры околоспортивных фанатов или «ультрас» намечается и проводится в сфере единоборств. Именно единоборства, по замыслу западных «кукловодов», призваны изнутри взорвать спорт или превратить его в политически дестабилизирующий фактор.

Наращивание околоспортивной агрессивности и экстремальности современных единоборств – это не единственное, хотя во многом и определяющее направление их развития. Помимо него, развиваются также военно-прикладные и эстетизированные единоборческие практики, заполняющие пустоту, образовавшуюся в процессе спортизации различных форм, направлений физического воспитания.

По тематике военно-прикладных единоборств нами единолично и в соавторстве было написано довольно много материалов, поэтому в данном случае лишь подчеркнём, что эту тему можно рассматривать диаметрально противоположно. С одной стороны, сама воинская, боевая практика предписывает требования к характеру, принципам, содержанию единоборств, прогнозируемо развертывающихся в определённых ситуациях и эпизодах боевого и оперативно-служебного противодействия. С другой стороны, в область современной военной подготовки проникают элементы и целые системы спортивных единоборств, навязывая свои установки и формируя условно-игровые иллюзорно-компенсаторные умения и навыки, не вполне соответствующие экстремальным условиям современного ведения боевых действий. Особенно вышеизложенное характерно для широко известных спортивных единоборств типа тхэквондо, дзюдо, самбо и прочих, имеющих собственные, так называемые боевые разделы или разделы боевого применения.

Эстетизация единоборческой практики выступает ещё одним направлением и способом выведения её за рамки спортивной деятельности. Подаётся всё это (и на самом деле существует) по-разному:

– как высокое искусство единоборств, практикуемое выдающимися и опытными мастерами, уже завершившими свою спортивную карьеру, но продолжающими участвовать в «ветеранских» соревнованиях;

– как продолжение и развитие культурной традиции различного рода воинских, религиозно-боевых, ритуальных танцев восточного и западного происхождения;

– наконец, как выделение и проведение особых соревнований по формальным комплексам упражнений и приемов единоборств, типа соревнований по «ката», «тулям», «пхумсе».

Используется (причём всё активнее и широко) единоборческая практика и в фитнесе, создавая отдельные фитнес-программы или участвуя в синтетических программных комплексах, объединяющих в себе разные области фитнес-услуг. Здесь находят разнообразное применение опять те самые известные виды спортивных единоборств, включая бокс и борьбу, популярные у «средних классов» и социальных групп, способных заплатить за свои тренировки с инструкторами фитнеса. Впрочем, по причине относительной молодости фитнес-центров как социального феномена, делать на их счёт какие-либо значимые и достоверные заключения ещё рано.

Изложенный выше материал дает общие представления об основных этапах процесса спортогенеза единоборств (термин был введён и концептуально обоснован автором в 2008 г.):

– универсальном этапе, на котором так называемые переходные формы, виды, направления единоборств вступают на путь адаптации, приспособления к спорту, выходя при этом на пиковые показатели численности своей социальной базы;

– этапе спортивной специализации, когда жесткая спортивная регламентация способствует сужению национальной социальной базы, причём весьма значительному, но когда (параллельно с этим) резко увеличивается количество стран, практикующих данный вид спорта;

– военно-прикладном и эстетическом этапе, на котором ведущие мастера единоборств под давлением социального заказа либо чрезмерно расширяют сферу применения своего спортизированного единоборства, либо покидают сферу спорта в принципе.

1.2. Сфера физической культуры и спорта с древних времён до наших дней

Существование в современных условиях сферы физической культуры и спорта как особой, выделенной сферы общественной жизни является неоспоримым фактом. Общепризнанно, что она объединяет в себе различные, но во многом (в принципиальных моментах) сходные, подобные, типичные телесно-двигательные, даже более широко – психофизические системные практики, направленные на развитие и совершенствование качеств и способностей, на расширение диапазона функциональных кондиций, возможностей человека. Человек при этом рассматривается как обладающий разумом, интеллектом социально организованный представитель особого биологического вида.

Не вызывает также сомнений и тот факт, что сфера физической культуры и спорта внутри себя неоднородна, расчленена на составные части, конкурирующие или сотрудничающие друг с другом, когда это позволяют обстоятельства и социальная детерминация. Это означает возможность и закономерность их обоюдной диффузии, взаимопроникновения, пересечения, взаимоусиления (резонирования), частичного или полного (в определенные периоды) поглощения друг другом.

Кстати, по поводу социальной детерминации следует отметить закономерность постоянной (в крайнем случае, регулярной и частой) ориентации сферы физической культуры и спорта в целом и её составляющих, в частности, на ту или иную традиционно выделяемую область общественной жизни: экономическую, социальную, политическую, религиозную, философскую (в современном мире в большей степени научно-образовательную), художественную (имеется в виду искусство). Даже более конкретно, структурные компоненты сферы физической культуры и спорта ориентированы на те или иные структурные компоненты вышеперечисленных областей общественной жизнедеятельности.

В контексте изложенного следует обратить внимание на такие, несомненно, принадлежащие сфере физической культуры и спорта подсистемные образования, как физическое воспитание, физическое образование, физическая культура, спорт, единоборства, жесткие экстремально-прикладные практики, мягкие гуманистические игровые технологии, фитнес…

Незаконченность перечисления указывает на незавершенность процесса формирования и изменения состава подсистем рассматриваемой сферы. Однако, чтобы не запутаться далее в разношерстных и противоречивых формулировках и определениях, даваемых многими авторами, нам придется построить некую терминологическую классификацию, исходя из которой будет легко исторически более точно и конкретно дать рабочие, в том числе, генетические, родо-видовые, атрибутивные определения соответствующих понятий.

Физическая культура – особая часть общечеловеческой культуры, акцентирующая внимание на процессе формирования и использования системных психофизических практик, направленных на поддержание, развитие и расширение диапазона функциональных качеств, способностей, возможностей человека как социального агента (а «в снятом виде» как индивида – представителя своего биологического вида).

Физическая культура подразумевает три взаимосвязанных направления или области:

– воспитания (формирования аксиологической или ценностной шкалы, системы);

– обучения (формирования комплексов умений и навыков);

– образования (формирования и систематизации знания, в первую очередь о первых двух областях).

Как триада направлений (областей) психофизического функционирования физическая культура выступает одним из способов, механизмов, каналов социализации человека.

Вместе с тем исторически физическая культура в разное время и в разных географических регионах под влиянием своего конкретного социального контекста порождает несколько специфических социальных институтов: физического воспитания и образования, единоборств, спорта.

Институт физического воспитания и его учебно-образовательная ипостась, порожденная внедрением физического воспитания в программу школ и гимназий, в истории Человечества до самого последнего времени характеризовались универсальностью, то есть повсеместным распространением. Институт спорта характерен (по крайней мере, до XIX в.) лишь для физической культуры Запада. Институт единоборств, первоначально имевший универсальное значение, по определенным причинам в Новое время утратил это своё качество для Запада, а с середины ХХ в. постепенно утрачивает его и для Востока. Зато институт спорта в Новейшей истории «набирает обороты», развивается до такой степени, что начинает по праву претендовать уже даже не на главенствующее, а на монопольное лидирующее место в современной физической культуре.

Безусловной монополии спорта постоянно, хотя и в длительной перспективе безуспешно, угрожают с двух сторон. Жесткие экстремально-прикладные практики пытаются превысить сформированную в спорте норму экстремальности и атаковать существующую в спорте норму гуманизма. Мягкие гуманистические игровые технологии пытаются подправить спорт с другой стороны, полагая его норму экстремальности, наоборот, слишком высокой, а норму гуманизма, наоборот, слишком низкой. Крайности сходятся: и тех и других не устраивает спортивный соревновательный регламент, но по диаметрально противоположным причинам.

Отдельного рассмотрения требуют агональная (олимпийская) традиция и фитнес.

Так же, как и историю спорта, историю агональной традиции следует делить на древнюю и современную. При известной преемственности и спиралевидности диалектического развития древние агоны и спорт по сравнению с современными агонами и спортом (которые для удобства и по факту реального существования можно называть, применяя приставку «нео») имеют весьма существенные социальные, в широком смысле этого термина, различия.

В древности – агоны и спорт суть по-разному религиозно-политически оформленные, отдельные, первоначально противопоставляемые друг другу, позднее взаимоадаптированные, сближенные психофизические системные практики. В современных условиях, уже будучи светскими (хотя и не без религиозного оттенка) социальными институтами, неоспорт и неоолимпизм снова демонстрируют тенденцию не просто к сближению, а к теснейшему пересечению, объединению, но под генеральной эгидой спорта. Хотя с определенным допущением можно сказать, что неоолимпизм возникает в 1896 г. как гуманистический педагогический проект по созданию противопоставляемой неоспорту системы физического воспитания.

Что касается фитнеса, то (при всей ещё не до конца ясной перспективе его развития) он с определённых социальных (опять в широком смысле термина) позиций просматривается как некий ремикс утратившего (в современной ситуации всеобщей спортизации) своё былое значение физического воспитания.

Наконец, сам институт физического воспитания внутри себя на протяжении всей истории отличался крайним разнообразием, в частности, в Новое время и далее он сочетал в себе гимнастические и игровые системные образования. Однако по критерию социальной ориентации можно с основанием рассуждать о следующих направлениях, областях его развития:

– военно-физическое воспитание;

– гражданское физическое воспитание;

– педагогическое (школьное) физическое воспитание или физическое образование;

– эстетическое или эстетико-художественное физическое воспитание.

Из всех этих направлений ни одно не отличается особой однородностью. Например, гражданское физическое воспитание делится на:

– аристократическое;

– производственное (трудовое);

– рекреационное (досуговое);

– оздоровительно-профилактическое.

Возможно (даже очевидно), представленная классификация не являет собой образец системного или формально-логичного построения, а определения указанных понятий способны вызвать резкие нарекания. На это можно сказать следующее. Во-первых, мы руководствовались принципом: «О понятиях не спорят, а устанавливают их объем и содержание». Во-вторых, системно или бессистемно, но представленная классификация и вытекающие из нее терминологические определения отражают все этапы исторического движения мировой физической культуры.

Однако последний тезис требует очень солидного историко-логического обоснования, к которому мы и приступаем.