Следующие три подсектора «G», «H», «I» были аналогичны предыдущим до зоны «Лабиринтов», но содержали уже только «Big Cube» и «Big pyramid», а также «Low springboard», «Normal hill», «High springboard» и вместо «Бочек» для укрытия от преследующих атак здесь использовались «Sharp и Normal twist band». По сути это была зона «Трамплинов» с «Кручёными изгибами» различного уровня для того, чтобы резко и быстро менять курс следования, уходя в сторону от линии прицела, следовавшего сзади сновигатора «охотника».
В конце подсектора «G» где-то посередине всей этой зоны Джонс опять увидел вышедшего на огневую позицию преследователя. Прошла первая атака, Джонс вильнул корпусом и ушёл. Скорость была не высокая, около пятидесяти пяти узлов. Джонс намеренно не превышал её, чтобы держать гонку в таком же темпе, ведь до конца сектора «Carcass» оставалось чуть-чуть, всего шесть с половиной миль. Вдруг он резко повернул голову вправо! Его боковой зрение заметило быстро движущийся объект, идущий наперерез ему, это был красный «Supplanter». Француз уходил от непрерывных атак и никак не мог удачно сманеврировать на имеющихся препятствиях, поэтому решил взять эту штурмующую облаву скоростью, благодаря очень высоким скоростным показателям его сновигатора. Джонс быстро начал фокусировать внимание, прикидывая нужный вектор отклонения в сторону, ведь оба сновигатора шли наперерез друг другу как ножницы. Необходимо было сочетать сразу три вещи: быстрое, практически пикирующее отклонение француза в его сторону, следующие за ним очереди из «двойки» охотника и препятствия, которые никто не отменял, и они могли стать реальной угрозой для аварии. Заднего «охотника» Джонс не брал в расчёт, так как ему также сейчас приходилось быстро перестраивать конфигурацию преследования, чтобы не врезаться в своего же напарника. Расстояние от француза до его преследователя было около пятидесяти метров, и Джонс пошёл на довольно сумасшедший поступок, – он решил проскочить между ними и даванул вправо джойст штурвала боковой аэродинамики, левый рычаг тяги он резко выдвинул вперёд и нажал кнопку форсажа. «Fast Vector» издал угрожающий звук, сзади произошёл резкий удар турбо-инертных масс двигателей о поверхность и в воздух поднялся густой столб снега, который прилетел как раз в лобовое стекло следующего за ним «охотника». «Охотник» резко вырулил в сторону и серьёзно отклонился с курса преследования, избегая опасной ситуации. Француз проскочил впереди справа – налево, метрах в двадцати, Джонс сразу ушёл за ним в правую сторону, диагонально отклоняясь от основного курса. Охотник следовавший за французским сновигатором, немного притормозил и вырулил влево, немного замешкавшись в сложившейся ситуации. Когда он проезжал сзади Джонса по курсу преследования, Джонс быстро повернул голову назад и успел заметить на американском «Antarctic Fantom» бортовую символику пилота «Малыш Хью». «Ага!» – подумал Джонс, – «Значит, за мной шёл Джокер, буду иметь это в виду». Это было достаточно удобно для составления классификаций и описания манеры езды каждого пилота. Джонс не успел проехать одной мили вперёд, как вдруг раздался довольно характерный звук. Сновигаторы по левому флангу были в зоне видимости на расстоянии одной мили. Джонс быстро посмотрел в их сторону и увидел смятый внутрь «Большой куб» который объезжает, притормаживая на вираже, сновигатор Малыша Хью. Вероятно француз не справился с управлением, обходя очередное препятствие на большой скорости и влетел на ней прямо в центр куба. «Да, не повезло!» – подумал Джонс. Но надо было прибавить газку, так как теперь ребята явно заострили внимание на нём, как на самой близкой цели. Джонс решил добавить напряжения и прибавил скорости, а Малыш Хью уже начал стрелять вдогонку слева, подбивая психику на то, что сейчас будет и его очередь. «Где Джокер?» – сразу пронеслось в голове у Джонса, ведь он потерял интервал сближения с ним на диагональном манёвре. Джокера нигде видно не было, а Джонс уже вот- вот выходил на финишный подсектор «I» на уровне «2». Скорость начала вылезать за шестьдесят пять узлов, напряжение нарастало. Малыш Хью не отставал и продолжал то и дело пристреливаться к Джонсу, но расстояние было слишком большое, и все залпы проваливались, не достигая цели метров за пятнадцать, двадцать. «Успею!» – подумал Джонс, – «на такой боковой дистанции даже если Джокер вдруг откуда-нибудь появится, то он ничего не успеет мне сделать до финиша этого сектора. Ещё немного и Джонс уже видел маяки на экран – радаре. Малыш отстал, а потом и вовсе развернул свой сновигатор, направившись в обратную сторону. «Отлично!» – подумал Джонс, – «я их сделал! Интересно, что со шведом?»
Теперь предстояло пройти «Карусель Дяди Сэма». Здесь трасса начинала поворачивать влево на сто восемьдесят градусов, делая огромную затяжную дугу, первый уровень которой был значительно короче по протяжённости, чем второй и третий соответственно геометрической теории окружности. Подсектора с препятствиями по всей данной зоне чередовались с пустыми подсекторами без препятствий в шахматном порядке. Это давало возможность набора дополнительной скорости, которую приходилось моментально сбрасывать, как только гонщик заезжал в следующий подсектор с препятствиями. Такой режим постоянных чередований набора и сброса скорости выматывающее действовал на психику пилота, и вводил в серьёзное заблуждение при смене уровней трассы, так как, меняя уровень в одном подсекторе без препятствий, пилот внезапно встречался с плотным потоком препятствий соседнего уровня. При этом количество препятствий в каждом подсекторе было одинаковым, таким образом, в первом уровне с учётом меньшей протяжённости расстояния они встречались чаще, и прохождение на скорости было максимально затруднено. Безопасно двигаться здесь можно было только в режиме пониженных скоростей, что делало пилота прекрасной лёгкой мишенью. Поэтому для прохождения данной области приходилось балансировать между протяжёнными участками второго и третьего уровня, где можно было хорошо разогнаться, и коротким расстоянием первого уровня, периодически прибегая к уходу на него. Основными сложными препятствиями здесь являлись «Bridge» и «Mad bridge» с использованием простых корректирующее – направляющих и стесняющих курсовую манёвренность препятствий «Barrie from bellow», «Mad barrie» и «Mines». «Сумасшедшие мосты» в основном отводились в левую сторону, вытесняя пилота к более сложному первому уровню, чтобы он снижал скорость и становился хорошей мишенью. Принуждённо спрыгивать с мостов на сновигаторе приходилось с высоты двух с половиной метров. При этом частые прыжки очень выматывали, так как, не смотря на работу подвески, удары в кабине были ощутимыми. Шлагбаумы, которые внезапно лезли из под поверхности снега конечно можно было сбивать, а не огибать, совершая частые манёвры. Они разлетались как щепки, но, несмотря на щадящий для поверхности кузова материал, они были достаточно плотными, и при ударе скорость машины всё-таки падала. С потерей скорости заезжать на мост было тоже не безопасно, так как при этом сновигатор заметно замедлялся, и его можно было удачно обстреливать, особенно, если мост внезапно начинал поворачиваться и пилот на нём становился боком к преследующему сзади «охотнику». «Мины» обильно взрывались и поднимали кучу снега, которая значительно затрудняла видимость. Именно поэтому проходить «Мосты» было несколько проще, чем врезаться в «Шлагбаумы» после «Мин» и общее расстояние здесь играло самую важную роль, поэтому для хорошего скоростного режима было всё-таки проще идти по самой большой дуге, что и сделал Джонс.
Шведа он так и не увидел, зато отчётливо видел свежие следы на снегу с глубокими рытвинами от резких манёвров. Это говорило о том, что он ушёл вперёд, а значит один «охотник» наверняка следовал за ним. Оставалось только понять, где второй «охотник», который в любом случае ждал именно Джонса, но он почему-то всё не появлялся. Джонс постоянно следил за монитором заднего вида, но частые уходы на «Мосты» снижали стабильность ракурса камер и вперемешку с интенсивным вниманием от прохождения других препятствий, а также с общей утомлённостью не давали должного эффекта отслеживания ситуации сзади. Это привело к тому, что под конец этой зоны в подсекторе «P3», когда до конца дуги оставалось всего два подсектора «Q» и «R», где уже начиналась следующая зона «Жалюзи» («Blinds»), Джонс совершенно потерял контроль над ситуацией и расслабился. Заезжая на очередной «Безумный мост», он совсем не подозревал, что сзади прямо по курсу его следования, незаметно выйдя на линию прицеливания устремлено шёл «Снеговик», вооружённый одиночными дальнобойными пушками. Как только «Мост» начало внезапно разворачивать и «Fast Vector» Джонса начал поворачиваться боковой стороной к фронтальному направлению удара, «Снеговик» произвёл подряд четыре залпа с расстояния всего семидесяти метров, хотя хватило и первых двух. Сновигатор Джонса просто улетел с моста, ударившись о поверхность снега при приземлении, он перевернулся несколько раз и остановился на крыше. Это было внезапное и необратимое поражение!
ГЛАВА XV. ПОСЛЕДСТВИЯ.
– Как у тебя дела, Снеговик?
В эфире слышалось постоянное чередование напряжённых переговоров, шипений и щелчков раций.
– Я осторожно веду его по внешнему краю, Coldy.
– Не дай ему выйти из зоны, Снеговик! Это самое удобное место для атаки!
– Я знаю! Не мешай, Coldy!
Спустя некоторое время тишина в эфире вновь нарушилась:
– Хорошо идёт, засранец! Сейчас ты будешь мой! На – получи!!! Йо – Хо – Хоу!!! Это победа, Coldy! Я уделал его, ты слышишь меня?!
– Молодец, поздравляю тебя, Снеговик!
– Что у тебя с шведом, Coldy?!
– Можешь расслабиться, Снеговик, ты нас уже не догонишь. Проведу его до конца сектора, – тоже быстрый, зараза! Мне с ним ничего не светит, – оружие подбирали под другой расклад.
– Ладно, Coldy, тогда я ухожу на базу.
– Давай! Увидимся «дома», Снеговик!
Джонс висел в кресле, пристёгнутый ремнями головой вниз. Было парадоксальным то, что наряду с его особой взволнованной озабоченностью перед заездом, сейчас он практически не испытывал ни капли каких-либо негативных чувств или переживаний по поводу его поражения. Сейчас его больше интересовало то, как скоро его освободят от этой неестественной позиции внутри кабины. Внешне его состояние можно было охарактеризовать, проведя аналогию с человеком, который стоит в позе, сложа руки на груди и немного наклонив голову набок, хмурится в некотором раздумье. Теперь ему действительно нечего было переживать за дальнейшую судьбу его команды, потому что, взвесив все варианты и учитывая довольно простой и случайный проигрыш, по объективным соображениям он не мог претендовать на статус серьёзного консультанта или рекомендатора каких-либо способов прохождения трассы или тактик поведения на ней. На его взгляд гонка была абсолютно честная, а результат не более чем естественное стечение случайных обстоятельств. На первый взгляд это выглядело именно так во всей своей примитивности внешнего восприятия, но не было действительным на самом деле. В действительности всё было достаточно чётко спланировано очень оригинальным планировщиком. «Coldy» не спроста не могла догнать шведа. Её оружие, радиальный энергомёт, было подобрано именно к этой зоне таким образом, чтобы сочетаться в паре с оружием «Снеговика», и оптимально удерживать огневые режимы на обеих уровнях. Джонс просто не приближался к первому уровню, а вышел сразу на третий и придерживался его. Как только бы он появился там, он сразу бы попал под близкие непрекращающиеся атаки с параллельно движущегося по отношению к нему сновигатора «Coldy», и уйти от них в зоне с пониженным режимом скорости было бы невозможно, что привело к тем же самым последствиям. «Снеговик» же был хороший снайпер и очень профессионально работал на длинных дистанциях. Это был не весь багаж его сюрпризов, отработанных на различных участках трассы.
Но вернёмся к нашим друзьям. Пока Джонс висел вниз головой, Фрэя вся испереживалась на станции, наблюдая в главной аудитории за происходящим на огромном экране, куда транслировалась гонка с множества камер, расположенных по всему периметру трассы, а также с квадрокоптеров и управляемых гелиевых зондов. Диспетчер сразу выяснил ситуацию и направил команду спасательной эвакуации к месту поражения Джонса. Через несколько минут после случившегося Ричард Уорд официально объявил всем присутствующим, что поводов для беспокойств нет и пилот находится в полном порядке. Остальные члены российской команды пребывали в обескураженном массовом недоумении, – как такое могло произойти? Особых беспокойств за дальнейшие события они не испытывали, так как тоже были в некотором роде одурманены внешне ничем не вызывающими подозрений обстоятельствами и факторами. Зордакс нахмуренно смотрел видео повтор проведенной «Снеговиком» атаки, который временно был зациклен на отдельном экране. К тому же атмосфера среди присутствующих гостей совершенно не располагала к всеобщему трауру по поводу поражения российской стороны. Все с азартом наблюдали за продолжением гонки последнего оставшегося на трассе Ларса Олофсона, который к всеобщему ажиотажу показывал отличные результаты, уходя от абсолютно бесполезных недосягаемых атак «Little Coldy». Несмотря на все попытки, она никак не могла догнать его по причинам, скорее всего технического характера. «Snowslag» довольно динамично и мощно разгонялся на коротких участках. При этом видимо из-за максимальной обзорности панорамной кабины, швед с лёгкостью обходил все преграды и удачно преодолевал сложные препятствия. Таким образом, всего через пятнадцать минут Ларс удачно финишировал, завершив гонку под общее ликование публики на станции. Для Швеции это была не только победа своего пилота, но и технический успех, как результат долгого и дорогостоящего труда инженеров, который неизбежно стал фундаментальной причиной превосходства.
Когда сновигатор Джонса отбуксировали на полигон, а его доставили на станцию, там уже все готовились к торжественным поздравлениям победителя. Американские пилоты были среди гостей и также принимали поздравления от присутствующих и по очереди давали интервью журналистам перед камерами. Происходящее транслировалось по всему миру, также как и в данный момент по всему миру люди радовались своим денежным выигрышам от тотализатора, а другие – соответственно, были очень разочарованы своими проигрышами. В «Big Father House» царила своя обстановка. На сей раз присутствующих было гораздо больше, а именно по одному представителю от каждой страны – участницы турнира. Архип Великий и Уолтер Кик праздновали сейчас свою победу особенно горячо, ведь первый заезд должен был показать не только соотношение сил. Это впрочем, меньше всего интересовало их обоих. Больше всего они переживали за успех всей подготовки, в которую были вложены огромные силы и средства. И теперь они с неимоверным удовлетворением и размеренным спокойствием наслаждались общими показателями прибыли от тотализатора, рейтингами транслирующих каналов по всему миру и реальной огромнейшей перспективой, которая вот сейчас именно в данный момент была вскрыта, как потайная дверь золотым ключиком.
Весь оставшийся день и вечер люди праздновали первое выступление пилотов на турнире. Банкет продолжался допоздна подогреваемый всеобщим ажиотажем. Фуршетный стол ломился от угощений, шампанское текло рекой, все были счастливы и довольны, кроме тех, кто сейчас не разделял всеобщей радости и веселья, и их тоже было не мало. Не стоило труда понять, что ни один из членов российской группы не обрадовался сегодня этому празднику, так как поражение Джонса было общим для всех и существенно снижало шансы на конечную победу. После ужина Купер распустил всех, предложив не затягивать с отбоем, так как каждый должен был быть в наилучшем расположении сил к утру перед новой жеребьёвкой к следующему заезду, которых по графику на завтра предполагалось два.
Перед отбоем Джонс собрал всех у себя, чтобы проанализировать заезд и в течение часа они вместе просматривали записи с камер, но, к сожалению, ничего продуктивного не выработали, так как явных тактических приёмов в поведении охотников не просматривалось. Всё было достаточно стандартно и не привлекало особого внимания. Чего было и удивляться, ведь над их поведением на трассе профессионально работал Джек Райт.
ГЛАВА XVI. ПОРАЖЕНИЕ ВЭНДЭРА.
Вэндэр встал с утра как обычно без каких-либо новых ощущений или эмоций. Он спокойно прошёл все этапы утреннего распорядка от завтрака до начала жеребьёвки. Но когда в главном зале объявили его имя, он почувствовал резкий прилив адреналина в крови. Почему-то предстоящее выступление вызвало у него ощутимое волнение, связанное с особой осторожностью, которую по убеждению Джонса необходимо было теперь особенно соблюдать. В голове закипели мысли, какую тактику выбрать. Психологически он ушёл от размеренного и естественного происхождения вещей друг за другом, что было не совсем хорошо, испытывая на себе такой тип поведения, при котором человеку обычно говорят «не надо дёргаться».
На официальном оглашении результатов жеребьёвки вместе с ним в заезд объявили финна Арвида Хулко и японца Кена Хаттори. Они стояли втроём рядом с Ричардом Уордом под вспышками фотокамер, когда их вызвали из общей толпы. С первого взгляда на Кена Хаттори в глаза бросалась такая же яркая и красивая объёмная вышивка на спине лётного термо-комбинезона, как и у его напарника Каташи Миядзаки по прозвищу «Намахагэ». На ней был изображён покемон в боевой стойке по имени «Фризер»(«Freezer») в виде синей птицы, похожей на мифологическую птицу Феникс с длинным хвостом. Но в отличие от классического огненного Феникса, своим цветом она символизировала замораживание в лёд. Кен Хаттори выступал на той же модели сновигатора, что и «Намахагэ», под названием «Hiran»(«Ледяной шквал»), только в другой расцветке и с другими трайблами по обшивке фюзеляжа.
После официальной части пилоты разошлись по своим комнатам для окончательной предстартовой подготовки. Вэндэр всё никак не мог определиться с оружием, пока, наконец, не остановился на радиальном шестиствольном энергомёте. «Навряд ли мне придётся вести более дальние атаки при преследовании охотника» – подумал он, – «буду держать его в качестве оборонного средства на близких дистанциях».
Перед самым выходом на стартовый полигон к нему подошла Фрэя. Она положила ему руку на плечо и сказала:
– Ты только не волнуйся и не переживай сильно. Будь спокоен и аккуратен. Удачи!
Её слова немного успокоили его. Она как будто чувствовала, что ему необходима эта поддержка. Он остался впечатлён её вниманием, и поэтому почувствовал себя более уравновешенно и уверенно, когда шёл к своей машине.
Погода была ветреной, над поверхностью поднимались лёгкие снежные завихрения высотой несколько метров, солнце затянуло пасмурным небом. Вместо него торчало отвратительно – размытое жёлто-серое пятно. Видимость была средняя.
Пилоты вышли на старт и «охота» началась. Сначала всё шло как обычно. Гонщики рассортировались по уровням и планомерно проходили препятствия один за другим. Затем в подсекторе «D2» к Вэндэру пристроился один из охотников и начал вытеснять его к первому уровню стрельбой из одиночных дальнобойных орудий. Вэндэр ощутил провокацию на принудительное отклонение от своего курса и понял, что его сбивают в неизвестный ему коридор «Лабиринта» подсектора «F1». До входа оставалось четыре мили, скорость была достаточной для того, чтобы испытывать затруднения в быстром реагировании на вновь возникающие препятствия в условиях средней видимости. Вэндэр опять начал волноваться. По логике вещей ему нужно было уходить вправо, возвращаясь к знакомым «Лабиринтам», но любые попытки сразу жёстко карались довольно опасными залпами сзади. В результате он поддался, приняв опрометчивое решение пройти новый для него коридор.
Как только его сновигатор пересёк вход в «Лабиринт» первого уровня, Вэндэр сразу ощутил дефицит пространства из-за низкой видимости, которая при такой погоде в нём становилась ещё сильнее. Он моментально включил фары, ситуация исправилась – видеть стало легче. Но была ещё и другая проблема – преследование сзади оказалось очень локализованным и уходить от разрывающихся сгустков энергии в воздухе, постоянно догоняющих сзади, стало проблематичней, из-за того, что на более высокой скорости ухода от погони, даже малые манёвры в стороны резко сближали его со стенами коридора, и он начал периодически задевать их боковой аэродинамикой сновигатора.
Атаки не прекращались и становились заметнее с каждым разом. Напряжение возрастало, к нему добавлялся острый дискомфорт от плохой динамики выруливания в незнакомых резких уклонах и поворотах с ограниченным расстоянием между стенами. С каждой ошибкой Вэндэр чувствовал, что охотник всё ближе подбирается к нему на расстояние опасного для систем выстрела. На экран – радаре уже был виден выход из зоны «Лабиринта». Вэндэр решил прибавить скорости, чтобы поскорее пройти этот сложный этап, это и было его ошибкой. «Лабиринт» внезапно заканчивался довольно острым поворотом перед выходом наружу, в этом месте Вэндэр резко затормозил, чтобы машину не ударило о стену по инерции разгона. Сновигатор при этом частично занесло в сторону и он потерял столь драгоценные секунды времени, которые определили итог разрыва между ним и охотником, неотвратимо преследующим его. Вэндэр резко ударил по газам, включив форсаж, чтобы выскочить из «Лабиринта», но было поздно – два прямолинейных заряда попали точно в заднюю часть его сновигатора между соплами с расстояния пятидесяти метров. Ударная сила была настолько высока, что разбила турбо-инертный поток исходящих топливных масс в разные стороны. «Gipper Scruder» Вэндэра весело вильнул задней частью своего корпуса влево – вправо, энергия форсажа ушла по сторонам, и сновигатор потерял движущую прямолинейную инерцию. Сближение машин стало совершенно основательным, Вэндэр был обречён в такой ограниченной позиции с очень низкой скоростью для выхода вперёд. Он был пойман, как беззащитный зверёк, которому некуда деваться, а сил продолжать бегство уже нет. Охотнику, который следовал за ним, оставалось только нажать на курок ещё раз, и он это сделал с хладнокровной фатальной необратимостью. Вторыми ударами Вэндэру оторвало часть реверсного крыла, основательно повредив аэродинамику бокового руления и несколько элементов заднего спойлера. Дальнейшее движение не было смысла продолжать. Вэндэр остановился через шестьдесят метров, обгоняемый американским сновигатором с бортовой эмблемой «Малыш Хью». В некотором замешательстве из-за растерянности и расстройства Вэндэр в панике зачем-то выпустил очередь с энергомёта в догонку уходящему охотнику, который продолжил свою карательную миссию, не собираясь останавливаться на достигнутом. Но со стороны это выглядело довольно смешно, так как не понятно было, чего именно этим Вэндэр хотел добиться.
ГЛАВА XVII. ПОРАЖЕНИЕ КЭТРИН.
Второй заезд оказался настолько же не воодушевляющим, насколько была пасмурной и хмурой погода, и всё вокруг было наполнено такой же хмуростью, странностью и полным отсутствием веселья. Вероятно, на всех сказался вчерашний перебор эмоций, но в результате ни один из гонщиков не пришёл к финишу второго сектора. Финна сняли вдвоём в самом конце сектора «Carcass», объединив свои усилия после поражения русского пилота. А японец после сложного прохождения зоны «Мостов» преодолел следующий подсектор препятствий «Blinds» и видимо от сильного переутомления на предыдущих этапах, не справился с интенсивным потоком «мин» и «снежков». Он с разгону попал в «Swamp» и был обстрелян в нём с двух задних позиций охотниками, без возможности спрятаться куда-нибудь практически на открытом пространстве с очень затруднённой видимостью от встречно летящего снега.
В целом гонка также считалась удачной, только все победы на этот раз были засчитаны за американцами. Гости на сей раз не так яростно сопереживали участникам, но не с меньшим интересом наблюдали за происходящим на трассе, вальяжно рассевшись в креслах по залам и холлам, потягивая дорогой виски и коньяк из стаканов, как в затамошних английских клубах. Наверняка, и это в тот момент являлось самым распространённым мнением среди присутствующих, всему виной была погода.
По возвращению на станцию пилотов встретили небольшими овациями с целью поддержать общий тонус состязаний и хоть как-то подбодрить проигравших естественным для основных участников вниманием публики. В целом обстановка сложилась профессионально понимающая. И со стороны пилотов также не было особой грусти и сильных негодований. Всё выглядело достаточно естественно, как для случая обычной повседневной неудачи и не более того. Пилоты обеих сторон довольно таки весело с улыбками на лице пожали друг другу руки с поздравлениями в победе и пожелали дальнейшей удачи под дружные аплодисменты собравшихся, и вспышки фотокамер. Время шло к обеду, трассы не были повреждены, и всё предвещало то, что после обеда будет проведён третий заезд, а значит, повышение настроения могло произойти ближе к вечеру, в виде основной развязки сегодняшнего дня турнирных состязаний.
Несколько раз гарсон успел пройти сквозь залы, чтобы пригласить гостей на обед, который предлагался в другой столовой внутри гостевого корпуса и проходил в два этапа. Наконец, люди начали возвращаться и занимать прежние места в предвкушении новых впечатлений. Гарсон опять разнёс спиртное, вернув тем самым предыдущее состояние дел в расположении зрителей и их внутреннем настроении. Выглядело это довольно смешно, но только со стороны и для тех, кто понимал, о чём идёт речь. Для присутствующих же, как и для администрации, самым главным сейчас был максимальный комфорт и уравновешенное внутреннее состояние гостей для того, чтобы не вызывать хоть каких-либо малейших недовольств. Об этом особенно беспокоились организаторы турнира, ведь гости были очень высокопоставленными персонами и не должны были испытывать даже малейшего дискомфорта от пребывания на станции.
Команды были готовы для продолжения следующего этапа. Ричард Уорд объявил об открытии второго заезда на сегодняшний день, и началась жеребьёвка. Через минуту он уже называл имена участников третьего заезда, которыми были:
пилот российской группы Екатерина Фролова, позывной «Кэтрин»,
пилот германской группы Йозеф Кёхлер,
и пилот германской группы Ганс Майер.
Среди некоторых присутствующих пробежал шёпот удивления, но всё быстро успокоилось, так как у наблюдательной комиссии не возникло совершенно никаких вопросов по поводу вероятности совпадения двух пилотов одной группы в одном заезде, и они сидели с абсолютно невозмутимыми лицами, наполненными некоторой нездоровой и даже заинтересованной подозрительностью к тем, кто попытался усомниться в естественности происходящего.
Пилоты российской команды сначала тоже начали перешёптываться и переглядываться, делая друг перед другом неоднозначные гримасы, но быстро успокоились и реально все как один наивно усвоили представленные результаты. Они действительно поверили в эту случайность как в удачу, и в этом не было ровным счётом ничего плохого, потому что никто из существующих пилотов всех стран не мог показать в паре то, что собирались сделать эти два рослых и постоянно серьёзных немца. На самом деле даже американцы в тот момент не имели даже приблизительного понятия, что с ними будут делать сейчас эти два носителя очень характерной генетики. Сами пилоты остались явно очень довольными, но старались не показывать вида на публике и вели себя непринуждённо.
Кэтрин установила себе полюбившуюся ей «двойку» и возможно, скорее всего, она как раз и прошла бы эту гонку, если бы не одно очень скорбное событие в самом начале заезда. Йозеф установил себе одиночные дальнобойные пушки, а Ганс тоже поставил себе двойные спаренные орудия, как и Кэтрин. Когда все приготовления были выполнены и пилоты вышли на старт, энтузиазма у публики прибавилось, в зале произошло оживление, несмотря на то, что погода оставалась прежней. Сама энергетика подсказывала, что сейчас произойдёт что-то необычное.
Пилоты стартовали. Ганс и Йозеф шли рядом друг с другом, периодически расходясь на небольшие дистанции, чтобы преодолеть очередное препятствие или же объехать его с двух сторон. Сразу бросалась в глаза отработанная до мелочей синхронность их движений.
Охотники не заставили себя долго ждать. Джокер вышел за немцами, а Малыш Хью последовал за Кэтрин. Спустя шесть миль в начале подсектора «С1» Малыш Хью открыл по Кэтрин преследующий огонь. Кэтрин среагировала, но не захотела продолжать тактику ухода от обстрела постоянным маневрированием, а решила просто оторваться, вспомнив первую миссию, когда она ехала также втроём с немцами на спор. Она выбрала подходящий момент и рванула левый рычаг тяги вперёд, одновременно выдавив форсаж на полную. Рывок вперёд был максимальным, но внезапно сзади произошёл сильный и очень громкий хлопок, похожий на взрыв. Вместе с ним Кэтрин услышала подозрительный короткий, но в то же время пронзительный свист где-то внутри машинных отсеков. Иллюминация приборов заморгала красным цветом, включилась сирена, на информационном дисплее замигала большая красная надпись «Неисправность тяговых установок», «Критический сброс давления системы подачи инертной смеси». Сновигатор тупо встал, никакие действия не могли заставить его хотя бы тронуться с места, не говоря уже о том, чтобы продолжить движение.
– Чёрт! – прокричала Кэтрин, ударив со всей силы нижней частью кулака по боковой внутренней поверхности лобового стекла кабины, – Диспетчер! У меня авария! Мне нужна эвакуация!
В ответ сразу же прозвучал мужской голос диспетчера:
– Вас понял, сейчас вышлю группу, ждите.
А Малыш Хью естественно уже давно обогнал её и скрылся далеко впереди.
Раздосадованная Кэтрин, считая, что её подбили, осталась сидеть в ожидании спасателей, а в это самое время в другом секторе развивались совершенно противоположные события.
Ганс и Йозеф шли также, не меняя взаимной координации на скорости около шестидесяти узлов. Джокер начал потихоньку пристреливаться к ним с расстояния примерно ста метров. Он даже удивился, насколько непрофессионально немцы ведут себя, кучкуясь вдвоём и облегчая ему задачу на попадание по цели. В этот момент сновигатор Йозефа «Juger Wolf» резко затормозил с сильным заносом и разворотом на сто восемьдесят градусов против часовой стрелки по левому флангу движения, применяя упоры и левое реверсное крыло. Разворот был выполнен настолько отработано и грамотно, что сновигатор сразу без каких-либо лишних помех встал на встречную линию прямого огня по преследующему сновигатору Джокера. Джокер же по инерции своей скорости и психологической реакции преследующего удаляющуюся цель, которой теперь являлся только сновигатор Ганса, не стал выполнять никаких манёвров торможения, а просто продолжил движение вперёд за ним, ничего не ожидая от Йозефа, и незаметно для себя сблизился с ним на опасную дистанцию для поражения цели из «двойки». В тот самый момент, когда сновигатор Йозефа остановился после этого манёвра, сразу началась бесперебойная работа четырьмя стволами спаренных орудий с расстояния пятидесяти метров на постоянное сближение до десяти метров с носовой части американского сновигатора вдоль по боковой линии его фюзеляжа и заканчивая хвостовой частью, пока в воздух не полетели обломки крыльев бокового руления. Сразу без остановки стрельбы сновигатор Йозефа на форсаже резко сдвинулся с места и стал набирать скорость, ложась на прежний курс. Немного ранее, когда обстрел шёл по середине корпуса Джокера, Ганс выполнил тот же манёвр, только развернулся и встал напротив курса его движения на расстоянии ста метров впереди и открыл фронтальный огонь лоб в лоб. Когда с крыльями Джокера стало всё ясно, к ним добавилась прямая атака, которая очень удобно затормозила сновигатор, засыпав его поднятым снегом и оборвав кронштейны тех самых пушек, из которых некоторое время назад Джокер пытался наказать свои «жертвы».