После ужина Фрэя задержалась и, возвращаясь в жилой комплекс одна, случайно заглянула в чью-то открытую дверь. Ей в глаза сразу бросились несколько характерных артефактов, висящих на стене напротив входа в комнату. Она остановилась, сделала шаг назад, потом подошла поближе. Ее взору представился подвешенный на кожаном ремне немецкий клинок «SS» времен Третьего Рейха, альпеншток из той же эпохи и немецкий железный крест со свастикой в центре на черно-красной ленте. Рядом в рамке под стеклом висела старая книга в черном кожаном переплете, на которой своеобразным каллиграфическим шрифтом белого цвета можно было отчетливо прочесть на немецком «Йозеф Гёббельс».
Всё это сверху завершала небольшая блестящая полка из толстого стекла и никелерованных кронштейнов, на которой лежало армейское полевое кепи черного цвета с отчетливо бросающейся в глаза качеством исполнения и чистотой цвета эмблемой элитного отряда горных стрелков «Edelweiss» (Эдельвайс) в виде цветка с аналогичным названием. Нижняя челюсть Фрэи начала потихоньку отвисать… На самом деле она очень много знала про войну из фильмов и рассказов, а также по школе и посещению музеев. У неё самой прабабушка была ветераном и принимала участие в боевых действиях. Но здесь она впервые в жизни увидела живую историю с другой вражеской стороны открыто и откровенно, причём очень жёстко бьющей по зрительному восприятию и внутреннему сознанию качеством своего исполнения, уровнем сохранности почти через сто лет и непривычным оригинальным стилем. Она испытывала непередаваемое, острое чувство злой красоты, которая служила масштабному кровопролитию.
– Ihnen gefällt?! («Инэн гефЭльт?», Вам нравится?), – неожиданно раздался сзади размеренный голос Ганса.
Фрея чуть не подскочила на месте, она слегка содрогнулась и сделала неловкий жест, отстранившись в сторону,– из открытой в коридор двери напротив спокойно и медленно без всяких эмоций мимо неё прошёл Ганс и зашёл по всей вероятности в свою в комнату, ту самую, куда только что так упорно она смотрела. В противоположной же открытой двери остался стоять Йозеф, провожая своего друга заинтересованным взглядом со сложенными на груди руками и прислонившись к дверному проёму плечом.
– Du wirst nach erzählen? («Ду вúрст нах эцúлен?», Расскажешь после?) – спросил что-то Йозеф Ганса.
– Ja!(«Яа!», Да) – коротко ответил Ганс.
Йозеф захлопнул дверь.
– О, извините! – продолжил Ганс всё тем же высверливающим внутренности голосом, перейдя на английский, – не успел привыкнуть к тому, что вы не говорите на немецком. Это моя комната, как вы наверно уже догадались. Пожалуйста, не стесняйтесь, проходите! Я вижу, вам стало интересно, – это личные вещи моего прадеда, вы можете посмотреть их поближе и даже взять в руки.
Фрэе пришлось немного переварить и саму ситуацию и то, что ей только что сказали, она всё ещё явно подтормаживала, находясь в некотором шоке. Ганс спокойно стоял с таким же непреступным и немного задумчивым лицом. В этот момент он чем-то напомнил ей портрет Кобергера из художественных работ Альбрехта Дюрера в одноименной книге о его жизнеописании, какого-то из московских авторов, которая подвернулась ей под руку ещё в студенческие годы в институтской библиотеке.
– Мне очень неловко, что так вышло, дверь была открытой, – начала оправдываться Фрэя, глупо улыбаясь как ребёнок, и делая шаг в комнату Ганса.
– Я знаю! – молниеносно ответил Ганс, – это я её не закрыл! – и абсолютно спокойно и быстро, сделав несколько шагов, захлопнул дверь у неё за спиной. После этого он вернулся и встал рядом с ней, глядя на висящиие на стене предметы. Кисти рук он при этом сложил в замок, опустив их вниз перед собой, голова его была слегка отклонена назад и в сторону.
– Мой прадед… – гипнотизирующим тоном продолжил он своё постепенное «вскрытие черепной коробки», – Генрих Майер родился в Австрии, как и я. В 1942-ом году по 1944-й год он командовал штурмовым отрядом горных стрелков «Эдельвайс» на побережье Кольского полуострова. Их подразделения высаживались с Баренцева моря и брали высоты вблизи Норвежских фиордов, после чего проводили разведывательные и укрепительные операции на местности с целью обнаружения и уничтожения любых сил противника, а также проведения диверсионных операций на территории врага.
В этот момент он медленно повернул голову и как-то задумчиво посмотрел на Фрею.
– Эти личные вещи мне передал мой дед. Я очень горжусь своими предками!
И Ганс как-то грустно вздохнул, продолжая дальше созерцать висящие на стене предметы.
– Простите, а что это за книга? – спросила вдруг Фрэя.
– Труды рейсхминистра пропаганды, Йозефа Геббельса, личный подарок прадеду, – с гордостью сообщил Ганс, – таких книжек с личным автографом доктора Гёббельса осталось не больше десяти. Хотите почитать?! – интригующе, но очень серьёзно спросил Ганс.
– Нет! – твёрдо ответила Фрэя.
– Я понимаю вас, – спокойно заявил Ганс с удручённым видом.
– Я наверно пойду, мои друзья заждались меня, – продолжила Фрэя.
– Конечно! – коротко ответил Ганс.
После чего он проводил её к выходу, галантно открыв перед ней дверь.
– Буду рад вновь пообщаться с вами! – тактично бросил он ей в след свою прощальную фразу.
Так закончилось первое личное знакомство Фреи и Ганса Майера, но это был ещё не конец всех острых ощущений, касающихся психологического соприкосновения пилотов российской и немецкой сторон, впереди их всех ожидало много серьёзных взаимных подоплёк, о которых они пока ещё не догадывались.
ГЛАВА XIII. ДИСТАНЦИЯ «НОЙМАЕР – САНАЭ IV»
На следующее утро после завтрака примерно в одиннадцать часов все пилоты, включая Ганса и Йозефа, были собраны Фридрихом в аудитории. Подполковник Сударева к этому времени уже находилась там.
– Я собрала вас всех здесь вместе для того, чтобы провести последний предстартовый инструктаж, так как в дальнейшем инструктажи больше проводиться не будут, командовать вами теперь некем, стартовать будете в случайном порядке, его будет определять диспетчер каждый раз перед стартом. Разницы на финише не будет никакой, так как сравниваться будет личное время каждого пилота в отдельности. До станции «САНАЭ IV», кто не забыл, – вы все идёте без результата по времени. Расстояние до неё сто девять миль, на преодоление которых у вас уйдёт максимум один час, то есть вы как раз успеваете к обеду. Далее один час на отдых и в 15:00 вы выходите уже на время оттуда до станции «Принцесса Елизавета». Вам предстоит пройти четыреста девяносто миль за время от трëх до пяти часов. Как вы сами понимаете, кто-то из вас останется уже на этой станции, чтобы потом в одиночку спокойно проследовать в предпоследнюю точку сбора – американскую станцию «Амундсен – Скотт», на площадку основного базирования программы. По окончании сбора там всех пилотов, которые последовательно выйдут из гонки, вам предстоит сделать заключительный рейс до станции «Восток». У меня всё, желаю вам удачи!
Очередной старт уже совместной миссии и недолгий путь до станции «САНАЭ IV» ничем особенным не выделился и не занял много времени, – через сорок минут все экипажи были на месте. После обеда команда собралась в конференцзале станции.
Немцы проследовали к месту своей временной дислокации на ближайшие полтора часа и уютно устроились на мягких подушках больших кожаных кресел в углу для отдыха с круглым журнальным столиком, вокруг которого они располагались. На журнальном столике вместо журналов и газет, которым здесь просто неоткуда было взяться, лежали три айпэда, что обеспечивало легкий доступ к свежим новостям и развлечениям в любой момент, чем Ганс и Йозеф незамедлительно воспользовались. К слову сказать, кресел тоже было три, и Фрэя сразу же обратила на это внимание. Идти к себе в комнату и ложиться спать перед следующим рейсом, да ещё и после обеда было равносильно двойному самоубийству, к тому же Фрэя предусмотрительно выпила энергетика, чтобы её не клонило в сон. Просто так сидеть одной в комнате без дела было скучно, а бегать по станции в поисках Джонса, который где-то застрял, представлялось ей малоперспективным занятием. Оставалось только одно, – занять то самое удобное кресло, в уголке для отдыха среди растений и ионизатора воздуха, где заседали ребята из немецкой группы, невозмутимо просматривая что-то в планшетах, глубоко утонув в недрах кресел как два нефтяных магната.
Внезапно Ганс отвлёкся и сделал жест в свою сторону, приглашая Фрэю, занять свободное место в их компании.
- Herankommen Sie sich und setzen nebenan, bitte!(«Херáнкóмэн зи зúх унд зЭцэн нúбэнáн, бúттэ» Подойдите и садитесь рядом, пожалуйста!), – I once again apologize. O.k.?! Approach and sit down nearby, please!!? – снова оговорился Ганс на родном языке, немедленно продублировав сказанное на английском.
Йозеф вытянулся из кресла и гостеприимно улыбнулся.
– Nach dem Mittag sitz ein Weilchen, nach dem Abendessen geh ein Meilchen.(«Нáхдем мИтаг зицЭйн вЭльхен, нáхдэм абЭндсэн гéхэйн мЭльхен») – произнёс он, когда Фрэя поровнялась с сидевшими, и тут же перевёл на английский, – «После обеда немного посиди, после ужина немного походи».
– Я как раз сейчас рассказывал Йозефу о нашем с вами разговоре у меня в комнате про то, что вас заинтересовали военные артефакты, принадлежащие моему прадеду! – с некоторой осторожностью начал вновь лингвистически препарировать Ганс слуховые нервы Фрэи с характерной мимикой, медленно вытягивая высказываемую мысль из лабиринтов своего интеллекта и пропуская сквозь её сознание, а затем перенаправляя взглядом в сторону Йозефа.
– Началось…– с ужасом подумала Фрэя, – сейчас-то он точно разберёт меня на маркеры репрезентативных систем.
Всё происходящее усугублялось тем, что оба немца вели себя очень интеллигентно и не навязчиво со всей серьёзностью проявляя свой интерес к личности Фрэи, а комфорт окружающей обстановки разбавлял периодически нарастающий запах каких-то очень крутых мужских духов, напоминающих классические запахи «HUGO BOSS», и, вероятно ими же и являющимися, исходя из брэндовых значков на немецких термокомбинезонах. С каждой новой волной лёгкий запах всё сильнее и сильнее воздействовал на Фрэю, как наркотический эфир, погружая в гипнотическое состояние полнейшей расслабленности, а голос продолжал высверливать отделы её головного мозга, раздвигать полушария, искать нужные фрагменты и изучать их с выражением удивления и нескончаемого интереса. Голос уже не спрашивал разрешения – он делал, что хотел, подробно вкапываясь в суть всех составляющих и мелких подробностей.
– Да, мой прадед тоже воевал… с англичанами, – заговорил вдруг Йозеф, обращаясь к Фрэе, – он прошёл тихоокеанскую компанию в качестве инженера или попросту стармеха подводной лодки седьмого поколения. После последней миссии прадеда комиссовали на берег и отправили на Родину в Цюрих, а лодка была затоплена в числе многих других во время воздушной атаки на судостроительные доки во Франции в конце войны.
– Ещё один… – с утомленным ужасом подумала про себя Фрэя, – сейчас меня точно в «СС» завербуют.
– А моя прабабушка двоих немцев в плен взяла! – сказала вдруг Фрэя.
– В каком году, где, при каких обстоятельствах?! – не меняя интонаций и темпа общего разговора, сразу же поинтересовался голос Ганса.
– В 43-м, 6 ноября, при освобождении Киева, остатки отступающих дивизий германской армии в укреплениях разрушенных зданий. У неё был ППШ, одного убила сразу, двое других сдались в плен. Они пулемёт перетаскивали через окно первого этажа втроём, а она сзади случайно зашла из другой комнаты.
– Так вы украинка по национальности? – поинтересовался голос уже более печально.
– Нет, почему, это были Московские части Красной Армии, я коренная москвичка!
– Это очень интересная история! – ответил печальный голос.
– Ну, да и награды за освобождение Киева тоже конечно есть, вместе с Орденом Мужества и Медалью за Отвагу. У них из целого отряда только два человека в живых остались, остальные погибли под завалами, немцы минировали здания, используемые для укреплений и штабов, и при отступлении взрывали их, чтобы не оставлять следов.
Голос замолчал.
В этот момент в конференц-зале появился Джонс.
– Простите! – вежливо извинилась Фрэя, – мне нужно отлучиться.
– Да конечно! – ответил Ганс и снова о чём-то задумался.
Фрея вышла из-за стола и направилась навстречу Джонсу.
– Где ты был? – спросила она его с явным негодованием.
– Я думала, мы побудем с тобой вдвоём, а пришлось вон с «штурбан фюрерами» зависать, – уже шёпотом пошутила про немцев Фрэя.
– Я на пол часа отрубился перед заездом в комнате отдыха для гостей, чтоб в дороге не мучаться, я всегда так делаю. Укачивает иногда на длинных равнинах, да и есть плотно посреди гонки не вариант вообще. А что у них так всё серьезно? – спросил Джонс про Ганса и Йозефа.
– Да потом расскажу, пойдём куда-нибудь, где нет никого.
И Фрэя, ухватив обеими руками Джонса за боковые складки комбинезона начала слегка толкать его назад по направлению к выходу. Джонс сделал несколько шагов назад, потом быстро развернулся на ходу, взял её за руку, и они вместе вышли из зала. Ганс и Йозеф остались сидеть вдвоём.
– Was du sagen wirst, Joseph?(«Вáсду зáгэн вирст, Йозеф?», Что скажешь, Йозеф?)
– Was du willst, Hans? Damit ich aus ihrer Erzählung über die Großmutter irgendwelche Prognosen gemacht habe?(«Вáзду вúльст, Ханс? Дáмит их áус ëóго эцЭлун ỳбя ди Грóосмута игентвéльхе прогнóзэн гемáхт хáбэ?», Что ты хочешь, Ганс? Чтобы я из её рассказа про бабушку сделал какие-то прогнозы?)
– Wir begannen noch nicht. Heute abend kann man die ersten Schlussfolgerungen machen. («Вир бэгáнэн нохнúхт. Хóйтэ áбэнд канн манн ди úэстэн шлЮзфольгэрУхгэн мáхэн.», Мы ещё даже не начинали. Сегодня вечером можно будет сделать первые выводы.)
– Und wenn jemand von uns vom Letzten heute kommen wird?
(Ундвéн éманд фон ýнс фом лЭцтэн хóйтэ кóмэн вúэд?», А если кто-нибудь из нас сегодня придёт последним?)
– Es ist ausgeschlossen! Du willst dass mir sagen, was Dajmler-Benz und der Bayerische Motoren Werke, zwei mächtigsten Konzerne in der Welt einfach so untereinander vereinigt wurden, um diese Wagen zu entwickeln?
(Эс ист áусгешлóсэн! Ду вильст дас мир зáгэн, вас Даймлер-Бэнц унд диа Бáйришэн Мóтор Вéрке, цвáй мéхтигстэн концéрн ин дúа Вэльт áйнфах со унтáйнандо вэрáйнигт вУдэн, ум дúзэ вáгэнцу энцвúкэн?», Исключено! Ты что мне хочешь сказать, что Даймлер-Бэнц и Баварский Моторный Завод, два мощнейших концерна в мире просто так объединились между собой, чтобы разработать эти машины?)
– Oder wir trainierten umsonst mit dir jeden Tag? (Óдер вир трэйнúтэн умзÓнст мит дир éден Таг?», Или мы зря с тобой тренировались каждый день?)
– Uns ist dieser Sieg nötig! Mir ist dieser Sieg, Joseph nötig!!! Deutschland ist dieser Sieg nötig!!!(«Унс ист дúза Зиг нëтих! Мир ист дúза Зиг, Ëзэф нëтихг!!! Дóйчланд ист дúза Зиг нëтихг!!!», Нам нужна эта победа! Мне нужна эта победа, Йозеф!!! Германии нужна эта победа!!!)
– Ich weiß, Hans. Beruhige sich. Besser sage, was wir mit dem Radioäther machen werden?(«Их вáйсц, Ханс. Берýнгэзих. Бэсэрзáаг, вас вир мит дЭм РадиоЭтэр мáхэн вЭадэн ?», Я знаю, Ганс. Успокойся. Лучше скажи, что мы будем делать с радиосвязью?)
– Und du meinst, was sie auf der englischen Sprache sagen werden?
(«Ундумáйнст, ваз зи ауф диа Энглишэн шпрéхэ зáгэн вЭдэн?», А ты считаешь, что они будут говорить на английском?)
– Dir ist es besser sofort, sie durch sie zu benachrichtigen.(Диа ист эс бéсэр зуфóот, зи дурьх зи цу бенáхихтúгэн», Тебе лучше сразу предупредить их через неё.)
– Es ist nicht kulturell, Joseph, du verstehst?(«Эс ист нихт культýрeль, Ëзэф, фаштúст?», Это не культурно, Йозеф, ты понимаешь?)
– Du bietest an, zu erwarten, wenn sie von erstem plötzlich beginnen werden, uns von den Manövers mit der russischen Rede im Radioäther in der Mitte des Rennens auf der hohen Geschwindigkeit anzugreifen?
(Ду бúтэст эн, цу эвáтэн, вэн зи фон Эастэм плëцлих бегúнэн вЭадэн, унц фон дэн МанËверс мит дэр рýсишэн ХрЭдэ им РэдиоЭтэ ин диа Мúтэ ди Рэнэнс ауф диа хóэн Гешвúндихкáйт анцугрáйфэн?», Предлагаешь дожидаться, когда они первыми начнут внезапно атаковать нас маневрами с русской речью в эфире посреди гонки на высокой скорости?)
– Ihre sieben, unser allen zwei. Wir müssen möglichst lang zu zweit durchhalten.(«Ирхэ зúбэн, Унза áлен цвáй. ВирмЮсэн мËглих ланг цу цвáйт дурьхáльтэн», Их семеро, нас всего двое. Нам надо как можно дольше продержаться вдвоём.)
– Dazu bin ich als viele ihnen um vieles schwerer. Das System Anti der Vereisung des Körpers ist bei den superniedrigen Temperaturen in hundert fünfzig zusätzliches Kilogramm umgegangen. Dafür uns einzig heute, wer sich gönnen kann ist ruhig, im Winter in einer beliebigen Periode zu fahren.
(Дацу бин их альс фúле úнэн ум фúлес швЭхга. Дас Зюстэм Анти дэр фэрáйзунг ди Кëпас ист бай дэн зУпанúдриган тэмператýрэн ин Ундат фЮнфцих цУзэцлихьс кúлогрэм Умгэгáмэн. ДафЮр унз áйнзих хóйтэ, вúа зúх гëнэ канн ист рУих, им Вúнтэ ин áйнэ бэлúбэгэн пэриóдэ цу фáрэн.», К тому же я намного тяжелей многих из них. Система Анти Обледенения Корпуса при сверхнизких температурах обошлась в дополнительных сто пятьдесят килограмм. Зато мы единственные сегодня, кто может позволить себе спокойно ездить зимой в любой период.)
– Aber es auch die ständigen Sturme und die schlechte Sicht, der Freund.
(«Áба эс áух диа штЭндихэн штУрм унт диа шлéхт зихт, диа Фрóйнд.», Но это ещё и постоянные бури и плохая видимость, Приятель.)
– Nichts, mein Freund. Mercedes verspricht zu Ende der folgenden Saison das System des Momentultraschallscannens auf der Weite fünf Kilometer der superhohen Genauigkeit.(«Нúхтс, майн Фрóйнд. МерсЭдес фэршпрúхт цу Эндэ диа фóльгендэн Зэзэн дас Зюстэм ди Момéнтультрáшальскáнэнс ауф диа Вáйтэ фюнф Килóмэтэ диа зýпархóэн Генáухкайт. », Ничего, мой друг. Мерседес обещает к концу следующего сезона систему моментального ультразвукового сканирования на дальности пяти километров сверхвысокой точности.)
– Warum uns es, Joseph?(«Варyм унс эс, Ëзэф?», Зачем нам всё это, Йозеф?)
– Wir sind die besten, Hans! Wir sind die besten! («Вир зúнд диа бЭстэн, Ханс! Вир зúнд диа бЭстэн!» Мы лучшие, Ганс! Мы лучшие!)
ГЛАВА XIV. «САНАЭ IV – ст.Принцессы Елизаветы»
В 14:50 все пилоты начали собираться у выхода для того, чтобы занять места в кабинах своих сновигаторов. Немецкие пилоты вышли из коридора последними. Ганс, не останавливаясь, отделился от Йозефа и подошёл к основной группе. Зайдя со спины, он взял Фрэю за локоть и быстро сказал ей: «Извините, что отвлекаю вас, но мне необходимо обсудить с вами некоторые тонкости сегодняшней гонки».
Фрея развернулась, они отошли на несколько шагов в сторону от остальных и продолжили беседу.
– Слушаю вас!
– Вы хорошо понимаете, что по новым правилам, мы вместе должны держать эфир общим. Именно поэтому я и мой друг не хотим, чтобы всё, о чём мы с вами сейчас говорим было публично озвучено.
– Вы про переговоры в эфире на английском? – переспросила Фрэя.
– Именно! Немецкая речь нам ближе, также как вам русская, поэтому я думаю, что так мы будем чувствовать себя раскрепощённей. Если речь зайдёт о безопасности при чрезвычайных ситуациях мы с вами сразу же можем перейти на общий для нас английский. Так зачем же утруждать себя понапрасну?
– Согласна с вами! Я передам остальным.
– Благодарю вас и удачи вам в пути! – вежливо откланялся Ганс и, надев свой гермошлем, вышел на стартовый полигон через главный выход, около которого его продолжал ждать Йозеф.
Фрея вернулась к остальным.
– Минуту внимания! – произнесла она, – значит, переговоры в эфире ведём на русском. Немцы не против. Если начнётся что-то экстренное, тогда переходим на английский.
– А они что, на своём шпрэхать будут? – возмущенно спросил Вэндэр.
– И с чего ты вдруг начала тут всё решать? – добавила Кэтрин, – ты уже не капитан, мы все теперь в абсолютно равном статусе!
– Действительно, Фрэя! – сказал Хэлбокс, – такие вещи нужно согласовывать со всеми, а не решать их в стороне наедине с нашими конкурентами!
– А что вы только что опомнились?! – начала нервно оправдываться Фрэя с некоторой обидой, – давайте я сейчас пойду, догоню их и всё верну, как было! И мы все будем сливать им нашу тактику в эфире на английском языке, не правда ли?!
Среди присутствующих наступило некоторое неожиданное и категорическое молчание. Аргументы Фреи оказались настолько убедительны, что спорить с ними было абсолютно бессмысленно. Все стояли молча, никто не мог вымолвить ни слова, усугубляя объективную логику.
– Ну, в общем-то да, – вдруг произнёс Вэндэр, – да и понимать друг друга быстрее будем при повышенной нагрузке.
– Вот и не фиг было спорить! – утвердительно произнесла Фрэя, оставшись довольной тем, что еще раз доказала свою правоту среди остальных.
– А Ганс просто не хочет лишних проблем с командованием Программы, поэтому не стал говорить об этом открыто со всеми, – добавила она в конце.
– Ганс водит тебя за нос, – вдруг начал Хэлбокс, – это немцы, Фрэя, они хорошие расчетливые психологи и манипуляторы. Ты сама не заметила, как стала марионеткой в их руках и теперь играешь по их правилам.
– Да?.. Какой ты умный! – возразила Фрэя, – как ты можешь иначе себе представить их поведение среди нашей группы? Они должны были по-твоему потратить всё своё свободное время на общение с каждым из нас? Или по-братски так влиться в нашу компанию с глубокими искренними намерениями оставить нас с носом или же остаться самим в дураках?
Вокруг вновь воцарилось непоколебимое молчание.
– Ладно, я пошла! Продолжим в эфире. Всем удачи! – сказала Фрэя и вышла за дверь к полигону.
Через несколько минут в кабинах уже запущенных машин раздалось шипящее включение эфира и бодрый голос диспетчера произнёс: «Йозеф! Аксель! Фрэя! Ганс! Лу! Кэтрин! Хэлбокс! Джонс! Вэндэр! Начинаем по порядку! Включаю обратный отсчёт! Первым стартует Йозеф! Приготовились! 10,9,8,7,6,5,4,3,2,1,0 – GO!!!»
Бирюзово-белый «Juger Wolf» Йозефа с серебристыми полосами аэротрайблов по всему фюзеляжу вышел с «САНАЭ IV», оставляя после себя два турбулентных закручивающихся сверху внутрь следа от сполохов снега, поднимаемого лыжами и попадающего в поток нагнетаемой инертной массы двумя ионными двигателями. За ним также продолжили остальные, завершал группу жёлто-красный «Gipper Scruder» с чёрной структурной аэрографией.
– Фрэя, а они точно русского не знают? – первым послышался голос Вэндэра в эфире сразу же после старта с некоторым саркастичным любопытством.
Фрэя сначала не на шутку задумалась, осознав, что действительно не учла этот момент. Ей даже стало немного смешно в этот момент и она, не выдержав тихонько расхохоталась. Тоже самое произошло и с некоторыми из их группы, кроме разумеется Ганса и Йозефа, которые ничего не понимали в происходящем.
– Я не знаааю! – не сдерживая смех, продолжала, Фрэя, – что ты на станции сразу об этом не спросил?
Сделав паузу для того, чтобы успокоить смех, она продолжила.
– Сейчас по факту я могу делать выводы, опираясь на то, что сказал мне Фридрих в отношении новой миссии, которая, как и наше соперничество, являются случайным последствием недавних событий. Думаешь, они настолько спланированные люди, что заранее изучали русский, еще до нашей встречи?
– Ладно, я понял, проехали! – ответил он ей.
– А что ты уже планируешь серию тактических маневров? – спросила она его.
– Да нет, я просто хочу надрать им задницы, понимаешь?! Насколько такой режим переговоров в эфире может повлиять на уровень нашего дальнейшего общения? Они ведь могут обидеться!
– Я тут просто не в самой шикарной ситуации, болтаюсь в хвосте, а мне как-то непривычно и неудобно тянуться последним, если ты меня понимаешь! – продолжил он после некоторой паузы.
– Не переживай так, – ответила Фрэя, – это всего лишь психологический барьер спортивной очередности, смотреть в конце будут на время.
– Отлично! – негодовал Вэндэр, – у меня здесь перед глазами секундомер что ли для каждого включен или посмотреть больше некуда?! Девять человек – девять параметров, плюс за дорогой следи…
– Для этого и задумано! – отвечала Фрэя, – ты ничего лишнего не должен знать, просто грамотно и как можно быстрее веди машину по заданному пути, а там видно будет. Тебя же не убьют, в конце концов.
После некоторой паузы в эфире послышалась немецкая речь:
J) – Wie du denkst, worüber sie sagen, Hans? ( «Ви ду дэнкст, ворЮба зи зáгэн, Ханс?», Как ты думаешь, о чём они говорят, Ганс?)
H) – Worüber sie nicht sagen würden, es ist besser nicht, es im Äther, Joseph zu besprechen! Es ist noch schlechter, als nicht zu verstehen das Wesen ihrer Verhandlungen! ( «ВорЮба зи нихт заген вЮрдэн, эс ист бЭса нихт, эм им Этэ, Йозэф цу бищпрéхин! Эс ист нох шлéхта, алс нихт цу ферштúн дас Вúзн úрхэ ФахáндлЮэн!» О чем бы они не говорили, лучше не обсуждать это в эфире, Йозеф! Это ещё хуже, чем не понимать суть их переговоров!)
J) – Ich habe verstanden, Hans. («Их хаб фэрштáндн, Ханс.», Я понял, Ганс.)
J) – Hans?! («Ханс?!», Ганс?!)
H) – Ja, Joseph! («Яа, Йозэф!», Да, Йозеф!)
J) – Und du bist überzeugt, was niemand von ihnen den Deutschen weiß?!
(«Унд ду бист убэцáйкт, ваз нúманд фон ирхэ дэн Дóйчен вáйц?!», А ты уверен, что никто из них не знает немецкий?!)
H) – Ist überzeugt, Joseph! («Ист убэцáйкт, Йозэф!», Уверен, Йозеф!)
J) – Woher, Hans?! («Вóхиа, Ханс?!», Откуда, Ганс?!)
H) – Die Untersuchung, Joseph. In ihren Personalakten den Wort über das Deutsche. («Диа Унтозýхон, Йозэф. Ин ирхэ Пэсональáктэн дэн Вот ýба дас Дóйче.», Разведка, Йозеф. В их личных делах ни слова о немецком языке.)
J) – Ich habe verstanden, Hans! («Их хаб фэрштáндн, Ханс!», Я понял, Ганс!)
Команда уже была на полпути к «Принцессе Елизавете», когда в эфире послышался голос Хэлбокса:
– Ну и как вам этот трëп?
– Ты о чем? – спросила Кэтрин.
– О немцах, – ответил Хэлбокс, – я тут как будто в немецкой подводной лодке очутился во время боевой атаки.
– Нормально рубят, мне понравилось! – вмешался Аксель.
– А, да, а мне нет, – ответил Хэлбокс.
– А что такое? – заинтригованно продолжила Кэтрин.
– А ничего такого! – огрызнулся Хэлбокс, – у меня вообще-то предки на войне погибли под Сталинградом.
– У меня тоже погибли, – сказал Аксель.
– У меня прабабушка вообще блокадница, – добавила Кэтрин.
– Да у всех тут кто-то погиб! Кончайте этот базар! – вмешался Джонс, – мы уже всë решили, ты предлагаешь им что, молчать всю дорогу? Сиди и слушай, может немецкий выучишь заодно! Я вообще в танке себя представил, даже несколько прикольно. А потом в самолете.
– А, так ты за немцев, гад?! Всё с тобой понятно! – никак не успокаивался Хэлбокс, в его голосе чувствовалась обида и сарказм.
– А я в детстве в военные шутеры постоянно за немцев играл, – мне что теперь повеситься? – добавил Вэндэр.
– Тебя вообще не спрашивают, – продолжал Хэлбокс, – мы с тобой потом разберёмся.
– А у меня сестра двоюродная в Германии живёт, – внезапно сказал Лу, который обычно никогда не вмешивался в беседу и отличался чрезвычайной скромностью и молчанием, – отличная страна, говорит, очень колоритная.
– К слову о войне, – начала Фрэя, – они оба – потомки ветеранов, реально участвовавших в серьёзных сражениях, в элитных войсках, в высоком звании, награжденных и выживших, вернувшихся домой.
В эфире наступила тишина, которая внезапно оборвалась.
– Это они тебе рассказали?! – жестко спросил Хэлбокс.
– Расслабься, а то ты щас там сам на войну уйдешь! – в приказном тоне ответила ему Фрэя.
– Да-да, как «бабка в кедах», – пошутил Вэндэр и заржал, издеваясь над Хэлбоксом.
– Да ладно вам хорошь! – сказал серьёзным голосом Джонс, – сейчас на эмоциях детских обид как раз им гонку и просрëм все вместе!
– Ещё посмотрим, кто кого! – обиделся Хэлбокс.
Через полтора часа штурманбот сообщил о контрольной точке подхода.
– Снимай шинель, приехали! – произнес Джонс.
– Ага, выгружаемся по одному! – добавил Вэндэр.
– А кто-то пролетел! – ехидно начал издеваться Хэлбокс.
– Я даже подозреваю кто, – серьезно и печально сказала Фрэя, – Аксель, ты какого хрена после меня пришёл?!
– Да всё короче, я что тут сейчас оправдываться буду или кто-то здесь не знает возможностей «Спектра»? – с обидой в голосе произнёс Аксель, – на нём не соревноваться надо, а в гости ездить – чай пить с девушками.
Сновигаторы заходили на полигон.
– Да я знаю, – с грустью продолжила Фрэя, – не переживай, это не твоя вина. Я слышал, Архип Великий планировал вообще его англичанам продать, чтобы самому с рестайлингом не заморачиваться и свои деньги в прокачку не вкладывать.
– Да знаю я, меня это больше всего и напрягает! Я бы лучше на прокаченом и покатался. Салон зашибись вообще, штурвал прикольно выполнен в центре виде руля, так удобней гораздо мне кажется.
– Что проиграл? Ха-ха-ха! – смешливо издевался Хэлбокс, заходя в финишный коридор.
– Успокойся Хэл, ты и мне проиграл! – серьезным голосом сказал Джонс, уже разворачиваясь на полигоне для парковки.
– Мне главное, что я успел! – замыкал финишную прямую Вэндэр.
– Итак! Йозеф первый, Ганс второй, Аксель выбыл, остальные в порядке стартовой очерёдности! Время 18:20, сверяем! Погода хорошая! Всех поздравляю и желаю успехов! Передаю вас «Елизавете»! Конец связи! – неожиданно в бодром командном режиме прозвучал из эфира голос диспетчера САНАЭ IV.
ГЛАВА XV. СТАНЦИЯ «ПРИНЦЕССЫ ЕЛИЗАВЕТЫ»
Станция №90 «Принцессы Елизаветы» ( Princes Elisabeth) Бельгия 690 ю.ш. 210 в.д. расположена на нунтаке «Утстейн» ( Нунатáк (гренл. – nunataaq) – полностью окружённый льдом скалистый пик, горный гребень или холм, выступающий над поверхностью ледникового покрова или горного ледника.) Земли Королевы Мод. Открыта 15 февраля 2009 года. Станция названа в честь Бельгийской принцессы Елизаветы, старшей дочери короля Бельгии Филиппа. Станция спроектирована, построена и эксплуатируется под эгидой организации Международного Полярного Фонда с штаб-квартирой в Брюсселе. Является первой полярной базой, объединяющей эко-стоительные материалы, использование чистой эффективной энергии, оптимизацию потребления энергии станции и разумных методов обращения с отходами.
Станция построены на горном хребте и может выдерживать сильные ветры благодаря своей аэродинамической форме и фундаменту, крепления которого достигают нескольких метров вглубь вечной мерзлоты.
«Станция Принцессы Елизаветы» была одной из самых продвинутых антарктических станций в архитектурно-дизайнерском направлении и имела широкую техническую и базу для работы в HSPNP (High Speed Polar Navigation Program) Программе Высокоскоростной Полярной Навигации со стартовым полигоном высокого уровня. Одним из факторов, повлиявших на это, являлось ее удачное местоположение в данном секторе антарктического материка.