Серьезные игры

*****

На следующий день Вите разрешили смотреть телевизор и пользоваться Интернетом – и Надежде пришлось просить Катерину приехать и поотвечать на вопросы Виты, от которых та чуть не лопалась.

Под вечер Катерина предложила Надежде посидеть во внутреннем дворике миссии.

– Вас что-то беспокоит? – спросила Надежда, почувствовав, что Катерина чем-то озабочена.

– Может, перейдем на «ты», Надь?

– С удовольствием, – улыбнулась Надежда.

– Меня беспокоит, – вздохнула Катя, доставая сигареты и закуривая, – не столько Вита, у нее, думаю, так или иначе все наладится, сколько ты.

– Я?! – удивилась Надежда.

– Да, Надя, у тебя могут быть серьезные психологические проблемы. Ты разрешишь мне говорить о ваших отношениях с Витой?

– Буду признательна, если что-то посоветуешь.

– Понимаешь, вы относитесь друг к другу, так сказать, очень несимметрично. У тебя это любовь, о чем ты, кажется, не догадываешься. Тебе, видимо, это чувство незнакомо?

– Мне дома вообще были незнакомы эмоции, связанные с чем-либо вроде секса. Да и сейчас к человеческому сексу у меня очень странное отношение.

– Так ты сама хочешь, чтобы Вита была твоей любовницей?

– Хочу, – помолчав, ответила Надежда.

– Проблема в том, что она испытывает к тебе не более чем довольно сильные симпатию и сексуальное влечение. При этом у нее явная склонность иметь одновременно несколько сексуальных партнеров и часто их менять. Она, наверное, проектировалась для исследования сексуального поведения аборигенов?

– Да.

– Мне такой поведенческий стереотип хорошо знаком на собственном примере, потому что анализ сексуального поведения был и моей основной специализацией. Как тебе будет, когда вокруг Виты завертится вихрь любовников?

– Мне будет неприятно, – тоскливо ответила Надежда. – А ты уверена насчет вихря любовников? Ведь большинство людей, кажется, испытывает к гермафродитам отвращение.

– Уверена практически абсолютно. Она ко всему прочему редкостно привлекательна для гермафродита. Есть категория любителей, которые просто из кожи вон будут лезть, добиваясь ее. И если ты хочешь быть постоянным, как бы семейным партнером Виты, тебе надо заранее привыкать к ситуации и научиться скрывать ревность. Ты не обязана, конечно, радоваться ее увлечениям. Но она всегда должна чувствовать себя с тобой психологически комфортно. Как дома. Понимаешь?

– Да, – кивнула Надежда.

*****

Когда Надежда закрыла дверь за таксистом, притащившим их небольшой багаж, Вита подскочила к ней, обняла и потащила к кровати.

– Погоди, малыш, – стала неуверенно отбиваться Надежда, – давай разложим вещи!

– Успеем! Обещала ведь: дома – никаких отговорок!

И вдруг, смутившись, спросила:

– А тебе не неприятно со мной? Я ведь не мужчина, а непонятно кто…

– Ты понятно кто – мой малыш…

*****

– Тебе не тяжело? – спросила Вита. – А то я по тебе растеклась, как лужица. Такая слабость блаженная.

– Нет, мне даже приятно.

– С мужчинами тебе, наверное, гораздо лучше?

– Мне лучше всего с тобой.

– Не обманываешь?

– Клянусь священной Матерью-Прародительницей, что мне с тобой гораздо лучше, чем со всеми мужчинами, которые у меня были! Это самая сильная клятва у меня на родине.

Надо же, как я абсолютно правдиво высказалась насчет мужчин, подумала Надежда.

А Вита не унималась.

– Вот прямо гораздо лучше? Чем со всеми-со всеми твоими мужчинами?

– Лучше, чем со всеми-со всеми. В среднем, мне кажется, примерно в четыре с половиной раза.

Вита засмеялась.

– А мне казалось, у тебя плоховато с юмором.

– Действительно, плоховато, но вот, оказывается, иногда прорезается.

– А сколько у тебя было мужчин? Наверное, много? Ты такая симпатичная.

– Нет, немного.

– А сколько?

– Секрет.

– А анальный секс ты пробовала?

– Нет.

– Считаешь, это плохо?

– Нет, почему. Просто как-то не доводилось.

– Мне бы хотелось попробовать. С мужчиной. Можно?

Права, видно, Катя насчет будущего вихря любовников, подумала Надежда. И ответила:

– Почему ты у меня спрашиваешь разрешения? Ты свободный взрослый человек. Я тебе не хозяйка, а подруга.

– А ты не будешь ревновать?

– Немножко, наверное, буду. Ничего страшного.

– Ну, раз тебе будет неприятно, я, наверное, лучше обойдусь. А давай с тобой попробуем анальный секс?

– Давай. Только лучше завтра, ладно?

*****

Через несколько дней Надежде вечером неожиданно позвонил сотрудник службы безопасности и попросил разрешения заехать по срочному вопросу. Звонок этот Надежду несколько удивил, однако служба безопасности присматривала за ней и дома, поэтому причина для визита вполне могла быть – хотя бы какая-то чисто техническая. На видеофоне она увидела андроида, которого неоднократно встречала в офисе, поэтому впустила его без всяких опасений.

Представившись Юрием, безопасник спросил:

– Не могли бы мы поговорить наедине?

– Пожалуйста. Садитесь, – предложила Надежда и села сама. – Вита, не могла бы ты нас оставить?

– Конечно, – сказала Вита и, закрыв за собой дверь, вышла из гостиной.

– Я пришел, – сказал Юрий, – помочь тебе искупить свои грехи. Ты знала, что члену твоей касты ни в какой форме не подобает имитировать процесс размножения. Ибо он священен и осуществляют его только избранные природой и Матерью-Прародительницей.

И он положил ей на колени слегка похожий на серп нож для ритуальных самоубийств.

– Ты знаешь, что наиболее достойным и полностью искупающим грех будет, если ты сделаешь это сама. Но при необходимости я тебе помогу.

И Юрий достал еще один такой же нож.

– Разве меня не восстановят? – удивилась Надежда. – Базовая матрица моей личности записана, поток сознания транслируется через ментальное поле.

– Я стер твою базовую матрицу и блокировал твой канал трансляции.

– Кто вынес мне приговор? – спросила Надежда, помолчав.

– Его вынесли на родине. Надеюсь, ты не думаешь, что способна мне воспротивиться? – и Юрий достал левой рукой пистолет. – Но я благочестив, не хочу делать этого без крайней нужды. Все хотят добра твоей душе и надеются, что ты сможешь достойно искупить свой грех.

– Что будет с Витой? – спросила Надежда.

– Со спасенным тобой уродом? – удивился Юрий. – Ничего, нас она не интересует.

– Поклянись!

– Клянусь священной Матерью-Прародительницей, что этому существу не будет причинено никакого вреда!

– Хорошо. Но я все-таки хочу, чтобы ты дал ей уйти. Или тебе придется убить меня самому.

– Она может кого-нибудь позвать.

– Я ей объясню, что звать никого не следует. Она испугается и быстро уедет.

Поколебавшись, Юрий согласился:

– Хорошо, ради твоей души я готов рискнуть.

– Вита! – позвала Надежда.

Вита зашла – и, увидев оружие, застыла:

– Что происходит?!

– Малыш, – успокаивающим голосом сказала Надежда, – ты ничего не можешь сделать. Это… вроде дуэли. Уходи, езжай к Кате. Она тебе поможет. Не вздумай никого звать, милицию или еще кого. Не забудь мобильник.

– Хорошо, – всхлипнув, сказала Вита и скрылась в прихожей.

– Подожди немного после того, как она уйдет, – и я все сделаю, – тихо сказала Надежда Юрию.

Тот кивнул, цепко контролируя каждое ее движение.

В это время на пороге комнаты опять появилась Вита и швырнула в Юрия маленькой, но тяжелой керамической вазой, сильно задевшей его по голове. Он вскочил, пошатнулся и, перейдя в «быстрый режим» – передвижение, ускоренное в несколько раз по сравнению с доступным человеку, – рванулся к Вите. Однако Надежда, также в «быстром режиме», догнала его на середине комнаты и рубанула сзади ножом по шее…

*****

Перенеся на кровать упавшую в обморок Виту, Надежда позвонила Иванову на мобильный.

– Извините, что беспокою вас вечером, Юрий Петрович, но ко мне домой явился мой соотечественник и повел себя… очень неадекватно, – сказала она. – Возникли серьезные проблемы. Решила позвонить не в службу безопасности, а вам.

– Совершенно правильно сделали, – ответил Иванов. – Сейчас разберусь.

*****

Иванов приехал с группой безопасников. Пока те работали, Надежда пригласила его в свою комнату.

– Как один из руководителей миссии, – сказал Иванов, – приношу вам глубокие извинения. Будут приняты дополнительные меры по вашей охране.

– Ну и Вита всегда за меня заступится… Мы вот с Катериной думали, куда ее на работу устроить, – может, в нашу службу безопасности?

Иванов улыбнулся.

– Оказывается, это неправда, что у вашей расы нет чувства юмора?

– Нет, правда. Это у меня человеческий компонент как-то странно развился.

– Вита, действительно, молодец. Да и вы меня поразили своей ловкостью и решительностью.

– Но что будет со мной дальше? – спросила Надежда.

Иванов вздохнул.

– Инициаторы покушения столкнутся с такими серьезными претензиями и санкциями за безобразное нарушение юрисдикции, что и думать забудут о чем-либо подобном. Однако насколько я знаю вашу цивилизацию, вас лишат гражданства. Но это совершенно не помешает вам работать здесь. Многие расы также принимают изгнанников вашей цивилизации.

– До конца жизни существовать вдали от родины, в оболочке… – вслух подумала Надежда. Потом встряхнула головой:

– Извините, это не ваши проблемы. Я ведь по сути сама виновата. Вы меня даже предупреждали…

И уловила импульс искреннего, горячего сочувствия.

– Я всегда рад по-дружески вам помочь, – сказал Иванов. – Всем, чем смогу.

– Спасибо, – грустно улыбнувшись, Надежда легонько погладила Иванова по руке. И отдернула руку – телесные контакты андроидных оболочек при межрасовом общении были не приняты.

– Ой, извините, пожалуйста! Опять этот человеческий компонент!

Иванов улыбнулся.

– Мне очень нравится ваш человеческий компонент.

*****

Вита среди ночи проснулась и залезла в постель к Надежде.

– Надюш, это все было? Мне не приснилось? В гостиной никаких следов.

– Все было, герой, ты на самом деле меня спасла.

– Просто я за тебя ужасно-ужасно испугалась. А ты потом спасла меня.

– Я тоже просто за тебя ужасно-ужасно испугалась.

– Ты, оказывается, такая быстрая и ловкая. А обычно так плавно двигаешься, как королева. А тут – раз! Как вихрь! Я даже не очень поняла, что ты сделала. Ножом по шее, ага?

– Ага.

– Ужас, как он хрипел! И сколько кровищи! Слушай, мне одной плохо, можно, я посплю с тобой?

– Конечно, малыш.

С тех пор Вита спала с Надеждой – все то недолгое время, что они жили вместе.

*****

Через несколько дней в миссию пришло уведомление о том, что Надежда лишена гражданства и возвращение на родину ей запрещено. Иванов, передав его Надежде, официально подтвердил, что контракт ее остается в силе.

*****

Вскоре Вита нашла в Москве несколько мест тусовки сексменьшинств, где она чувствовала себя своей, и почти все вечера стала проводить там. За ней начал ухаживать один крупный бизнесмен, человек взрослый, незаурядный и умный. И Вита не устояла – поехала, бросив работу, отдыхать с ним в Испанию. А вернувшись, стала его постоянной любовницей. Желая Вите добра, он сделал примерно то же, что когда-то советовала Катя: устроил ее в университет и на работу в одну из компаний своего холдинга.

В августе Вита еще пару раз заехала к Надежде и иногда звонила. А в сентября, начав учиться, пропала совсем.

*****

Окружающее уже не казалось Надежде таким чужим, и она стала находить некоторый вкус в чтении литературы аборигенов – в основном, фантастики, там зачастую не нужно было вообще знать никаких реалий.

Однако все-таки ей было очень плохо. Она тосковала по Вите, по родной планете, по своему настоящему телу. Жизнь становилась все более серой и тягостной…

*****

Как-то вечером ей позвонил Иванов и попросил разрешения заехать в гости.

– Какой-то срочный вопрос? – спросила Надежда, пригласив его в гостиную. Недавно она переехала в квартиру поменьше – в той, которую они когда-то занимали с Витой, было пустынно и слишком много воспоминаний.

Иванов задумчиво потер лоб:

– Даже не знаю, как ответить на ваш вопрос. Раз у вас теперь есть чувство юмора, позволю себе рассказать …э-э… анекдот. Вернее, кусочек из одной детской книжки аборигенов. Почтенная дама заявляет, что на каждый вопрос можно ответить «да» или «нет». А ее собеседник спрашивает: «Хорошо, тогда скажите, вы уже перестали пить коньяк по утрам?»

Катерина рассмеялась:

– Как раз такие шутки, связанные с логикой, мое чувство юмора понимает неплохо. Но ваш анекдот напомнил мне, что я негостеприимна. Хотите коньяка? Я к нему пристрастилась последнее время. Или чаю?

– С удовольствием выпью немного коньяка.

Надежда достала бокалы, и Иванов налил коньяка Надежде и себе. И сказал, приподняв бокал:

– У меня на родине есть обычай, похожий на произношение тостов. Один из таких как бы тостов звучит примерно так: пусть каждый из нас сможет сделать в жизни то, что он может.

– Кажется, догадываюсь, зачем вы пришли, – сказала Надежда, пригубив.

Иванов покачал головой.

– Это было бы довольно странно, потому что я, честно говоря, сам толком не знаю, зачем конкретно я пришел. Впрочем, могу, по крайней мере, объяснить повод: вы отказались от резервирования своей личности.

– Вот тут бдительность службы безопасности оказалась на высоте, – усмехнулась Надежда. – И что? Попытаетесь уговорить меня изменить решение?

– Нет, я считаю, что разумное существо имеет право распоряжаться своей жизнью и смертью.

– А чего же вы тогда хотите? – удивилась Надежда.

– Я только знаю, что не хочу, чтобы вы умерли. Но не знаю, как этого добиться…

И Иванов убрал свой эмпатический экран. Надежда поразилась силе и остроте обращенных на нее сочувствия, страха ее потерять, боли от предчувствия потери… Как завороженная, она встала, подошла к нему, погладила по щеке. Иванов осторожно встал и неуверенно обнял ее за талию. Он был немного ниже, и она чуть наклонилась, чтобы поцеловать его. И сказала:

– Как уполномоченный представитель своего человеческого компонента должна сообщить, что он очень заинтересовался вашим человеческим компонентом…

*****

– Ужасно давно мне не было хорошо, – сказала Надежда, пристраиваясь у Иванова на плече.

– То есть я могу робко надеяться отвлечь тебя от мыслей о смерти?

– И зачем тебе возиться с асексуальной особью из профессиональной касты общественных насекомых?

– Видимо, случившиеся у тебя только что два оргазма – особо яркие проявления твоей асексуальности? А способна ли асексуальная особь покончить самоубийством из-за несчастной любви?

– Но это же человеческий компонент!

– Надь, я тебе уже говорил, что мне очень нравится твой человеческий компонент. А с остальным кусочком тебя я надеюсь договориться, чтобы он не мешал.

– Может, ты и прав, – пробормотала Надежда. – Что там от меня осталось, кроме человеческого компонента…

*****

На рассвете Надежда почему-то проснулась. Почувствовав это, Иванов проснулся тоже. Осторожно обнял ее сзади, поцеловал в шею.

– Ты такая красивая, человеческий компонент Надя.

Надежда рассмеялась.

– Может, мы оба сошли с ума? Ты восхищаешься моей андроидной оболочкой, по сути, скафандром. А мне ужасно приятно, что он тебе нравится.

– Ну, – грустновато усмехнулся Иванов, – вольно цитируя одного драматурга с этой планеты, я бы сказал, что в этом безумии все-таки есть некоторая система…

Дуэль на соленых огурцах

Проезжая как-то по центру мимо Люсиного дома, Григорий зацепился взглядом за недавно открывшийся немецкий ресторанчик. И кризис им нипочем, подумал он с непонятным самому себе раздражением про неизвестных хозяев заведения, – и вдруг, неожиданно для самого себя, припарковался.

Заведение оказалось довольно большим. И меню, и интерьер производили неплохое впечатление. Григорий выпил приличного кофе у барной стойки. Потом заглянул в подвал. И там, в самом конце полупустого зала, за отгороженным деревянной решеткой столиком вдруг обнаружил Люсю.

Вначале совершенно по-детски дернулся смыться. Но, блин, подумал Григорий, что за детский сад – штаны на лямках. Взрослые ведь люди. Хоть погляжу на девушку, сколько уже не видел – месяц? Подошел.

– Привет.

– Привет. Присаживайся. Правда, через пятнадцать минут у меня встреча.

– Да я так… Чисто случайно сюда забрел.

– Какой-то ты странно неуверенный, Гриша. Садись-садись, я тоже бы на тебя посмотрела.

– А ты какая-то странно приветливая. Во время последней встречи вещала надменно, как британская королева: «Точка поставлена! И если ты ожидаешь эмоций – ты их не дождешься!».

Люся рассмеялась.

– Ну, на тот момент у меня было ощущение, что ты мне вымотал всю мою бессмертную душу. А теперь – время, как говорится, лечит.

– Так ты мне тогда толком ничего и не сказала, просто пошел на фиг – и все.

Люся закурила, задумчиво выпустила длинную струю дыма – и резко наклонившись к Григорию, с неожиданной страстью, но почти шепотом ответила:

– Какой же ты все-таки непробиваемый танк, Гриша!

Григорий аж покрутил головой, вздохнул. И спросил тускло:

– Может, скажешь все-таки, чем я тебя достал?

Помолчав, Люся ответила:

– Не в том проблема, что ты меня чем-то конкретным достал. Просто надоело ощущение своей… как сказать… вторичности и необязательности, что ли. Ну, помнишь, например, как ты меня известил, что не придешь на свидание месяц назад? Я после этого, кстати, как раз окончательно и решила свернуть наши отношения.

Григорий пожал плечами.

– Помню только, что дочке надо было что-то купить.

– Но не помнишь, как ты в стиле британского короля надменно сообщил мне, что должен огорчить свою подданную, – ты не приедешь. А когда я робко спросила, очень ли срочная эта покупка и нельзя ли ее отложить, ты высказался, как отрезал: «Я уже еду и поворачивать не буду!». Да куда там британской короне – натуральный Цезарь! Жребий брошен, Рубикон перейден!

Гриша вздохнул.

– Ну, если честно, не отразил я этого эпизода. Наверное, реально вел себя, как придурок.

– Да почему, как придурок, по-своему ты очень органичен… Стоп, Гриша, ко мне пришли. Прощаемся.

Помедлив, Гриша попросил:

– Давай спокойно встретимся, поговорим…

– Гриша, как ты сам в таких случаях лапидарно выражаешься, – чего размазывать говно по тарелке?.. Ладно, позвони мне, а сейчас иди.

Обернувшись, Григорий увидел подходящего к столику классического американского мужчину-мальчика лет сорока пяти – высокого, подтянутого, загорелого, симпатично-улыбчиво-белозубого.

От произошедшего далее Григорий впал в ступор. Мир как бы расслоился. В одном слое, ярком, но ясно осознаваемом как иллюзорный, Григорий оказался в странном многогранном помещении. Напротив него располагалось на полу жутковатое существо – помесь кузнечика и муравья – величиной примерно с человека. Однако Григорий почему-то отчетливо знал, что это настоящий облик Люси. На низенькую штуковину типа вогнутой табуретки с причудливыми подлокотниками примащивалось верхом мохнатое существо, напоминающее кенгуру, но с очень короткой мордой и без видимых глаз, носа и ушей. Григорий понял, что это настоящий облик подошедшего мужчины-мальчика.

Реальный мир как бы просвечивал сквозь иллюзорный – и Григорий мог переключаться между «слоями» восприятия.

– Приветствую вас и вашего секунданта, уважаемая Людмила, – сказал мужчина-мальчик, поклонившись Люсе и дозировано кивнув Григорию. – Насколько помню, правила проекта не требуют на этом этапе переговоров обязательного участия секунданта с нашей стороны?

В иллюзорном «слое» существо, напоминающее кенгуру, сделало верхними конечностями несколько странных жестов, видимо, соответствующих поклону и кивку.

Люся поморщилась (а кузнечико-муравей подвигал надкрыльями) и холодновато-вежливо сказала:

– Это не секундант, а мой друг, не имеющий отношения к нашим делам. Так что прекратите, пожалуйста, ментальную трансляцию.

Иллюзорный «слой» мгновенно исчез. Мужчина-мальчик привстал со стула и, протянув руку Григорию, сказал, простецки улыбаясь:

– Александр.

Григорий, продолжая пребывать в состоянии полного обалдения, машинально представился и пожал протянутую руку.

– Прошу прощения, – с напором переключился на Люсю Александр, – но я тогда не понимаю протокол нашей сегодняшней встречи. Были согласованы переговоры, а не… э-э… посиделки в кругу друзей.

– Прежде всего, – жестко возразила Люся, – абсолютно всеми правилами и протоколами предполагаются нормы элементарной безопасности. В частности, не представленные аборигены по умолчанию считаются неинформированными.

Смешавшись, Александр, однако, возразил:

– У вашего друга ярко выраженный, классический спектр ауры секунданта! Сопричастность, готовность к участию, независимость,…

– Он вам был официально представлен? – наклонившись вперед, ласково спросила Люся тоном учительницы начальных классов.

– Ну… нет, если вы так формально ставите вопрос, – пробурчал Александр.

– Ладно, – сказала Люся, помолчав. – Я предлагаю отложить данный раунд переговоров для решения возникших… – она покосилась на Григория – …проблем, – ну, скажем, на шесть часов.

– Ваша просьба… – начал Александр.

– Это не ПРОСЬБА, – металлическим голосом перебила его Люся, – а ПРЕДЛОЖЕНИЕ с целью решения проблемы, порожденной вашим безответственным несоблюдением элементарных правил протокола!

– Позвольте мне посоветоваться с коллегами, – сухо сказал Александр, на несколько секунд прикрыл глаза и кивнул:

– Принято. Встречаемся в девятнадцать часов. Место?

– Предлагаю выбрать вам. Проинформируете меня за два часа.

– Хорошо.

И, сверкая американской улыбкой, Александр распрощался.

Глядя ему вслед, Люся процедила:

– Вот долбоеб…

От этой реплики Григория разобрал неудержимый, несколько нервический смех.

– Чего ты ржешь, – улыбнулась Люся, – он правда долбоеб, хоть и способный ученый.

– Это у меня, типа, когнитивный диссонанс, – объяснил Григорий. – Почему-то понятия «инопланетянин» и «долбоеб» пребывали в разных когнитивно-семантических слоях моего сознания.

– Ладно, журналюга, – усмехнулась Люся, – не делай всуе вид, что читал Фестингера. Пошли поднимемся ко мне и спокойно поговорим. Только недолго.