Капали слёзы. Сборник стихотворений

Быть во всём калачом тёртым

Никому ещё не задалось.

И, что прошлое сзади оставил,

Не заставит уже заболеть.

Там других я бессовестно плавил,

А теперь сам желаю гореть.

Так шепчи же, шепчи без умо'лку!

Разбивай душу падшую в прах.

Облачалась она в то, что звонко,

А запуталась в тихих словах.

2015г.

Груша

Постарела груша, у земли дупло.

 Время серый комель прелью обняло,

 К дому привалило, крышу поломав,

 И убило хворью, цвет весной не дав.

 А ведь было время, переспелый плод

 Разбивался  оземь, вслипыая: – Хлоп!

 И сироп медовый к зависти берез

 Лакомил разбойниц – полосатых ос.

 Под твоею сенью земляничный куст

 Набирал к июлю незабвенный вкус.

 А теперь стал скуден, утерявши тень.

 Ягодой не красит теплый летний день.

 Догнивают ветви отведенный век,

 Окружил старушку ядовитый вех.

 И скрипит натужно кособокий дом,

 Где уснула груша под твоим окном.

 Так и ты однажды оборвешь свой бег,

 Где-то на бульваре, как весенний снег,

 Иль, прильнув к забору в городском саду,

 Вдруг уснешь навеки, помня грушу ту.

2014г.

Моя оконная Россия

И я смотрю тебя Россия

По большей части из окна;

Пустынный двор, собаки злые

Бомжа прижали у угла.

Ты много больше, понимаю.

Но взор не выпустят дома,

Собачьему подобясь лаю,

Что насмерть пригвоздил бомжа.

Хоть рыщет глаз, ища лазейку,

Он обречен? спасенья нет:

Дизентерия – сэру Дреку,

Дитю – обрядовый навет.

Моя оконная Россия;

Пустынный двор, собачий лай,

Бомжа ругательства густые…

Души смятенье, сердца рай.

Рай одинакового мира,

Край баков мусорных и вонь.

В забытых  северных пальмирах

Давно гуляет призрак войн.

Качели детской скрип унылый

И кособокая скамья…

Но отчего так стынут жилы

Когда смотрю на это я?

Гляжу, гляжу тебя Россия -

Безликих лоджий скучный храм…

И сладко неизвестной силой

В груди сжимает что-то там.

В одном проёме вся Россия,

В проём оконная судьба.

Вот только жаль невыносимо

Что шире не обрёл тебя.

2016г.

***

Вы вряд ли вспомните меня;

 К чему пустячное чужое,

 И что горел не от огня,

 А одиночеством изгоя.

 Сгорел, и что? Ведь не один

 Тревожил свет случайной тенью

 И так бездарно обронил

 Невинное в грехопаденье.

 А ведь не раз снизоходил

 Творец отступнику святого, 

 А я не соблаговолил

 Отведать лакомства такого.

 И поспешествовал тому,

 Чтоб левому плечу во благо

 Таскать пристало сатану,

 А душу обернуть бумагой.

 Передо мною аналой,

 На нём пустяк переживаний;

 Иконы льют укор немой

 Под звон шестипсалмии ранней.

 И вряд ли вспомнит кто меня

 За всё бездарное пустое,

 Что отгорело без огня

 На одиночестве изгоя.

2016г.

Не опускайте теплых глаз

Доброго дня. Не опускайте теплых глаз.

Да, это вам. Прошу,  не удивляйтесь.

Того не скрыть, что жизнью вы потрёпаны не раз.

Так я из тех же. На здоровье, знайте.

Что и трамвай? В аллеях же не всем.

А так знакомиться, случайною поездкой,

Возможно, и неправильно совсем.

Нахально как-то, даже скажем мерзко.

Я не к тому, что строить чистоту

И скромностью струить для женщин плохо.

Но этим вы покажете не ту,

А мне придётся сдерживать злой хохот.

Вы не понравились, и вам я, верно, гадок.

Но так случилось, нас пленил трамвай.

Мой грех – я на доступных слишком падок,

Ваш, что не раз уж кем-то собран урожай.

И потому, не опускайте глаз. Не надо.

Смутил, так это что. Переживём.

Вы просто плюньте, что зарделись красным маком

И совесть девичью припрячьте на потом.

 Не опускайте теплых глаз. Играть не стоит.

Не можете к себе, я затащу.

Вот ключ от конуры, там стынет койка…

А вот рука, и не жеманничать… Прошу.

Не опускайте теплых глаз. Я не достоин

Пренебрежения чем много раз давно пренебрегли.

Быть может не такое и пустое

На что нелепости двух пленных обрекли.

Хоть и гореть подобному недолго,

Не нужно, верьте, отворачиваться вам;

Ведь будет помнится трамвай облезло-жёлтый

И сны ненужные дарить случайный хам.

Не опускайте тёплых глаз, не опускайте…

2016г.

Изгнанник

Томятся серые в безмолвии осины.

 Январь окутал пихты синевой.

 С березы ссыпался, искря, колючий иней

 Ненужною алмазной шелухой.

 Над белым мельтешат сорочьи спины.

 День месит солнце с бледною луной.

 Похоже, ангелы справляют именины

 Под опустевшею немой голубизной.

 И сердцу чудится опасным и случайным

 Ступать напрасно ветреной ногой

 Теперь вот мне, как в прошлом каторжанам

 Объевшись здесь безвкусною тайгой.

 И самогон напитанный морошкой

 Не вспенит жизнью изгнанную кровь.

 Горсть княженики в нежные ладошки

 Не соберёт в июль моя любовь.

 Я здесь чужак, а там слыву изгоем.

 Здесь будущность, там пройденного тлен.

 Жизнь потрепала и таких, как Гойя,

 Не раз заставив гордо встать с колен.

 Так что и мне судьбе не покориться,

 Пав жалким на колени лишний раз?

 Вдруг, божьей милостью, сподобится случиться

 Величием блеснуть, принизив вас.

 В том нет вины каштановой аллеи

 В грозу роняющей на лужи цвет,

 Как, что и вы, презрев, не усмотрели,

 Что ваш изгнанник – чувственный поэт.

2017г.

Силы Мельпомены

Золото налипло в тополя,

 Тёплым мёдом окатило стены…

 Только зря старалась осень, зря

 Одурачить силы Мельпомены.

 Так нежданно встретили глаза

 Бездну обжигающего взгляда,

 Будто виноградная лоза

 Напитала гроздь смертельным ядом.

 И, того не зная, пригубил

 Гибельный настой случайной бездны.

 Всё, что ранее запоем пил

 Показалось не хмельным и пресным.

 А от этого вскружилась голова,

 Стало сердце биться невозможно.

 И не в силах подобрать слова

 Пялился на вас безбожно пошло.

 И молил продлиться чудный миг,

 Не растаять утренним туманом.

 Но едва приметный сердолик

 Побледнел под наглым взором хама.

 Нервное движение руки…

 Обручального кольца беззвучный выстрел…

 Душу черти в ад заволокли

 И казнили неприлично быстро.

 Солнце облизало тополя,

 Тёплым мёдом налепилось в стены…

 Зря старалась эта осень, зря

 Одурачить силы Мельпомены.

2015г.

Подсолнух

Подсолнух желтую оборку

К земле печально обронил.

Он золотистую ждал зорьку,

Но к вечеру лишился сил.

Красой звезды в зенит вошедшей

Цветок был глупый ослеплен,

И жгучим оком сумасшедшим

Огня оковами пленён.

Был обессилен страшным пеклом,

Истерзан солнечным лучом.

Его желали сделать пеплом

За то, что в пламя был влюблен.

Красавец сник, опали листья

Шершавой зеленью к земле.

Вот так же был любовью бит я

За то лишь, что был ею слеп.

2015г.

Прости

Прости задумчивость мою,

Когда свободен взор от дела

И как бы отделен от тела.

Прости задумчивость мою.

Прости распущенность мою

В минуты страсти мимолётной

За рук притворных жар животный.

Прости распущенность мою.

Прости неискренность мою

В открытости лишь мыслей ложных

И слов толпе обманных тоже.

Прости неискренность мою.

Прости растерянность мою

У входа низенькой церквушки,

Что вере не дал и полушки.

Прости растерянность мою.

Русь! Родина моя, прости.

Прости, что жив душой неполной.

Что плыл, как утлый чёлн безвольно,

Не поняв глубину твою,

И, ученик бездарный словно,

Тебя  бесстыдно и нескромно

Так неумеючи пою.

Прости ненадобность мою.

2016г.

Окошко

Окошко дома твоего

 украсил лёд прозрачной кистью,

 одев продрогшее стекло

 в разлуки неживые листья.

 Бездушный холода узор

 скрыл милый образ белым пледом,

 а я не знал, что хитрый вор

 за мной идёт неслышно следом.

 И я любил… Любил, как мог,

 горя часами ожиданий.

 Надежды искорки берёг

 в тоске несбывшихся свиданий,

 не получая ничего

 у тихо плачущей калитки….

 И мёрзну, пялясь на окно,

 на мёртвый отблеск листьев липких.

 И дарит прошлое туман,

 туман оконного проёма;

 как сладко было слушать там

 залётный ветерок в соломе;

 как жаворонок звонко пел,

 будя желание быть рядом…

 Но прошлое усыпал мел

 заснувшим поминальным садом.

 Окошко дома твоего

 украсил лёд безмолвной кистью,

 одев озябшее стекло

 в немые, неживые листья.

 Бездушный холода узор

 скрыл милый образ белым пледом…

 Ах, знать бы, что коварный вор

 за мной неслышно крался следом!

2016г.

Иней

Зима суровая.

 Распадок.

 Скала крутая,

 Бледный солнца диск.

 На веточке дубовой

 Льда нападок,

 И ветер, лая,

 Треплет жухлый лист.

 Подернут лес

 Морозною понёвой.

 Сугробов  стая,

 След меж них петлист.

 Туман на реку влез

 Мохнатою ступнею,

 Луна свечою тает.

 Воздух чист…

 И в этом онемевшем полурае

 Вдруг деревце шелковицы грустит!

 Откуда ты в неблагодатном крае,

 Зачем и кто в снегах тебя растит?

 Иль семечко несчастием напрасным

 Заброшено неволею судеб,

 Иль боги были злы, иль безучастны,

 Иль приговор природы так нелеп?

 А может это ты сама, нарочно,

 Решила мрак побаловать теплом,

 Кокетничая в  холоде молочном…

 А вдруг как свет за неродным окном

 Тепла лишь взору, а сама порочна

 И также холодна, как зимний сон?

 Но как я рад в таежных диких дебрях

 Узреть был позабытый южный стан,

 В плену уснувший белогривых гребней

 Назло  морозу и лесным чертям.

 И иней на твоих застывших стеблях

 Вернул меня к затерянным годам.

2014г.

Не письмо

Что ты читаешь – не письмо.

 В снегах тетрадного листа

 Картина соткана пером:

 Любви к тебе – всего искра,

 Лишь капелька моих страданий,

 Но, как же красочно она

 Чарует миг переживаний.

 Все буквы я украсил так,

 Чтоб из цветов слова слагали

 Под выпляс серебристых птиц

 Разливы песни разудалой.

 Взгляни на розу. Совершенство!

 Почувствуй дивный аромат.

 Неужто в томное блаженство

 Не окунется нежный взгляд?

 Вон ветвь волнуется мимозы,

 Пушистой лапою маня,

 Вдали красуются березы

 (Виденьем этим пьян и я)…

 Сквозь запоздалые морозы

 У пня расцветший первоцвет

 Дыханием трепетным согрет

 Моим, в день хмурый, непогожий.

 Вон там родник блестит, похоже.

 Он кружевами синей нити

 Наплел изгибы длинных кос

 Среди пионов темноликих,

 А вдалеке мерцанье гроз…

 Вот так, из чувств к тебе, из грез

 Признание на снег бумажный,

 Сложив узором несуразным,

 В любви к тебе я преподнес.

2014г.

Кинжал

Хорош тогда, когда ты нужен.

Плох, если нет в час роковой.

В объятьях золочёных ножен

безмолвный плач за упокой.

Увитый заклинаньем черен,

крутой изгиб, широкий дол.

Ты колок, как из степи тёрен

И, словно лев, свиреп и зол.

Твоя жестокая улыбка

способна отпугнуть врага,

предупреждая: – Слишком хлипка

бывает жизнь и недолга.

Лишь повелителя ладони

ты рад, как девушка цветам.

Лишь в ней звенишь, лишь в ней ты стонешь

и предан, как черкес горам.

Ты смел, как тигр в смертельной драке

и горд, как старый аксакал.

Горишь, когда из сна и мрака

вдруг выхвачен, как сто зеркал.

Люблю тебя, кинжал булатный!

Губами нежу верный клык:

– Спи в ножнах, спи вояка ратный.

Храни меня как в дождь башлык.

2014г.

Простите все

Простите все, кого обидел

Пьянящей схимы верный раб,

Сменивший офицерский китель

На самый благостный обряд.

За то, что плачу я Россией

Вам лить слезу в мои стихи,

Что душу русскую незримо

Под шелест заведут ольхи.

Туда, где в лужах отражали

Шальное детство облака

И маковки церквей дрожали,

Крестами синеву объяв.

Где бьёт родник, зарёю ранней

Пуская дымку вдоль тропы,

И каждый больно сердце ранил 

Мироточением рябин.

Такая ангельская шалость…

Найдется ль ближе уголок,

Где очень мало пить досталось

С девичьих губ вишнёвый сок?

Простите все, кто поспешили,

Чьё детство скоро утекло,

И над лампадами святые,

Что это написать взбрело.

Ведь не из корысти я грешен,

А по болезненной душе

Я сын просторов белоснежных

И звёзд на северном ковше.

Что стоят разные награды

Напротив тягостной слезы,

Что обронили воровато

Над этими словами вы…

За это болен я Россией

И так пою мои стихи,

Чтоб души русские незримо

Купались в шелесте ольхи.

2016г.

Я многое Вам не сказал

Я многое вам не сказал

В тени каштановой аллеи,

Хоть будущее представлял…

Обманывать был не намерен.

К чему дарить забытый край;

Ветра у берегов Анивы,

Печальный крик гусиных стай,

Туман Татарского пролива?

Зачем, что никогда теплом

Не обернёт души холодной.

Вы не «бестужевка», притом,

И Сахалин давно не модно.

Пусть лучше берега Кубани

Как прежде согревают лёд:

Лёд губ порок узнавших рано,

Их падевый никчемный мёд.

Пусть лучше ялтинские ночи

Скрывают порчу ваших глаз

И цвет магнолий где-то в Сочи

Грех, позволяемый не раз.

А устье Найчи пусть не знает

Красивый тонкий силуэт,

Где болью сердце надрывает

От одиночества поэт.

И, может, оборвётся быстро

Путь неприкаянных погон

Под редкий "офицерский выстрел",

Встревожа сонный мыс Крильон.

Я многое вам не сказал

В тени каштановой аллеи…

2017г.

Печальные минуты

Да разве есть печальнее минуты

Последнего дыхания зимы,

Что сердцу представляется как будто,

Довольно пожив, умираешь ты…

Ещё в тени набросанный клочками

Пустой надеждой серебрится снег,

Как окружённый юными зрачками

Струит тоску, что выцвел и поблек.

Ещё в ветвях налипшие коросты

Цепляются за тающую жизнь,

Как в океане корабельный остов

Пробоиной о камни опершись.

И грезится в том старому презренье

И нового рожденья торжество,

Ведь каждого настигнет вне сомненья

Извечного закона естество.

Не возвратить утерянного где-то

Бессилию нагрянувшей пурги.

Лишь огорчит безрадостная тщета

Шальной метели марту вопреки.

Унылым путам запоздалой вьюги

Не спеленать весеннюю капель,

И грустно наблюдать её потуги

Напрасными в безжалостный апрель.

Бывают ли печальнее минуты

Предсмертного дыхания зимы,

Что сердцу представляется как будто,

Отживши срок, прощаешься и ты.

2016г.

К М…

Сыпанула жизнь на русый волос

 Зимней вьюгой искры серебра,

 И на сердце понаделал сколы

 Бес, присев у левого ребра.

 Мне казалось, пройдена дорога.

 Вы едва ступили на нее…

 Только вот угодно стало богу

 Нас свести на полотне её.

 Раньше сладко за грудиной ныло

 В час наплыва страсти роковой.

 А теперь, как будто тайный вилы

 В грудь всадил железною рукой.

 И покой туманом испарился

 На горящих пламенем щеках;

 В первый раз я допьяна напился

 Красотою линий на руках.

 В первый раз изрезался в осколки

 О тепло лучей усталых глаз,

 Что души коснулись нежным шёлком,

 Словно за святое тронул Спас.

 И пролился в трещины больные

 С губ зари рубиновой бальзам.

 И все прежние, каёмкою иные,

 Вылиняли пред присущим вам.

 И сейчас не знаю, что и делать…

 Мой осыпан… Вами набран цвет.

 Не случиться, чтобы пригляделась

 Зелени весенней осень в медь.

 Так посмейтесь, не оставя в память

 Этих строк пустую маяту.

 Пусть для вас я в бешеную замять

 Сослепу забрёл в избу не ту.

2015г.

Веселится бледная луна

Высоко в кисельно-серой нише

 Веселится  бледная луна,

 От чего же сердце бьется тише

 У печально-темного окна?

 Оттого, что длинными ночами

 За углом продрогший я стоял,

 В темноте ища тебя глазами,

 И записку в кулаке сжимал.

 Не меня ты выбрала, другого.

 Ты нашла, а я все потерял,

 На стене осталось только слово

 О любви, что мелом я писал.

 Ночь темна и хлюпает на крыше

 Дождь осенний, и совсем одна

 В обесцвеченной небесной нише

 Веселится бледная луна.

 На тетрадь обиды горечь льется,

 Неумелый стих пишу и мне

 Неуютно… А луна смеется

 В ожерелье капель на окне.

2014г.

Боль

Твоя рука в руке другого,

другому светятся глаза…

А мне досталась боль убогих,

в слезах молящих небеса.

Прости две разные дороги,

две прикоснувшихся любви

и, что воспламенить не смог я

того, чем отгорала ты.

Когда убито дорогое,

живого смертью обвязав,

помины отпевают двое

в черёмуховых кружевах.

Для вас справляла именины,

весна, дурманом  опоив,

а у меня кровь стыла в жилах

неверием во всех святых.

Обманом траурных черёмух

в пьянящий сердце аромат

на зелени посеребрёной

мне оказалось умирать.

И, мертвяком среди живого,

скажу любому: – Бог не дай!

Найдется мало кто немногий 

безжизненный хлебает рай.

Не раз испрашивал у Бога,

на вертел сердце нанизав:

– Что угнездилось в нём такого, 

чего стреляются из-за?…

Одно лишь служит утешеньем:

тебя коснулись две любви;

счастливые с печальным звенья

в обманом сотканной цепи.

Счастливые – любимый, будни,

поверь, уйдёт в небытиё.

А роковому будут судьи

и имя на века твоё…

   ………………………………

Твоя рука в руке другого,

в другом запутались глаза,

а мне тоска и боль убогих,

мостящихся под образа.

2016г.

Не удивляйся

Ты удивишься этому письму

И крику слов немых и, где-то, скучных,

Как ветви осыпающей листву,

Вдруг, о забор в безветрие хлестнувшей.

Ты не узнаешь; автор этих строк

С разбега влип в красивую улыбку

И с той минуты жить уже не смог,

Увязнув сердцем в паутине липкой.

Густая тень распахнутых ресниц

Сны обрамила непорочным пленом.

Казалось бы, как следует рванись,

И рухнут взора бархатные стены.

Но не решился, хоть довольно смел.

Терзает душу тягостная мука;

Так чувствуют себя, когда в расстрел

Услышишь перед смертью выстрел в ухо.

Где знать тебе, что в пакостную хмарь,

До нитки промочив себе штанины,

Смеша всю ночь заржавленный фонарь,

Разинув рот, слезу ловил с рябины.

Пусть слов немых обшарпанная рать

Достойна только горестной улыбки.

Не грех, когда поднимется порвать

Рука бумажный отклик пережитка.

Не удивляйся этому письму

И крику слов немых и, где-то, скучных.

Нет-нет и ветвь стряхнёт свою листву,

Вдруг, о забор в безветрие хлестнувши.

2017г.

Вам, доброй ночи

Вам, доброй ночи. Удивились – помнит?

 Моя обида? Черти пусть её…

 Тогда в далёком, я преступно скромный

 Так глупо счастье отпугнул своё.

 Кто виноват, что Вы уже любили,

 И получил обманом  Вас другой.

 А я не знал, и этим Вы убили,

 Так сладкий сердцу первый непокой.

 Пусть…  Ведь прошло… Вы отпринадлежали.

 Зачем же было прошлое скрывать?

 Ведь ненамеренно…, любя  Вы продолжали,

 Чужою будучи, мне сердце надрывать.

 Я слепо брёл и преданной собакой

 Послушно мордой тыкался в обман,

 Как оступившись волк встревает лапой

 В расставленный у дерева капкан.

 Не Вы… Я бросил Вас тогда в усладу

 Предубежденью, хоть потом и клял.

 И лет, теперь не помню, сколько к ряду

 Других улыбкой Вашей наделял.

 Из многих кто теперь – и будут лучше,

 Не утаив… Хоть будут не любить.

 А Вы любили… Просто злополучный

 Над нами демон занялся кружить.

 И накружил тревогу снам и память,

 Определив недолго рядом быть.

 Но может тем, что стёрто между нами

 И стоит в этом свете многим жить?

 Вам, доброй ночи. Удивились – помнит?

 Моя обида? Черти пусть её…

 Тогда в далёком, я преступно скромный

 Так глупо счастье отпугнул своё.

2016г.

Я там завяз

Я там завяз, совсем в другой стране,

которую бессовестно просрали

так в недалёком, но далёком прошлом.

Семидесятые опять приснились мне

в замызганном чепке ЖД вокзала,

где я, качаясь пьян, ругаюсь пошло.

Тягучим сном забрёл в Бахчисарай:

Наложницы, их  яркие халаты.

Кальян. Вино и лущеный миндаль.

Чалма, павлиний азиатский рай.

Лик евнуха, смотрящего палаты,

И взор Марии в северную даль.

Я всё узрел, что Пушкин написал.

И, в общем-то, признателен Гирею,

что в чаши заключён любви фонтан,

где всё ещё творит печальный бал

большое горе, мрамор смертью грея,

которою дохнул жестокий хан.

Но мнилось, не приметил что-то гений:

сосуд с инжиром, вычурную вязь –

знак упоения и обречённой страсти;

неясную тоску арабских пений;

и то, что луч слезой случайной льясь,

обмана горечь освещает власти.

И будто в этом беспокойном сне

пишу, что на бумаге не посмею:

Не убиенной пленом, а себе

оплачен в мраморе возвышенный хвалебен…,

так я живу теперь не в той стране,

которой нет, в которой вроде не был.

Но там завяз – в есенинском вине,

в мертвецком мраке лермонтовской сакли.

Похоже беглый в каторжном краю,

в болото провалившись при луне,

смерть холит лёгкую нежданную свою.

Есть в этом правое, не так ли?

И хоть живу совсем не в той стране,

которая была недолгим домом,

я русский, сердце русское во мне

в том ангела и чествую поклоном.

2017г.

Осенние сны

Всякий раз, когда осины скинут золото

и река замрёт в оковах серебра,

на Голгофу сны насильно тащат волоком

и плетьми секут до раннего утра.

Так устроено – года стирают многое;

очень многих утеряются следы…

Затерять и сам себя не раз я пробовал,

И мечталось, затеряешься и ты.

Только вера неприметною церквушкою

Всё же вера, хоть забыта к ней тропа.

Вот и сердце непутёвое не слушает

И колотит, в бездне гибельной пропав.

Потому бреду тоскливой непогодою

В почерневшую церквушку у реки

И, как будто, неизведанное трогаю

Снам несбыточным и сердцу вопреки.

Пусть моей твоя рука так и не тронута.

Для другого пусть ресницы и глаза;

Я давно пустой надеждою спелёнатый

Непокой свой уместил под образа.

2017г.

Ведьма

Затянуло небо траурной вуалью,

 месяц обернулся тучами как шалью.

 Не мерцают звезды, украшая выси,

 будто намекая; – Смертный, хоронися.

 Спрятались собаки: не скулят, не лают.

 Над рекой уснувшей ветер завывает.

 Темнота глухая – утомилось солнце.

 Свечкою мерцает лишь одно оконце.

 За окошком дева косы расплетает

 и с мохнатым чертом весело болтает.

 Юница в наряде с расписным узором.

 Дверь в избе закрыта кованым запором.

 Помело девице подаёт хвостатый,

 теребя  оборки волосатой лапой.

 В зеркальце лукавый шельма взор бросает,

 И в трубу печную с другом  вылетает.

 На глухой поляне подождут подруг.

 Соберутся ведьмы в хороводный круг.

 Шабаш вскружит деву, захмелит разгул.

 В эту ночь ей мужем будет Вельзевул.

2014г.

Осени блаженство

Я многому признал несовершенство,

 Хоть сам от идеала далеко.

 И только тихой осени блаженство

 Мне сердце сладкой болью облекло.

 Ничто так глубоко не ранит душу,

 Как слёзы засыпающих осин

 Над золотом, теперь уже ненужным,

 Пылающих смущением рябин.

 И более щемящей нет минуты

 Глядеть на опадающий наряд,

 Как будто в сон усталостью опутан

 Счастливым увязает младший брат.

 Застывший взор не в силах напитаться

 Стыдливостью клонящихся ветвей,

 И долгий миг пытается пробраться

 Сквозь сеть остановившихся теней.

 Лишь теньканье напуганной синицы

 Святое онемение стряхнёт,

 И вдруг поймёшь, что с явью не рознится

 Божественного сна печальный свод.

 Как многому дано несовершенство,

 Как многим к идеалу далеко,

 И только тихой осени блаженство

 Мне сердце сладкой болью облекло.

2017г.

К Е. Ст…ой

Видно я, как облетевший тополь,

 Растеряв последнюю листву,

 На ветру, луне лаская око,

 У реки задумчивой усну… :

 – Долго тайное под сердцем тлело.

 А вчера нежданно случай свёл;

 Ошибался, что тобой болел я.

 Не жалею, что другой увёл.

 Ты с тех пор ничуть не изменилась.

 Не сменил и я на женщин взгляд.

 Просто, много нового родилось.

 Заиграла жизнь на новый лад.

 В этом новом ты совсем другая.

 Глупым неприметен твой порок.

 Только, осторожный взор читая,

 Тень греха с ресниц спугнуть я смог.

 Слушал сердце… Ждал, что колыхнется…

 Но напрасно… Нет внутри огня.

 Видно, ртуть во мне, случайно, льется,

 Видно, душу облекла броня.

 И унёсся в прошлое с надеждой

 Растревожить долгие мечты.

 Но, как будто бы, разверзлась между

 Нами бездна чёрной пустоты.

 Был ли я тобой в ушедшем ранен,

 Исцелён ли в этот горький час;

 Затянула дымка чувства рано,

 Развело невидимое нас.

 Отболело то, что не болело.

 Отрыдала без слезы тоска.

 Ах, зачем немую песню пел я?

 Ах, зачем незримое искал?

Знай, что сердце тайным сладко млело.

 Знай, что опьянённый этим брёл.

 Только ошибался, что болел я,

 И жалею, что напрасным цвёл.

 Вышел срок…  Уж больше не обманет

 Обмелевший омут карих глаз,

 Как отметины не нанести по грани,

 Если гвоздь царапает алмаз.

 И теперь, как одинокий тополь,

 Сбросив на ветру усохший лист,

 Буду тонкой веткой небо трогать,

 И ронять оставшиеся вниз.

2014г.

Вот и мне на сердце голубь сел

Вот и мне на сердце голубь сел

И оно, проклятое, забилось.

Может лишку выпил да не ел,

Только шибко девка полюбилась.

Полюбилась.  Да не та с косой,

А другая, что с короткой стрижкой,

И читаю теплый взгляд немой,

Будто заколдованную книжку.

Темные, печальные глаза,

Бархатных ресниц вокруг опушка,

/Словно виноградная лоза/

Ягодой манят в свою ловушку.

«Ах, моя пропащая душа,

Отчего взобралась ты на паперть?

– к взору обращаюсь вопроша,

– И за что тебя казнили насмерть?»

Взял да сел на сердце сизый голубь, сел.

Не приснилось это, не приснилось.

И не жалко, что свободу съел,

Шибко к сердцу девка прилепилась.

2013г.

Ночь-голубка

Голубые горошины юбки,

 Блузы черной густая вуаль,

 Уласкал бы тебя, ночь– голубка,

 Жаль не девка ты. Очень жаль…

 Я бы брошью твоей накололся,

 Той, что месяц тебя одарил,

 И за юбкой бы шаркая плелся,

 И стихи бы во след городил.

 Вот была бы ты девой смугляной,

 Насладился б твоею косой.

 И тащился  б лесною поляной

 По кустам и по травам босой.

 Ты не девка, а я в стельку пьяный,

 Ты растаешь, я в яме засну,

 От тебя пахнет рутою пряной,

 Ну а я перегаром плесну.

2013г.

Ворожба

Я не верил, хоть предупреждали

Будто бы колдунья на селе

В святки мужа дочке пригадала

И любовь приклеила ко мне.

Всё не верил слухам, всё смеялся,

Ведь не видел девки никогда.

А намедни в полдень повстречался

С нареченной, по воду идя.

Отчего я окунулся в омут,

Где влекла бездонность черноты?

Может мой бокал был тайно тронут

И туда плеснула зелья ты?

Утонул во взгляде непроглядном,

Умер на малиновых устах.

И смотрел, не отрываясь, жадно,

Будто очутился в чудных снах.

Душу темные глаза смятили,

Губы бросили всё тело в жар.

Как по волшебству я обессилел,

И до скрипа зубы нервно сжал.

Видно, мой бокал был тайно тронут.

Видно, колдовства плеснула ты.

Я стоял, как белая ворона,

А в твоих глазах цвели цветы.

Поглотил меня  смертельный омут.

И, влеком безбрежностью очей,

Я сердечно рад, что был спелёнут

Ворожбою с милою своей.

2014г.

Пёс

Хозяином давно забытый,

 С глазами влажными от слез,

 Репьями по бокам увитый,

 К заборам приникая, нёс

 В сражениях за суку битый,

 Израненную лапу пёс.

 Кобель нечёсаный, немытый,

 Пример измученных телес,

 Являл, так тщательно сокрытый,

 Людской души порочный срез.

 И привидением размытым,

 Между заборами исчез.

 Изъян печально ядовитый

 В природу человека влез.

 Букет сознания богатый,

 Испакостил косматый бес,

 И измывается проклятый

 При попустительстве небес.   

2013г.

Слеза

Обветшалая изба, свисшие ворота,

  Привечаете меня, отъютив кого-то.

  Накатившая слеза смазала тропинку,

  Будто накололся глаз острою травинкой.

  Эх, ты – прежнее моё, дальняя утеря!

  Не открыть в ушедшее кованые двери.

  Не дружить с коровою, хлебом угощая.

  Не гонять над крышею голубиной стаи.

  Грустью отчего моё прошлое опало,

  Словно в осень сохлый лист под ольху устало,

  А не звонким январём подле липы голой

  Снегом, в ночь на Рождество, выпавши весёлым?

  Отчего в груди скребёт, щемит и кусает,

  Сердце не стучит чего, а едва мерцает?

  Может русским заболел у избы бесхозной

  С хворыми воротами и крапивой возле?

  Знать, серьезно занемог… Только рад безмерно,

  Хоть изранена душа у ольхи смертельно.

  Русь пронзила, обожгла… Задышал с натугой,

  Будто утянуло грудь через край подпругой.

  Кособокая изба, ставеньки резные,

  К вам пытался добежать тайно через сны я…

  Но случайная слеза смазала тропинку,

  Будто накололся глаз острою травинкой.

2014г.

Ты в ладошке баюкала солнце

Ты в ладошке баюкала солнце

 На горячем морском валуне,

 Дочь кухарки и Ваньки пропойцы,

 Что от водки сгорел на войне.

 Я, объедки в кульке зажимая,

 Нес тебе под присмотром луны,

 Сиволапого, сын, скупердяя

 И безвольной дурехи жены.

 Растворилось во времени детство,

 Я женился по воле отца,

 В нищете и с дитем с малолетства

 Ты забыла меня подлеца.

 Пляж песчаный, валун у прибоя,

 Мальчик худенький рыбу удит,

 Это детство морской бирюзою

 В сердце брошенным сыном сидит.

2014г.

Над рекой

Над рекой холодный вечер

Свесил кисею.

Ивы льют, согнувши  плечи,

Слёзы на траву.

Распахнув армяк овечий,

Тихо ектенью

Золотистый месяц шепчет

В колыбель свою.

Птицы стихли. Не щебечут.

Только в вышине

Распластал голодный кречет

Крылья в тишине.

Кружит тень его зловеще,

Режет ухо плач;

Меч занёс разящий нешто

Надо мной палач?

– Нет уж, хищник ненасытный,

Не добыча я.

Чёрной смертью не усыпать

Моего чела.

– Знай, ещё задумок много.

Множество и дел.

Нечестивому помог бы

Скоротить удел.

В пятна водяных проплешин

Демон пролил свет…

Дам тебе, небесный леший,

Потайной совет;

– Коль свиреп, убивством грешен

В церковь ходу нет.

Потому под сень орешин

Прячь кровавый след.

Надо мной оставь метаться,

Корм не по тебе…

Выткал тонкий месяц ситцы

В голубом окне.

2016г.

Не уснула

И я надменен был когда-то.

 Что юность глупую судить…

 Бездарное в то время стадо

 Учило, как мне надо жить.

 И я питал обман жестокий

 Своею удалью дурной.

 Как все родному был далекий,

 Как все звенел чужой струной.

 Но, всё же, редкими ночами

 Тревожил сердце стук копыт.

 И я верхом, от счастья пьяный

 Летел по завиткам тропы.

 Летел туда, где плачь гармони

 Звал душу в русское, назад.

 Где над рекой лилось такое

 С чем мелких не сравнить утрат.

 И я дышал и пил святое

 В тех редких юношеских снах.

 И понимал, что мало стою

 Беспечно корни растеряв.

 А вот недавно всколыхнуло.

 И горько, и нутро горит.

 Резная Русь, ты не уснула

 В моей отравленной груди.

2014г.

Глаза

Вот пойди, разберись с глазами.

 Уцепились во что, так в смерть.

 Для чего ими был я ранен

 В поздней осени круговерть?

 Не кружащихся листьев танец