Фрай ещё не отошёл от грёз, слишком явно в этот раз, нонсенс, но факт, теперь он понял, что иногда руководило им в последние дни. Это никак не поможет, но и не главное, а главное – это добрый знак на прощание, вскрик души, тот, что обоюдо-обратным вервием вытянул его, подбросил вверх, не дав захлебнуться. Наш герой воспрял духом, встал и прошествовал на кухню. Пил он только зерновой кофе из капсульной машины. Вдохнув аромат налитого, Фрай сильно выдохнул, отогнав остатки апатии и картины прошлого. «Главное – не прошлые демонические припадки… Уж лучше меланхолия, чем…» Стоит ли позвонить этому психическому или он посадит свой зад в Мазду ровно в полночь, и как вообще он его встретит, явно не с распростёртыми объятиями, будет ли мстить и когда, напоследок? Стоит носить с собой оружие, мало ли вдруг тот решит его мочкануть прямо здесь в гараже или там в музее. Нужно держать ухо востро и мыло перед ним не ронять, иначе надругательства над собой не избежать. Фрай был рад, что поселился на другом конце города и адреса своего не называл. Необходимо будет намекнуть Слевен, чтобы она держала ухо востро. Время было около одиннадцати, надо выходить, Фрай старался в этот раз сконцентрироваться только на деле, не на чувствах с эмоциями, которые создают ад на земле, но на голой практике, все мысли воедино, никаких если и зачем. В это самое время два других единомышленника обсуждали план дальнейших действий в придорожном кафе за городом на федеральной трассе, но на территории штата. В настоящее время восстановление и сохранение исторических придорожных кафе становится всё более популярным. Многие люди ценят историческую значимость и уникальный дизайн этих заведений, которые являются неотъемлемой частью американской культуры и её путешествий. Кафе в американском стиле становятся всё более популярными в других странах. Это связано с тем, что такой интерьер создаёт уютную и душевную атмосферу, которую ценят многие посетители. Кроме того, американский стиль интерьера сочетает в себе элементы старины и современности, что делает его универсальным и актуальным для любого возраста и вкуса. Такие кафе часто предлагают американскую кухню, которая также пользуется спросом среди гурманов из многих стран. В целом забегаловки в американском стиле становятся одним из самых популярных форматов заведений в мире, по крайней мере в цивилизованной его части. Несвоевременная ремарка яаляется отступлением от темы повествования, но не от жизненного цикла многих из перечисленных в книге персонажей, поэтому компетентной описью данной части книги станет продолжение повествования. Так вот интерьер соответствовал заведениям шестидесятых – семидесятых годов, и если обратить внимание, то все они схожи по оформлению фасада и витрин. Такие закусочные получили своё общее название – Diner. Сейчас они распространены по всей Северной Америке и не только. Дайнеры давно популярны и в Европе и даже в некоторых странах Азии. Не будем вдаваться в детали и перейдём к неким двум персонажам, тем более, что их репутация схожа с бандой Фрая, опыта, конечно, маловато, зато никакого беспредела и стрельбы по копам, да и живы они были благодаря не банальному везению, но опасливым действиям по выбору и осуществлению неправомерных действий.

«И что на этот раз Майк, пассивно ожидаем… Опять… Сколько можно, мне за жильё платить нечем, хочешь по миру нас пустить?»

«Нет, Дрейк, ты же не уверен в сказанном, давно бы слился если бы не чувствовал в этом смысл… В этом ожидании?»

«В этот раз уверен, Майк, уверен».

«Не говори так, наши наниматели – серые кардиналы, а этот Нил не так прост, да и выглядит как престарелый плут, люди серьёзные, и хер его разберет, кто тут есть кто, у кого мачете, а кто верховодит, понимаешь?»

«Можешь попонятливей для тех кто в бронепоезде?»

«Я уже объяснял для них самых, что сам ничего не смыслю, прошлое дело мы делали с ними, а Нила я видел лично, раздавал указания, он ли тот, кто был до него или нет, не могу знать. Какая тебе разница, кто платит».

«Ясно, всё как в лучших домах, открыто только верхнее звено в схеме, остальных днём с огнём не найдёшь».

«Именно, и задача – ждать нам ясна без препирательств, задаток отдадут через несколько дней, сказали наличкой, в чём тут подвох не понятно, что нам с ней делать то?»

«С деньгами Майк мы разберёмся, если всё так чинно и благородно, то оставайся на связи, найти выходы – это пол беды».

Хорошо это или плохо мы узнаем немного погодя, а пока чуть более значимая фигура на этой шахматной доске – Фрай Ричардс медленной, но уверенной поступью подходил к кроссоверу, взятому в аренду, и медитировал на тему отыгрыша со стороны некого Краймена Велена. Отыгрыша за всё якобы содеянное, а по существу, просто за острый язык, который сыграл в их отношениях значимую, если не сказать, решающую роль. Время – половина двенадцатого, этого должно с лихвой хватить на подъезд с переодеванием. Фрай завёлся, дизельный двигатель ровно троил, показывая себя с лучшей стороны. Машина была на ручке, выжав педаль сцепления, водитель убедился, что педаль имеет небольшой ход, что было плюсом, бегло осматривая салон, он убедился в новизне последнего, и это было вторым хорошим знаком. «Надо подъехать хотя бы минут за пятнадцать до начала операции, то есть без пятнадцати час и ожидать на рации». Отдавать второй пистолет не хотелось, но выбор не велик, вдруг и правда что-то не так пойдёт, а этот македонец не плохо бьёт по любым целям, да и нельзя полагаться только на эти пукалки – шокеры, если что не так, то можно хотя бы предупредительным отбить охоту к сопротивлению. Гадким осадком отпечаталось в кратковременной памяти, почти безмолвное прощание со Слевен, Фрай иногда не понимал женских мотивов, вот и сейчас, не стал вникать, будучи уверенным, что та надумала очередную чепуху, или злится на невыполнение каких-либо незримых для чёрствого мужского понимания условностей. На самом же деле, та знала все его мысли наперёд и выбрала тактику неоспоримости настроя гражданского мужа. Пусть сам берёт всё в руки, в том числе и душевное равновесие, будь оно хоть и убыточным, зато свою удачу он точно не упустит, ведь мировоззрение мы строим сами, оно неотлучно от черепной коробки и является проекцией нашего внутреннего мира и характера. Фрай, конечно, об этом не задумывался, здесь и сейчас, думал нативно, как и следовало в гнетущей обстановке. Отъезжая с парковки улыбнулся, вспоминая, что можно было бы и присесть на дорожку, но где там, мыслями он уже там в гараже отдаёт свою смерть этому человеку – этому носителю хаоса на земле. Доехал быстро… Пешеходов и машин практически не было, только на оживлённых улицах, у пабов и круглосуточных супермаркетов сновали сонные, да стояли на освещенных вывесками и уличными фонарями по два-три человека, ночные завсегдатаи, диллеры, их связные, собственно, сами употребители, кроме того сутенеры, обязательно в компании, но выглядящие вычурно и, наконец, просто пьяные и ротозеи, чьи умственные и не только навыки и стремления, сводились к бренному существованию, не редко кстати в различных преступных группировках. Большинство на условных, или отбывших своё, зеках – вот такой контингент встречал героя, едущего на встречу приключениям, в ночи и через её незримые границы и пределы. Проспект сменился деловым кварталом, после промзоной, здесь оживление и закончилось, машины нет-нет, но двигались, а вот пешеходов почти не было, все вымерли или остались там среди отбросов общества. По крайней мере так казалось, Фрай ехал и его мысли сузились до минимально допустимых критериев, подъезжая к гаражу, будучи всем естеством внутри, он попытался предположить, в чью сторону пойдёт разговор, но так и не пришел к единому консенсусу, все потуги залезть в голову противнику (этому его учили в войсках разведки), приводили к конфликту, пространственное мышление рисовало картины предполагаемой засады в гараже и прочие максималистские изыски загнанного в угол мышления. Фрай подъехал на парковку в осознании, что стоит надеяться на лучшее, готовясь к худшему. Отогнал остатки наваждений, вынул ключ из замка зажигания и пригнул голову к рулю. «Всё в норме, не стоит вестись на эти угрозы, это просто обычный страх». Это был страх, тот, что преследовал анахорета на протяжении всей его жизни. От детского непонимания и опаски получить нагоняй до неврологических судорог и холодного пота, наподобие эффекта того сна о котором писалось ранее, страха животного происхождения, первобытного и всеобъемлющего. Макетом поведения в данной ситуации, Фрай выбрал неупоминание о произошедшем, поддержание общения с улыбкой и напускной дружелюбностью. Уверенность была в чём – этот подонок, а Край им был и никак иначе, по всем разумениям, копил на побег, такой же как и они, его компаньоны, да вот одного он не учёл – заработок отдаст ему Фрай и никто иной, из рук в руки, как и запрошено, а это должно означать полное подчинение. Фрай поднял голову, открыл дверь и вышел, парковка была тут же, в шаговой доступности, и других машин на ней в это время не было. Сердце билось, потому что мозг отдавал команды: «Соберись, он мог купить ствол» или «Успокойся, ему нужны деньги, чтобы свалить». Перед лицом смерти или перед намёком на оную, Фрай обычно брал себя в руки, доверялся чутью и, повторимся, чутьё пока играло на руку, чутким холодком разливаясь по телу. Фрай собрался и постучал, и о чудо… Дверь почти сразу поползла вверх. В глаза неприятели друг другу не смотрели, но оба знали – вылазка стоящяя и закончить начатое – дело, и если не принципа, то глубокого смысла. Краймен был сломан, его внутренний мир претерпевал серьёзные изменения, это было видно не вооружённым взглядом. Он не смотрел на противника и вообще стал весь каким-то маленьким и жалким. От прежнего шального ирландца осталась оболочка – блистер, изменения закрались и в движения, и в повадки. Ко всему прочему, дёрганый и сутулый, Край озирался и смотрел урывками. Гараж опустел, всё было готово к отъезду, лишнее Край выкинул, осталась лишь пара сумок. Соперники осваивались, Фрай решил взять инициативу на себя: «Рад за тебя… Быстро ты осваиваешься без своих стимуляторов. И я считаю, ты правильно поступил, что остался». Фрай сразу понял, что затрагивает запретное, тем самым накаляя нервы этого, и без того нездорового человека, пока ещё человека, если, конечно, тот сможет выбраться из некой долговой ямы, о чём мы писали выше. Краймен молчал, будто переваривая услышанное. Отвечать сначала он не собирался, это чувствовалось, после обдумывал ответ, ещё чуть позже выдавил: «Давай покончим с этим, осталось недолго…» Звучало сказанное двусмысленно, будто тот говорил и подразумевал разные вещи. Фрай оценил и гласно дал оценку сказанному:

«Что ж, тем лучше, эта миссия отделяет нас от нового будущего, раздельного, но свободного, расставим точки над «i».

«Жду не дождусь, приступим к делу».

«Вопросы есть?»

«Ни за что».

«Тогда приступим, все всё знают, ждать сигнала у запасного выхода будем на месте, время с запасом, рацию, униформу, маску и шокер получишь на месте».

«Пистолет… Мне нужен мой пистолет…»

Фрая передёрнуло, но что поделать, этот полоумный не будет начинать без своего ствола. На это ответ был прост – деньги сейчас главное для него, следовательно нападать на Фрая здесь и сейчас он не будет. «На это и расчёт», – анахорет тем временем продолжал.

«Получишь перед входом, и запомни у Нила ты не на лучшем счету, он с такими на короткой ноге, поймёшь если захочешь».

Краймен промолчал осклабившись, неоднозначная ухмылка озаряла какое-то гипертрофированное и, как никогда прежде, лицо света мокрого асфальта.

“Тогда по коням, садится на дорогу, конечно же, не будем, но скажу – с нами боги, все, даже занятые другими делами”.

Края это изречение не воодушевило, но готовность выступить он проявил – ходил вдоль стены гаража туда-обратно, тем самым давая понять, что даже малоподвижный и дородного вида холостяк, за несколько дней может превратиться в гиперактивного, депрессивного индивида с слегка наклонённою на бок головой, и еле заметно шевелящий губами, начитывающими незримые монологи своим то ли друзьям, то ли врагам, одному богу известно. На этой, не без иронии уточнить, трогательной ноте, двое соперников с поломанной психикой каждый, закончив прелюдии, выступили на свой нелегкий путь, пусть и являющийся антиподом любому из жрецов Фемиды. Выходили молча, Фрай не хотел ворачиваться в это место, знание того, что это последнее обиталище их с Крайменом давней дружбы, не отпускало неприятельским хомутом. В конце концов, первоначальный замысел оставаться здесь до получения денег и окончания плана по их перехвату, был на первых порах логичен, но не продуман детально. “Уходя уходи”, – подумал Фрай. Сожжение мостов был самым рациональным на его поприще. На улице встречала дождливая осень, ветра норд-норд-вест дули довольно сильно, и если бы не здоровый азарт, явно пронизывали бы до костей. Пространство перед гаражом освещали два фонаря, довольно обширная парковка была пуста и в отсвете луны и скудного освещения хотелось поскорее сесть и поехать, уехать далеко на встречу этим ветрам и новым приключениям. Он понял, что теперь он будет идти только вперёд, эмпирически. Пусть медленно, пусть лениво, пусть трудно и долго, но он прийдёт – это и давало ту самую уверенность и знание, что всё неспроста… Сели… Тронулись… На часах было пятнадцать минут первого – как раз доехать и ожидать своего часа… Во всех смыслах. Опять же ехали молча, располагалось строение на другом конце города, соответственно гараж по этой причине в промышленной зоне и сняли. Архитектура музея олицетворяла стиль времени, моду и тенденции развития современного общества. Здание развивалось как по вертикали, так и по горизонтали от центрального входа для посетителей, а также имело дополнительные входы-выходы, зоны технических загрузок, входов персонала и т.д. Металлический объем сложной формы символизирует «Дух места», некоего хранителя, укоренённость, вырастая по вертикали, объем то рассыпается, то собирается вновь, разворачивается, заканчивая свое вертикальное спиралевидное движение горизонталью. Это единство различностей разлито и спрятано по всему проекту, когда одна форма передает свои свойства своему антагонисту-оппоненту, тот накладывает на него свои инструменты и смыслы и присваивает его. В этих местах и возникают места силы, пространства взаимодействий, рождение нового, то есть иного, несуществующего до… Фрай был здесь неделю тому назад и бегло осмотрел экстерьер: тот фигурно напоминал… Ощущение дежавю и никакой конкретики… Просто… Одно из наваждений… Ничего определённого, несколько этажей нагромождённых геометрических базисов, не более того, но выглядело это, если не бояться этого слова – шикарно, футуристично, но тем не менее, не было бельмом на типовой городской застройке, что уже является прорывом здесь, в деловом районе, среди высоток. Изучив наглядно залы, входы, все переходы, всё, что могло пригодится, осмотр завершился. Толку в этой рекогносцировке было немного, зато уверенность появилась. «Как хотите, но так проще тактильно чувствовать куда идешь, зная не понаслышке», – подумал Фрай. Кроме того эти дежавю, этот опыт прошлых жизней, и прошлых ли. Фрай хотел именно этого – изотерики, и самой проникновенной. Любил теории поизощрённей, они увлекали его возможностью узнать тайны первозданной материи, обойти искомое и подойти к нему с разных сторон. В доказательство сказанному, отдадим должное некоторому примеру, а именно выбору места действия последней череды событий жизни главного героя. Фрай жил и работал, если это можно было назвать работой, в штате Огайо. С Нилом кстати, знакомство произошло здесь же, оба ещё не забыли эти марки и другие махинации – танцы на краю реального срока. Нил ставил реальные задачи, вовремя платил и даже давал, порой драгоценное время, на подготовку. Однажды попросил съездить на его Мустанге в штат Вермонт, тот, что в Новой Англии и отвезти заказчику некий конверт. На вопрос о посылке, Нил повернул своим греческим носом и не объясняя подытожил: «Привезёте» И ещё «В долгах никто не останется». На это смелое заверение в вознаграждении и о лёгком начале можно было бы написать полнее, но остановимся здесь на том, что уже тогда Нил финтил и проворачивал на севере такие аферы, которым бы позавидовали многие комбинаторы в той же Мексике. Не будем удручать описанием той поездки, но посетив красивейшие места в Новой Англии, анахорет решил переехать сюда в будущем и во что бы то ни стало поселится на любое время в этой диковинной местности. Кстати временем года была как раз осень, и если вы любите эту пору, то лучше места не найти, да и можно даже не искать. Нигде в мире вы не найдёте такого великолепия в сочетании осенних красок. Но сезон настолько же недолог, насколько и выразителен. Поездка изливала на двух водителей не столько даже удовольствие, сколько массу странных и необычайных обстоятельств, было время задуматься и подумать. Анахорет ехал по федеральной трассе уже часов шесть и не хотел меняться рулём, мысли меняли друг дружку с периодичной частотой, вспомнились даже юношеские увлечения. Будучи неплохо осведомлённым во многих тонкостях, косвенно относящихся к поездке, Фрай пытался вспомнить первооткрывателя и все нюансы по открытию им земель, названным впоследствии Новой Англией. Конечно он запамятовал эти факты, зато вспомнил иные, косвенно связанные с оными территориями. «Вот те на… К чему бы это», – мысли навеяли баллады об Артуре, истинно английском и покойным владыке нынешней Англии. Очень точны в перечислении хроники и легенды, а именно как поэмы, написанные по всей старой Европе, так же как фрески и надгробия с указанием данного героя, предметы оружия и обихода, не говоря уже о значащимися собственно захоронении и перезахоронении при настоящем значащемся монастыре. Всё это, ровно как и внесение повсеместно в список из девяти лучших из лучших владык Европы, воссоздаёт один из самых достопочтенных образов и делает сего властителя одним из самых почитаемых. Все вопросы об оспариваемости достоверности бытия развеяны историческими данными, это делает сказания в духе старинных королевств и легенды о подвигах столь же реальными, сколь реален дух самой средневековой Европы. Почему всплыли именно эти слайды, картины бытия диковинного правителя, эмпатию Фрай чувствовал отлично как и себя, и здесь, в своей тарелке, в этих завоёванных в прошлом дальними потомками, лесными массивами. Странности на этом не закончились, руководство в лице Нила дало новые директивы после первоначального задания по передаче конверта: его они отвезли по адресу и оставили в почтовом ящике некого особняка – ничего необычного, просто посылка, заказчик видимо потребовал личной передачи таким образом – никто ничего не знал. Для начала они искали какой-то схрон, с чем не ясно, искали по координатам и меткам, но безуспешно. После нашли, вскрыли и обыскали склад, слава богу, тот был заброшен и риски были минимальны. Искали не что-то конкретное или ценное, а просто некие артефакты, непонятного срока давности и назначения. Информации было крайне мало, будем объективны её почти не было. «Ищите всё что хотите, но найдите, то что надо», – примерно так звучало наставление в чате, ничего лишнего как и личного, просто указания. Нил всё более агрессировал по сему поводу, показывая своё нетерпение. Те крохи информации, что он им скармливал ничего не давали, а подтекст был – что-то с чем-то и всё вместе играло некую роль, бравада в виде артефактов несла сама себя. Все исполнители Нила знали с чем работают и чем занимается их шеф. Поэтому особого интереса эти находки Фраю и Краймену не добавляли, хотелось просто сделать работу и убраться восвояси из этих диких краёв. Закончилась авантюра банально – напарники забрали в почтомате посылку – деревянный ящик с китайскими и английскими буквенными и, в основном, цифровыми обозначениями, что-то серийное, в целом посылка должна была быть ценной, тем более, что видимо перемещалась из пункта в пункт в поисках нового получателя, и из разного рода соображений перенаправлялась далее, получая на свои бока, всё новые вензеля и штампы, в виде тех самых, непонятного происхождения серийных номеров. Обратной дорогой приключений не было. Не будем вдаваться в подробности, но так друзья-напарники получили Форд Мустанг в качестве оплаты за проделанный путь. Автомобиль был из новых – большой и мощный. Тогда Краймен и взял на себя каббалу, взмолился оставить машину ему. С данного приобретением началась новая ветка истории банды налётчиков, которая по итогам ни к чему хорошему героев не привела. Ехали недолго, картины и пейзажи были теми, что везде в штатах, ночные огни меняли друг друга в центре, а по окраинам захламлялась промышленная секция города, потихоньку и помаленьку разъедаясь и вырастая вширь. Фрай думал о прибыли и этот Мустанг неустанно стоял комом в горле по поводу и без такового. Надо было забрать его и продать, но теперь когда им овладел этот нахальный ирландский отморозок, придётся отобрать часть прибыли, отдав оставшееся. «Как же, ему ещё наличку подавай… В кейсе… Как в лице со шрамом. Ну ничего такие тачки не дешево стоят, так что скинем с его приза, скажем тысяч тридцать за состояние и обвес, кожа-рожа вот и сумма набежала», – Фрай неприятно поморщился и сглотнул… Теперь этот полоумный напевал какую-то белиберду, какие-то полупсолмы или что-то этакое из фолка, монотонное и в исполнении этого гангстера леденящее не только душу, но и зад. Связываться не стоило, да и не хотелось если честно, время не жало, но и не было его дабы унывать. Подъехали также молча. Въезд был свободен, до дверей оставалось метров двадцать, но идти надо было в масках, ибо на углу строения висели камеры. Для этих нужд одна машина и бралась – привлечь внимание, поиски автомобилей, даже арендованных дело довольно кропотливое. Стоило переодеться и ожидать, рации были включены и пока молчали. Краймен заметно нервничал. «Ох, он может и не попасть, и что тогда, что мне делать, открывать стрельбу… По- македонски… Да от бедра». Переодевались не спеша – тонировка на машине присутствовала. «На вот, держи двумя руками и постарайся не выронить, больно вид у тебя не важнецкий». Гладкая рифлёная поверхность стали переместилась из руки в руку. «Ну что готовность, хоть какая-то присутствует?». Но-н нет, Краймен не удосужился ответить. «Ох и не к добру всё это». Преступники ждали отмашки, а именно распахнутой двери. Напряжение нарастало в геометрической прогрессии. Дело вроде бы нехитрое обрастало домыслами и нелепыми усложнениями. Так часто бывает… Фрай припомнил свой первый угон автомобиля – пот буквально катился градом, постоянно озираясь, он подошёл к седану и начался процесс, машина стояла на парковке около двух недель и искать её никто не собирался, сигнализации не было, запералась дверь простым ключом. Фрай вспоминал этот взлом как назидание, как делать не стоит. Сейчас это целая наука, есть электроника, специальные приборы. Логика проста: с помощью специального оборудования блоку управления двигателем передается команда, разрешающая запуск. При этом блокирующие сигналы иммобилайзера этот блок игнорирует. Угонщики, приобретая подобное оборудование на «черном» рынке, используют его для обхода штатного иммобилайзера в преступных целях. Это сейчас – раньше этого не было, и завести автомобиль как и открыть представлялось возможным голыми руками , вандализм во всём своём проявлении. В целом всё получилось, возился долго и кропотливо, свернул рулевой кожух, хорошо было освещение под рукой, позже встали проблемы с реализацией, но это рабочие моменты. Меркантильная сила двигала во времена лихой молодости Фрая преступностью повсеместно, многие угоняли машины, да и вообще вели преступные дела не только на скорую руку, но и на широкую ногу. В 1980-х годах он, то есть анахорет в будущем, видел улицы Далласа без всяких прикрас. Тогда далеко ходить было не надо, на главных улицах были рассадники как безмолвных свидетелей так и участников организованных преступных группировок и просто носители хаоса. И было это повсеместно, только башни-близнецы Нью-Йорка внушали идею светлого будущего. Именно в тот период началась борьба местных властей с антисоциальным поведением, которое так омрачало репутацию городов США. Фрай успел зацепить все аспекты местной жизни, жизни даже столичной во всех её проявлениях и как повелось в нашем повествовании без прикрас. Прошло пятнадцать лет и многое поменялось, пришло на смену уходящему поколению, генерация нулевых разительно отличалась менталитетом, общение живое уступило место медийности: занятия, увлечения – всё вышло на новый уровень. Стало не то чтобы можно, но модно работать не по профессиии, осваивать новые работы и вакансии, безработица сменила место живой конкуренции. Поприще вора стало более разношёрстным и умным, старое доброе ограбление сменило место открывшимся вакансиям, соответственно кануло в лету, ну или дело шло к этому. Фрай брался за всё и не чурался никаких подработок, а прозвище анахорет получил от Слевен не просто так – он был однолюбом. За это она его и любила, считала, что он никогда не предаст и не продаст их любовь, скорее пошлёт весь мир к дьяволу, отгородится дабы сохранить их тесный мирок в покое. И работа… Этот промысел… Было понятно – это не от свободных навыков он форсирует события – работать не просто не хотелось, было некем, не видел он потенциала горбатится на этих дядь, быть простым трудягой, хотелось жить как родители в доме, выращивать цветы, поливать и постригать клумбы, ездить на ярмарку, по выходным фестивали, рассматривал он и жизнь на ранчо. Про дядю Слевен рассказывала и подводила к тому, что недурная это жизнь, когда живешь на отложенные и честно заработанные. Это и компрометировало Фрая, давало толчок, надежду, такая жизнь представлялась наиболее верным продолжением этой нескончаемой вереницы проб и ошибок. Стыдно парню на все руки оставлять наследие шарлатана, разменивать трудодни на откаты и взятки. Сложно было осознавать свою несостоятельность на тех или иных поприщах, вот сейчас Фрай частично передумывал обо всём об этом, прощался с переездами, вечным страхом, рисками и всем тем, что связывало его этой ночью с тёмным чуланом из детства. Не думал он раньше об этом нелепом, данным любимой женщиной прозвище, и желанием реально отгородить себя ото всех. С таким послужным списком, можно считать, что всех от себя. Тем временем рация подозрительно зашипела… Вообще она вела себя странно с момента подъезда к зданию, фортеля, похожие на симфонии мультфильмов студии Дисней, ставили под удар корректное выполнение задания. Так вот рация сильно зашуршала и ровно в половине первого, как по часам, тот самый Дженкинс, с которым Фрай нашёл общий язык по ходу беседы, не своим голосом отчеканил: «Готовы? Обстановка рабочая, открываю».

«Готовность сто процентов, заходим», – Фрай в это время натягивал балаклаву. Скотч, пластиковые стяжки и электрошокер он предусмотрительно вручил Краймену, мешки для лотов оставил у себя. «С богом», – вдруг выпалил тот и вышел из машины. Каких уж богов вспомнил этот атеист, сказать сложно, да и признавался он сам, в ряде распрей на божественные тематики, что католицизм обошёл стороной не только его, но всю семью ирландца. «Странно это однако», – подумал на последок Фрай, мысленно перекрестился и двинул следом. Подошли, дверь была приоткрыта. Их встретил белый как полотно охранник Дженкинс, вот тебе и раз – тройка душевнобольных на прогулке. «Расклад такой: я кажется спалился, а может и нет, не могу сказать точно, но это знание, оно съедает… Гложет».

«Давай потом, ничего тебе не будет, им самим до себя, этим твоим трудягам, а если и нет, есть у нас методы, так что давай по коням и веселее, чёрт тебя дери, мы что зря сюда приехали».

Фрай знал, что в таких моментах стоит брать дело в свои руки, иначе всё может засыпаться не начавшись, зачин не радостный, но лучше сделать и потом свалить, чем думать о несодеянном до крышки гроба. Тем временем Дженкинс парировал… И надо отдать ему должное – как неподготовленный к такого рода аферам, он и вправду держался изо всех сил, чтобы не сорваться и быть начеку в курсе всех событий.

«Тогда по местам, все всё знают? Я буду у себя, постарайтесь не облажаться, удачи, чуть что, я на рации!»

Фраю и Краймену не терпелось начать, спортивный, если можно так выразиться интерес, был у воров в крови, не до конца растеряли остатки былого запала и предпочитали действие бездействию. Дослушав наставления охранника, все разбежались, да здесь можно было заблудится как делать нечего. Фрай вспоминал всё как по нотам, личное посещение музея и штудирование плана помогло ему избежать страха, того самого, который двигал сейчас Дженкинсом и Краем. Его коридор был в северной части, идти было недалеко и даже не одному: Дженкинс выполнял роль экскурсовода в эту пятиминутку. Краймен остался в первом коридоре и что-то пробубнил, кажется: «Я готов или что-то вроде».

«Ладно, одного пристроили», – одна и та же мысль о Краймене как о хорошем стрелке была движущей силой ближайшие сто пятьдесят метров. Дженкинс молчал, видимо не хотел отвлекать от предстоящей затравки. Он сделал всё что мог, а именно отключил прибор управления охраной, введя нужный код. Сдать себя с потрохами не входило в его планы, но действовать нужно было по инструкции и не отходить от неё. Видимо разбора полётов ему было не миновать, но он готовился к этому долго и досконально, отрабатывая каждое сказанное слово и мимику в том числе. Бледный вид и вспотевшее тело говорили скорее о чрезмерном рвении и переподготовке. Итак датчики движения с фотоэлементами, датчики звука, настроенные на разбитие стёкол, датчики открытия дверей и ещё множество другой аппаратуры были отключены и не могли помешать Фраю, Дженкинсу и Краймену. Видеорегистратор, отключенный и протёртый от отпечатков, лежал тут же на посту. Половина расстояния до искомого коридора была пройдена быстрым шагом, только единожды анахорету показалось, что в картинном зале то ли кто-то маячил, то ли охранник, может некая фигура, делающая неопределённые отмашки руками, ну или тем, что подразумевалось под ними. Тем временем двое подельников добрались до позиции Фрая. «Ты ничего не видел, ничего странного, их точно двое, они не могли нас увидеть?», – анахорет выпалил то, что нёс в себе, не мог держать в себе эти недосказанности, дежавю, уже забытое, каждый раз острым клинком заставляло вспомнить и не забывать некие установки дней минувшего будущего. Фрай назвал это так, неопределённо и со вкусом, как и всё, что он делал последние дни перед боем. Дженкинс парировал: «Нет времени, не всё то, чем кажется, ты должен знать это». И добавил: «Всё пришли, на часах семнадцать второго, а значит у тебя есть примерно пятнадцать минут, будь в полной боевой готовности, я на связи». Развернувшись уходить к себе, как ещё он называл каптёрку, но остановился развернулся на каблуках и прошептал: «Я иду на это сам, по своей инициативе и не смей пятиться, анахорет».