дарует надежды разящий оплот, он статен
ввиду, стоял здесь когда то…
Ледник со слезы, мощёный на вечном
просчёте, сиянием тлена формами обретён.
С пылью в нём прахи… Лишнего ничего
не выносит, прелестно бы аже проблески
зачатков на стороне артемид вовлечён,
владеют инстинктами неустанно, подчас
силой духовной.
С ума ему сразу подвластен аспектом,
хотя бы и поразнь, дано неприязнью,
штурвал заблудшей души осязаем, мрак липок
сколь же присутствием ощутим… Моновеньем
о ригель течения, мгновенье об лихо…
Наотмашь… Позднее шкивами на перезвон…
По водам, тянет всегда он ко дну…
Трюм… В толще в нём материк стародавен
как эхом, так и угрюм… Засев, колец
столпотворьем на мель… Гладь поземельная,
обшивки и швы, послания вкруг, страти важно…
Незыблемость искажённых материй,
меж ними видны их карпения, поодле остовов
из круговертей до их же крушений, взвихренья
объёмов, играясь в перехлестьях течений,
сьюита их карго, оставшись без станции,
грозою в небесном том рдении, инстанцией
гласит.
Посупясь, томитель обвив,
елижды двуличными облачениями, твердыней,
сушей ли где иже ли небом… Поверьем…
Разбита о быта тлен, доподле известна
десница фрустрацией, дочертит паства
в артерии исстари найденной инсталляцией.
Ввергая гаваням слог, наставлен ими
заветом до слов "эко вон", пока не
иссохнет за эхом наказ… Ни гоже махом
единым, за наказанием, эпиграфом высечен
в диарита скрижалях, горн дельтой,
пергамент постиг по истине грановитые
изречения… Не может быть места рифмосложению…
С ним происки, как и тени сомнения,
но позже об этом… Сокрушение о скорости,
пера мановенья или вёснам, в дальние тёпла
которым проводов нынче без счету корпения…
От сослаганий переходов до строф, взрастается
бурей нелепость абсурда, за ирреальностью
домыслы новых идей, да хоть бы и схожестью,
космогоничностью аномальны, имеют силу
и вес теперь и по сей день…