Часть четвёртая
Лето подходило к концу, чего нельзя было сказать о наших с Лилей отношениях. Они были идеальны (по крайней мере, мне так казалось). После нашего первого секса мы стали ещё более близки и неразлучны. Каждое утро я просыпался с мыслью о том, что нужно поцеловать мою любимую девушку. И во время своей утренней пробежки, я всегда бежал мимо автобусной остановки, где меня уже ждала моя любовь. Вечером мы гуляли по несколько часов. На улице холодало, и я бросал в свой рюкзак тёплый плед, чтобы укрывать мою любовь от прохлады. Когда же мама Лили уходила на работу в ночь, мы уединялись на просторном диване, не уставая на протяжении ночи любить друг друга.
В один из прохладных воскресных вечеров мы с Лилей сидели на остановке, которая, на удивление, была пуста. Обычно в это время раскрашенные и исписанные неприличными словами стены автобусной остановки являлись приютом для местных компаний, которые заправлялись горячительными напитками. Так же, в последнее время я очень часто видел здесь банду Пырея, что очень сильно меня напрягало. Лиля же опасалась выходить по вечерам на улицу, едва замечала признак присутствия поблизости бандитов на бледно-жёлтой колымаге. Но сегодня, повторюсь, остановка пустовала. Лиля прижималась ко мне и укрывалась пледом, защищаясь от прохладного ветерка, в котором чувствовалось уже дыхание надвигающейся осени.
– А отсюда видно твоё созвездие, – проговорила Лиля, переводя взгляд с неба на меня.
– Мне не нужно это созвездие, когда рядом находится моя звезда, – прошептал я, целуя милую в лоб.
– Это пока я рядом, а через пару дней мы будем порознь. Ты уедешь, а я останусь здесь. Это будет очень серьёзное испытание для нас.
– Не переживай, я буду приезжать каждую неделю. Ты не будешь успевать соскучиться по мне. Но даже если и успеешь, то, когда я приеду, мы с лихвой восполним тот недостаток общения и близости.
Лиля мягко улыбнулась, а через секунду из её глаз покатились слёзы. Я привык к постоянным сменам настроения у моей любимой, это было необычно, но за эту необычность я её и любил. Я нежно стёр её слёзы и поочерёдно поцеловал Лилю в дрожащие веки, а затем спустился ниже, прильнув к полнокровным губам. Спустя поцелуй, девушка заговорила:
– Я так счастлива с тобой, солнце. И я так боюсь потерять это счастье или даже упустить хоть малую его часть. Ты стал моим миром. И я не хочу этот мир покидать. Обещай, что всё будет так, как сейчас. Что с уходом лета ничего не поменяется в нас и наших отношениях. Обещай мне.
Я, конечно же, пообещал. Я не мог не пообещать, потому что сам верил, что так будет. Мы молчали. Ветер усиливался и закрывал обрывками туч блестящие звёзды. Последней, мигнув бледным глазом, скрылась луна. Лиля крепче прижималась ко мне, и её ровное дыхание успокаивало рой мыслей в голове. Я думал о том, как быстро пролетело время с начала моего лета и как много за это время поменялось в жизни. Я сотню раз благодарил небеса за тот лучик света, который прижимался сейчас к моей груди, и просил всех существующих и несуществующих богов сохранить эти мгновения счастья навсегда.
Вдруг плотную темноту пронзил тусклый свет габаритных огней. К остановке подкатила машина. Из салона доносились приглушенные звуки блатняка. Ветровое стекло медленно опустилось, и наружу выглянула бритая башка Пырея. Он бросил на нас презрительный взгляд и глупо ухмыльнулся. Несколько минут машина стояла, не двигаясь, бурча двигателем и выплевывая из выхлопной трубы капли масла. Внутри, похоже, шёл какой-то разговор.
Я напряжённо вслушивался в окружающие звуки, пытаясь среди монотонной работы двигателя и глухих ритмов блатной музыки, разобрать хоть какие-то слова. Лиля рядом затаила дыхание. Я слабо поглаживал её по волосам, лихорадочно соображая и прокручивая в голове возможные повороты событий. Наконец дверь машины открылась и наружу вылез Пырей, а следом за ним – Висяк. Они, слегка шатаясь, медленно подошли к нам. Шмыгнув носом, Висяк начал диалог:
– Вечерок добрый, товарищи. Закурить не будет?
– И тебе не хворать, Денис, – культурно ответил я, – Нет, к твоему сожалению, мы не обладаем вредными привычками, чего и вам желаем. Здоровый образ жизни, знаете ли, он приятнее и продуктивнее будет, нежели табак с алкоголем.
Висяк хмыкнул и утёр нос тыльной стороной ладони. Пырей всё это время не отводил взгляда от Лили. Я не мог представить, о чём он думает, но знал, что ничего хорошего в его голове не сформируется. Меня это начинало беспокоить. Я настойчиво поглядел на Пырея, перехватив его взгляд, и размеренно произнёс:
– Любуешься, Вадик? Лилия прекрасна, не правда ли?
Пырей осклабился и пробурчал что-то неразборчивое.
– Я не понимаю тебя, дружище, но, надеюсь, что это было восхищение, – я начал расслабляться, надеясь, что сейчас своим разговором доведу их мозги до кипения, после чего оба брата-остолопа заберутся в свою машину и укатят куда-нибудь подальше.
– Хороша она, хороша. Да только вот не того мужика выбрала, – вдруг проговорил Пырей, а Висяк гнусаво поддакнул.
– Мой выбор зависит только от меня. И не вам судить о его правильности, – подала голос Лиля, гневно посмотрев на Висяка с Пыреем.
– Гы-гы-гы, девочка, смешно говоришь. Да он же пидор, а ты на пидора повелась! – громко воскликнул Пырей, указав заскорузлым, с обгрызенными ногтями, пальцем на меня.
Висяк подобострастно захихикал. Я резко дёрнулся, но Лиля опередила. Она легонько оттолкнула меня и, сбросив плед, подскочила к Пырею. Замахнувшись, девушка хотел ударить его по лицу, но неповоротливый болван вдруг изловчился и схватил Лилю за руки, резко заводя их ей за спину.
Гнев мигом заполнил меня до предела. Я подорвался и с разбегу налетел на Пырея, по пути оттолкнув туго соображающего Висяка. Увалень покачнулся, но не упал, одновременно потянув за собой Лилю. Девушка вскрикнула от боли и попыталась выкрутиться из захвата Пырея. Этот крик придал моей ярости ещё больший запал и я, не видя никого, кроме злостно ухмыляющегося Пырея и кривящейся от боли Лильки, сжал кулаки и понёсся прямо на них. В удар я вложил весь свой гнев, всю свою ненависть к этому человеку. Кулак влетел чуть ниже левой скулы Пырея. Не дожидаясь ответа, я со всего размаху двинул подошвой ботинка Пырею в живот. Резко схватив Лилю, я тут же повернулся в сторону Висяка, но почувствовал боль в области грудины. Лиля пронзительно закричала. Пытаясь восстановить сбившееся дыхание, я ударил наобум. Повезло – Висяк подался вперёд, надеясь сломать мне нос другим ударом, и попал под мой кулак. Я не видел, куда пришелся удар, потому что должен был вытащить Лилю из центра событий.
Мы видели, как из машины Пырея, начали вылетать другие хулиганы. Их было четверо. Все они стремились к нам с Лилей. Девушка опять закричала и, задыхаясь, начала трясти меня, требуя убегать. Но гнев затмил мой разум. Я молча отодвинулся к стене, всем телом прикрывая Лилю, и сжал кулаки, ожидая следующей атаки. Сразу же на меня налетели два худощавых пьяненьких подростка, которые, видимо, были в банде не так давно, но уже жаждали геройств. Два удара – и оба валяются на грязном полу. Ещё несколько ударов я выполнил очень даже успешно. Ни один из гопников не сумел подобраться к Лильке. Но вскоре я почувствовал, что начинаю выдыхаться и терять силы. Пропустив несколько слабых ударов по рукам, я не успел отразить летящий в меня кулак и упал на землю, чувствуя, как кровь из разбитой губы смешивается со слюной и заполняет полость рта привкусом железа. Кто-то схватил меня за волосы и что есть силы начал елозить по асфальту, придавливая своим грузным, пахнущим едким потом, телом. Лиля закричала вновь, но я, сколько ни пытался, не смог сбросить придавившую меня тушу.
На смену гневу начала приходить паника. Я дёргался всем телом, но только раззадоривал придавившего меня бандита и тратил немногочисленные силы. Лиля уже не кричала, а лишь сдавленно всхлипывала где-то неподалеку. Вокруг разносился пьяный гогот. Наконец моё лицо оторвали от асфальта, и я увидел картину, развернувшуюся вокруг. Плачущую Лилю держали под руки два ублюдка, одним из которых был Висяк. Остальные топтались рядом и, с диким блеском в глазах, наблюдали, как к моей девушке приближается Пырей. Вонючий толстяк, впившийся своей пятерней мне в волосы, противно зашипел на ухо:
– Смотри, падла, как Пырей твою шмару будет трахать!
Эти слова вновь зажгли во мне огонь ярости. Я резко вывернулся и что есть силы врезал державшему меня негодяю по промежности, заставив его взвыть от боли. С неимоверным криком я ринулся к Пырею и, с разгону, всем телом навалился на него. Мы оба рухнули наземь. Недовольный ропот пробежал по толпе хулиганья.
Вдруг я услышал невдалеке чей-то знакомый голос. Это был Артём. И он был не один, а в компании двоих ребят. Гопники недовольно задёргались. А я чувствовал, что силы вновь возвращаются ко мне. Пырей бесформенной кучей лежал на асфальте. Банда столкнулась с моими друзьями. Полетели клочки порванной одежды, брызги крови и слюны, затрещали сломанные носы. Я подбежал к Лильке и оттащил её подальше. Девушка дрожала и судорожно всхлипывала. Я, что есть силы, обнял её и укрыл. Невдалеке послышалась милицейская сирена. К нам подбежал Артём.
– Парень, ты в порядке? Лилька как? Надо убраться отсюда – сейчас менты нагрянут.
Лиля, всё ещё дрожа и плача, потянула меня за собой к дому. Артём, окликнув друзей, последовал за нами. Несколько минут – и мы были в прихожей Лилиного дома. Снаружи доносились крики банды и рёв двигателя. Спустя десять минут всё стихло.
– Они смотались, – заключил Артём, выглянув в окно прихожей, – От ментов как обычно толку нет. Они только и знают, что ездить да вылавливать приличных людей по паркам и налагать штрафы за пиво.
Я громко выругался. Мало того, что эти ублюдки подло напали на нас с Лилей и попытались её обесчестить, так они ещё успели сбежать, не понеся наказания за свои деяния. Лиля легонько дотронулась до моей руки. Я успокоился. Мы перебазировались на кухню, где при ярком свете оценили всю масштабность драки. Артём и ребята выглядели помятыми, забрызганными кровью, со сбитыми костяшками пальцев и потными лицами. Лиля была бледной и всё ещё испуганной, поэтому я сделал ей крепчайшего чая, предварительно накапав туда валерьянки из пузырька. Но, конечно, больше всего досталось мне: вся одежда была в грязи, к волосам прилипли окурки и шелуха от семечек. Руки, от плеч до кистей, начинали покрываться синяками. Губа была разбита и с неё до сих пор сочилась кровь. Но в остальном, к счастью, на лице не было признаков того, что по нему хорошенько настучали. Мы некоторое время молча сидели и пили чай, осмысливая произошедшее. Мне всё не давал покоя тот факт, что Пырей хотел изнасиловать Лилю прямо у меня на глазах. Я встал и начал нервно расхаживать по кухне.
– Вот суки. Твари! Как же я их ненавижу. Не-на-вижу! А-а-а!
– Тише, дружище. Лучше расскажи, что случилось. А то мы с парнями подоспели уже на самую концовку спектакля, – со смешком спросил Артём.
– Вы не представляете, как вовремя вы подоспели, – выдохнул я, – Кстати, как вы вообще здесь оказались?
– Всё очень просто. Мы с пацанами решили проводить знакомых девчонок. Шли обратно и решили сократить путь. Ну а там дело за малым – услышали крики и гогот умалишённых, побежали на выручку. А тут оказалось, что выручать-то нашего Женька надо! Ну вот. Так с чего все началось-то?
Я в двух словах пересказал им события, а когда дошел до момента с неудавшимся изнасилованием, вновь сорвался и начал ругаться и метаться по комнате.
– Блин, я не пущу это на самотёк. Эти уроды должны поплатиться. Завтра же пойду в ментовку и заявление на них накатаю!
– Женя, не надо, – вдруг подала голос Лиля. Она уже немного порозовела и голос обрёл твердость.
– Ты всё равно ничего не добьёшься. Менты не станут заниматься этим делом. Тем более, насколько я знаю, у бандитов этих кто-то из родственников в органах должность занимает. Ничего им не будет.
Ребята утвердительно кивнули.
– Но, как же так? Я не могу это просто так оставить!
– Женька, не стоит, – Лиля встала из-за стола и обняла меня, – Главное, что всё более-менее благополучно разрешилось. Их не исправит никто. А мы вместе до сих пор. И это главное. Давай забудем то, что было. Забудем, как кошмарный сон.
Я всё ещё негодовал, но уже не так яростно. Мы немного посидели, и ребята собрались по домам. Лиля попросила меня остаться ночевать с ней. Попрощавшись с Артёмом и ребятами, я поднялся наверх, в спальню Лильки. Она уже спала, по-детски свернувшись калачиком, уткнувшись лицом в подушку. Я долго смотрел на это очарование и понимал, что никогда, ни за что и никому её не отдам. Она – часть меня, а вместе мы единое целое, разрушить которое я не позволил бы ни одной живой душе.