Нежные сказки для нежной души

О «картофельном» клубеньке!

Полинка гордо вышагивала по базару рядом с мамой. Сегодня её взяли заготавливать картошку на зиму. Мама спрашивала дочку, нравится ли ей цвет картошки. Полинка не понимала, при чём здесь цвет? Важен вкус, однако, гордилась тем, что мнение её было решающим. В этот раз они купили три мешка картофеля. Один с янтарно-жёлтой, другой с красной, а третий (по настойчивой просьбе Полинки) с сиреневой картошкой. Этот мешок был самый дорогой. Мама ворчала, но дочку уважила. Картошку распределили в погребе по трём ящикам. Когда высыпали сиреневый мешок, из самой середины выпал странный клубенёк. Он был вовсе не сиреневый, а розоватый.

– Обязательно обманут продавцы! – рассердилась мама. – В самый дорогой картофель положили такой несимпатичный клубень. Как чистить этакого уродца?!

Она в сердцах бросила картофелину в другой ящик. Клубенёк, действительно, выглядел не совсем обычно. Он был похож на медвежонка. На большом шарике торчал маленький шарик, а по бокам ещё четыре совсем малюсеньких шарика. Полинка раньше видела сросшиеся картофелины, но чтобы так причудливо, первый раз.

Клубенёк упал в ящик с белой картошкой и сразу услышал недовольный шепоток:

– Почему к нам?! – загалдели белые клубни. – Разве мы достойны такого соседства? Он портит всю компанию!

Стоило маме с Полинкой уйти из погреба и потушить свет, белые клубни не на шутку разбушевались. Начали толкаться боками, всячески обзываться:

– Ты гадкий, гадкий, уходи немедленно! – кричали они.

Самый большой белый клубень так поддал медвежонку упругим боком, что тот перелетел в ящик с красной картошкой. Эти тоже не церемонились с новичком:

– Мы отборный картофельный сорт! – кричали они. – Пусть уродец, чучело огородное убирается прочь!

Отборные картофелины сердито пыхтели и Клубенёк выскочил из ящика сам. Ему было страшно, холодно и одиноко лежать на полу. Он совсем уже собрался замёрзнуть и заснуть навсегда, когда в подвале зажёгся свет – это Полинка спустилась за картошкой.

– Ой, медвежонок, почему валяешься? – девочка подняла клубень, положила его на деревянную полку. – Лежи здесь. Оставляю тебя на семена. Придёт весна, мы с папой и мамой обязательно поедем на дачу. Сама посажу тебя в землю.

Родители Полинки всегда сажали немного овощей, чтобы на отдыхе не ездить за ними на базар. Клубеньку было одиноко, но безопасно. Никто его не пихал, не ругался, а главное – не смеялся над ним.

– Придёт время, – думал Клубенёк, – разделит меня Полинка на маленькие клубеньки-делянки, посадит в землю. Я вам докажу, какой я уродец! Вырастет из меня по большому ведру картошки: сладкой, рассыпчатой. Будут мою картошечку есть и нахваливать!

С этими мыслями дожил Клубенёк-медвежонок до весны, до самой посадочной поры.

Весной мама выделила Полинке грядку у дома.

– Сажай клубенёк рядом с дачей, – сказала она. – Правда, цветки у картошки неказистые, маленькие, голубенькие, с жёлтой серединкой, но всё равно пусть растут здесь. Бабушка всегда сажала именно тут. Говорила: «Раз картошка нас кормит, пусть растёт на видном месте». Теперь это твоя грядка. Посмотрим, какую картошечку ты вырастишь!

Ко времени посадки на клубнях пробились маленькие расточки. Полинка аккуратно разделила Клубенёк на части-делянки, оставила на каждом по три хороших проростка. Так учила сажать бабушка.

Как только, клубни-делянки попали в землю – сразу начали обрастать корешками.

– Скоро, скоро на корешках появятся новые молодые картофелины, – радовались клубеньки-делянки.

Но время шло, а картофелины не появлялись. Даже совсем наоборот, бока клубеньков увеличивались, толстели, превращаясь в большие, настоящие клубни-корни. Проростки вырвались на поверхность земли, мужали, крепли, становились тугими, сильными стеблями. Каждый выходной Полинка с родителями приезжала на дачу. И каждый выходной Полинка с мамой удивлялись:

– Что за растение такое родилось? Листья резные, стебли могучие, высокие. Совсем на картошку не похоже. Может, это новый сорт?

Так и решили: это новый сорт!

Но больше всего удивлялись сами клубни. Не просто удивлялись, они горевали. Потому что знали – никакой картошки на них не развивается.

– Выдернут нас с позором, как сорняки, засмеют! – тихо плакали клубеньки, а потом решили:

– Исправить ничего нельзя. Чему быть – того не миновать! Будь что будет!

Это «будет» наступило очень скоро.

На корнях картофелины так и не завязались, а вот на рослых стеблях распустились ЦВЕТЫ! И непросто цветы, а цветы невиданной красоты! Огромные, как пирожковые блюдца, похожие на оранжевое солнце игольчатые ёжики. Их было так много, что куст превратился в новогодний салют. Цветы любовались друг другом, радовались каждому прохожему, заглянувшему в сад. Поворачивали свои симпатичные мордочки к солнышку и трепетали:

– Посмотрите! Посмотрите, какие мы красавцы!

Больше всего они ждали приезда хозяев дачи, особенно Полинки.

– Батюшки! – воскликнула мама, приметив над забором новое чудо. – Батюшки! Это георгины! Вот так сюрприз!

– Ге-ор-ги-ны?! – изумилась Полинка, она впервые видела такое диво.

– Ге-ор-ги-ны? Ге-ор-ги-ны! – пропели под землёй клубеньки. – Вот мы кто! Георгины! Вовсе не сорняки. Как же вы не узнали нас сразу?

Георгины цвели всё лето и всю осень. Соседи подходили к Полинке, просили поделиться удивительными клубнями. Полинка обещала.

Когда ударили первые морозы, клубни выкопали, высушили, часть подарили соседям, а оставшиеся бережно завернули в масляную, с дырочками, бумагу. Каждый уложили в подвале отдельно на деревянную полку.

– Видишь, доченька, – сказала мама Полинке, – оказывается, неважно, что сначала ты не похож на других. Важно, что потом другие захотят быть похожими на тебя!

О спичке!

Скажите, кто-нибудь жил в одной квартире с пятьюдесятью сёстрами? Нет?

А наша героиня Спичка жила, конечно, не в квартире, а в спичечном коробке. Сестёр Спичка любила, но их взглядов на жизнь не разделяла. Они хотели одного – Блистать! Загореться так, чтобы все заметили и позавидовали. Выпорхнуть, как птица из коробка, и сиять. Сиять долгую, яркую жизнь.

Поэтому, когда их домик открывался, спички замирали. Ждали, кто будет следующий, чья очередь выходить в большую жизнь…

Спичка лежала на самом дне коробка и размышляла:

– Если там, в большом мире, так хорошо и свободно, почему ничего не слышно о тех, кто уже покинул домик?

Ни одна из сестёр не знала ответа на этот вопрос. Не любили они задумываться. Поболтать – это да! А думать – тяжёлое занятие, оно им ни к чему. Не получая ответа на вопрос, Спичка боялась неизвестности. Этот страх загонял её ещё глубже, на самое дно коробка.

Просто лежать скучно. Спичка принималась мечтать! Мечтать о друге! О друге, с которым можно поговорить, подумать о будущем, попутешествовать. Почему путешествовать? Потому что Спичка была выстругана из дерева корабельной сосны. Из ствола могучей сосны когда-то сделали мачту для парусника, а из сучьев спички. Поэтому мечта о путешествиях жила в самой серцевине Спички!

Друга среди сестёр Спичка найти не смогла, ведь они были сделаны совсем из других пород дерева. Не хотелось ей сиять и гореть просто так. Она мечтала загореться во имя чего-нибудь героического, например, во имя спасения друга! Но кто будет дружить с простой спичкой? Поэтому больше всего Спичка боялась сгореть просто так, из-за чьего-то озорства.

Дни бежали чередой, они были похожи один на другой. Спичка всё время спала. Просыпалась, когда открывался коробок. Вздрагивала, дрожала маленьким спичечным тельцем, но, как только очередная претендентка на счастье исчезала, успокаивалась. Немного помечтав, засыпала. И всё-таки настал день, когда спичке НАДОЕЛО бояться. Надоело, и всё тут!

– Я же мечтаю о ДРУГЕ, а кому нужен друг – ТРУС? – подумала Спичка.

Теперь с каждым днём она стремилась становиться смелее. Она старалась не вздрагивать, когда открывался коробок, а просто зажмуривалась.

Следует заметить, что домик или просто спичечный коробок, в котором жила Спичка, лежал в кармане куртки старика-смотрителя маяка. Маяк стоял на высоком холме у моря. Не было ни одной ночи, чтобы в нём не горел огонь. Огонь указывал путь заблудившимся кораблям. В любую погоду старик-смотритель поднимался по крутой лестнице на верх, заливал керосин в лампу, чиркал спичкой и зажигал огонь.

Однажды на маяк привезли новую, электрическую лампу, очень мощную и яркую. Старую, керосиновую велели сдать в утиль. Старик не любил выкидывать привычные ему вещи, всегда оставлял их на всякий случай. Новая лампа была удобной. Теперь смотрителю не надо было наливать керосин из тяжёлой бочки. Поджигать фитиль. Нужно просто придавить кнопку и маяк вспыхивал ослепительным светом.

Спички остались нужны старику только для трубки. Трубку старик курил раз в день, точнее, раз в ночь. Смотритель зажигал маяк, наливал в большую, со щербинкой кружку чай и разжигал трубку.

Какое же удовольствие посмолить любимую ароматную трубку! Он делал бы это чаще, но немолодое сердце старика шалило, и он старался его беречь.

Одна трубка за ночь – одна спичка. Спичка понимала: скоро она покинет свой почти пустой дом.

В один из ненастных дней спичек в коробке осталось только три. Сердце Спички ёкнуло:

– Пришёл мой черёд!

Может, из-за ветра, завывающего даже в кармане тёплой куртки смотрителя, может, из-за шума моря, бьющего солёной волной по подножью маяка, но Спичке было неуютно и тревожно. Наступила ночь. Шторм усиливался. Старик зажёг маяк, насыпал заварки в любимую кружку, налил кипяток. Как всегда, взял в руки трубку. Славно пахнет пряный табак!

Коробок открылся.

– Не сейчас! Не сейчас! – затаив дыхание и отодвинувшись к стенке домика закричала Спичка.

Старик взял соседку, чиркнул ею о коричневый бочок коробка, пламя вспыхнуло и… О нет! Нет! Нет! ПОТУХЛО! Коробок открылся вновь. В руках смотрителя оказалась наша Спичка. Старик посмотрел на неё, повертел и положил обратно, взял другую, прикурил трубку.

Неожиданно раздался глухой хлопок, а за ним – звон, бьющихся о пол стеклянных крошек. Новая электрическая лампа испугалась воя ветра, упала рассыпаясь на мелкие осколки. Теперь море и берег были одного цвета – цвета НОЧИ! Темнота, вцепившись в шторм, смешала сушу и воду в клубок чёрного СТРАХА. Там, среди волн, кувыркался маленький учебный кораблик. На нём будущие капитаны выходили в море набираться опыта. Сейчас моряки, как могли, боролись с рассерженным морем. Но оно не хотело угомониться. В команде молодых моряков был юнга, совсем ещё мальчишка. Он любил море, но таким свирепым видел впервые. Парнишка испугался, не за себя – там на берегу его ждала мама!

Старый смотритель заметил в темноте мечущиеся огни корабля. Корабль несло на скалы.

Старая керосиновая лампа – вот что могло спасти парусник! Её надо было зажечь во что бы то ни стало! Старик открыл коробок и охнул: там лежала одна спичка!

Спичка не спала, ждала, когда в её домик ворвётся ветер. Никогда ещё она не чувствовала такого холода, такой ледяной мороси.

– Вот теперь ПОРА! – решила Спичка.

Старик чиркнул ею о бочок коробка. Злой, промозглый Ветер лизнул пламя и почти потушил его.

– Ну уж НЕТ! – сердце Спички готово было остановиться от ужаса. – Столько ждать и потухнуть? Ну уж НЕТ!

Она собрала все силы и вспыхнула так ярко, как вспыхивают сто спичек разом. Фитиль в лампе загорелся. Старик повертел спичку в разные стороны, подумал и не выкинул её, а положил обратно в коробок.

Огонь маяка высветил на поверхности моря спасительную световую дорожку.

– Берег там! – закричал юнга.

Учебный корабль не разбился о скалы. Он вернулся домой.

Утром юнга пришёл на маяк. Мальчишка давно знал смотрителя, часто приходил слушать его рассказы о море.

– Спасибо, дедуня, ты спас нам жизнь!

– Не я один, внучек! – старик вынул из кармана обгоревшую Спичку. – Без неё я не зажёг бы маяк. Последняя была, а загорелась на ветру, как сотня спичек. Возьми, на счастье.

Юнга достал из кармана жестяную коробочку из-под леденцов, вытряхнул остатки конфет и положил Спичку туда. Ей сразу понравилось лежать в тёплом кармане бушлата юнги, вдыхать оставленный леденцами запах, слушать, как бьётся сердце её нового ДРУГА.

Прошло время, юнга вырос и стал капитаном, военным моряком. Прошёл всю войну. Спас многих людей. Победил многих врагов. Не раз был ранен. Каждый раз, оказавшись в госпитале, капитан открывал жестяную коробку, вынимал обгоревшую Спичку и что-то тихо ей говорил.

Когда моряк вернулся с войны, у него появилась семья. Родился сын, потом внук. Малыш любил перебирать дедушкины медали и ордена. Особенно любил заглядывать в старую жестяную коробочку из-под леденцов. Она так приятно пахла конфетами! В ней лежала заветная волшебная Спичка. В том, что Спичка волшебная, малыш был уверен. Ведь не может такой герой, как дед, хранить среди орденов простую обгоревшую спичку.

Дед тоже иногда брал Спичку в руки. Тихо разговаривал с ней, наверное, жаловался на погоду (ныли старые раны) и всегда возвращал её в заветную душистую коробочку. Спичка засыпала, она была совершенно счастлива.

О сосне

– Красавица… красавица… – шумели кроны деревьев. – Красавица! Такую украсить ёлочными игрушками – не сыщешь в мире прекраснее…

Сосна впрямь была красавица: ровный ствол, необычного цвета кора, пушистые ветки, россыпь серебристых шишек. Она стояла в окружении других сосен, но выделялась среди них своей статью.

Сосны-соседки мечтали на Новый год попасть во дворец или замок, нарядится, стать центром внимания, только не она. Желаний у Сосны было много. Много маленьких желаний и одна большая мечта. Хотела она увидеть пальму!

О пальме мечтательница знала только то, что это дерево. Старые сосны говорили:

– Пальмы синего цвета, растут корнями вверх, пахнут мёдом, на ветках у них ягоды под названием АРБУЗЫ.

О том, чтобы дружить с такой диковиной, Сосна не помышляла. Хотелось ей одним глазком взглянуть, веточкой дотронуться. Мечтая, она сочиняла и напевала песенки. Голос у Сосны был хрустальный, звенящий. Ветры не пролетали мимо хоть на минуточку, но задерживались. Один остался, дослушал до конца. Чудная была песня: о море, о пальме, о мёде. Не захотел Ветер улетать, раскинулся на ветвях, заслушался и уснул. Крепким сном, без сновидений. Пробудился бодрым, отдохнувшим. Сосна стояла не шелохнувшись. Боялась разбудить. Знала: намаялся он по разным странам летать.

Так началась их дружба. Куда бы Ветер ни уносился, всегда возвращался к Сосне. Рассказывал ей о городах и людях, о полях и диких лошадях, о море с огромными рыбами. Однажды залетел Ветер далеко, увидел пальму. Подивилась Сосна рассказу. Дерево оказалось совсем не синем, а зелёным. Росло корнями вниз. Листья у него на меха гармошки похожи. И ягоды были, только не арбузы, а бананы. Вкуснейшие ягоды. Пахли аппетитно, но не мёдом. Больше всего поразил Сосну рассказ о песке и море, на котором живёт пальма: песок жёлтый, тёплый, море синее, бескрайнее.

Так захотелось Сосне увидеть море, затрепетала она от желания, посыпались на землю её серебряные шишки.

– Смотри, подруга, растеряешь всю красоту, – загалдели соседние сосны.

– Ничего… – заплакала Сосна. – Шишки новые вырастут, а море я не увижу никогда…

Услышал Ветер, как плачет Сосна, как текут по её стволу слёзы-смола, принялся утешать, уговаривать:

– Никуда больше не полечу, останусь с тобой. Будем вместе петь о море!

Совсем забыл Ветер о своей невесте Буре. Она его не позабыла. Нашептал ей гадкий ветер Сквознячок об измене Большого Ветра, о его любви. Зазлобилась Буря, взбаламутилась. Решила от Сосны избавиться. Выбрала минуточку, когда Ветер отлучился. Налетела, собрала всю свою могучую силу, вырвала соперницу с корнем. Бросила в бурлящую реку, чтобы памяти о ней не осталось!

Однако Река решила по-своему:

– Не видать тебе, Буря, победы! У настоящей любви есть ещё верность. Вот ВЕРНОСТЬ, Буря, тебе уничтожить не по силам.

Вынесла река Сосну прямо к строящемуся на берегу кораблю – огромному, добротному. Собирались на нём моряки все моря и океаны проплавать, мир повидать. Мачты для главного паруса никак не могли найти. Везде побывали, все леса обошли: не было подходящего дерева – высокого, ровного, стройного и крепкого. Тут река им подарок и преподнесла.

Застыла Сосна от горя, окаменела от разлуки с Большим Ветром. Всё равно ей было, что делают моряки. А они обрубили ветки, сняли кору, долго щекотали топориками, гладили шкурками. Когда приладили на корабль, поняла Сосна, кто теперь на корабле главный. И не Сосна она уже, а Мачта. Поплыла Мачта вместе с кораблём по морям, по океанам. Много повидала белых медведей, жёлтых верблюдов, полосатых зебр и разноцветных людей. Пальм тоже видела множество. Толклись они по берегам морей и чужих рек. Надоело Мачте плавать, заскучала она по своим берёзкам и подружкам-соснам.

По ночам на причалах Мачта плакала о Ветре, завывала, гудела, скрипела.

– Тоскует наша Мачта, – решили моряки. – Домой пора собираться.

В первую же ночь на родной стороне запела Мачта песню для Большого Ветра – звонкую, хрустальную. Ветер пролетел мимо, услышал, не узнал. Слишком долгой была разлука. Не сдалась Сосна-Мачта, расправила парус и поймала Ветер. Запутался он в парусе, потрепыхался, потрепыхался и уснул намаявшись. Как тогда, в первую встречу, стояла Сосна-Мачта, не шелохнувшись, боялась разбудить, а Ветер спал и чувствовал родной сосновый запах. Утром, когда солнечный луч потрепал его по плечу, открыл глаза и увидел Мачту, узнал в ней свою Сосну.

Больше Ветер не улетал никуда, так и остался жить в парусе. Не было на морях корабля быстроходнее их, потому что даже в полный штиль в парусах у него всегда был попутный Ветер. Счастье Сосны-Мачты было огромно и безгранично, как море, по которому плыл их корабль.

О зёрнышке

Василисой (по-домашнему – Васюшкой) звали белокурую, кареглазую девчонку. Прошлой осенью Васюшка пошла в первый класс. И теперь каждый день по дороге в школу она играла в игру, правда, каждый раз правила переиначивала. Зависело это от того, опаздывала девчонка в школу или нет. Условия были таковы: если до урока оставалось немного времени, она, поспешая, бежала по дорожке и ни в коем случае не должна была наступить ни на одну трещинку в асфальте. Если же времени до уроков оставалась много, правила менялись ровно наоборот. Васюшка старалась наступать ножкой на все трещинки. Девочка внимательно смотрела на асфальтовое покрытие и почти никогда не нарушала условия своей игры. Так она тренировала внимание, быстроту реакции и скорость принятия решений. Сегодня Васюшка вышла из дома пораньше, значит, все трещинки были её. Вот тут-то она и заметила Зёрнышко. Оно лежало на самом краю трещинки и было готово в неё упасть.

– Хорошо бы упасть! – думало Зёрнышко. – Раздавят ногами, ей-ей раздавят! Толкают туда-сюда. Ноги, вы что, не видите: я тут лежу? Нельзя же быть такими бестолковыми! – кричало, подпрыгивая, Зёрнышко.

Голос зёрнышка был слабеньким почти неслышным.

– Чего пищишь, Капелька, боишься?! – удивилась Васюшка. Она взяла зёрнышко двумя пальчиками, рассмотрела. Оно было похоже на сморщенный комочек земли.

– Бедное, как скукожилось! Тебе одиноко? Ты плакало? – Васюшка хорошо знала, что такое одиночество.

Её родители много работали, девочка часто оставалась одна. Тогда в доме появлялось одиночество. Оно бродило по комнатам тихо, но, если начинал голосить звонок на входной двере (это означало, что кто-то пришёл), одиночество утекало в щели и дырки, и вместо него приходила радость. Радость поселилась в Васюшкином доме насовсем, когда жить в из семью приехала бабушка. Бабушка была веселушкой, доброй, тёплой. Она готовила Васюшке оладьи с мёдом, вязала мохнатые пуховые носки. Ещё бабушка привезла с собой три горшка с цветами. Они стояли на подоконнике и пахли. Цветки были белыми, розовыми, красными. Назывались геранями. Росли цветки не просто так, они отпугивали мух. Мухи, учуяв герани, вылетали в форточку как ошпаренные.

Увидев на дороге Зёрнышко, Васюшка точно знала, что будет делать:

– Подарю его бабушке, пусть посадит в горшочек. Может быть, вылупится новая геранька! – Девочка положила Зёрнышко в пенал и побежала в школу.

На пороге школы стоял Васюшкин одноклассник Игорь.

– Всё ножками топаешь? Трещинки считаешь? – Игорь от гордости выпятил нижнюю губу. – Видела, на какой машине меня привезли? Завидуешь?

Игорь жил в богатой семье. Отец ничего не жалел для сына, выполнял любое его желание. Между тем радость от обнов была неполной, если они не вызывали ЗАВИСТИ одноклассников. Игорь показывал новые забавы и с наслаждением смотрел, как ЗАВИСТЬ рождалась в глазах ребят. ЗАВИСТЬ была большим удовольствием мальчишки и самым любимым подарком. Только в глазах Василисы никогда не появлялась желанная им ЗАВИСТЬ.

– Не нужна мне машина! – засмеялась Василиса. – Вон какие у меня сильные ноги ими ходить приятно! Ты столько не пройдёшь, сколько я пробегу! А до парты ты сам пойдёшь или тебя понесут? Эх, Горе, Горе луковое!

С подачи Васюшки, мальчика в школе никто не звал Игорем, так и звали Горем.

– Посмотри, посмотри, какой у меня сотовый телефон! – бежал следом за Васюшкой Игорь. – Даже у директора школы нет такого! – мальчишку распирало от самодовольства. – Завтра контрольная. Я на него все шпаргалки запишу! Прикольно, правда?

– А у меня есть Зёрнышко, – Василиса остановилась, строго посмотрела на Игоря. – Из него вырастет цветок, а у тебя из телефона двойка. Учи уроки сам, Горе!

– Подумаешь, Зёрнышко! Мусор! – мальчик остановился, стал высматривать другую жертву. Очень хотелось потешить себя чужой ЗАВИСТЬЮ.

– Мусор в твоей голове, Горе! – Василиса вынула из портфеля пенал, проверила, не потерялась ли капелька.

Дома внучка с бабушкой усадили Зёрнышко в цветочный горшок. Полили землю тёплой водой.

– Посмотрим, что из тебя вылупится, – сказала бабушка.

Через три дня в горшочке на поверхности земли появилась зелёная горошинка. Из горошинки вылез листок, затем – другой, и пошло, и пошло…

– Да ты у нас вьюнок! – обрадовалась бабушка. – Растёшь быстро, значит, к Новому году появятся цветочки. Замечательно!