Глава 28
Ранним утром следующего дня Сайарадил вслед за Сантаром прошла через пещеры по тайному ходу, ведущему на север. День выдался по-осеннему прохладный, но солнечный. В проникающем сквозь кроны деревьев мягком свете поблескивала утренняя роса. Где-то в стороне слышался мерный стук – дятел упорно долбил дерево.
Сантар шел впереди, ловко перепрыгивая спрятанные в траве лужицы. Через правое плечо у него были перекинуты туго связанные бечевкой прутья; на левом восседал подросший Нур, деловито поглядывая по сторонам.
– Взял его на случай, если нужно будет отправить записку старейшинам, – пояснил Сантар.
– Надеюсь, это нам не понадобится, – осторожно улыбнулась Сая.
Ее левую бровь пересекала кривая царапина. Сегодня она была без перчаток, и Сантар украдкой поглядывал на тонкие багровые линии, покрывающие ее руки. Вид у Сайарадил был сосредоточенный. На рассвете она установила первый прут посреди долины; пришелся он аккурат в цветник рядом с домом старейшины Варвадара. Сая уверяла, что это чистая случайность, и цветник – самое подходящее в долине место; гневно хлопнувший дверью Варвадар так не считал. Сантар тоже сомневался в случайности места – слишком уж невинно улыбалась Сайарадил, вгоняя прут поглубже в мягкую вскопанную землю.
– Почему мы начинаем с севера? – спросил Сантар, когда они шли через пещеры.
Сая пожала плечами. Она не знала причины, по которой защитный круг всегда творят именно с севера. Учитель Нармаил не вдавался в подробности, говоря: «Север – это верх, так что сверху и начинай». Может, он и сам не знал?
Отойдя от пещер на приличное расстояние, Сайарадил вонзила в землю второй прут – хотя она называла его первым, а первый – нулевым. Прут вошел в лесную землю так же легко, как и во взрыхленный ухоженный цветник. Сантар осторожно постучал носком сапога – земля была твердой, после чего задумчиво посмотрел на тонкие руки Сайарадил. Та замерла возле прута, уронив голову на грудь; простояв так несколько минут, она встряхнулась, словно просыпаясь ото сна, и бодро повернула на восток. Через час они расставили еще пару прутьев. Сантар, рассчитывающий проделать весь путь за полдня, все время ускорял шаг, пока не заметил, что Сая начала отставать.
– Неужели ты устала? – удивился он, вспомнив их пробежку по долине.
Сайарадил помотала головой. Сантар все же сбавил шаг, встревоженно поглядывая на свою спутницу. Сая шла, припадая то на одну ногу, то на другую, как будто шагала уже сутки кряду. Останавливаясь там, где подсказывал внутренний голос, она оставляла один из прутьев одиноко торчать посреди леса и продолжала шагать дальше так тяжело, словно ей приходилось вытаскивать ноги из вязкой болотной трясины. Когда Сантар предложил сделать привал и перекусить, она отказалась.
– Я не буду потреблять пищу и пить воду, пока не закончу круг, – сказала она. – Ты можешь есть на ходу?
У Сантара сразу пропал аппетит.
– Поешь, – улыбнулась Сая. – Тебе понадобятся силы. Вдруг придется меня нести?
Сантар решил тогда, что это шутка, даже усмехнулся. Накликал, видимо, глупым смехом неладное! День перевалил за половину, солнце стало клонить к закату – на лес легли ранние сумерки. Сая медленно брела, путаясь в траве и едва переставляя ноги.
– Щит тянет много энергии, – успокаивала она то ли Сантара, то ли саму себя.
Чтобы не показывать, как плохо ей на самом деле, Сайарадил плотно сжимала стучащие от озноба зубы. «Еще три прута! Всего три!» – повторяла она под ритм шагов.
Когда количество прутов сократилось до одного, Сая неожиданно взяла Сантара за руку.
– Можно?
Сантар остановился. Конечно, он был только рад, но…
– Почему ты не смотришь на меня? – подозрительно прищурился юноша.
Видя, что та продолжает отворачиваться, он взял ее за плечи и силой развернул к себе. Сайарадил нехотя подняла голову, глядя чуть правее Сантара; ее голубые глаза стали мутно-белыми.
– Ты что, не видишь меня? – пораженно воскликнул Сантар.
Сая досадливо поморщилась:
– Это скоро пройдет. Такое уже бывало – помнишь, с многоликими?
– Я думал, магия так проявляется! Откуда мне было знать, что ты слепнешь? – Сантар перехватил поудобней последний прут. – Я понесу тебя на спине, а то если сама пойдешь, мы до утра не управимся.
– Нельзя до утра, – прошептала Сая. – Круг должен быть завершен до захода солнца, иначе магия не сработает.
– Что ж ты сразу не сказала! – простонал Сантар, оглядываясь по сторонам: лесные кроны освещали теплые лучи заходящего солнца.
Нур, согнанный с привычного места на плече, взлетел вверх к кронам деревьев. Сантар присел, чтобы Сае было удобней забраться на спину; та аккуратно обхватила его на шею, одновременно держа в руках последний прут. Удивляясь тому, насколько она легкая, Сантар припустил полубегом, соревнуясь с солнцем. Только бы успеть!
– Здесь, – наконец прошептала ему на ухо девушка.
Опустившись на землю, она, орудуя прутом, словно костылем, медленно двинулась вперед; Сантар хотел ей помочь, но Сайарадил остановила его жестом. Замерев возле раскидистой ели, она постояла немного, сдвинулась на шаг влево и попыталась вогнать прут в землю. В отличие от предыдущих, этот втыкался неохотно – то ли почва была слишком сухой, то ли сил у девушки совсем не осталось. Под собственной тяжестью прут падал, стоило только его отпустить. Сая не сдавалась, давя всем телом, пока, наконец, не удалось погрузить прут в землю на треть.
В просвете между кронами все еще розовело закатное небо. Сантар, не дыша, наблюдал, как Сайарадил опустилась на колени и замерла; на миг показалось, что прут окутался едва заметным свечением, которое разлилось тонкими лучами в сторону Убежища… Впрочем, это могли быть просто блики заходящего солнца.
Наконец девушка разжала руки и опустилась прямо в траву.
– Успели, – выдохнул она.
Ее глаза потихоньку становились голубыми.
Сантар облегченно рассмеялся.
– А я-то думал, маги только и делают, что сидят на пушистых коврах и жгут благовония, – пошутил он.
– Обычно так и происходит, – подтвердила Сая.
Закрывая глаза, она видела каждый из прутов, установленных вокруг Убежища. Их линия составляла ровный круг с центром в долине, возводящий над поселением невидимую стену: щит, созданный из ее энергии. Он не защищал от физического вторжения, но скрывал за границей круга все признаки жизни и магии. Первый щит в ее жизни! Как хорошо, что старейшины не знали об этом…
– Тебе нужно поесть, – Сантар выудил из сумки хлеб и вяленую оленину.
– Мы точно не можем сейчас вернуться в долину? – разламывая краюху пополам, спросила Сая; ей очень хотелось выспаться этой ночью в кровати, прежде чем завтра покинуть Убежище – возможно, навсегда.
– Ты же помнишь крутой спуск у пещер? – Сантар взял протянутую ему половину хлеба. – Ночью там можно с легкостью переломать ноги. А до южного входа мы бы дошли только к рассвету, и то при условии, что ты была бы в форме… Нет, проще всего переночевать здесь.
Сайарадил со вздохом кивнула и огляделась. Солнце почти село, и дикий лес вдруг стал выглядеть ужасно неуютным.
– Сейчас разведем костер, – сказал Сантар ободряюще: ночной лес совершенно не пугал его. – Или ты можешь сотворить магическое пламя?
– Лучше не стоит! Я не очень-то дружу с огненной стихией, – хмыкнула Сая, вспомнив тренировочный огонь в храмовых чашах.
– Что же получается, – задумался Сантар, собирая сухие ветки вокруг, – если ты не ладишь с огнем, то огненные маги не любят воду? А как они ее пьют?
– Но я ведь использую факела и грею еду, – улыбнулась Сая, помогая собирать хворост. – Никогда не встречала огненных магов… Не знаю даже, существуют ли они до сих пор! Но если подумать, то раз уж я не люблю огонь, где-то в этом мире вполне может жить человек, который недолюбливает воду. Быть может, если мы встретимся, то не понравимся друг другу так же, как вода огню.
Собранный хворост они перенесли на небольшую прогалину между деревьев.
– Значит, у нас теперь щит такой же, как в Большом городе? – спросил Сантар, умело разводя костер и располагая вокруг их нехитрые пожитки.
– Этот щит похож на третий защитный круг Эндроса, а всего их четыре, – поделилась Сая, подсаживаясь к огню. – Первый щит немагический; его составляют четыре обелиска, один из которых установлен в море и служит маяком. Второй круг охватывает земли, прилегающие к крепостной стене: порт, пашни, торговые склады. Он состоит из восьми гранитных стел, на которых высечены отрывки из священных текстов; большую часть из них невозможно уже прочитать, потому что они стерлись от времени. Стелы служат не для того, чтобы останавливать вражескую магию, а чтобы ее засечь, – Сайарадил вспомнила восемь широких плит с закругленной вершиной, которые видела лишь на рисунках. – Третий круг – двенадцать металлических шпилей над крепостной стеной. Тринадцатый шпиль этого установлен на Храмовой башне; его два раза в день заряжает кто-то из жрецов, а иногда и адептов Храмовой школы. Мне тоже доводилось, – вздохнула Сая. – Третий круг скрывает следы магии, присутствие людей, магических артефактов, животных – точно так же, как тот щит, что мы сделали сейчас… Конечно, опытные маги могут обходить подобную защиту, но для серой стражи здесь будет только глухой лес.
– А четвертый круг? – спроси Сантар, когда Сая замолчала.
В ответ та пожала плечами.
– Я знаю только то, что он идет вокруг Старого города, и его заряжают наставники. Думаю, если стена Старого города выстроена древними магами, то и щит мог быть создан ими же… Каждый месяц стену проверяет Верховный, что тоже неспроста.
– Ты когда-нибудь видела Верховного жреца?
– Конечно… Погоди, ты имеешь в виду – без маски? Нет, никогда! – рассмеялась Сая. – Лицо Верховного всегда скрыто от посторонних. Его избрали больше двадцати лет назад, так что вряд ли кто-то помнит, как он выглядит! Разве только близкие слуги.
– А как его зовут?
– Это так важно? – пожала плечами Сая. – Верховный получил при посвящении новое имя, затем принял имя одного из наставников, а после и вовсе отрекся от имени… Тебе известно, что двенадцать имен наставников – это что-то вроде переходящего титула?
– Странные у вас обычаи, – поморщился Сантар. – Менять имена, скрывать лица за масками…
– Иногда смена имени идет только на пользу, – Сая тряхнула головой, отчего ее волосы рассыпались по плечам. – Порой мне кажется, я ждала посвящения только ради нового имени! Свое я ненавижу с детства.
– Почему? – удивился Сантар.
– Оно же мужское, – хмыкнула Сая. – О, ты не знал? Отец выбрал это имя для своего первенца, и рождение дочери его не остановило. Сайарадил… Такое длинное имя, холодное и скользкое, словно змея. Мама тоже была не в восторге, потому стала звать меня Саей. Это вандское имя, и оно нравится мне куда больше.
Сантар понял, что не может оторвать глаз от длинных светлых прядей, струившихся по ее спине.
– Ты бывала на родине своей матери? – спросил он, переводя взгляд на огонь.
– Никогда, но очень хочу туда, – улыбнулась Сая мечтательно.
– Я тоже мечтаю посетить Райгон, – поделился Сантар. – Я вырос, слушая мамины рассказы о том, как прекрасны Грозовые горы, но видел их только издалека.
– А в южных землях ты бывал?
– На родине отца? Там нечего смотреть! Селение моих предков-кмехов сровняли с землей маги – вот все, что я знаю. Остался лишь песок и камни.
Сайарадил вытянула ноги к огню; а ведь ночью станет еще холоднее!
– В детстве отец редко позволял нам с мамой видеться, – с легкой грустью в голосе сказала она. – Но когда мы встречались, она всегда рассказывала о своей родине, зеленых холмах и зимнем снеге, перечисляла имена братьев и сестер, которых у нее был девять. Вспоминала свой шумный клан, живущий одним домом, ночевки среди холмов на выпасе скота, рыбалку на рассвете с отцом, – перед глазами на миг промелькнули видения незнакомых мест, и Сая мотнула головой, прогоняя их. – Когда родилась Эйлинур, у мамы больше не было времени рассказывать мне истории, но для меня Руг-Ванд навсегда останется сказочной страной из детства.
Сантар подкинул хворост в огонь. Слова Сайарадил задели его за живое. Как же так вышло, что с девчонкой-магом из Большого города у него больше общего, чем с той же Райханой, вместе с которой он вырос? Ни с Райханой, ни с Лимом, ни даже с отцом Сантар никогда не говорил о матери; Сайарадил оказалась первым человеком, которому он мог бы рассказать что угодно.
– Мама тоже много говорила о своей родине, – слова давались ему с трудом, словно язык враз онемел. – Отец часто уезжал, и мы все время проводили вместе. Она никогда не заставляла меня любить Райгон – в отличие от отца, который все время твердил о традициях юга… Мама просто рассказывала о стране, раскинувшейся в горах. Порой я закрываю глаза и вижу места, которые она описывала. А иногда они мне снятся: дом на обрыве скалы, уютный дворик под сенью цветущих слив, краешек крыши Храма Ветра, виднеющийся вдали…
Хворост в костре затрещал, брызнув искрами. Потревоженный Нур слетел с плеча Сантара и сел на колени к Сайарадил.
– Ты похож на нее? – спросила девушка, поглаживая сокола по голове.
– Не знаю… Говорят, что похож, – пожал плечами Сантар. – У меня не осталось даже рисунка на память, но я помню ее по-своему. Она была такой невысокой, крошечной, изящной… очень красивой! У нее было множество заколок для волос; каждое утро она перебирала их, а в результате просто подвязывала волосы лентой, – Сантар покосился на ленту в волосах Сайарадил. – Я ничего не знаю о ее прошлой жизни. Где она жила до Убежища, кем были ее родные? Это знает только Чен-Ку. Я думаю, раньше он служил маминой семье, настолько почтительным было его отношение к ней. Отца это ужасно раздражало, – Сантар усмехнулся воспоминаниям. – Иногда он, передразнивая Чен-Ку, начинал раскланиваться перед мамой, а та колотила его веером!
Сайарадил рассмеялась, представив, как маленькая назарка колотит веером мужа-великана.
– Как ее звали? – спросила Сая.
– Не знаю, настоящее ли это имя, но все в Убежище звали ее Ясар, – ответил Сантар и сам удивился: ведь он не мог произнести мамино имя много лет!
Перед глазами Сайарадил всплыли страницы, испещренные линиями – генеалогия императорской семьи. Сколько же у имен назаров! Имя, данное при рождении и храмовое имя, а еще прозвище… И все же ей удалось вспомнить, как звали самую младшую из дочерей павшей династии.
– Ясардин, – прошептала Сая.
Заметив непонимающий взгляд Сантара, она замотала головой и подтянула к груди коленки, заворачиваясь в плащ. Пригревшийся было Нур глянул на нее укоризненно и перелетел на ветку росшего поблизости куста.
Несколько минут Сантар размышлял, уместно ли будет предложить свой плащ теплолюбивой южанке – и что делать, если она откажется? Так и не придя к однозначному ответу, он собрался с духом и сказал:
– У меня есть секрет, о котором никто не знает!
– Ты про то, что на тебя не действует магия? – уточнила Сая.
Брови Сантара поползли вверх.
– Хоть кому-то об этом неизвестно? – проговорил он с досадой.
– Чен-Ку знает… И Отшельник тоже, – добавила Сайарадил.
– А этот откуда? – удивился Сантар.
Сая посмотрела на него с прищуром.
– Ты вообще задумывался, почему магия не действует на тебя?
– Все просто, – хмыкнул Сантар. – Кто-то – например, ты – рождается магом. Другие же, вроде меня, настолько не любят магию, что полностью его отторгают!
Девушка посмотрела на него с плохо скрытой жалостью!
– Как бы мне хотелось, чтобы в мире все было так просто, – сказала она осторожно, даже нежно. – Но так не бывает, Сантар. Не в этом мире. В глубине души тебе известен ответ. Ведь если на человека не действует магия, то он сам в некотором роде…
– Маг? – закончил Сантар, скептически скрестив руки на груди. – Это невозможно, Сайарадил. Не в этом мире!
Девушка промолчала, лишь плотнее закуталась в плащ.
– Не зови меня так, – сказала она наконец. – Просто Сая… Обещаешь?
Сантар кивнул в ответ.
Какое-то время они сидели молча, доедая свой нехитрый ужин.
– Скажи, – спросил Сантар наконец, – неужели у тебя не было другого выхода, кроме как бежать на север? Ты же не простолюдинка, которую можно запереть где-то против воли! Могла бы пойти домой, рассказать все отцу.
Сая задумчиво разворошила прутиком угли.
– У меня было две причины, – проговорила она медленно. – Я не знала, поможет ли мне отец. Все из-за этого, – девушка вытащила цепочку из-за пазухи. – Мои родители много лет не могли родить сына. Так кольцо перешло ко мне… Но в начале этого года у меня появился брат Кармаил – наследник, о котором отец всегда мечтал.
Она улыбалась, но Сантар видел, как печальны ее глаза.
– Мне хорошо известно, как мыслит отец. Он бы с радостью забрал у меня кольцо, а затем выдал замуж за какого-нибудь родовитого олуха… Но он просчитался. Одно дело – объявить, что твоя дочь больше не наследница Валлардов, но совсем другое – попытаться отобрать право наследования у мага, который наверняка получит поддержку жречества. Наследник рода-основателя, отучившийся в Храмовой школе – жрецы нипочем бы не упустили такую возможность влиять на аристократию Эндроса! Представляю, в какой ярости был отец, когда осознал это… А ведь он сам хотел, чтобы я училась при Храме, – усмехнулась Сая. – Теперь ты понимаешь? Отец хочет передать кольцо Кармаилу, а моя судьба его не очень-то интересует. Он мог пообещать мне защиту… А мог выдать учителям, чтобы те упрятали меня в Вальд, – ее голос задрожал. – Я просто не смогла пойти домой, потому что мне было страшно узнать, какое решение примет отец.
– Неужели он настолько жесток? – не поверил своим ушам Сантар.
– Жесток ли глава рода Валлардов? – Сая задумалась на миг. – Смотря с кем… Маму он бережет, потому что та красива, никогда не перечит, а ее родня приносит ему деньги. Отец хорошо относится и к моей сестре, потому что та как две капли воды похожа на него, да к тому же родилась, когда маму уже считали бесплодной. Что до меня, я не красива, как мама, не похожа на него, как Эйлинур, а главное – не родилась сыном, как Кармаил… Да, мой отец жесток, – с горечью сказала Сая, – но я боялась узнать насколько.
Она чувствовала, что защипало от слез; сдерживаемые много лет эмоции стремились выплеснуться наружу, как вода из плотины, которыми перепружены реки на равнинах. Сантар протянул было руку, чтобы погладить Сайарадил по плечу, но та быстро вытерла щеки ладонями – и юноша отдернул занесенную руку.
– А вторая причина? – спросил он, чтобы скрыть неловкость.
Сая промолчала, глядя на огонь. Сантар почувствовал себя еще более неловко, чем прежде.
– Не говори, если не хочешь, – вздохнул он. – Мне все равно…
– На меня наложена рунная печать! – выдохнула девушка.
Хворост в костре потрескивал, медленно превращаясь в угольки.
– Когда мне было десять лет, я прикоснулась к Саркофагу, после чего появились у меня эти раны, – Сайарадил посмотрела на свои руки. – Жрецы называют их метками… Сначала я думала, что таков знак принадлежности к стихийным магам – иначе почему учителя взяли меня в обучение, едва завидев эти отметины? И только наставник рассказал мне правду. Метки появлялись лишь у потомков первожрецов, когда те прикасались к Саркофагу. Так учителя поняли, что я – потомок Ксайгала… Ты знаешь, кто такой Ксайгал?
Сантару кивнул.
– В детстве мама рассказывала мне про первых жрецов, захороненных в Саркофаге. Она говорила, что потомки Вей-Рэна по сей день живут в Райгоне и служат в Храме Ветра, но стихийная магия в их роду давно перевелась… Правда, раньше я воспринимал это как сказку.
– Так и есть, – кивнула Сая. – Учителя надеялись, что я унаследовала дар своего предка, и лишь потому взяли меня в Первохрам. Не сразу, но моя магия все же пробудилась… Мне тогда едва исполнилось одиннадцать, и я была не готова принять такую силу. Дар начал меня убивать. Тогда наставник, несмотря на риск отречения, провел ритуал из запретной магии древних северян и наложил на мои силы ограничительную печать, пока я не вырасту. С тех пор могу использовать лишь малую часть своей силы, а если беру больше, то глаза начинают слепнуть.
– Почему же твой наставник не снял с тебя печать? – недоуменно спросил Сантар.
Сая пристально посмотрела на него.
– Ты ведь никому не расскажешь, правда?
– Самая верная клятва, которую я знаю, на крови, – Сантар огляделся в поисках ножа.
– Погоди! – девушка схватила его за руку. – Что за клятва такая? Правду говорят, дикие здесь земли… Я поверю, если ты просто дашь обещание.
– Никто от меня ничего не узнает, – заверил Сантар.
Сайарадил рассказала ему все: о рунном ритуале и убитом Айне Анарде; о том, что наставник, прежде рисковавший собой ради нее, вдруг стал другим человеком; о голосе, который привел ее на север в поисках тех, кто сможет помочь. О том, что она не может вернуться, пока на ней лежит печать, а снять ее невозможно без согласия наставника. Сантар слушал не перебивая. Когда Сая закончила, над поляной повисла тишина, нарушаемая лишь треском костра. Какое-то время они сидели, молча глядя на огонь. В этом молчании не чувствовалось неловкости – напротив, это было то особенное время, когда все слова сказаны и хочется просто посидеть в тишине, но не в одиночестве.
– Отшельник – не единственный маг на севере, – сказал наконец Сантар. – Если он не смог помочь тебе, то мы найдем того, кто сможет.
– Я много думала об этом, – вздохнула Сая. – Даже если я сниму печать… что дальше? Мне очень хочется домой, но я не желаю провести свою жизнь, как мама. И в Храм тоже не вернусь.
– Ты можешь остаться с вольными людьми, – тихо сказал Сантар. – Они примут тебя, когда увидят, какая ты… Уже принимают!
Костер горел, уютно потрескивая сухим хворостом. Ветер шелестел кронами деревьев. Сантар пожалел об оставленных у знахарок одеялах; Сая возразила, что тогда они бы точно не успели до захода солнца. Сантар проворчал, что по ночам холодно – как-никак, осень, и предложил ей свой плащ; Сайарадил благородно отказалась и, зарывшись в собственный плащ с головой, легла спать.
Обойдя костер, Сантар улегся с другой стороны, но сразу уснуть не получилось: то ли отблески пламени впервые в жизни мешали ему, то ли было что другое… Сайарадил спала так близко; ее лицо закрывали пушистые волосы. Какое-то время Сантар следил за игрой бликов на светлых прядях, после чего встал, чтобы потихоньку укрыть Саю своим плащом, ведь сам он был привычен и к северной погоде, и ко сну на голой земле. Осторожно подоткнув плащ, Сантар не удержался и убрал упавшие на лицо девушки волосы. Костер осветил ее светлую, точно фарфоровую, кожу, пухлые губы и белые приоткрытые глаза…
Сантар рывком схватил Саю за плечи. Ее глаза смотрели на него пустыми белками, кожа была холодна как лед, а тело будто бы одеревенело. Сантару вспомнились те несчастные, которых охотники находили замерзшими в зимнем лесу. Казалось, Сайарадил уснула посреди снежной бури, а не в осеннем лесу, где даже листва с деревьев еще не облетела. Сантар обмотал ее плащами, подтащил вплотную к костру и обнял, пытаясь согреть, но быстро осознал, как это было бесполезно. Он ведь даже не знал, что с ней происходит! Нужно было позвать помощь… Вход в пещеры был близко; если он пойдет один, то есть шанс пройти – но оставить Саю здесь в таком состоянии было совершенно невозможно. Нет, нужно придумать что-то другое, и быстро!
Где вверху встрепенулась листва, и на предплечье Сантара опустился Нур. Он посмотрел на Саю, потом на хозяина своими черными глазами-бусинами. Юноша встрепенулся и порывисто закатал рукава: на запястьях у него, как и у всякого жителя Убежища, были намотаны плетеные обереги. Сантар сорвал тот, что подарил ему учитель, и примотал к когтистой лапе сокола.
– Давай, Нур, лети Чен-Ку, – наказал он строго. – К Чен-Ку! Приведи помощь!
Сокол, подкинутый в небо, расправил крылья и закружил над поляной. Сантар махнул в сторону Убежища:
– Туда! Там твой родной птичник!
Сделав еще кружок, Нур, словно издеваясь, полетел в противоположном направлении – прямо на север.
– Лихо тебя раздери! Проклятая птица! – выругался Сантар и склонился к Сайарадил.
Ее дыхание было ровным, но еле слышным.
– Помощь не придет, – сказал сам себе Сантар и поднял девушку на руки; лучше попытаться пройти пещеры, чем бездействовать!
Прежде легкая, Сая вдруг стала в два раза тяжелее, словно что-то тянуло ее к земле. Не медля больше ни мгновения, Сантар шагнул от костра в темноту, но инстинкт человека, выросшего в лесу, заставил его замереть. По телу от макушки до пяток пробежали мурашки. Стараясь не делать резких движений, Сантар обернулся.
На другом краю поляны, отделенный от него лишь горящим костром, стоял зверь.