Глава 29
Вокруг Сайарадил клубился белый туман; впрочем, возможно, вращался не туман, а она сама. Мимо проносились картинки; то яркие, то смазанные, они накладывались друг на друга и путались, мешая вникнуть в смысл. Сая попыталась шевельнуться, но не смогла; ей оставалось только смотреть на видения, проносящиеся перед глазами.
Родовые стяги Валлардов, развешенные по стенам… Фамильное поместье? Сая покинула это место, едва родившись. Откуда же тогда пришло видение: тесная комната, где все пространство занимала кровать; на кровати – совсем еще юная девушка, которую окружили люди. Сайарадил не слышала запахов, но была уверена, что воздух вокруг был насквозь пропитан терпким ароматом благовоний. Девушка, лежавшая на кровати, сливалась с белыми простынями – светлая кожа и светлые волосы, разметавшиеся по подушкам, синяя сорочка, подчеркивающая белизну ее кожи… Видение приблизилось, и Сая ощутила суеверный страх: осунувшееся, мокрое от пота лицо девушки было так похоже на ее собственное!
– Женский удел – сносить родовую боль, – приговаривала склонившаяся над кроватью повитуха. – Зажми зубами щепку и терпи!
– Ох, не к добру, – прошептал кто-то сзади. – Дитя, рожденное в таких муках, обречено на страдание.
Услышав это, девушка захрипела и схватилась руками за живот; ее глаза закатились, и повитуха принялись бить бедняжку по щекам, чтобы та пришла в себя.
– Сенатор, у вас родилась дочь…
Видение сменилось. Перед Сайарадил появилось знакомое место: ее комната, где карты Обозримых земель и морей закрывали стены, а на столе были аккуратно расставлены письменные принадлежности. Внутренний сад, беседка, увитая розами, высокая ограда городского поместья… Это был мир детства Сайарадил, окружавший ее до десяти лет. Одни и те же стены, привычные вещи и заботы; движение времени прослеживалось только по книгам, которые с каждым годом становились толще. В то время отдушиной для Сайарадил были сказки кормилицы, редкие встречи с мамой и скупая, но такая желанная улыбка отца…
Картинка вновь поменялась, и перед Саей предстал городской парк. Она попыталась отвести взор, но против воли продолжала видеть: оценивающие взгляды знати, их сплетни и насмешку в глазах Кирайны Торм. «Только не ты!» – хотела сказать ей Сайарадил, но не смогла разлепить губ. Оставалось лишь смотреть, как десятилетняя Сая, путаясь в длинном подоле, мчится прочь от хихикающих дам – в беседку у реки, где она впервые увидела жрецов…
Саркофаг. «Я не хочу это видеть», – простонала Сайарадил, но крик ее был безмолвен. Она смотрела на себя шесть лет назад, корчившуюся в судорогах на полу Святилища, и боль, испытанная тогда, вновь обожгла сначала руки, а затем и все тело.
Видения кружились безумным хороводом. «Пошли прочь!» – безмолвно крикнула Сая разъяренной толпе учеников, обступивших ее когда-то. «Не надо», – попыталась сказал она, глядя на свое перекошенное от ярости детское лицо и струи воды, рассекающие воздух со свистом, словно хлысты.
«Нет!» – учитель Нармаил что-то объясняет ей.
«Хватит…» – наставник Арамил заставляет отрабатывать призыв до онемения рук.
«Не хочу!» – Айне обрабатывает рану у нее на ноге; рана подживает на глазах.
Внезапно перед Сайарадил предстало то, что она никогда не видела прежде: наставник Арамил на полу своей комнаты корчится от боли, схватившись рукой за голову… Что с ним? В дверь постучали; наставник, встряхнувшись, поднялся и отодвинул засов. На пороге стояла она сама немного младше, раскрасневшаяся от быстрого бега по ступеням. Ей только что объявили о переводе в адепты… Но разве наставник болел в то время?
Видения шли один за другим. Сая по-прежнему видела комнату наставника: вот он лежит на кровати ничком и царапает покрывало ногтями, словно мучаясь от невыносимой боли; вбегает в комнату, захлопывая дверь и падая на пол; выпроваживает недоумевающих жрецов, хватается за голову, и на грудь ему капает кровь из носа… Бледное окровавленное лицо Арамила было полно упрямой решимости.
Сая не могла поверить увиденному. Неужели все это время наставник скрывал нечто ужасное?
Из темноты вновь выплыла его комната. Арамил сидел, привалившись спиной к двери – а перед ним стояли тени, сотканные из прозрачно-белого тумана. Если бы Сая могла, то отшатнулась бы. Одна из теней обернулась. Бледные глаза посмотрели в сторону Сайарадил, так, словно тень почувствовала ее присутствие!
«Тебя связывает клятва, – услышала она шелестящие голоса. – Назови нас!»
Наставник зашевелил губами; Сая не слышала слов, но понять было не так уж и сложно.
«Сайарадил», – шептал он.
Глаза Арамила смотрели сквозь нее; взгляд его увлажнился. «Я хотел использовать тебя, – услышала Сая так отчетливо, будто он говорил вслух. – Хотел получить власть… Ты заслуживаешь лучшего наставника. Прости… Я боролся, но все равно проиграл».
Не будь проклятого оцепенения, Сайарадил бы зарыдала. Великое небо, как же так?
«Клятва крови исполнена!» – возопили голоса.
Взгляд Арамила погас; он тряхнул головой и поднялся на ноги. На его лице появилось новое, незнакомое выражение – жесткость вкупе с высокомерием. Оправив одежды, наставник вышел из комнаты и направился путем, хорошо знакомым Сае. Она поняла, что сейчас будет, и попыталась зажмуриться, но все равно видела.
Легким касанием пальцев наставник убил старого учителя…
Айне упал от такого же прикосновения…
«Я не хочу это видеть!» – закричала Сая, извиваясь, но тело ее осталось неподвижным. «Ни вас, Сорсус Карлал! Ни Лима, которому не смогла помочь. Изгоев, плюющих мне в спину… И тебя, Отшельник!»
Но она продолжала видеть Отшельника. Его лицо проступило из тумана; зеленые глаза сверкали.
– Очнись! – услышала она крик.
Отшельник продолжал говорить что-то, но его голос все больше вяз в тумане. Сайарадил почувствовала облегчение; сил бороться у нее больше не осталось. Белая завеса таяла, и пространство вокруг медленно погружалось в черноту…
И тут напоследок пришло еще одно видение. Комната, ставшая ей домом; на лавке у окна сидел человек, тщательно натиравший тряпочкой меч. Сая попыталась заглянуть ему в глаза, но он смотрел в окно, не замечая ее.
«Если я не вернусь, то больше не увижу его», – вдруг с ужасом поняла девушка.
Она рванулась раз, другой, но оцепенение не отпускало. Проклятый туман продолжал показывать видения: тот же человек в окружении друзей; вот он дерется с Лимом, а вот – смеется с Райханой. Он был счастлив до нее и будет счастлив после…
Видение сменилось, показывая совсем невозможное. Поляна посреди леса, уставленная рядами камней. Сая видела, как ее, неподвижную, кладут в глубокую яму и засыпают землей. Собравшиеся расходятся; никому из них ее не жаль. Остается только он один. Он будет приходить сюда снова и снова, притащит самый крупный из камней и высечет ее имя на всех известных ему языках. Осень сменит зиму, наступит весна – и он отправится отомстить тому, кого винит во всем, но не сможет даже приблизиться к нему. Сая видела, как тихой безлунной ночью в одном из переулков на подходе к Храму его встречает серая стража; видела, как удар ножа останавливает гулкое биение сердца. Не будет даже могилы, а только мешок с камнями и Ринайский залив. Это станет концом его жизни… И все потому, что она оказалась слишком слабой, чтобы вырваться из ледяных оков смерти!
«Мне нужно жить, – подумала Сая, чувствуя, как жгучая ярость горячей волной разливается по жилам. – Я хочу увидеть его еще раз!»
***
Зверь, стоявший напротив, казался обычным волком – короткие лапы, серая шерсть и горящие глаза. Но Сантара было не провести: ветер донес до него гнилостный запах. Многоликий дух… От этой мысли внутри все оборвалось. В темной глубине леса вспыхнули еще две пары желтых глаза, а сбоку из-за кустов на свет вышла крупная пума. Даже без мерзкого запаха было бы ясно, что это многоликие духи: пумы обитали в Грозовых горах, в леса спускались редко и уж точно не охотились вместе с волками!
Сантар понимал, что бежать бесполезно. Волки замерли, растопырив лапы, а пума подобралась, сверля добычу немигающим взглядом.
– Лихо тебя раздери, – сказал ей Сантар.
Пума хлестнула хвостом по бокам и повела головой из стороны в сторону: вправо-влево, вправо-влево, затем оглянулась назад. В глубине темного леса вспыхнул огонек; волки отползли к зарослям, пума припала к земле. Одинокая точка света плясала среди деревьев, исчезая и появляясь вновь – это был факел, и тот, кто нес его, бежал со всех ног. На голову Сантару спикировал пушистый комок. Нур! Глупый сокол облетел хозяина и как ни в чем не бывало уселся на ветку дуба. Вид у него был довольный.
Свет костра выловил из темноты знакомую мохнатую фигуру: Отшельник, сжимающий в руке факел, на бегу ловко перепрыгивал через коряги. Пума метнулась ему наперерез, но Отшельник пнул ее ногой, и та шустро скрылась в темноте. Сантар не поверил своим глазам, глядя на это.
Отшельник между тем приказал отрывисто:
– Опусти ее.
Ничего не понимающий Сантар послушно положил Саю на траву.
– Да что же это, – простонал Отшельник и принялся хлестать девушку по щекам. – Очнись!
Сантар перехватил его руку так, что у Отшельника хрустнули пальцы, – но тот, кажется, этого даже не заметил.
– Она отдала слишком много сил, – бормотал маг. – Очнись! Нет, бесполезно… Ее разум уже далеко.
– Так помоги ей! – взорвался Сантар.
– Даже я не могу остановить смерть, – огрызнулся Отшельник; выглядел он растерянным.
Сантар отступил на шаг; страшное ощущение собственной беспомощности накрыло его.
– Прошу, сделай что-нибудь! – взмолился он.
– Я могу попробовать один способ, – сказал Отшельник неуверенно, – но не думаю, что ей это бы он понравился.
Сантар глянул с подозрением:
– Какой способ?
– Один маленький ритуал… Тут ведь такая мешанина: метки, а еще печать, – Отшельник покосился на Сантара и закатил глаза: – Ты, магоненавистник, все равно не поймешь!
– А ты попробуй объяснить, – попросил Сантар. – Что за печать? Та, которую наложил ее наставник?
Глаза Отшельника округлились.
– Она рассказала о печати тебе? Верному щенку старейшин? – с издевкой поцокал он языком. – Гляди теперь, что вышло: она умирает, пытаясь спасти ваше Убежище, а ты ничего не можешь сделать!
– Ты тоже не смог помочь, когда она просила снять печать, – резко ответил Сантар.
Маг посмотрел на него с жалостью.
– Да что тебе известно, мальчишка-изгой? – протянул он устало. – Всю свою долгую жизнь я ждал встречи с потомком Ксайгала! Для меня во всем свете нет человека важнее, чем эта девушка.
Уверенность, с которой прозвучал его голос, вывела Сантара из себя.
– Раз так, спаси ее!
– Ох, покарает меня учитель за такое, – пробормотал Отшельник. – Впрочем, если она умрет, то все будет напрасно… Сними с нее плащ!
Сделать это было не так просто, потому что руки Сайарадил одеревенели и не сгибались в локтях. Пока Сантар возился с плащом, Отшельник выдернул с корнем несколько пучков травы.
– Безмозглые жрецы, – бормотал он, тщательно обмазывая пальцы землей. – На ней метки жертвы, а они еще и печать накладывают! Метки из нее силы тянут, а печать их ограничивает… Любой бы на ее месте уже к духам отошел, а она держится. Ты понимаешь, что это значит? – видя непонимание в глазах Сантар, Отшельник возвел глаза к небу. – Каждый день у Сайарадил отбирают силы два рунных ритуала! А она еще и на арене побеждает, и изгоев спасает… Так сколько ж в ней силы-то этой? Вот что такое потомственная магия! Куда там нынешним жрецам Эндроса, которым запрещено иметь детей! Они никогда не сравнятся с магами, в роду которых дар сохранялся на протяжении многих поколений.
– Что дальше? – нетерпеливо спросил Сантар, справившись с плащом.
– Теперь поможем ей прийти в себя, – кончиками пальцев Отшельник постучал по лбу Сайарадил. – Я создам мост, по которому разум найдет дорогу назад… Но надо торопиться! Если продолжим тянуть, тело начнет умирать.
Выудив из складок шубы нож, он надрезал себе указательный палец правой руки и растер струйку крови по ладони; смешавшись с землей, кровь стала бурой. Склонившись над Сайарадил, Отшельник принялся выводить на ее лице кровавую цепочку знаков от линии волос через нос и губы к ложбинке на шее.
– Закатай ей рукава… И сапоги сними!
Сантар послушно выполнил приказ. На внутренней стороне рук Сайарадил от запястий до плеча Отшельник нарисовал цепочку из рун, а затем принялся выводить такую же зепочку от ступней к коленям.
– Отвернись!
Сантар послушался. По шуршанию ткани за его спиной было понятно, что Отшельник рисует руны вдоль всего тела Сайарадил, замыкая их в единый круг.
– Она ведь будет жить? – нервно спросил Сантар.
– В нашем мире? – уточнил Отшельник.
Сантар промолчал; он уже не был уверен, что это сумасшедший способен помочь Сайарадил.
– Можешь обернуться.
Сая лежала, закутанная в плащ; щеки ее были все так же бледны. Отшельник стоял на четвереньках и чертил по земле пальцем. Сантар впервые обратил внимание на его ногти: крепкие и желтые, они выглядели так, словно могли с легкостью оставить царапины на дереве. Отсветы костра зловещими бликами играли на лице мага. Наконец, он завершил цепочку из рун вокруг Сайарадил и встал, бодро отряхивал руки. Сантар растерянно перевел взгляд с него на девушку и обратно.
– Это и весь ритуал? Пара закорючек? – спросил он.
– Пара закорюче-ек, – передразнил маг. – Это не закорючки, а руны! Я создал путь, по которому сознание сможет вернуться в тело. Теперь остается только ждать.
– Как долго? – нетерпеливо спросил Сантар.
– Думаю, за часок обойдется… Но можем и не дождаться, – признался Отшельник. – Если она сама не захочет вернуться, то никакой ритуал не поможет. Надо ждать!
В сотый раз проклиная себя за беспомощность, Сантар плюхнулся на землю возле Сайарадил и дотронулся до ее щеки. Такая холодная!
Отшельник мохнатой горой уселся поближе к костру. Слева в кустах зашелестело; к шорохам примешивался слабый гнилостный запах. Из листвы высунулась узкая волчья морда. Отшельник досадливо махнул на нее рукой, и морда исчезла.
– Значит, мне не показалось… Многоликие подчиняются тебе? – спросил Сантар.
Маг глянул на него с прищуром:
– Если я закрою глаза, то даже не почувствую твоего присутствия… Но я же не задаю тебе неловких вопросов?
Сантар смотрел выжидательно. Отшельника вздохнул.
– А вы думали, духи леса не трогают вас в обмен на молоко, что вы оставляете в кринках под корягами? – насмешливо спросил он. – Вы до сих пор живы лишь потому, что я разрешил вам поселиться в этом лесу! Ну чего глазами хлопаешь? Обереги от лиха вам кто дал? – кивнул он на запястья Сантара.
– Старейшины, – неуверенно проговорил юноша.
– Ох, предки! – всплеснул руками маг. – А у старейшин они откуда? Вам ведь запрещено покидать долину без вон того оберега из трех плетеных кожаных ремешков, разве не так?
Сантар оглянулся на заросли.
– Они в самом деле духи?
– И да, и нет… Это стражи, берегущие Лирдум, священный лес моах! Каждый, кто осмелиться перейти его границу, будет уничтожен ими.
– Так же, как отряд Сайарадил?
Сантару ужасно хотелось вывести Отшельника из себя, но тот лишь усмехнулся в ответ:
– Она все поймет, когда выслушает меня.
– А как же Лим?
– Если кровь пролита, никакой оберег не поможет, – развел руками Отшельник.
В кустах затрещало. На этот раз к свету вышла пума. Отшельник впился в нее взглядом; его глаза стали желтыми, а зрачки сузились в крохотные точки.
– Все очень плохо, – сказал он, отводя взгляд и встряхиваясь. – Жреческая стража напоролась на ваш первый дозор… Значит, скоро они будут в Убежище.
– Так быстро? – растерянно пробормотал Сантар. – А как же щит?
– Какой щит? – поморщился Отшельник. – Маг, который его питал, лежит при смерти! Щит бесполезен.
– А ты не можешь восстановить его? – спросил Сантар с надеждой. – Сайарадил рассказывала, что щиты Эндроса жрецы заряжают по очереди.
– Предлагаешь мне подпитать этот прут? – усмехнулся Отшельник. – Ну нет, сын назарки и кмеха! Такого уговора между мной и старейшинами не было. От стражников я вас спасать не буду, а то закончу, как вот эта девица, – кивнул он Саю. – Она ведь знала, что для нее опасно перенапрягать силы, и все-таки попыталась защитить вас… Жалостливая какая!
Сантар презрительно поморщился; другого от этого мага он и не ожидал.
– Мне нужно предупредить старейшин, – сказал он.
– Они уже знают, – Отшельник тронул один из амулетов на шее, который вспыхнул зеленоватым светом от его прикосновения. – Вольные люди стягиваются на общий сход… Ох и клянут же они мага из Большого города! – покосившись на Саю, Отшельник усмехнулся. – Слышишь, меченая? А ты их спасать все время лезешь!
Сайарадил лежала, укутанная плащами, по-прежнему бледная и холодная.
– Меченый маг принесет спасение… Помнишь эти слова? Ты сказал, что я приведу ее, – глухо сказал Сантар. – Зачем? Чтобы она умерла в диких лесах?
Глаза Отшельника в свете костра вспыхнули зеленым светом.
– Ты хочешь, чтобы она жила? Тогда кричи!
Отшельник вскочил на ноги; лицо его раскраснелось, и он заметался вокруг, бурно жестикулируя.
– Зови ее назад – не унимался он. – Молись, если можешь! Кричи что есть мочи… Сайарадил! – завопил он во весь голос, склоняясь к лежащей на земле девушке. – Не смей умирать! Слышишь? Сайарадил! Меня она не послушает, а вот тебя – кто знает?
Многоликие в тени под сенью деревьев вжались в землю, наблюдая этот безумный танец. Отшельник бегал по поляне и, срывая голос, крича на неведомом гортанном языке. Сантар взял Саю за руку и с ужасом понял, что ее пальцы смерзлись, прилипнув друг к другу. Молиться? Но он и не умел толком… Легкий ветерок пробежал по кронам, путаясь в ветвях; казалось, старые деревья смеются над нелепыми людьми. Склонившись к Сайарадил, Сантар сжал ее ледяную ладонь и позвал тихо:
– Сая! Ты меня слышишь?
***
Надоедливые голоса бормотали со всех сторон. Люди, которых она когда-то видела. Люди, которых даже не помнила… Почему они зовут ее? И почему те, кого она знала и любила, молчат? «Вам нечего сказать мне?» – спросила Сая у родителей, сестры и старых знакомых; те отворачивались, пряча лица. Их место постепенно заполонили другие существа – не люди, а бесплотные духи, жуткие на вид, с перекошенными мордами и страшным оскалом. Сайарадил не испугалась, чувствуя, что они слабы. «Пошли прочь!» – приказала она. Трусливые создания дрогнули и бросились бежать, нещадно давя друг друга. Сая осталась одна в кромешной темноте. Ни единый лучик света не пробивался сквозь мглу, только безумные, сливающиеся в гулкое эхо голоса звали ее со всех сторон:
– Сайарадил!
– Сая…
Этот голос, едва пробившийся сквозь общий шум, заставил ее вздрогнуть. Девушка прислушалась, пытаясь понять, откуда он идет.
– Сая.
«Громче», – хотелось кричать, но она не могла произнести ни слова.
– Сая, ты…
Только бы он не умолкал!
– Не смей умирать! Слышишь меня?
Один маленький шаг… Темнота пошла сеткой трещин, сквозь которые стал пробиваться свет.
– Я хочу, чтобы ты вернулась! – звал голос.
Мокрое капля скользнула по щеке… Сая вдруг поняла, что плачет. Горячие слезы побежали по замерзшей коже, разгоняя ледяное оцепенение. Соленые капли попали в рот; Сайарадил жадно сглотнула их, чувствуя, как оживают губы. Она попыталась издать хоть какой-то звук. У нее получился лишь жалкий хрип, но даже это было восхитительно! Про себя Сайарадил расхохоталась, чувствуя, что у нее морщиться нос. Еще один маленький шаг…
Сая передвинула ногу, другую; как калека, как раненная, она шла, упрямо волоча непослушные ноги вперед, сквозь темноту, туда, где теплился свет.
– Сая!
Голос прозвучал совсем рядом; он слышался и впереди, и позади, и откуда-то сверху. Вокруг разлился едва заметный аромат благовоний.
– Ты нужна мне!
От этих слов трещины расползлись паутиной, и темнота треснула, словно хрупкая стена, разлетевшись на тысячи осколков. Пространство вокруг заполнил ослепительный свет. Сая зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила, что стоит посреди пустоты, черной и в то же время заполненной светом. Вокруг нее мигали таинственные огни; справа полыхало яркое зарево, похожее на огненный шар. Пронзительная, оглушающая, тишина сдавливала виски; она была так велика, так абсолютна, что самим отсутствием звуков порождала гул. Вибрирующий и протяжный, то звонкий, то низкий, сводящий с ума и заряжающий бодростью, этот гул родился где-то в глубине пространства и летел безумно долго, чтобы сейчас быть услышанным Сайарадил. Стоя посреди бескрайней пустоты, она с удивлением осознала, что мерцающие огни – это звезды, а огненный шар, несомненно, солнце, ослепляющее своим светом! А раз так, то голубой шар, застывший внизу среди звезд, на половине которого царила тень, а на другой половине – свет…
– Это наш мир, – выдохнула Сая, озаренная внезапной догадкой.
Ее голос гулом разнесся в пустоте. Возможно, пролетев миллионы лет сквозь тишину, он будет услышан кем-то, кто не поймет слов Сайарадил, но догадается, что он не один в этом бескрайнем пространстве.
Сая подалась вперед, желая разглядеть голубой шар получше…
И рухнула вниз! Пролетев мимо светлой стороны, она погрузилась во мрак, царящий на темной половине. «Ночь», – поняла девушка. Внизу промелькнули огни – незнакомый крупный город. Стояла духота; должно быть, это южные страны, и если так, то ей нужно на север… Полет изменил направление. «Вот оно!» – восхитилась Сая, узнавая горящий в ночи огонь маяка. Впереди показались порт и крепостная стена Эндроса, его Окраинные кварталы и Старый город… Сайарадил нерешительно замерла в пространстве. Что дальше? Это все не могло быть реальностью! В небе нет пустоты, а мир – вовсе не шар… Иначе как бы по нему ходили люди? Нет, это скорее смахивало на удивительный сон!
– Так даже лучше! – сказала сама себе Сая и махнула рукой в сторону Храма, чья острая крыша возвышалась впереди.
Миг – и вот она стоит в просторном, тускло освещенном помещении. Низкие потолки и стеллажи, идущие рядами, было хорошо знакомы ей.
– Храмовый архив, – пробормотала она, проходя мимо полок.
– Кто здесь? – громыхнул властный голос.
Сая вздрогнула и обернулась: за одним из столов, обложенный книгами и свитками, сидел наставник Арамил. Его глаза смотрели прямо на Сайарадил. Та замерла, не зная, что делать дальше.
– Показалось, – пробормотал себе под нос Арамил, крутя головой по сторонам.
«Он не видит меня, – выдохнула девушка с облегчением. – Конечно, ведь это всего лишь сон!» Пройдя вперед, она обогнула стол и только тут заметила, что одежда наставника изменилась: вместо привычного белого одеяния он почему-то был облачен в черный балахон.
– Не может быть! – пораженно ахнула Сая.
***
Тишину храмового архива нарушал лишь шелест переворачиваемых страниц. Верховный методично просматривал старые назарские хроники. Пару дней он наткнулся на прелюбопытную запись из летописей древнего монастыря.
«В девятый год эпохи Мэй мы, последователи школы Небесной печати, получили на хранение от наших собратьев-моах ключ. Реликвия эта представляет собой величайшую ценность, но может принести и немалое зло, ибо ключи как закрывают двери, так и отпирают их…»
Текст обрывался, не давая ответов, зато на соседней странице присутствовал рисунок реликвии, пусть и потертый, но вполне отчетливый. С первого взгляда Верховный узнал его причудливую форму. Дело в том, что одним из послушаний, которые несли адепты Храмовой школы, был уход за Саркофагом. Примерно раз в месяц каждый адепт омывал святыню и натирал белый камень специальным воском. Поскольку Саркофаг был покрыт узором, дело это было не из быстрых. Верховный и по сей день помнил каждый завиток – особенно причудливую ямку, словно специально вырезанную на крышке Саркофага… В нее бы идеально вписался предмет, который был изображен в древней назарской летописи!
С тех пор Верховный жрец потерял покой. Он вознамерился выяснить все, что мог, о таинственном ключе, который так удивительно подходил к Саркофагу. Точной периодизации назарской эпохи Мэй найти не удалось, но она приходилась на конец жизни первожрецов и первые сто лет после их смерти… Тогда Верховный перерыл весь архив в поисках упоминаний о школе Небесной печати. Ему удалось выяснить, что прежде процветающая школа в какой-то момент оборвала все контакты с миром, собрав своих последователей в монастыре у подножья Грозовых гор; после восстания Назарда этот район остался под властью Эндроса, и монахи покинули древний свою обитель. Так школа Небесной печати прекратила свое существование. Что стало с таинственной реликвией-ключом, история умалчивала…
По воздуху вдруг пробежал легкий шепоток.
– Кто здесь? – спросил Верховный жрец; ответом была гулкая тишина. – Показалось…
Он вновь перелистал хроники. Все имущество школы Небесной печати перешло школе Трех врат, ныне самой могущественной в империи…
По воздуху прошелестел еле слышный вздох. Верховный жрец не видел, но явственно ощущал назойливое внимание. Чьи-то беспокойные мысли роились в пространстве, словно пчелы вокруг спелого арбуза. Зазвучали слова. Верховный сосредоточился, пытаясь выхватить суть.
«Наставник… Скольких же людей вы убили?»
Верховный вздрогнул и привстал, скрипнув стулом.
– Кто ты? – прошептал он.
Ответом ему была тишина.