Когда я говорил жене, что утром общался с интересным человеком на улице, то для меня это была безобидная беседа. Но жена могла увидеть в моих словах образ прекрасной девушки с которой я общался и разозлиться. А вечером из-за ревности она устроила бы скандал. Даже имея общий язык мы должны говорить более осторожно и менее импульсивно. Мне страшно думать к чему, в будущем, приведёт человечество тысячи созданных языков. Эти существа не просто уничтожили за день сотни судеб, но и положили начало медленной и мучительной смерти всему человечеству, где погрязнув в непонимании и ненависти, люди так и не смогут договориться…Возможно весь мир идёт по экспоненте вверх по количеству боли и однажды её станет настолько много, что она дойдёт до бесконечности. Возможно принесёнными страданиями они хотят выставить себя спасителями…Одурачить весь мир…Словно не они их причинили, а лишь хотели спасти. Спасти от нас же самих…
А для нас гибель языка повлечёт и гибель нашей поэзии, знания о движениях небесных тел и их расшифровки. А что эти создания хаоса будут делать с нашими библиотеками? С людьми? Просто сожгут и уничтожат то, что мы создавали поколениями? Просто потому, что у них есть на это сила? Потому что им не нравятся наши знания? Слёзы слишком сильны чтобы их сдерживать. Вновь моё лицо превращается в лужу, но у меня уже нет сил двигаться и вытираться. Я не хочу.
… Хотя Возможно мне повезло больше других и скорая смерть избавит меня от мучений. Но что, если мучения моих детей будут длиться десятилетиями? В каком мире они окажутся? В мире Непрекращающихся конфликтов и непонимания? Неприязни из-за общения на разных языках? Или вечное рабство под пришельцами? Ведь эти создания могли прийти навсегда. Рабство моих детей и их внуков под спустившимися с облаков монстроподобными существами? А может быть всё вместе? Расприи между людьми, которые в свою очередь живут под небесным игом…ох…ой…заткнись…заткнись, молю…
Непонимание о том, что думать в такие моменты и как отвлекать себя, как действовать, раздавливали не меньше, чем камень разрушенной башни. Когда головокружение и немощь слегка отступают я медленно осматриваюсь по сторонам. На месте величественной башни осталась груда камней, меньше половины в высоту, и изуродованные статуи. Вокруг сплошные руины. Некоторые из тех, кто особенно яро трудился над постройкой башни, лишились человеческого облика и стали страшными уродами, вроде псоглавцев, толстокожих великанов с одним глазом, карликов с согнутыми носами и бородавками. Большинство недвижимо лежало у домов и улиц. Кровь и огонь заполонили всё. Я стал молиться Мардуку – богу покровителю города. Я в последний раз молюсь Иштар о спасении и победе над чудовищами, но ничего не меняется. Мардук создал мир и я верю, что он должен прийти и спасти его. Спасти любимый город. Но город лишь наполняли новые белоснежные орды.
Последствия исчезновения свободы слова я вижу уже сейчас. Через улицу стоит полуразрушенный дом, чей вход завален хламом. Его крыша упала внутрь и помещение должно быть очень тесным. За верхнюю часть мусора цепляется маленький мальчик и пока он висит я успеваю рассмотреть звериную панику на его лице. Ему, очевидно, не хватает сил вскарабкаться на верх и выползти. Мокрый, как я, от пота и слёз он не перестаёт кричать, и биться, но, как и у всех – его мольбы превращаются в мычание. Он так же как и я взаперти. Я не могу помочь ему. Я не могу кричать во весь голос, оповещая живых, что нужна помощь, а затем объяснить где, кому и какая. Тем времена красная вода, от которой до тошноты пахнет гнилью и помоями, затапливает всё больше улиц и подбирается к дому с мальчиком…