Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что и въ русскомъ крѣпостномъ правѣ, и въ американскомъ рабовладѣльчествѣ, да и во всякой странѣ съ институтомъ невольничества очень значительное количество господъ были не людоѣды и не аспиды-василиски, a люди – какъ люди, многіе же и очень хорошіе природно люди при томъ въ высшей степени склонные къ самосовершенствованію и самовоспитанію и проявлявшіе, какъ умѣли и хотѣли, свои добрыя качества въ своемъ частномъ рабовладѣніи. Однако, сіи одинокія ласточки безсильны были сдѣлать освободительную весну, пока экономическій ростъ ихъ государствъ не подрывалъ въ принципѣ сперва систему, потомъ право рабовладѣнія. A тогда быстро гибло и самое рабовладѣніе, и дурные наросты, отъ его корня на общественный организмъ наслоенные. То же и съ вопросомъ полового раскрѣпощенія женщины. Экономическій ростъ общества настаиваетъ на его необходимости. A разъ оно совершится, частію погаснутъ, частію вылиняютъ пороки, изъ него истекавшіе, – въ томъ числѣ и половая ревность. Окутанная тысячами льстивыхъ предразсудковъ, она, съ красивою мрачностью, выстаиваетъ противъ доводовъ разсудка, одинъ на одинъ съ самыми дѣльными и благожелательными умами, потому что еще не сломано покуда основное право и условіе ревности: общественное мужевластіе, гражданская и экономическая приниженность «женскаго сословія». Со дня, когда право это рухнетъ, какъ рухнули рабскія цѣпи русскаго крестьянства и черной расы, ревность пойдетъ, конечно, на убыль, дѣлаясь достояніемъ людей пережитка и нервно больныхъ… Здоровые же выучатся ея стыдиться и, даже подвергаясь ея набѣгамъ, справляться съ нею наединѣ, какъ съ своего рода нравственнымъ геморроемъ или другимъ недугомъ, не принятымъ къ огласкѣ въ обществѣ.
1904.