Слепой полёт

– Быть может, порча аппаратов… Не мог остановить работу дюз.

– Невероятно! – возразил Барташевич. – Все испытано, проверено. И потом, не могли же сразу испортиться и реактивные двигатели, и винтовая группа, и радио. – Барташевич помолчал и сказал сквозь зубы:

– А может быть…

Зубов посмотрел на хмурое и вдруг ставшее злым лицо Барташевича и понял его мысль, его подозрение: измена Родине…

– Не может этого быть! – горячо воскликнул Зубов. Барташевич резко стукнул кулаком по столу.

– Но тогда что же, что?

Зубов только вздохнул.

Прибежал рыжий радист, с красными от усталости глазами.

– Морская радиостанция Гонолулу, – задыхаясь, возбужденно заговорил он, – принимала сигналы бедствия в продолжение трех или четырех часов с Берингова моря…

– А почему же ты не слыхал? – набросился на радиста Барташевич.

– Я принимал Алдан, Хабаровск, Сахалин…

– Это Шахов! – воскликнул Зубов. – Конечно, у него какая-то авария… А ты говорил! – прибавил Зубов, с упреком посмотрев на Барташевича.

– Я ничего не говорил, – смущенно ответил тот. – Я только подумал. А мысли всякие – и непрошеные в голову лезут.

«Лучше смерть с честью, чем бесчестье измены!» – подумал Зубов и сказал:

– Сигналов больше не было. Значит, Шахов погиб в Беринговом море у берегов Северной Америки или на самом континенте.

Зубов и Барташевич опустили головы. После острых волнений наступила реакция. Зубов едва сидел на стуле. Барташевич оперся руками на стол, положил русую голову и сонно сказал:

– Надо послать радио на Аляску. В Америку… США… Кто-то хлопнул его по плечу:

– Уснул, что ли? Читай! – Бондаренко положил на стол вечерний выпуск «Уральского рабочего».

Барташевич вздохнул, словно пробуждаясь от глубокого сна, подняв голову, потер глаза, начал читать и вдруг взволнованно и громко заговорил:

– Он жив! Он еще жив! Летит! Конечно, это снова он, Шахов! – и протянул Зубову газету, в которой была напечатана телеграмма ТАСС из Нью-Йорка о «таинственном болиде».

Нервное напряжение прорвалось у Барташевича смехом:

– Шах королю! Задали мы им загадку… Да себе тоже, – прибавил он задумчиво и сильно тряхнул головой, выбрасывая снова лезшие непрошеные мысли. – Уж не задумал ли Шахов самовольно совершить кругосветный полет?

– Шахов достаточно дисциплинирован, чтобы не делать таких мальчишеских выходок, – снова возразил Зубов. – И, потом, зачем в таком случае ему было посылать сигналы бедствия?

– А почему он замолчал?

Зубов и Барташевич снова посмотрели друг на друга. Если бы оба не были так утомлены и озабочены, они рассмеялись бы – до того комично-обалделыми были их лица.

4. Слепой полет

Шахов, как и его друзья, снимаясь с аэродрома, не сомневался в удаче полета. Пропеллеры тянули великолепно. 3–1 быстро набирал высоту. На потолке тропосферы и даже субстратосферы моторы благодаря компрессорам работали безукоризненно, перекрывая запроектированный потолок. Только поднявшись в стратосферу, они начали «задыхаться» от недостатка кислорода и давать перебои. Но это было явлением нормальным и заранее предусмотренным. Шахов выключил моторы и пустил в ход дюзы. Он полетел быстрее звука и уже не слышал громовых раскатов взрывов. Лишь при каждом ускорении – при каждом новом броске вперед – он чувствовал, как спинка кресла толкает его в спину, при этом сжималась грудь, становилось немного трудно дышать и кружилась голова – реакция кровообращения.

Но сильный организм Шахова легко справлялся с этими недомоганиями. В общем. Шахов чувствовал себя хорошо. Сверхскоростной полет сам по себе был неощутим. В кабине тихо, тепло, светло, воздух насыщен кислородом, который пьянит и веселит, как вино. Ни малейшей качки. Можно подумать, что стоишь на месте. Только подрагивание и движение черных стрелок на белых циферблатах измерительных приборов говорили об огромной высоте и быстроте полета. На карте черный карандаш в рычажке отмечает курс. В этом слепом полете Шахов чувствует себя спокойнее, чем в обычных полетах.

Весело напевает. Смотрит сквозь стекло окна на аспидно-черное небо с яркими немигающими звездами и радужным полотнищем Млечного Пути. Черная линия уже приближается к Кяхте. Шахов со свойственным ему спокойствием сообщает и об этом друзьям. Радио под рукой. Можно разговаривать, не отрываясь от пульта управления.