Старожилы Сибири. Рассказы и очерки

Вот так, несколько поколений пережили годы войны и разрухи и жизнь на Украине, в России.

06.11.2011 года.

От автора: Коновалов Сергей Иванович, подполковник запаса. Лётчик. Прошёл всю войну. Жил в Прилуках, Украина, затем, переехали в Великие Луки. Его мама – Коновалова Анна Васильевна, жила в городе Краматорске, на улице Марии Терезы. Её сестра – Бушева Александра Васильевна, жила в Краматорске, до конца 80 годов, умерла, точную дату не имею, на улице Транспортная, 52/2, её брат – Бушев Вадим Васильевич, проживает в городе Краматорске, по-соседству огородами с Александрой Васильевной, возможно, сам и его жена Вера, умерли в 90 годах. Его дети живут в Краматорске или в Великих Луках. Александр Сергеевич и Наталия Сергеевна, дети Сергея Ивановича.

Сергей Иванович Коновалов умер в 1990 году.

Начиная с выпуска NISERMI, в который включено Ваше имя также все авторы, попавшие в альманах автоматически номинируется на денежную премию «Народный писатель»

Новелла – мистика

Кукла

Озеро потемнело от постоянно лившегося дождя. Берёзы поникли. Листья шумели под тяжёлыми струями. Небо было чёрное. Ни одного просвета между сплошными облаками над лесом. Все животные в лесу затихли.

Раскаты грома пронеслись над верхушками огромных сосен и небо, сверкающее жёлтыми большими молниями, нависло над озером хмурящейся громадиной. Ливень вперемешку с сильными порывами ветра бушевал над озером уже третий день.

Внезапно на поляну выскочила Кукла. Она была невысокого роста, с длинными волосами и карими глазами. Медленно, прошагав по тропинке, повернулась к берёзе и села. Её голова наклонилась вперёд. «Мама», – сказала она и замолчала.

Шум ветра не прекращался. Деревья, словно устав от нагрянувшего ливня и продолжавшегося несколько дней, стояли и вздыхали под тяжёлыми потоками воды и как бы спрашивали, – Когда он перестанет идти?

Вот под ветками сосны пролетела мокрая ворона. Она каркнула и обессиленная села на ветку другого дерева и замолчала. Ливень заливал весь лес.

Ворона повернула голову в сторону и возле берёзы увидела куклу. Она медленно переступила на своей ярко зелёной игольчатой ветке и вонзила свой зоркий взгляд на неё. Кукла сидела под берёзой и молчала. А что она могла ещё делать? Она ведь просто игрушка. Птица нахохлилась, посмотрела на ливень, каркнула, вздохнула, как-то по особому, словно она человек, который зашёл глубоко в лес и заблудился и теперь не знал, как ему выбраться отсюда, и решилась на смелый шаг в своей жизни. Она, озираясь на сплошной ливень, слетела на полянку и села возле куклы. Её голова была опущена. Красивые чёрные волосы свисали сосульками, мокрыми от ливня, на платье из голубого шёлка. Ворона постояла возле неё, нахохлилась ещё больше и от лившегося на неё дождя, и от того, что ей пришлось выйти из своего укрытия под страшный ливень и мокнуть, каркнула и потянула куклу за подол платья. Кукла медленно качнулась под натяжением ткани и упала прямо возле её лап. Птица внимательно посмотрела на неё. «Ну, и что ты здесь делаешь?» – смотрела ворона на неё и одновременно спрашивала этот неодушевлённый предмет.

Кукла чуть подняла голову и открыла глаза. Для чёрной лесной птицы это было большой неожиданностью и она, вскрикнув, каркнула что-то вроде: «Кошмар» и отлетела немного в сторону.

«Странно, идёт такой сильный ливень, непонятно, когда появится солнце и тут, эта птица, со странными крыльями и ещё более странным оперением сидит и смотрит на меня?»

Птица раскрыла немного крылья, с которых потоком полилась вода на траву, подошла, почти подбежала к ней, кукле и клюнула. Та, вместо того, чтобы молча упасть, не шевелится, как настоящая кукла вдруг проговорила: «Что это? Где я? Ты кто? Зачем ты меня клюёшь?»

Теперь птица, жившая может быть, в старом лесу и триста лет, сделала изумлённый вид и посмотрела, очень строго на куклу. Ей было невдомёк, как это какой-то предмет в лесу, где все говорят обычно на птичьем языке или, в крайнем случае, на зверином, вдруг сказала словами, словно она человек.

–Кар-р-р… – только и могла ответить старая ворона на слова, произнесённые куклой.

– Как я попала сюда?!.. Я ведь должна была сейчас быть в городе, и сидеть в кресле. Он ведь ждёт меня?!… Как же он, наверное, волнуется? – кукла поднялась на ноги и закачалась.

Ворона, ещё больше изумившись, отскочила подальше от неё, мало ли что надумает это существо на двух ногах. Лес шумел под очередным раскатом грома и не давал даже возможности солнцу появиться над поляной с берёзой. Кукла, а это была красивая девушка с длинными красивыми чёрными волосами и большими карими глазами, стояла в траве, мокрой от ливня и по ней стекали потоки воды, который не жалел даже её. Платье намокло и теперь свисало на её теле. Волосы повисли над платьем.

– Боже мой! Мы же вчера договорились, что он придёт и мы поедем в лес. А я уже здесь и что?… со мною… Как я выгляжу? И где все? Пошла прочь, паршивая птица, – девушка пнула ворону и пошла, качаясь под струями сильного дождя.

Она шла по тропинке, которая повернула в глубину леса, под огромные сосны. Дождь, затихающий под ветками сосен, давал хоть небольшую возможность кукле идти, не заливаясь потоками воды. Она шла. Лес становился всё гуще и гуще. Ворона уже давно улетела куда-то. Гром гремел над её головой. Тучи не хотели расходиться, и давать просвет природе, и солнце, по-видимому, совсем не собиралось показываться над верхушками деревьев.

Девушка прошла ещё немного и присела. Между ветками сосен и листьев берёз она увидела озеро. Теперь рой мыслей пронёсся у неё в голове:

– Мы?… Да, мы, собирались поехать на озеро… Вот оно. Но где все? Как я оказалась, здесь, совсем одна? Боже?!… Где все?

Она встала и прошла к берегу. Камыши колыхались, водоросли в воде волнами расходились под струями дождя, падающего в воду. Девушка стояла и молчала. А что она могла ещё сделать? Ведь они вчера договорились с ним поехать именно сюда, на озеро купаться, а теперь… Где он?

Медленно, словно подкошенная, она начала оседать на мокрую траву и легла. Голова, её красивая голова с длинными волосами, опустилась на зелёный ковёр, блестевший под раскатами грома и сверкающими молниями. Чёрные тучи грозно нависали над тёмным озером, круглым и заросшим камышами и длинными водорослями в воде, на котором, наверное, в жаркую погоду много лягушек и всяких насекомых, надоедающих людям. А теперь, она лежала, молчала и смотрела на мокрые тучи, чёрные пре чёрные, изрыгивающие огромные потоки воды на землю. Шум воды буквально закладывал её уши. Голова сникла, и она заплакала.

Кукла и плачет. Среди ветвей берёз и скучившихся сосен сверкнул огонёк. Вот он медленно покачался, издал небольшой звук и покатился дальше, в лес. Девушка моргнула, раз, другой. И, поднявшись, пошла на свет, удаляющийся вглубь чёрного мокрого леса. Она перестала бояться. Страх, который вначале охватил её, появившейся одной на незнакомой поляне рядом с чёрной мокрой вороной и густых деревьев, стал понемногу отходить. Она шла и, запиналась за ветки старых сосен, за кусты, росшие очень густо в дремучем лесу. Но огонёк, двигающийся вдалеке, как бы звал, манил своей теплотой, домом, и ещё чем-то, что её окружало много лет, там, в городе, где она жила среди множества магазинов, салонов, дискотек и друзей. «Друзей?!» – мелькнуло в её красивой голове:

– «Как же я забыла. Ведь у меня много друзей, там…Там?! Где? Теперь уже всё равно где… Но там, она была нужна, нужна прежде всего ему. И он любил её. А вдруг?…» Она устрашилась той мысли, которая под страхом и громом надвинулась на неё. «Нет!… Не мог он так поступить?!…»

Вдруг девушка потеряла огонёк. Лес ещё более плотный сомкнулся перед нею. Стало так темно, что ей показалось, она попала куда-то в непроходимый лабиринт, где нет ни одного выхода. «Ну, вот всё…» – уже с горечью подумала она и опустилась на траву.

– "Но… странно… здесь трава, почему-то мокрая, а там, возле озера, была сухая". Она уже не была такого ярко зелёного цвета. Девушка подняла голову и увидела гору. «Как же я не заметила её».

Гора была огромная, наполовину заросшая кустарником и травой. Сосны в этом месте росли, но не так часто, как там, в том лесу, откуда она ушла и теперь, уже мысли гложили её: «Зачем?»

Она встала и, пошатываясь, пошла в сторону горы. «Но что это?» – мелькнуло у неё в голове, когда уже почти дошла до неё. Светящиеся шарики, прыгали и летали так стремительно, что у неё закружилась голова. Их было не так много, но они летали и исчезали в кустарниках и за редкими соснами. Она ещё раз посмотрела на светящиеся шарики и пошла к нависающей скале. Под нею ливень не так страшен. Ливень вдруг резко прекратился, и стало совсем сухо. «Странные явления природы? Но так не бывает… мокрая трава?… она должна остаться после такого стреми-тельного ливня» – мысли, уже запутанные ложились одна на другую у неё в голове, но она села возле скалы на камень и решила: «Пусть будет, что будет. Не я их бросила, а они меня, завезли куда-то и бросили». У неё на глазах появились слёзы. Они медленно стекали по щекам и капали на платье, которое уже не было таким красивым, как у её куклы. «Кукла? А где она?» – мысли рвались в голове.

– А я здесь, и никуда не девалась. Я всегда с тобою. Мы же одно целое. Как я могу быть уже без тебя. Я тебе всегда буду помогать во всём. Вставай и пошли. Я знаю, здесь очень хорошее место, и мы там сможем отдохнуть. Вот только еды там нет. Придётся что-то придумывать, как достать себе еду, – Кукла сидела рядом с нею и говорила и её слова в этот момент были для неё самыми тёплыми и дорогими. Она обняла свою куклу и заплакала, сама, не зная уже от чего – от радости, что не одна, от одиночества и страха за свою жизнь.

Она просидела, как ей казалось уже много времени и вот встала… В этот момент она подумала, как вы милы мне, эти горы и лес, который принял меня, здесь и сейчас в мои дни, которые я считала уже последними в своей маленькой жизни.

«Но что это за светящиеся шарики, что всё время преследуют меня? Они как магнитики, притягивают меня, но куда я иду?…» – она шла, а кукла, словно

её тень, следовала за нею.

Вдруг она увидела, что одна сторона в скале имеет вход в пещеру. Подумав, что это ей даст, она вошла вовнутрь. Пещера была обыкновенная, как и все, которые она видела в фильмах или на картинках. Голые стены, выступы, камни, твёрдые и скользкие от воды, которая когда-то, давно, была здесь, и теперь зелёный мох покрыл всё. Осторожно ступая ногами по камням, она шла. Кукла шла за нею. Они, наверное, уже прошли много пути по пещере, но никакого просвета они так и не увидели. Уже, уставшая и голодная, вся в слезах: от боли, которую получала о выступы в пещере и от усталости и страха, она шла и вдруг села: Всё, больше не пойду никуда.,. Не могу больше. Не могу…

Девушка кричала во весь свой уже охрипший голос, но никто не мог слышать её. Она сидела и плакала. Кукла лежала рядом с ней и молчала, а светящиеся шарики?.. нет они преследовали её или мираж? Это мираж преследовал её в таком запутанном месте. Свет ей показался каким-то пугающим. Мелькнул где-то в конце пещеры и вдруг озарил солнечными лучами всё пространство внутри. Яркие лучи ослепили её и она, открыв глаза и, радостная и грустная, пожимая плечами от боли, встала и пошла. Но что это такое? Куклы уже не было рядом с ней. Она исчезла, как видение, которое преследовало её в её трудный час.

А он стоял и кричал на берегу озера, кричал её, испугавшись за её маленькую жизнь.

Она вышла из пещеры и увидела голубое, голубое озеро и яркое, тёплое солнце, какого она ещё никогда не видела. Скалы были уже не такими холодными и всё в мире, что её окружало, ей казалось, было для неё в эту минуту самым дорогим.

Жизнь!!! Как она красива! Я счастлива!

Она уже не могла идти и упала на траву, слёзы текли по щекам, и она не останавливала их. Её плечи содрогались, а она рыдала, всё громче и не переставая, за то, что жизнь протянула к ней руку, что она была не одна в этот трудный час её маленькой жизни. Парень увидел её, но было уже поздно. Она лежала, истощенная, и смотрела своими карими глазами на небо, которое было такое голубое, голубое, а солнце яркое.

15.08.2012 года – 24. 11.2013 года

От автора: Произведение написано для молодежи. Как мы порой бываем не честны к своим друзьям. Бросаем их и вспоминаем только тогда, когда беда подстерегла кого-то из нас. Давайте никогда не забывать своих друзей, верных и надежных.

Мелодрама

Чёрный браслет

Высоко в небе поднималась чайка. Над горой и озером уже много времени висел седой туман. Ветер подувал с запада, и поэтому было тепло. Дорога поднималась в гору. Монблан – это гора, с множеством островков с елями и полянками цветов внизу. Вершины покрыты снегом. Солнце вечером отражалось на снегу разноцветными солнечными зайчиками и разливалось ярко-красным и оранжевым цветом по скалам. Бело-красный, с рассыпавшимися голубоватыми бриллиантами, снег уходил далеко вверх. Вечерние солнечные лучи перекатывались по верхушкам деревьев и прятались в глубине елей. Птицы летали редкими стаями и уносились вдаль.

Поль стоял на балконе. Сегодняшний день волновал его очень мало. Ещё вчера он съездил в город и заключил контракт. Теперь он мог отдохнуть столько, сколько ему хотелось. После презентации он чувствовал себя неважно. Пошаливало сердце. Аннет лежала на диване, и читала очередной роман. Ветер шевелил цветы на столике. Несколько лепестков упало на чёрный столик и, рассыпавшись, лежали по салфетке. Ваза наполовину была наполнена водой.

– Аннет, ты опять не сменила цветы в вазе? Ведь это ты любительница цветов!

– Да. Я немного зачиталась. Сейчас сменю.

Аннет поднялась и пошла к выходу из гостиной. Дверь неслышно захлопнулась за ней.

Барон и баронесса Лемерсье жили в родовом замке уже почти тридцать лет, со дня их свадьбы. Каждую ночь баронесса выходила в сад, чтобы пройтись по тенистой аллейке. Сад был необычайно красив и бароны гордились им.

Аннет прошла по тропинке к клумбе с розами. Розы в мае прекрасны. Их нежные бутоны: лиловых, красных, зелёных, голубых цветков заполонили всю клумбу и колыхались ярким цветным ковром среди кустов. Солнце было в зените и было уже немного жарко. Поэтому, некоторые головки роз опали и наклонились на своих соседей. Аннет срезала пять жёлто – белых роз. Осторожно, чтобы не уколоться, она взяла цветы за низ стеблей и пошла по тропинке сада к дому.

Когда солнце, на западе, стало оранжево – красного цвета, Поль и Аннет вышли на балкон для вечернего чая. Мужчина смотрел на гору, покрытую снегом. Под лучами уходящего солнца, снег переливался и искрился. Каждый вечер горы Монблана радовали своей красотой. Он ещё никогда не упускал момента, чтобы не посидеть вечером за столом и не полюбоваться закатом в горах. Аннет сидела и молчала. Было очень сложно говорить в такой вечер.

Сумерки наступили как – то незаметно.

Жена прошла в комнату и легла. Сон у неё ещё не наступил. Луна светила в окно и мешала спать. Женщина встала и подошла к окну. Она не заметила, что в саду промелькнула тень человека. Вскрикнув, Аннет упала на пол. Мужчина в чёрном костюме наклонился и снял с её руки золотой браслет, похожий на змейку, кручёную, с зелёными изумрудными глазками. Упавшая в обморок женщина пролежала на полу до утра. Утром она очнулась и поняла, что её ограбили. На руке не было родового браслета – змейки. В роду Лемерсье фамильная вещь передавалась жене барона.

Уже прошло много лет, но тайна загадочного браслета так и осталась не разгаданной. Когда-то он принадлежал старой баронессе Магги. Аннет рассказывала, что браслет был похищен бароном Лемерсье у посла араба. Разные слухи ходили о нём в доме. Кто говорил, что он приносит несчастье, кто поговаривал, что браслет был достоянием арабского шейха и был похищен неким вельможей французского двора и принесён в подарок некой баронессе. Вельможа был влюблён и в доказательство своей любви он подарил его возлюбленной. Она приняла подарок от влюблённого вельможи, но он принёс ей несчастье. Когда баронесса надевала браслет, вечером, при наступлении сумерек в её комнате появлялись тени слуг старого шейха. Слуги шейха Керима проникали в комнату, и… на столе всегда лежала одна роза – зелёная.

На её лепестках были капли крови. Баронесса, проснувшись утром и, увидев зелёную розу, упала в обморок. Долгое время она не приходила в себя и через несколько дней умерла. Так было всегда, на продолжении многих столетий.

Аннет забеспокоилась. Она поняла, что и к ней пришла участь чёрного браслета.

Она была бледна. Поль волновался, не понимая, что происходит с женой. Но жена ничего ему не говорила. Прошло половина года после утери браслета.

Аннет, бледная, лежала на кровати. Её белые волосы, разметались по подушке.

… Она умерла в сумерки.

19.01.2011 года.

От автора: События в этой мелодраме вымышленные, здесь присутствует золотой браслет Магрифы Хисматуллиной и имя шейха взято из семьи Керима Керимова, зажиточного татарина в Усолье – Сибирском в конце 19 века – начале 20 века.

Новелла

По ту сторону двери

– Ты что, опять попала куда? – спросил он, встревожено поглядывая ей в лицо и взволнованно держа её за руки.

– Нет, – еле слышно прошептала она сквозь пересохшие губы, лежа на каталке перед операционной палатой.

Вся голова её была забрызгана кровью, простыня скатилась, и оголило её плечо, которое выглядывало сейчас как-то по-особенному неуклюже, словно она была подросток не законченной своей пьесы в жизни.

Так она пролежала, возможно, много часов, там на улице.

Свет в коридоре еле светил. Стены, серо-синие, оттеняли падающие лучи от ламп.

Андрей подошёл к ней и наклонился. И что ему надо было только от неё, думал он о том изверге, что напал на неё в вечернем переходе старого дома по проулку.

Подошли медсёстры и увезли её туда…

Совсем недавно они шли с нею по улице, свет от фонарей падал на деревья. Снег искрился. А им было весело, и они счастливо улыбались идущему впереди них счастью. Их счастью.

Он посмотрел на окно, на ночное небо, что за больничным городком.

Луна скатилась куда-то набок, за крышу дома, что был напротив больницы. Он стоял и смотрел на ночную мглу зимнего дня, который ушёл за закатом в вечернем потоке лучей дневного солнца.

…-Света, посмотри, белые снежинки сыплются прямо на нас. Сколько их! По-моему это всё облачное царство высыпало на карнавал ночи над городом своё самое дорогое – снежинки. И звёзды за шторами лучей от луны со снежными облаками углубились далеко ввысь.

Она обернулась и посмотрела вверх, куда показывал Андрей. Несколько серых тучек раздвинулись, и было видно небо. Маленькая звёздочка вспорхнула и улетела. Ещё, ещё. Вот их уже целая стая порхает под лучами луны. Жёлтая проказница ночи капризничала, морщила нос и весело встряхивала волосы-лучи над городом, показываясь в просветах темных тучек.

– Андрей, а когда мы с тобою поедем на озеро? – Света обернулась к нему, и смешно потряхивая шапочкой с помпоном, говорила, прыгая перед ним.

Они были молоды. Ночная снежная пороша не пугала их в этот вечер.

Свет от дверей подъезда выходил прямо на проулок под арку. Он обнял её и поцеловал в губы. Света прижалась к нему, и её податливая голова наклонилась по направлению поцелуя. Они простояли, может быть, несколько минут, а для них это казалось вечностью.

– Ну, так и будете здесь лизаться, – проворчала старая бабка, выносившая мусор на помойку.

– Ой, простите. Мы вам совсем не мешаем. Мы сейчас постоим немного и уйдём, – обернулась на скрипучий голос Света.

Свет от подъездной двери рассыпался по двору и перелистывал под струями ночного тихого ветра снежинки, которые ещё днём упали на дворе и теперь были притоптаны ногами жильцов дома.

… И вот теперь Света лежала на столе, голова почти не шевелилась. Дыхание прекратилось.

Дверь в коридоре отделения была приоткрыта, и за её тёмной стеной казалось, уходило прочь их счастье. То, которое было совсем недавно, в переулке возле старого подъезда старого дома под лампочкой из коридора…

Точно также, за дверью отделения больницы, висел, словно силуэт, который стремился куда-то вдаль, удаляясь от них и унося их счастье, соединившее частички еще не долгой жизни на час, два, целую вечность.

Дверь отворилась и показалась голова. Голова взъерошенных волос, сонного человека. И опять за дверью осталась чья-то жизнь, ушедшая прочь из больницы, погулять со своими мыслями на ночную улицу города и грустно заблудившеюся в проулках. Ночная мгла укутывала её лунным одеялом, чтобы не замёрзло. Снежинки щекотали, пытаясь рассмешить её последнее мгновение в ночной тишине. Звякнул старой ручкой какой-то жилец дома за старыми воротами. А остатки чьей-то судьбы в ночи уже уходили далеко за полночь…

Всё. Нет её. Светы нет…

Андрей стоял и молча, смотрел на ночное небо за стеклом больничного окна, ожидая тихого её оклика. Но он не последовал. Так, в проём двери, ушёл весь её образ, утопая в бездне пространства за той частью, где были ночные минуты счастья в переулке, во дворе старого дома, на улицах старых, городских.

Маленькая белая звёздочка попыталась улыбнуться, но не смогла. Она покачалась, покачалась и полетела за тенью её жизни в бездну ночного пространства. Она бы ещё повисела над его головой, за окном, но он равнодушно или рассеянно смотрел мимо её головы, словно не замечая: ни звёзд за окном, ни счастья других людей, ни жизни вокруг него.

Ночная мгла закрыла перед ним ту дверь, что осталась в коридоре в больнице. Чёрная дверь с трещинами и белой ручкой.

Тележку с её телом увезли вдаль по коридору под плафонами ламп. Простыня так и лежала на ней, свесившись.

Всё. Он вздохнул и закричал…

16.01.2012 года

рассказ

Интриги в женском монастыре

Сидели бы себе в кабинете, да чай бы пили. А тут понадобилось нам куда-нибудь махнуть. А вот куда? Ирка смотрит на меня:

– Кого брать будем?

– Откуда я знаю. Ты же знаешь, какие нынче мужики пошли. Цветы дарить не любят, только бы секс. Познакомишься с ним, а он и кончить, как следует не сможет. Что будем делать – то?– отвечаю саркастически.

– Давай в цехе поищем? Кого?

– Может, Петровичу позвоним?

– Ну, давай.

– Сашка, привет. Что делаешь?– звоню я.

Сашка, это начальник отделения, что на хлоре, сидит и в трубку смеётся.

– Что девчонки, погулять захотелось?

– Ну, ты сразу. Погулять. А ты на что способен? Может быть, мы порядочные.

– Да, я что, не знаю, какие вы. Ладно, приду чай попить к вам.

– Заходи.

Ирка сидит в журнале номера цистерн записывает. Она молодая, красивая. Мужики бы возле её ног так и валились бы. И что это её Вовка не следит за нею. Входит Вероника:

– Девчонки, смотрите, мне журнал принесли "Плейбой". Хотите посмотреть?

– А что там?

– На, посмотри.

Я открыла журнал и начала листать. Ничего себе журнальчик, есть на что посмотреть.

– Может быть, о себе написать туда? – шучу я.

– Ну да. Только сначала надо было бы марафет на лице навести, ногах, ну и там. А то, зачем писать о себе. Ещё опозоришься. А как мы в сексе с ними будем? Ведь мы такие глупые, ничего не знаем. Надо ещё журнал о сексе купить. Тогда можно будет и искать, кого-нибудь. Ты Ирка, вон какая красивая. Ноги длинные, фигурка что надо, – смотрю на неё. – А если мать узнает? Я то, не скажу ей.

– Слушай, может, Сашку не будем звать. А то жена налетит на нас ещё. Драться нам с нею, что ли? У… сколько неприятностей будет… Давай соляночникам позвоним? У них новый начальник отделения сейчас работает.

– А вдруг он страшный? Что тогда делать будем?

– Ведь тебе ищем. Ты же у нас одинокая. Мне что ли надо? Да, ладно, не будем мы о тебе рассказывать. Сиди, работай.

– Здравствуйте, мне бы Александра. Вы нам цифры и заявку будете давать? Так, так. Хорошо…, – Ирка улыбается в трубку, – Да так ничего. Встретиться, а где? Хорошо. Давайте за грибами съездим? В Белореченск. Ладно. Я с Альфирой буду. На московском тракте будем вас ждать.

– Ира, может быть, не надо. Я что-то не хочу. Химпром хоть и большой, но всё же сплетни пойдут. Нам порядочным женщинам ни к чему такой «блеск» в жизни.

– Да, что ты, съездим и всё. Грибов хоть наберём…

…Поехали. Стоим, ждём. Подъезжает красная Нива. Я за Ирку спряталась: «Говорила же тебе, зачем пошли?» Рукой рот прикрыла, шепчу: "Какой, страшный…"

– Да, ладно тебе. – тычет она меня в бок. – Поехали.

Весь день грибы собираем, а он всё к Ирке. Хохотали после нашей "поездки с начальником" на работе: «Мы же Альфире искали любовника, а ты себе приклеила его? Нет, так дело не пойдёт».

Вечером Ирка заходит в кабинет от начальника и с ходу:

– Девчонки, сюда с Комсомольска едут. Давайте готовится. Он со своим замом едет.

– Я тебе говорила, что этот любовник, во! Тут и шуба и мебель или деньги. А то сидишь, ждёшь от Вовки тычки. Ладно, поедем, погуляем. Когда будут – то?

– Не знаю. Мне Анатолий Алексеевич сказал, чтобы приготовила им каустик и накладные.

– Давайте чай пить? – зовёт Ленка.

Чайник вскипел, и мы сели в своём закуточке завтракать.

– Сейчас, только досчитаю.

– Ну, что едут они? – спрашиваю.

– Да, в среду. Надо гостиницу заказать. Они, наверное, дня два или может один день будут.

Набрала номер гостиницы на телефоне:

– Мне, пожалуйста, гостиницу на 19. Да. Да.

Вечером домой пошли, двери закрываем. Вышли, идём вдоль управления. Тепло на улице. Солнце светит…

… Ну, вот так мы и живём, – вздыхает Ирка

– Девчонки, давайте ещё по одной. Ирина наливай. А хотите, я вам анекдот расскажу?– он смеётся и нам весело в закуточке.

– А что, может быть, есть, где попариться у вас в городе? Давайте в сауну.

Поехали в сауну. Сидим, выпиваем. Директор на обслуге:

– Вам ещё что-нибудь? Вот здесь будербродики. Водочка. Купайтесь.

Ирина заходит в бассейн. Классно… Мы с Ленкой сидим, разговариваем. А что ещё делать. Ирка, как всегда всё спонтанно. Купальников не взяли. Не голыми ведь купаться. Может быть, им и хотелось с нами такими голыми развлечься, не знаю. А хер с ними. Это ведь Ирке надо было. Мы так, за компанию. Она всё равно с ним в гостиницу отчалит. Посидели… Хорошо…

– Ну, что давай опять искать, кого-нибудь? Мы с тобою не успокоимся, наверное, никогда, – говорю я ей позже.

– Во, девчонки, профилакторий открылся, есть путёвки,– говорит Ирка, откинувшись на спинку кресла, покручиваясь.

– А кто ещё в профилакторий едет?

– Александрыч…

– А что с него взять-то? Только крутит и всё. Ни так, ни сяк. Выпить, он как конь, а отдохнуть ни-ни, – смеюсь в ответ…

…Стоим возле стены на танцах. Оглядываем зал. Пары танцуют. Весело. Музыка. Почти все со своими любовницами приехали. Ирка меня в бок толкает:

– Смотри, к нам идут, – отошла к ним, разговаривает.

– Они выпить с нами хотят.

– А потрахаться не хотят? Это кто?

– Да, прокурор и пристав, – шепчет она мне на ухо.

– Ты, что совсем опупела? Может ты им о своей жизни за бутылкой и расскажешь? Как каустик грузишь. Ну, ты, что совсем что ли? А вообще – то классно, с прокурором я ещё не пила. Было бы интересно посмотреть, как это с ним да переспать. Какая честь…

26.04.2011 года

миниатюра

Свет в конце дня

Вода металась под шумом ветра по дороге, что расстилалась по проспекту. Проехала одна машина, другая… и, всё стихло.

Утром стояла такая духота, что казалось, всё своё могущество наше ярило – солнце сбросило на наш город, а чем мы так провинились, мы, люди, шедшие на работу, так и не поняли.

Внезапно шум ветра в деревьях усилился, и набежала, откуда ни возьмись, огромная туча, чёрная с рваными боками и сверкающими огнями вверху, далеко за её колючими обрывками.

Я шла по тропинке в лесу. Зонт рвался из рук. Ни единой души. Мне стало страшно.

… Крик. Что это? Крик. Он повторился. Там, где-то вдалеке, за деревьями и… затих. Что это могло быть? Крик, ещё более протяжный рвался из-за взбешённых ветвей сосен и прятался в скучных серых листьях берёз, редких в этом месте.

Я остановилась. До домика в лесу было совсем недалеко. Я шла к дедушке. Он умел лечить от любых болезней и мне, не верившей ни в чьи заговоры, пришло на ум именно сегодня пойти к нему. Рассказывали, что он связывается с космосом, или ещё с каким дьяволом. Но я, не испугавшись ничего, решилась пойти к нему. Разве я могла знать, что пойдёт дождь. Утром о погоде не передавали плохих сведений. Солнце было яркое, раннее утро отдавало вначале свежестью трав, пение птиц было громким, а потом… раскалилось огромное светило и начало печь. Разве можно было подумать что-то другое о погоде и предстоящем дне, если день, такой прекрасный, разгорелся к полудню.

Не верить же мне к бабкиным поверьям. Мне уже немало лет, чтобы искать в деревенских заговорах радость жизни. А кто бы мог подумать, что я пойду лечиться к деду, старому, угрюмому, с согнутой спиной от тяжести лет. Не побоялась.

Слышала и о захороненных заживо, вернее уснувших летаргическим сном на кладбище. Но я шла не по кладбищу. Откуда тогда раздался крик?

Мне начало становиться страшно. Я пошла ещё быстрее. Ветки под ногами хрустели, и иголки от сосны рассыпались в разные стороны.

Вот показалась избушка. Маленькая и с покатой крышей. Местами кровля была совсем худая. Можно было подумать, что дождь лил прямо в доме. Но, нет. В доме было сухо. Пахло свежей травой. Словно её только скосили и сложили не в стог, а прямо в доме. Словно на сеновале.

Просто у деда на стенах висели разные травы.

– Ну, с чем пришла? – спросил меня кто-то из-за печи, – Не ворочай головой-то. Здесь я, за печью.

– Я,… дедушка, – начала было я и запнулась ( с кем же мне говорить-то), – Я к вам. Больно болезнь меня мучает. Кашель.

– Кашель?!… Да, это верно. Кашель. А что у тебя, спина-то не болит?

– Когда кашляю, да.

–Ну, тогда ты садись сюда. Да к печи. Погрейся пока. Дождь ещё долго будет.

– А что это за крик был в лесу? – оглядевшись по сторонам и увидев скамейку возле печи, присела я.

– Крик?!… Надо же, опять таки она кричит. Давно это было. Женщина одна. Похоронили её. А никто не спросил, жива ли была или нет. Уснула и всё. А она возьми и проснись среди ночи. Но ведь давно было. А кричит до сих пор ещё. Странно…

– Может просто кажется нам? Не может, после стольких лет кричать она. А не выкопали её?

– Где уж там. Так испугались за себя что ли или ещё отчего. Не знаю. Но выкопали ли её?… Кто его знает.

– А вы не боитесь здесь жить?

– Я?!… А чего бояться? Звери смирные. Даже волки не трогают меня. Уже привыкли. А остальные и подавно не будут трогать. Ну, что там у тебя? Кашель, говоришь…

– Да, – и я покашляла, сухим с громким сиплым вздохом.

Дед посмотрел на меня, послушал в спине, посмотрел на травы и…