* * *
На Востоке слова это ласка,
Звон привычных серёжек в ушах.
На Востоке слова это маска,
Что с улыбкой святой на устах.
А за маской надежно хранится,
И измена, и подлость и страх,
Что из них пред тобой заискрится,
Лишь в прорезях заметишь – в глазах.
* * * *
Я помню словно день вчерашний:
Девица, в чепчике домашнем,
Под вечер, с белого крыльца,
Домой и маменьку звала,
Домой и папеньку звала.
И не всегда и не везде,
Так звали мать свою, отца,
Вот с ударением в конце,
Чужой манерою: Папа!
А маменьку же, за спиной,
Маманом назовут порой.
А вот и брат девицы той,
Весьма серьезный, с бородой.
Уж дома был, и на кушетке,
Свой «Русский вестник» изучал,
«Отцы и дети» там искал.
Куплет какой-то оперетты
Родитель грузный и в пенсне,
Таким представился он мне,
В прихожей тихо напевал.
Хозяйка заходила в дверь,
На вид, почти что, мадемуазель,
Хотя давно она мадам,
Была стройна не по годам.
За стол большой все собирались,
Прислугой быстро, тут и там,
Все в доме свечи зажигались.
И на усадьбу ту, домой,
Где солнце, путь закончив свой,
Садилось розовой луной,
Поспешно голуби слетались.
О чём я это? Что со мной?
Ужели брежу жизнью той,
С которой я давно расстался?
Или из книжек нахватался?
Но если я не ошибался,
И в прошлом, всё-таки пожил,
То как же я там назывался?
Юсуповым, наверно, был.
Не утверждаю, что потомком,
Я из Юсуповых восстал,
Всё это я, почти экспромтом,
О переселении писал,
О переселении души.
Из баловства, Господь прости.
* * *
Была тогда такая мода,
Ничуть не ценя Божий дар,
Младую жизнь мгновенно, с ходу,
Греховной гордости в угоду,
Как грош бросали на алтарь.
О времена! О эполеты!
Ох, эти дамы, сплетни эти!
Пошутит кто-то невпопад,
Хотя потом и сам не рад,
И вот извольте – пистолеты!
И кто бы трусом слыть хотел,
Тогда, не выйдя на дуэль?
Меня не то волнует, нет.
Всё это в прошлом, это было.
В тумане всех минувших лет,
В глазах живущих всё заплыло.
Меня волнует: Почему,
Когда добро со злом дерётся,
Триумф даётся не добру,