МАКС СКЛОНИЛСЯ НАД ШАХМАТНОЙ ДОСКОЙ, пытаясь сосредоточиться, но у него ничего не получалось. Эту композицию, одну из самых сложных из подаренного отцом сборника шахматных задач, он пытался расколоть уже два дня, но все без толку. На душе было неспокойно.

Вряд ли Макс отдавал себе отчет, почему именно сегодня его потянуло к подаренной отцом книге, будто он пытался дотянуться до него. Отец уже месяц как был в море, и в «Кьюнарде» ожидали его возвращения на этой неделе. Маркониграммы приходили с перебоями: как никак военное время, и не всегда можно дать о себе весточку. Но такого полного молчания, как за последние полмесяца, он что-то не припомнит. Вот и вчера Роберт вернулся из конторы «Кьюнарда» ни с чем.

Макс улыбнулся: как-то само собой получилось, что именно Роберт, еще с детства, взял на себя обязанности «связного» с пароходством. С утра пораньше он снова отослал брата в офис, а сам устроился у окна с шахматной доской. Роберт ушел притихший и нахохлившийся, хотя обычно охотно гонял в «Кьюнард» на своем велосипеде. Именно что гонял, так как, несмотря на солидный возраст в неполные тринадцать лет, оставался таким же сорвиголовой, как и в детстве. Но брату подчинялся беспрекословно, хоть тот и был всего двумя годами старше.

Где находилась «Алауния» в «Кьюнарде» конечно же знали, но военную тайну не имели права открыть даже сыновьям капитана, хотя те и так догадывались – где-то рядом с Галлиполи. А вот какое именно задание «Алауния» выполняла в Эгейском море, скорее всего, не знали и в «Кьюнарде». Ведь Кьюнардовские корабли, временно зафрахтованные адмиралтейством, вроде бы переставали принадлежать гражданскому пароходству, хотя военное ведомство высокомерно позволяло прежним хозяевам тратить средства на их ремонт, провизию и оснащение, поддерживать связь с семьями моряков.

Макс вздохнул. Вчера они с Робертом весь вечер просидели над картой средиземноморья, расстелив ее на полу и реквизировав у восьмилетнего Арнольда миниатюрные железные кораблики. Вооружившись ворохом газет, они, по скудным публикациям, пытались угадать, какие именно корабли Британского военного флота прибыли в зону военных действий. Предположительно, сейчас там находилось несколько военных фрегатов и катеров, а из кораблей поддержки, как минимум, «Алауния», «Иверния», «Олимпик» и «Балтик». Два последних были огромными кораблями класса «Титаник» и принадлежали «Белой звезде». Кьюнардцы были помельче, зато более маневренные. Два больших Кьюнардца – «Мавритания» и «Лузитания» сейчас, вроде бы, находились по ту сторону «пруда» то есть Атлантики – в Америке и Канаде. Арнольда до боевой карты пришлось допустить – как никак, владельцем железных корабликов был именно он. И именно он высказал самую разумную мысль: если даже мы можем угадать, где находятся наши корабли, разве германские подводные лодки не смогут их найти?

Макс снова тяжело вздохнул. В разговорах с матерью, отрывки которых мальчики могли уловить, отец часто сетовал на дырявую секретность военных операций, проводимых адмиралтейством. У него вообще было много претензий к военному ведомству. Предусмотрительный, до педантичности организованный, отец терпеть не мог разгильдяйства. Вся ирония состояла в том, что военные корабли были бронированы и оснащены противолодочными пушками, тогда как на вооружении зафрахтованных гражданских судов были только сообразительность и профессионализм их капитанов и офицерского состава.

А ведь именно эти корабли перевозили сухопутные войска в зону военных действий, и именно за ними охотились германские подводные лодки! Военные фрегаты были почти что бесполезны в войне на суше, и никакого интереса для противника не представляли. Да, конечно, нагруженные сухопутными войсками гражданские корабли часто шли конвоем, в сопровождении военных катеров. Но это только в зоне военных действий! А возвращавшиеся порожняком в порт они были брошены на произвол судьбы, вроде как ставшие ненужными. Какой абсурд, возмущался отец, ведь они понадобятся опять – на следующей же неделе! Наверное именно поэтому зафрахтованными кораблями командовали резервисты: адмиралтейство надеялось на их военную выучку. Артур Генри Рострон был капитаном резерва военно-морского флота Британии.

Макс встрепенулс: у ворот показался велосипед брата. Сердце у него ёкнуло: вместо того чтобы залихватски въехать в ворота и остановиться после крутого виража, Роберт оставил велосипед у ворот и медленно, понуро, зашагал к дому, будто к его ногам привязали тяжеленные гири. Максу сверху показалось, что Роберт утирает рукавом глаза, и он кубарем скатился с лестницы во двор.

Так и было. Из глаз брата катились непрошенные слезы.

– Что случилось?! – Макс схватил брата за плечи и встряхнул так сильно, что у того даже лязгнули зубы.

– Пусти! – вырвался Роберт, оттолкнув Макса и продолжая всхлипывать.

– Прости дружище! Пойдем отсюда, чтобы мама не заметила. – Макс увлек Роберта в дикую часть сада, где стояла старинная деревянная скамья. Это место невозможно было увидеть со второго этажа, из спальни родителей.

– Рассказывай же! – взмолился Макс, усадив Роберта на скамью.

– Нет ничего, никаких радиограмм! – голос Роберта дрогнул. – И мне сказали, что «Ивернию» и «Саксонию» потопили. – И он расплакался, отвернувшись от брата и всхлипывая.

– «Саксонию»…, – пробормотал Макс, – а мы про нее и не догадались…

«Я должен быть сильным, я самый старший», – повторял он про себя как мантру, хотя сердце стянул холодный страх.

«Возьми себя в руки. Сосредоточься», – словно услышал он голос отца.

– Так, – Макс приложил все усилия, чтобы его голос звучал твердо, – сейчас ты отправишься к соседям, в таком виде на глаза маме или даже тете Элис показываться нельзя!

– К каким еще соседям? – пробурчал, все еще шмыгая носом, Роберт.

– Да к каким угодно! Хотя бы к Ричардсам. Ты давно обещал позаниматься с их Джимом математикой, вот и давай! А для соплей существует носовой платок!

Достав из кармана носовой платок, Роберт угрюмо молчал, и Макс добавил обнадеживающим тоном:

– Я сам пойду в офис «Кьюнарда» и не вернусь, пока не добуду новостей.

Роберт посмотрел на него с надеждой:

– С отцом ведь ничего не случится, правда, Макс?

– Я уверен, Роб, я в этом совершенно уверен! Ты же знаешь – наш шкипер лучший в мире! Самое главное – это уберечь маму от волнений.

Роберт согласно кивнул. Минни, все же, было уже за сорок, и никто не знает как могли отразиться на ней волнения.

Проводя брата за ворота и легонько подтолкнув его велосипед, Макс забежал домой, чтобы предупредить тетю Элис, о том, чтобы его не ждали до вечера и захватить пиджак. Не дав милой тетушке возможности задать ему вопросы – куда он направляется и что слышно от Роберта, он выскочил из дому и, широко вышагивая, через полчаса уже стоял перед скромным, но солидным зданием знаменитого «Кьюнарда». Часы на Ливерпульской ратуше пробили десять утра.

***

– РОВНО ДЕСЯТЬ ЧАСОВ, СЭР! – громким шепотом сообщил Биссет, сверившись с карманными часами. Капитан Рострон кивнул и на мгновение оторвался от бинокля.

Предыдущей ночью «Алауния», прокравшись в пролив Дарданеллы и доставив к «театру военных действий», как бесстрастно называлась наземная мясорубка близ Галлиполи, три канадских полка пехоты, стояла на рейде. Капитану удалось «выбить» из адмиралтейства согласие на новое время и место высадки сухопутных войск, выбранное самим Ростроном и майором Уильямсом. Присмиревший полковник Бакстер был освобожден из-под стражи и, вместе с другими офицерами и солдатами, исчез в кромешной тьме под плеск многочисленных весел. Перед высадкой десанта, капитан попрощался за руку со всеми офицерами, включая полковника Бакстера. Он был незлобив, в особенности, когда ему удавалось настоять на своем, то есть почти всегда.

«Алаунии» уже давно полагалось убраться подальше от Мейдоса, так как по радио-сообщению, полученному с «Британика», у самого входа в пролив вовсю хозяйничали германские субмарины. Но из адмиралтейства пришел приказ дождаться «Роял Эдварда» и согласовать с ним дальнейшие действия. «Роял Эдвард» был еще одним, зафрахтованным военным ведомством канадским пассажирским судном, направлявшимся в Дарданеллы с очередным «живым грузом» пехотинцев, и адмиралтейство надеялось на содействие Рострона в выборе места высадки. «Роял Эдвард» шел на максимальной скорости в 19 узлов, но к Мэйдосу ему было не добраться до пополудни. Высаживать пехотинцев с канадского корабля днем, у всех на виду, равно как и держать «Алаунию» на рейде так долго, было очередным двойным безумием адмиралтейства, к которому Рострон все никак не мог привыкнуть. Получив радиограмму, он часа два без устали прошагал взад и вперед, по мостику, хмурый и насупленный. Офицеры знали, что самым благоразумным в это время было держаться от него подальше.

Биссет заступил на дежурство в шесть утра после двухчасового беспокойного сна, но он прекрасно понимал, что капитан с мостика не уйдет. Звук канонады неумолимо приближался и к этому, только что еще безопасному, месту высадки, а «Роял Эдвард» был еще в Эгейском море. И Рострон принял решение – место высадки поменять.

Постоянно сверяясь с картой, капитан повел «Алаунию» малым ходом вдоль побережья, ориентируясь на звук канонады. Но та, казалось, неумолимо преследовала корабль.

– Наступают по всему фронту, – заметил Рострон. Биссет хмуро кивнул.

В розоватом свете пробуждающегося дня стала вырисовываться пологая береговая линия залива, переходящая в небольшую, почти что идеальной окружности, долину. А в самом центре долины белел плоской крышей неизвестно откуда взявшийся полевой госпиталь с двумя красными крестами. По-видимому, «Алаунию» заметили и с берега, так как на крышу госпиталя спешно вскарабкалась фигурка и стала размахивать самодельными белыми флажками.

Рострон приложил к глазам бинокль.

– Стоп машина!

Биссет посмотрел на капитана. Он точно знал – Рострон не успокоится, пока не разберется, в чем дело. Вот и сейчас он читает «флажки», бесшумно шевеля губами.

– Мистер Биссет, не отвлекайтесь! – и Биссет тут же схватился за свой бинокль.

– Простите, сэр!

Канонада все усиливалась, хоть пушки и звучали пока еще глухо. Биссету показалось, что сигнальщик замахал еще отчаяннее.

– «Полевой госпиталь союзников. Почти тысяча раненых, некоторые тяжело. Заберите нас! Матрос Поллет, фрегат «Шарлемань.»

– Старшина, приготовьтесь ответить.

– Айэ-айэ, сэр!

Старшина уверенно засигналил красными флажками «Кьюнарда».

«Где начальник госпиталя и главный врач?»

«Начальник госпиталя и его товарищ, греки, сбежали вчера ночью. Главный врач доктор Ришар оперирует. Госпиталем руководит старшая медсестра Робертсон».

Француз, видимо, что-то крикнул сверху вниз, так как из входа в палаточный госпиталь показалась одетая в белую форму сухопарая женская фигурка.

«Мы все погибнем, нас разбомбят, спасите!» – затрепетали флажки на крыше госпиталя.