Не похож на ненормального. Но кто ж наверняка знает, как эти ненормальные выглядят? Может, лунатик какой? Лунатик-алконавтик, за водкой в ночное время прибежал, сам себя не помнит.
Кассирша оставалась внешне невозмутимой:
– Надо значит, раз поставили.
Николай оторопел от такого напора и секунды две растерянно молчал. Он долго вспоминал, зачем здесь стоит. В руках его ничего не было.
Я не пью. Ты не пьёшь, Николай, слышишь? А давно? Не помню, но помню, что окончательно и бесповоротно от меня ушла жена. Странная женщина, терпела меня, любила, а как пить бросил, так устала и не вернулась больше. Видимо, алкоголик со статусом кандидата социологических наук ей нравился больше, чем безработный трезвенник. А почему же я пить начал? Не помню, но помню, что яро так начал и остановить себя не мог, пока не упал. Низко так, в самую яму, в которой копошился как безвольное пугало. Пьющая интеллигенция превратила меня в подобие поросёнка, валяющегося в отбросах. Да и что такое интеллигенция, когда она вдрызг развращена зелёным змием? Но я теперь не пью. Совсем не пью. Осталось только работу найти, потому что со старой я ушёл. Ушёл, а не выгнали, понятно? Снова.
Маленький лучик озарения мелькнул в мозгу Николая и немного прояснилось.
– Я, знаете ли, не ставил ничего. Мне семена нужны. Бархотка.
Женщина прищурилась и стала ещё более внимательно рассматривать Николая. Подозрительность его росла, и кассирша медленно выходила из себя. И как оригинально, казалось бы, предложить продать бархотку в такое время суток, а не какие-нибудь красные розы или огурцы!